Медвежья сила

— Вы хотите сказать, что люди, не желающие власти, сатане не интересны?

— А ты много таких знаешь? Одни мечтают разбогатеть, другие прославиться. Ты вот о чем думаешь, когда засыпаешь?

Володя смутился, опустил голову вниз, припомнив свой сон и то сладкое упоение своей властью, когда люди тебя слушаются и верят. Будимир поднял глаза к высокому голубому небу, обрамляемому кружевом черных веток, и глубоко вдохнул бодрящий воздух.

— Сатана победил Иешуа, тот был распят на кресте, чтобы другие даже не пытались. Символ его поражения каждый христианин носит на груди, соглашаясь с тем, что отказывается от борьбы, чтобы найти свое предназначение. Вместо этого, он крестится: проводит рукой ото лба к животу — путь к смерти — и еще его и перечеркивает. Что это, как ни жест раба, кладущего единственный бесценный дар у ног хозяина. "Да будет на все воля твоя".

На Володю опять нахлынули воспоминания: маленькая душная церковь, в которую они вошли с матерью. На коленях перед иконой старушка с покорным лицом, губы шепчут молитву. Что она сделала? Почему она, такая старенькая, стоит на коленях? Мерцающие в пламени свечей красивые лица святых пугают его. Они накажут его? Но за что?

— Что ты пялишься вокруг? — дергает его за руку мать. — Попроси прощения у Господа за свои грехи. Прочитай "Отче наш", как я учила тебя.

Володе стало страшно, он выбежал из церкви, спрятался в кустах. Прижался к березе, обнял ее, ища защиты. Шершавая кора ласкала ладони, солнечный луч высушил слезы. На руку опустилась божья коровка. И страх прошел.

— Жест — сложенные у груди ладони, знак покорности. Так что крещение — это отказ от самого себя. Почему так настаивают на крещении в младенческом возрасте? Да-да. Чем раньше, тем легче. Меньше борьбы, больше покорности.

— И... что же делать?

— Это зависит от тебя. Хочешь молиться чужому богу — молись. — Володя нетерпеливо кивнул головой.

— Я никогда ему не молился.

— Крещеные атеисты еще хуже. Христиане хотя бы веруют. А ты и вовсе смысла в жизни не видишь. Такие люди часто руки на себя накладывают. Мир кажется им жестоким, а для каких-либо изменений они слишком слабы. Для них и существует обряд раскрещивания.

— И где проводится это... раскрещивание?

— Да уж не в церкви, — усмехнулся Будимир. — Есть специальные места, где влияние природы, дающей нам силу, ощущается особенно сильно. Ибо кто мы без Земли? Только Земля дарит силу каждой травинке, каждому деревцу и каждому живому существу, но чтобы пользоваться этой силой нужно установить утерянную связь между человеком и природой. Я пытаюсь помочь тем, кто хочет это сделать, выступаю в роли жреца, но мое участие минимально — ответственность за свою жизнь каждый принимает сам. Если раскрещивание удалось, бывший раб становится свободным. Те, кто избран, начинают ведать.

— Я готов! — Владимир порывисто повернулся к нему.

Будимир похлопал его по плечу.

— Я помогу, но сначала ты должен побольше узнать о своих корнях. И поверь, я вовсе не против иудеев. Я против того, что мы предали нашу религию. И посмотри кем теперь стал русский народ? Да разве к нам относятся с тем уважением, с которым относились к нашим предкам? Отсюда и беды наши. — Будимир обвел рукой окружающие их деревья. — Вот они — воплощения земные богов. Лучше им молись, чем рисованным иконам. Я и о березе тебе могу рассказать и еще о том, кому памятник поставлен и чье имя носит наш город.

— Вы имеете в виду Ярослава Мудрого?

Будимир грустно улыбнулся.

— Был бы он мудрым, послушался бы своей Березини и оставил бы Северную Русь в покое, а не продолжил бы деяния своего отца-развратника, возжелавшего на старости лет брака с византийской принцессой.

Владимир подошел к березе, коснулся шершавой коры, прижался к ней лбом. Будимир молча наблюдал издали и только, когда молодой человек уселся на бревно, продолжил рассказ. И такая была магия в его голосе, что Володя закрыл глаза и словно в кино увидел события давно минувших лет, превратившихся уже в легенду.

