Комсомолец. (Черновик)

Было много евреев, пара поляков, но больше всего украинцев. Посмотрим что это за украинцы.

Встав, я подошёл к окну и выглянул во двор, именно туда выходили окна. Больше всего меня интересовал не оттаивающий сад, а небольшой спортгородок рядом с детской площадкой. Когда мы шли по двору, я мельком посмотрел на него, сейчас же занялся этим более основательно.

Было видно, что сделано всё это недавно, год-два. Не больше. Меня интересовал этого спортгородок, особенно турник. Судя по протоптанным в снегу тропинкам, и зимой он не простаивал.

Вернувшись на место, я выдвинул один из ящиков стола. Там лежало несколько вещей, мальчишеских, тех, что они любили собирать. Гильзы, бляха командирского ремня, обломок сабли, половинка неплохого бинокля, и самый настоящий штык-нож с ножнами. Армейский. Вынув клинок, я посмотрел на надпись на лезвии. Было написано не по-нашему. Думаю это штык от немецкой или австрийской винтовки, скорее всего подарок отца. Надо будет у сестёр уточнить.

В небольшой коробке лежали значки, свёрнутый пионерский галстук, и новенький комсомольский билет. Взяв его в руки, я открыл и посмотрел на черно-белое фото. Там был снимок паренька, которого я часто видел в зеркале. Мой можно сказать единственный документ. Ещё были бумаги, в том числе об окончании седьмого класса, свидетельство о рождении и свидетельства о смерти отца и матери. Но последние хранились в другом месте. Нужно перед отъездом забрать их.

Найдя в пачке фотографий фото матери Евгения, я встал и подошёл к шкафу, где находилось зеркало в полный рост. Теперь стало понятно, в кого я пошёл, то есть Евгений пошёл, я уже полностью отожествлял себя с ним. Входил в образ.

Пошёл я в мать, это без сомнений. Отец был этакий крестьянский парень, а вот мать явно не из простых. Да и платье у неё на фото не собственноручно сшитое, портной постарался. Посмотрев на своё изображение, я вдруг понял, что мне знакомо это лицо. Один из российских актёров, очень походил на Евгения, или он на него, но не суть. Так вот Евгений был похож на очень молодого Дмитрия Певцова. Отдалённое сходство, но есть. Фигура была ещё тощей, под свитером не разглядеть, но вот зелёные глаза смотрели с прищуром, с постоянным прищуром.

Вернувшись к столу, я сел на стул и разглядывая фото, стал крутить в руках клинок, привыкая к его весу.

Держа в руках штук, я отодвинул пачку фотографий в сторону и откинулся на спинку стула, задумавшись. Мне не мешали даже лучи заходящего солнца, которые выглядывали из-за туч и били через окно прямо в глаза.

Дело в том, что этот клинок, решал часть моих проблем. Как уже говорил, я собирался мстить, и я буду мстить бандеровцам. Да, те, кто заживо сожгли мою семью, остались в будущем, но я решил донести свою месть через их дедов и прадедов. В принципе, какая разница кого мне резать? Но было одно но. Я не мог справиться со взрослым мужчиной, мне это просто не по силам. Ну, может один на один при внезапном нападении, со спины... когда он спит... ещё как-то вкривь и вкось можно, но не в открытом бою. Подготовка у меня ещё не достаточная. Получается что? Мне требовалось оружие. Как говориться в знаменитой американской пословице: Бог создал людей разными. Полковник Кольт уравнял их шансы.

С оружием наше неравенство с бандитами уровняется, так как я очень хорошо умею пользоваться оружием, особенно пистолетами, в этом я настоящий гуру. У нас в части полгода работали семь американский инструкторов, так вот я с одним из них скорешился и тот будучи самым настоящим мастером пистолетной стрельбы за эти полгода сделал меня своим ровней. Я доставал патроны, он учил стрелять. Украинский он не знал, но неплохо говорил на русском, так и общались. Хороший парень Мэтт, но вот страна у него говённая. Я знал кто начал всю эту свару в Киеве.

