Девочка тоже сдерживалась, решив, что приставать с вопросами сейчас, когда товарищи по нелёгкому делу изучения магии вымотались, будет неправильно. А вот посидеть с ними, молча сочувствуя Тору...

Однако довольно скоро Кардил поняла, что младший в сочувствии вовсе не нуждается. Во всяком случае он выглядел просто задумчивым. Старший же...

Ну, что сначала на лице не было восторга, а только одна усталость — это понятно. Но почему на выигранный нож Рехар смотрит, как... как...

Сразу подобрать точное сравнение у девочки не получилось, и она не стала напрягаться. Да и зачем, если и так понятно, что без восторга, без радости и даже без удовольствия? Что странно — всё же не просто ритуальный кинжал, а...

— Хочешь, подарю? — неожиданно предложил Рех.

— Как это? — опешила Кардил.

— Как-как... Подарю, и всё.

Девочка ненадолго задумалась, после чего решительно мотнула головой:

— Не. Я себе потом сама выиграю.

Рядом тяжело вздохнул Восси: кинжал ему очень понравился, однако настоящий охотник никогда ни у кого ничего не выпрашивает. Предложить обменяться — можно, но нужно что-нибудь иметь для обмена. Что-нибудь по меньшей мере равноценное, а лучше — более дорогое. А где его взять?.. Да и как господин Гельд с Наставником на это посмотрят? Он-то, Восси, не маг. Совсем-совсем. Даже на кусочек когтя. А кинжал — магический!..

Неожиданно очнулся Тор.

— Ног много, — задумчиво проговорил он и отхлебнул не успевшего остыть настоя. Потом сделал ещё несколько глотков и добавил: — Слишком.

— Хм-м? — одновременно повернули к нему головы Рехар и Кардил.

Но продолжения не последовало, и девочка осторожно заметила:

— У разъездных химер тоже восемь ног. И ещё хвост. А у некоторых тёмногвардейцев химеры шестиногие, я сама видела, и тоже с хвостами.

— У командиров, — уточнил Рех, — а ещё у магов и у жрецов. И ног там на самом деле четыре, а две передние — это лапы. Я спрашивал.

— А... — начала было Кардил, но тут же замолкла, потому что опять очнулся Тор:

— У нас другие, — буркнул он. — У нас вообще не химеры, а так... Химерчики. Думаешь, почему Наставник их кошмаром некроманта назвал? — и не дожидаясь ответа пояснил: — Тупые они. Тупее даже ходячего трупа, который сам поднялся.

— А зачем тогда?..

Мальчишки переглянулись, после чего Рехар, напыжившись, принялся пояснять:

— Затем, что учиться надо от простого к сложному. Самое простое — поднимать трупы. С них обычно и начинают. Но трупы у нас бывают редко и сразу исчезают, а учиться надо всегда! — он наставительно поднял вверх указательный палец.

Восси не сдержавшись фыркнул, а когда Рех посмотрел на него с осуждением, выдал:

— Ты сейчас на Щепку похож, когда он кого-нибудь жизни учит! — и захохотал, запрокинув голову и колотя себя ладонями по бёдрам.

Его поддержал Тор, и скоро смеялись уже все сидящие на скамейке. Веселье продолжалось довольно долго, но наконец закончилось, и Рехар, отдышавшись, продолжил:

— Наставник сказал, что эти наши кошмарики — они посложнее трупов будут, потому что с костями всегда сложнее. Но зато потом с некростерами и химерами проще будет. Поняла?

— Нет.

— А...

— Ты не сказал, почему много ног — плохо.

Рех закрыл рот, перевёл взгляд на Восси — оборотень отрицательно замотал головой: мол, не сказал — и беспомощно оглянулся на Торгаса. Тот тяжело вздохнул, отхлебнул отвара и начал:

— Понимаете...