9.

Князь Ярослав вместе со своей дружиной охотился на вепря. День не задался с самого начала — на зверя так и не вышли. Углубились в леса дремучие, еще час прошел, деревья поредели и остановились охотники перед непроходимым болотом.

— Не наш сегодня день, — молвил приближенный к князю молодой боярин Могутка. — Знать, без добычи домой возвращаться.

— Худая примета, — улыбнулся Ярослав. — Болото объедем, а там может и удача к нам лицом повернется — выйдем на зверя.

— В лесу бы не заночевать, — осторожно заметил другой дружинник, не решаясь перечить.

Когда объехали топь, предстала перед ними поляна, а на ней три строения: изба рубленная, банька и колодец с журавлем. Из избы вышел мужик в простой рубахе. Увидев дружинников, перепугался. Однажды князь Владимир уже собирался увезти его красивую дочь в Киев, чтобы сделать своей наложницей, но девушке удалось спрятаться в лесу. Князь поискал-поискал, да и отбыл без нее.

Поведал Прохор обо всем Ярославу. Не впервые князю стало стыдно за неудержимую охоту своего отца до девок.

— Давно забыл князь Владимир о твоей дочери, а мы не причиним вам вреда., — пообещал Ярослав. — Не пустишь ли нас переночевать, в лесу-то совсем темно становится?

— Милости просим, — улыбнулся Прохор. — Сейчас за дочерью и женой сбегаю, они по грибы пошли, а если коней увидят, ни за что сами не вернутся.

Ярослав стоял на крыльце, когда из лесу вышли жена Прохора и молоденькая девушка, обе с кузовками белых грибов. Прозвали дочь Прохора Березиней, в честь березы, которую особенно почитали в народе.

Весь вечер любовался князь роскошными русыми волосами девушки, заглядывал в ее дивные, распахнутые как у ребенка, голубые глаза, не мог насмотреться на раскрасневшиеся от домашних хлопот пухлые щечки. Долго не спалось ему в ту ночь: все представлялось, как целует он ее в уста сладкие, как шепчет она ему ласковые слова.

Посмеялся над собой Ярослав: кто мог знать, что настигнет его любовь в дремучем лесу и станет для него дороже всех дочь беглого язычника. Но не сразу удалось князю найти путь к сердцу девушки. Долго-долго не верила она ему, помня о его отце.

Отец, опасаясь, что Ярослав уведет девушку, время от времени говаривал дочери:

— Держись подальше от молодого князя. Отец его всех наших богов вместе с Перуном и Велесом под топор отправил, и сын его предан Иисусу.

Березиня, влюбленная в лес, соглашалась с отцом: вера их самая правильная. Никак нельзя доверять человеку, предавшему веру предков.

Но вот однажды, гуляя в лесу, обняла березу одной другой и поняла, что хочется ей видеть Ярослава, слушать, как называет он ее своей ладушкой. Испугалась девушка и крепче обняла стройную березку:

— Ах, березонька милая моя, что же мне делать? Неужели влюблена я в князя?

Ведал Ярослав, что отец его Владимир, задумавший женить своих сыновей на заморских принцессах, не допустит брака с Березиней, а, значит, не сможет он объявить ее княгиней. И все же не мог оставить надежды, что упросит Владимира дать отцовское благословение. А для начала порешил он убедить Березиню принять христианство.

Разозлились тогда боги на Ярослава: отняли Березиню и маленького сына. До конца дней своих так и не мог забыть князь своей первой любви и умер с именем Березини на устах.

За время рассказа ни разу не перебил Владимир своего нового знакомого, но когда тот закончил, кинул на него беспокойный взгляд:

— Выходит, Ярослав ошибку совершил?

— И наказан был тотчас же, — Будимир снова огладил тонкими пальцами русую бороду. — Жизнь всегда подсказки дает, горе тем, кто их не замечает. Послана была ему Березиня, чтобы остановить чужую веру на Руси.

— Выходит Березиня умерла?

— А ты считаешь, что есть смерть? — ухмыльнулся Будимир.