Вот и мне требовалось оружие. Лучше конечно огнестрел, глушитель я сам сделаю, благо опыт ещё из той жизни имеется, но вот для начала и штык вполне сойдёт, с ножами я тоже на ты. Не спец, но куда бить и как, знаю, учили, хорошо надо сказать учили. Это уровняет мои шансы. Пока всё у меня в стадии проектов и разработок, но как леса оттают и зазеленеют поля, я выйду на охоту, к этому времени мне нужно быть в полной вооружённой готовности. Потому что с этого мгновения я уйду в леса. Для меня лес, это дом родной. Именно в нём я чувствую себя как рыба в воде и собака конуре, даже военная подготовка у меня больше всего ориентирована по действиям в лесах. Надеюсь, за те два месяца до начала войны я изрядно повеселюсь и уменьшу поголовье рогатого скота оуновцев.

Скажу честно, я не помню особо дат войны кроме, естественно самых громких и известных, и что тут происходило в предвоенное, военное и послевоенное время. Но я постараюсь всеми силами убрать ту коричнево-оранжевую заразу, что копилась вокруг города, стреляя и убивая русских.

Честно скажу, последние мне в принципе безразличны, у меня своя война, и я уже готов к ней приступить. Пока мешает погода, но я сделаю из этого выгоду, начну подготовку. Для этого тоже требуется время.

В этом крае ходит много неучтённого оружия, попробуем достать его. Скорее всего, незаконными методами, но на законность мне сейчас плевать. Беспокоили только местные сыскари из городского НКВД, я с ними общался и иллюзий не строил. Вычислят они меня, сомнений нет, не сразу, но вычислят. Нужно обдумать эту ситуацию. Вполне возможно, что это тоже можно повернуть в плюс себе. Например, пойти к ним работать внештатным сотрудником, ведь мы делаем одно дело, очищаем родину от чумы. Идеальное прикрытие. Вот только прийти не наобум, а имея козырь в рукаве, вот тогда можно с ними нормально поговорить.

С громким щелчком вернув клинок в ножны, я убрал всё выложенное со столешницы в ящик стола, перебрав другие вещи, включая ещё одну пачку фотографий, мельком поглядев изображения, потом убрал всё на место и, встав, направился к двери.

Выйдя в зал, где на большом круглом столе, что стоял в середине зала, девчата накрывают столешницу, расстилая скатерти, спросил:

— Помощь нужна?

— Не-е, мы сами привыкли, — отрицательно помотала головой Аля, из-за чего её косички заметались из стороны в сторону.

Наблюдая, как они таскают бутерброды с кухни и стаканы, я заподозрил, что у нас будут гости, приборов было слишком много. В это время без стука отворилась входная дверь и появилась Селезнева с незнакомой девочкой тех же лет, то есть пятнадцати на вид. Они быстро скинули обувь и прошли в зал. Судя по тому, что девочки-подростки были без верхней одежды, они пришли не с улицы. То, что Селезнева живёт над нами, я был в курсе, но вот незнакомку видел впервые.

— Раиса, — представилась она. — Не помнишь меня да? Я с тобой за одной партой сижу, мы на первом этаже живём.

— Нет, не помню, — вздохнул я в какой уже раз.

Одноклассницы стали помогать сестрёнкам, а я принёс дополнительные стулья из других комнат, как чуял, что не хватит. В течение десяти минут подтянулись остальные одноклассники из семей комсостава. Как оказалось, мы старались держаться вместе. 'Мы' — это и я тоже. Я уже говорил, теперь полностью отожествляю себя с этим парнем, тело которого невольно занял. Тело я занимал один, откликов от бывшего владельца как не было, так и нет, похоже он так и умер на той дороге рядом с раненым отцом.

Мы пили чай и общались, нормальные оказались ребята и девчата. Обговорили завтрашние уроки и договорились, что пойдём все вместе. Оказалось, все мои одноклассники жили в двух домах, в этом и соседнем, что были выделены военным.