* * *

Закончив доклад, полковник Тёмной Гвардии Вертин Дарсиг застыл, выпрямив спину, выпятив грудь, приподняв подбородок и поедая глазами начальство — всё, как предписывает Устав. Разве что не стоя, а сидя на стуле для посетителей, но — на самом краешке...

Его Величество, как обычно при виде такого проявления верноподданнических чувств, неопределённо хмыкнул, потом поинтересовался, когда полковник планирует продолжить путешествие. А услышав, что через два дня, благосклонно кивнул: окрестности королевства в том направлении были изучены не слишком хорошо, так что особая тщательность подготовки понятна...

— Хорошо, полковник, — сказал он. — Вы поступили совершенно правильно, согласившись оказать помощь нашему союзнику. К тому же дополнительная разведка тех мест, как я понимаю, — король покосился на Главнокомандующего, уютно устроившегося в стоящем в стороне кресле, — не помешает. Поэтому все необходимые документы возьмите у моего секретаря и выступайте, когда будете готовы...

Когда дверь за тёмногвардейцем закрылась, Кирхан Четвёртый взял один из лежавших на столе документов и протянул брату:

— Почитай, это интересно, — и предупреждая вопрос добавил: — За час до вашего прихода принесли.

Главнокомандующий, привстав, принял пергаментный свиток с болтающейся снизу на чёрном шнуре сургучной печатью Храма Милостивого и, развернув, углубился в его изучение. В ожидании, когда он закончит, король откинулся в кресле, заложил за голову руки и принялся с интересом изучать потолочную роспись, выполненную четыреста с лишним лет назад одним из, по слухам, известнейших мастеров того времени (по другим — кем-то из его учеников). Роспись изображала утреннее небо с редкими облачками и была выполнена столь мастерски, что плоский потолок казался куполом. Как художнику удалось этого добиться без магии (во всяком случае никаких её следов не нашли, как ни искали) ни тогда, ни в более поздние времена так и не поняли.

Семейные предания гласили, что поначалу мастер написал портрет основателя династии, в доспехах и с обнажённым мечом стоящего на поле боя. Однако правивший в то время Лорган Второй потребовал переделать: слишком уж пронзительным и требовательным получился взгляд предка...

Наконец Рисхан аккуратно свернул пергамент и задумчиво посмотрел на брата.

— Что? — оторвался тот от созерцания произведения искусства. — Что-то не так?

— Всё, — коротко ответил старший.

— А если подробно?

— Подробно, — пробормотал принц. — Подробно, — повторил он. — Хорошо, вот тебе подробно. Сначала наши... храмовые друзья обращаются к князю, которого с Западной долиной что-то связывает. Что — не знаю, но это я...

Кирхан Четвёртый кивнул: хотя Храм Милостивого и сотрудничал с разведкой Карсидии, но делился сведениями строго дозированно, не спеша посвящать партнёра во все известные ему секреты.

Кивнув в ответ, принц продолжил:

— Возможно, они и сами в этом не уверены, и потому устроили такую проверку...

— То есть поскольку князь всё же послал нежить...

— ...то может быть что угодно, — хмыкнул Главнокомандующий. — Знаешь, я с некоторого времени собираю всякие легенды, сказки, предания... Они разные... Но в одном схожи: нигде высшую нежить не называют глупой. Хитрой — да, коварной — тоже, а вот глупой... — Рисхан покачал головой, помолчал немного и добавил: — И то, что князь выделил такой небольшой отряд, может говорить о том, что у него самого дружина маленькая, а может — что он просто не хочет тратиться на помощь неизвестно кому.

— Н-да... А может — что всё прекрасно понял и решил на всякий случай поскрытничать... — Его Величество оттянул двумя пальцами стоячий воротник тёмно-вишнёвого украшенного золотым шитьём камзола и покрутил головой, мимоходом подумав, что пора бы озадачить придворного портного сменой гардероба. — Как хочешь, так и понимай. Ладно. А что ты думаешь о возможном нападении волийцев на долину?