Молодой человек задумался, потом покачал головой:

— Никто этого не знает.

— Враги князя сообщили Березине, что Ярослав убит и хотели отравить ее, представив дело рук своих, как самоубийство, но внук волхва, случайно оказавшийся поблизости, раскрыл ей правду и забрал ее в лес вместе с сыном, где они жили долго и счастливо. Такая вот история, — закончил Будимир, поднимаясь с дерева. — Ну что же, пора нам возвращаться, скоро стемнеет. А ты крепко подумай обо всем, что я рассказал.

10.

Вероника еще читала, лежа в постели, когда услышала в коридоре тихие шаги. В ее комнате появилась Олеся. Ее глаза были полузакрыты, в руках она держала медвежонка.

— Олеся, ты что?

Не обращая никакого внимания на ее слова, девочка прошлась по комнате и пробормотала несколько бессвязных фраз, из которых можно было понять, что та говорит о какой-то медведице. Вероника быстро поднялась и, обняв дочь за плечи, отвела ее в постель.

Легла снова, попыталась читать, но не смогла: раньше дочка никогда не ходила во сне. "Надо увозить её из этого города", — решила молодая женщина, ворочаясь с боку на бок.

О своём ночном приключении Олеся ничего не помнила, а когда Вероника предложила ей уехать, лишь грустно покачала головой.

— Слишком поздно, мам. Она уже вошла со мной в контакт.

От странных слов и ноток обреченности в голосе дочери Вероника вздрогнула и подсела поближе, впиваясь взглядом в ее лицо.

— Кто она, милая?

Олеся прижалась к мамину плечу и ничего не ответила.

Днём Вероника с трудом вытащила дочь на прогулку. Квартира тётушки находилась в центре города: пройдя по тихой улице, они быстро оказались на набережной Волги.

Вероника застыла у парапета, залюбовавшись проплывающим мимо белым теплоходом, откуда доносилась весёлая музыка. Мимо них, разговаривая и смеясь, шли принаряженные жители.

— Смотри, Олесь, как здесь здорово! — улыбнулась Вероника. — Какие белые пароходы. Когда всё наладится, мы с тобой тоже поплывём куда-нибудь. А вон там старинная церквушка. — Переполнявшая женщину неожиданная радость заставляла теребить дочку.

— Да, здесь красиво, — сказала Олеся, глядя себе под ноги.

Радость сразу погасла, в груди матери зашевелилось нехорошее предчувствие, заслонившее всю праздничность солнечного дня. Теперь её уже раздражала эта толпа, в которой они двигались, а город стал чужим и враждебным. Рука об руку они дошли до угла набережной, в том месте, где две реки сливались в одну и, спустившись по ступенькам, сели у воды.

Лёгкий ветерок трепал волосы, от реки веяло свежестью. Солнечные лучи ласкали кожу, и Вероника закрыла глаза, наслаждаясь их прикосновениями. Вдруг она услышала тихий вскрик Олеси. Глаза девочки расширились от ужаса, рукой она показывала в сторону. Мать еле успевала разбирать её быстрые слова.

— Всё произошло здесь. Зачем он хочет убить медведицу? Они имели право верить. Нет! Не трогай! Нет! — крикнула, сжав кулачки, Олеся. Проследив за направлением её взгляда, Вероника ничего не увидела.

— Он замахнулся, — как в бреду продолжала девочка, словно рассказывала какой-то фильм, который видела лишь она. — Я слышу её рычание. Она умирает.

Олеся потёрла глаза и сказала обычным голосом.

— Так вот как это случилось.

— Что случилось? — тихо спросила Вероника, еле живая от пережитого шока.

Девочка живо вскочила и протянула матери руку:

— Пойдём. Здесь нехорошее место.

Вероника не стала расспрашивать. Наверно, Олесю надо отвести к врачу. Может, это какая-то болезнь, она видит то, чего не существует?

— Ты не волнуйся, со мной всё в порядке. — сказала вдруг Олеся. — Просто я не такая, как другие. Я умею возвращаться.

— Куда возвращаться?

— В прошлое. Давай посидим, — девочка показала на пустую скамейку на набережной, откуда открывался замечательный вид на Волгу. — Что ты знаешь о Ярославле?