Вечером я узнал у сестёр насчёт штыка. Оказалось, это не был подарок отца, я сам его нашёл в разбитом польском доте где-то в лесу под Луцком.

* * *

В школе было сперва трудно, но за полтора месяца я вполне освоился и стал активно готовиться к выпускным экзаменам. Вчера я общался с директором школы и попросил по окончании экзаменов выдать мне на руки выписку об окончании восьмого класса с табелем оценок. Тот не понял, зачем это мне было нужно, но я-то знал, что буду продолжать учиться, и с этим листом подписанным директором мне будет куда легче устроится в будущем. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек! Правильно в пословице говорится.

Кроме этого я забрал у тёти Нины своё свидетельство о рождении, другие документы, и сделал копию свидетельства о смерти отца. Осталось только получить бумаги с подписями и печатями из школы, и всё, все документы будут у меня на руках.

Спустившись по каменным ступенькам крыльца на землю, я вздохнул, набрав полную грудь воздуха, и медленно выпустил. До окончания экзаменов в школе и последнего звонка осталось полторы недели, тогда и закончится для меня эта поднадоевшая учеба, которую правда я тянул, как полагается, со всем упорством. Но дело в том, что у меня уже не было этих десяти дней. Расцветали поля и леса, начался последний месяц весны. Дороги просыхали, хотя их регулярно мочили дожди, вроде того что был вчера. И как уже прошёл слух активизировались бандиты. Было одно нападение на почтальоншу, закончившееся её смертью. Ко всему прочему пропала сумка с деньгами, понятное дело она и была целью бандитов. В лесу уже разбухали почки и начинали ярко зеленеть листья. Это было начало охотничьего сезона местных бандитов на граждан Союза. Я об этом знал и решил половить рыбку в мутной воде. Перво-наперво мне требовался язык-говорун, что даст общие сведенья по местным бандитам. Я не следователь и доказывать вину не собираюсь. Может в мои сети попадётся невиновный, не буду отрицать такого факта, но я приму на себя этот крест и переживу. Это была ирония — если кто не понял. Плевать, если сейчас он не виновный, то потом может что-нибудь натворить.

Без языка на шару начинать войну с местными националистами стрёмно, можно влипнуть. Без разведки очень трудно начинать работу. Поэтому последние три недели я готовился к первому своему делу.

Где обычно гнездо националистов? Естественно их поддерживает католическая церковь. Была такая и в Луцке, вот я и вёл вечерами наблюдение за всеми, кто посещает местного священника Петропавловского костёла, благо свободного времени после школы и работы у меня хватало, домашней работы не задавали, все готовились к экзаменам, а я собирался открыть сезон охоты на бандитов. Пока я их не трогал, чтобы не спугнуть странными смертями, только присматривался. Прикидывал, как начну действовать.

Сегодня в школе шёл экзамен для восьмого класса по русской литературе. Я первым сдал конспект и вышел из класса. У меня много планов и они как-то не пересекались с планами одноклассников на сегодня, поэтому я постарался банально сбежать. Не хотелось мне идти гулять, провожая девчат. Детство у Женьки, то есть у меня, закончилось четыре месяца назад и меня интересовало совсем другое.

Осмотревшись, я энергично зашагал в сторону ближайшего проспекта, оттуда дошёл до окраины города, где находились войсковые конюшни.

Через два дня после того как покинул госпиталь, гуляя по городу, изучая его, я набрел на эти армейские конюшни и наблюдал за работой местных бойцов. Меня это заинтересовало. Была причина для этого. Причём очень веская.

Можно поставить вопрос. Могу ли я владеть автомобилем? Сразу скажу — нет. Я не Стаханов, которого наградили автомобилем. Но вот иметь во владении коня с телегой я вполне мог. С небольшими вариантами, но мог. Для меня это идеальное прикрытие чтобы мотаться по всей Волынской области. Кто обратит внимание на мальчонку в деревенской одежде проезжающий мимо на телеге с сеном, да ещё говорящего только на украинском и очень плохо понимающего русский? К тому же в сене можно прятать оружие и продовольствие с посудой. Взять тот же котелок. Размер не маленький, я пятилитровый собрался брать.