Рисхан поморщился: в самом начале службы он, сочтя себя очень умным, обратился к начальству с предложением захватить одну из долин. Ту самую. Западную. В которой и в те годы дела шли плохо. По слухам...

От него не отмахнулись — всё же сын короля, к тому же Наследник... Его отправили в Архив с приказом ознакомиться с некоторыми отчётами. Очень старыми отчётами. О попытке одного из карсидских королей слегка расширить свою территорию за счёт всё той же злополучной долины...

Удивлённый таким поручением, принц сначала просто просматривал выданные ему материалы, однако наткнувшись на цифры понесённых потерь, перечитал документы ещё раз. Теперь уже внимательно. А закончив, потребовал у архивариусов все имеющиеся сведения о подобных попытках, предпринятых правителями других государств. Конечно, нашлось не так уж и много, однако достаточно, чтобы понять: вторжение в долину — дорога в один конец. Во всяком случае для большей части войск.

По возвращении из Архива никто ему ничего не сказал, однако этого и не требовалось — урок будущий Главнокомандующий запомнил накрепко. И потому сейчас ответил не раздумывая:

— Эта долина умирает уже не одну сотню лет. И многие уже пытались этим воспользоваться. И что?

— Н-ну-у, в этот раз волийцы войско побольше собрали...

— А толку? — фыркнул Его Высочество и коротко пересказал то, что когда-то вычитал в пыльных папках. — В общем, — добавил он после небольшой паузы, — поверь мне на слово: дело это не такое простое, как выглядит, и наши, хм, храмовые друзья просто не могут этого не понимать.

— И тем не менее...

— Вот именно! — Рисхан скорчил многозначительную мину и поднял указательный палец вверх.

— — — — — — — -

* Волия, Волийское герцогство — герцогство между Расцием и северо-западной частью Карсидии. Столица Волия.

— — — — — — — —

Машинально посмотрев, куда указывал брат, и не обнаружив там ничего необычного, король ненадолго задумался, а потом спросил:

— Рис, а что сделает купец, если, подойдя со своим особым караваном к долине, не найдёт там деревню с ослами?

— То есть? — не понял Главнокомандующий. — Что значит... — в его глазах вдруг появилось понимание, и он закончил одним из тех выражений, которые крайне редко употребляются в приличном обществе.

Кирхан, не любивший ругань, поморщился, однако высказывать брату неудовольствие не стал (всё равно бесполезно. Вояка — он вояка и есть, не переделаешь) и продолжил:

— Кони там, как ты говоришь, не пройдут.

— Не пройдут, — кивнул Рисхан.

— А на себе весь обоз не перетаскаешь. Потому что долины покупают главным образом зерно, а это — мешки. Они тяжёлые и их много...

— Надо было у князя химер просить, — вздохнул Его Высочество.

— А кормить их чем?

— Н-да... И ждёт долину, получается, голодная зима...

— Н-да... — согласился король, неторопливо выбрался из-за стола и подошёл к большому окну, выходящему на дворцовый парк, — подумать.

Об этой привычке Его Величества знали немногие — секретарь с помощником, министры, командующий Гвардией, начальник разведки. И, само собой, братья, старший из которых сейчас терпеливо ждал, поскольку беспокоить монарха во время таких вот размышлений не рекомендовалось — а вдруг с мысли собьёшь?..

Наконец Кирхан Четвёртый вернулся за стол, посмотрел на брата и, прищурившись, спросил:

— Рис, как думаешь, согласится Расций поучаствовать в небольшой войне ради сохранения прибыли?

— Поучаствовать?

— Соглашение об особых караванах. Мы его подписали. Расций. Рилгер...

Теперь задумался Главнокомандующий: ситуация складывалась интересная, поскольку позволяла если уж не раздавить, то хорошенько потрепать волийцев и при этом не выглядеть агрессором. С одной стороны. С другой...