— Только то, что он называется Ярославлем, и с тобой здесь происходят странные вещи.

— Вспоминай, мам. У нас сейчас какой год?

— Две тысячи десятый. А что? Ах да, скоро праздник — тысячелетие со дня основания города.

— Вот именно, тысячелетие! Медведица вернётся отомстить.

— Какая еще медведица?

— Я расскажу, что увидела, — Олеся прикрыла глаза. — К высокому берегу подплывают деревянные лодки под парусами. Их много, больше десяти. В них вооруженные люди. Один из них, высокий, широкоплечий юноша — его называют князем — всеми командует. На берегу поселение. Жители спускают на князя священную медведицу, которой они поклонялись. Князь убивает зверя.

Некоторое время Вероника молчала, потом вдруг встрепенулась:

— Давай завтра уедем. Тётя Алла приютит нас, а потом я что-нибудь придумаю. Ты не зря не хотела сюда ехать. Прости, что я тебя не слушала.

Олеся резко повернулась к матери, в глазах зажегся звериный огонек, словно она собиралась укусить.

— Слишком поздно! Теперь мы должны остаться.

Вероника вздрогнула. Это был не первый раз, когда она чувствовала, что не имеет влияния на собственную дочь. Олеся никогда была ребёнком, которого можно схватить в охапку и увезти силой. Ее можно было поробовать убедить или попросить, но никак не иначе.

Дома, пока Олеся смотрела телевизор, Вероника включила ноутбук, скачала книгу о Ярославле и начала быстро просматривать. Одна глава заинтересовала ее больше, чем другие, потому что это было именно то, что увидела Олеся в том месте, которое до сих пор называется медвежьим углом.

11.

Молодой воин в медвежьей шкуре, запыхавшись, подбежал к Велимиру.

— Беда, вождь! Ладьи Ярослава на реке.

— Созывай племя к Велесу! — скомандовал волхв и направился к капищу. Под глухие удары бубна собирались к святому месту жители, оповещенные об опасности.

Волхв стоял у деревянного идола, глядя на собравшихся: многие воины уже успели надеть доспехи.

— Князь Ярослав хочет овладеть нашими землями, — начал Велимир. — Его ладьи уже плывут по реке.

Со всех сторон послышались выкрики:

— Мы будем биться!

— Не хотим Ярослава!

— Пусть убирается к себе!

Обветренное загорелое лицо волхва стало суровым. Настроение его племени было хорошо известно волхву, он знал, что его гордые и смелые люди не покорятся Ярославу. Он повернулся к капищу:

— Молитесь Велесу! Да не оставит он нас в беде.

Люди послушно пали ниц, губы зашевелились в знакомой молитве. Велимир молился вместе с ними. Пусть Ярослав оставит их в покое и уплывёт в свой Ростов. Но захочет ли Бог помочь им? Ведь не далее как этой ночью, один из старых волхвов заснул и не уберёг священного огня и вот, пожалуйста, беда не замедлила прийти.

— Бог требует жертвы! — вскричал Велимир, выхватывая острым взглядом красивое лицо Олиславы из толпы, понимая что настал подходящий момент для мести.

До сих пор не смог он вырвать из своего сердца любовь к этой девушке. С первого взгляда он почувствовал желание обладать ее телом. Желание, которого уже не могла возбудить ни одна женщина из его племени. И вдруг ему привели Олиславу: дерзкая, с горящими глазами, руки за спиной связаны, из разорванного выреза рубахи торчит молодая грудь. По спине струятся прямые чёрные волосы, голова гордо откинута назад — по виду и не скажешь, что пленница. В темных огромных глазах ни крупинки страха — только ненависть. Он сделал знак воинам, чтобы девушку привели в избу. Заперев дверь, он сразу повалил ее на лавку. Пришёл в себя от жуткой боли: изловчившись, пленница вонзилась зубами в шею. В ярости Велимир наносил всё новые и новые удары, пока её прекрасное лицо не превратилось в кровавое месиво. И всё равно в глазах Олиславы не было покорности, а с разбитых губ не сорвалось ни стона. Он выбросил её из дома на улицу, надеясь что она умрет. Но добрые люди подобрали ее, выходили.