Сначала подумывал о велосипеде, у Женьки был такой, стоял в кладовке, но после я отринул эту идею. Ладно, пацан катается на велике. Но если на раме и багажнике узлы? Как мне без запасов мотаться неделями в отрыве от населённых пунктов? Бандиты оттаяли и из зимовок в населённых пунктах, где жили под видом мирных граждан, уходили в леса, сбиваясь в банды. В небольшие, мелкие, но всё же. В крупные они сбиваются перед массированным нападением, такие в прошлом году было зафиксировано шесть раз. Это я из сплетен узнал.

Вот я и говорю, лошадь с телегой идеальное прикрытие, да и на будущее она мне ой как пригодится. Поэтому-то я и решил устроиться на конюшни. Так как требовалось научиться ухаживать за четырёхкопытными помощниками. Я ещё тот лошадник, все уроки деда из молодости уже поистёрлись, вот и требовалось их обновить. На этих конюшнях так же базировались подразделения противотанковой бригады отца, которой он ранее командовал. Боевые подразделения бригады были раскиданы по всей Волынской области, но штаб находился в городе. Поэтому прогулявшись к нему, у входа тогда ещё помню, стояло три 'эмки' и полуторка, меня там знали, это я никого не знал, попал на приём полковому комиссару Дюжеву, хорошему другу отца. Он-то выслушав, и отдал распоряжение устроить меня на конюшни с послаблениями. Вот я там и работал каждый день по три часа после уроков.

От платы я отказался, мотивируя своё решение любовью к лошадям. Этому решению удивились, но согласились. В действительности в деньгах острой необходимости у меня не было. Конечно, до накоплений отца мне не добраться, они принадлежали тёте Нине. Я сам так решил. Ей ещё дочек содержать, но оказывается у Женьки были свои накопления. Мне этого вполне хватало на мелкие покупки, хотя честно скажу, финансы начали истощаться. Крупные я буду делать с помощью трофеев. Для меня слово трофей — не пустой звук, грех не воспользоваться уничтожением бандеровцев для укрепления своего технического превосходства. Вот на их деньги я и собирался купить коня и телегу, а так же и другие необходимые вещи. Да и благосостояние поправить не помешает, во время войны это хорошо так пригодится. К тому же хохол я или не хохол? То-то.

Сзади засигналила машина, и я посторонился, пропуская её. Улица была узкая и без тротуара, так что пришлось сделать пару шагов в сторону. Кстати, легковушка была марки Газ-А, точно такая была и у отца. Мы ехали на таком фаэтоне, когда нас остановили и начали убивать. Я-то думал, у него была 'эмка', но нет, именно такая, с убирающимся верхом. У этой тоже был убран верх и, судя по пассажирам, она принадлежала какой-то гражданской организации. Одеты они были в простую и лёгкую одежду, с обязательными шляпами.

Вокруг все ходили в шляпах, в пилотках, платках и фуражках. С непокрытыми головами очень редко встретишь, разве что только мальчишек и девчат. А так у всех были головные уборы. Хотя у меня, например, не было. Я был одет в широкие по моде черные брюки, белую рубашку, с экзамена как-никак, и в выходные туфли. Вот и всё, только значок комсомольца блестел на рубашке.

На перекрестке осмотревшись, нет ли ещё таких лихачей, я пересек улицу и, дойдя до конюшен, прошёл в жилой барак. Там я переоделся в старый списанный застиранный светло-серый комбинезон танкиста, не известными путями попавшего сюда и перешитого на меня, и прошёл в небольшое помещение, где обычно чаёвничали коневоды. В комнате за столом сидели трое пожилых мужиков в красноармейской форме. Остальных не было, видимо работали или были на выезде.