Тем временем Кирхан Четвёртый, вызвав секретаря, приказал принести большую карту, и минутой позже два лакея, установив специальную стойку, аккуратно повесили на ней произведение — без преувеличения! — картографического искусства. Почти такое же, как было изготовлено для князя Гельда. Оба брата не сговариваясь поднялись с мест и подошли ближе, разглядывая участок к западу от Карсидии. Наконец старший покачал головой:

— Не думаю. Тем более вряд ли война получится, как ты говоришь, небольшой.

— Хм? Почему? Вроде же армия у герцогства маленькая?

— Два егерских полка — один патрулирует границу, второй — внутренние дороги, и герцогская гвардия...

Брови Его Величества взлетели вверх — король прекрасно знал, сколько стоит содержание Гвардии, и не мог понять, откуда у герцогства, пусть даже крупного, такие деньги. Поэтому Главнокомандующий поспешил уточнить:

— Там только формально полк, на самом деле — чуть больше сотни. Но дело не в армии.

— А в чём?

— Лес! — указательный палец Главнокомандующего ткнул в карту. — Не считая не таких уж обширных полей и выпасов, всё остальное — лес. И ещё население. У нас служить идёт один из пяти-шести. А у них — каждый второй. А то и больше. И служат, считай, в родных местах, в которых каждую тропинку знают.

— То есть...

— До столицы мы дойдём. И намертво застрянем. А местные будут резать по ночам караульных и громить обозы.

Король, живо представивший себе эту картину, чуть было не высказался в стиле брата, однако сдержался и вместо этого спросил:

— А блокада? Перекрыть им торговлю... То есть сначала пригрозить этим.

Рисхан хмыкнул:

— Сначала надо бы с Расцием договориться. Они же тоже на этом потеряют. И побольше нас. Тем более после рилгерской истории.

— Вот как раз после неё-то Расций скорее всего согласится. Из принципа. В конце концов, идея особых караванов принадлежит им. И они прекрасно понимают, что раз подобное оставишь без последствий, другой — и всё, конец делу. А там и другим торговым соглашениям конец придёт.

— А князь?

— А князь сам в долине живёт, это раз. И деревенька никуда не делась. Два.

— И цены на ослов не повысились?

— А Тьма их знает. Кто у нас разведкой занимается, ты или я?

Фыркнув, старший брат снова посмотрел на карту, кивнул своим мыслям и подвёл итог:

— В общем, договаривайся. А как договоритесь, я сюда, — он указал пальцем, — егерей пошлю. На усиление пограничникам. А вообще... — палец Главнокомандующего пополз по карте на север и остановился у города под названием Лейн, — сдаётся мне, Твоё Величество, что мы не там врага ищем...

* * *

Плавильня наконец-то остыла, и Беспалый, сдерживая нетерпение, сдвинул в сторону массивную каменную крышку, достал из дышащего теплом зева большой ком спёкшейся глины и осторожно положил на стоящую рядом наковальню. Переведя дух, Грумтарк вытащил из-за пояса небольшой молоточек и принялся потихоньку обстукивать ком. Руки Старшины плавильщиков едва заметно подрагивали — ещё бы, такое событие да после столь долгого перерыва!

Постепенно скорлупа трескалась, от неё начали отваливаться куски и наконец на наковальне остался серебристый слиток неправильной формы. Осторожно взяв его здоровой рукой, Беспалый прикинул вес, удовлетворённо кивнул и сделал знак подмастерью, держащему в руках небольшое стеклянное зеркало в серебряной оправе. Подмастерье приблизился и, держа свою ношу обеими руками, протянул её Старшине. Грумтарк некоторое время рассматривал своё отражение, не решаясь приступить к последней проверке, но всё же собрался с духом и осторожно, у самой рамки провёл отливкой по зеркалу. На стекле осталась ясно различимая полоса. Послюнявив палец, плавильщик попытался её стереть, однако не смог и только тогда, подняв слиток над головой и дав от волнения петуха, объявил: