Таким образом, русские могли предпочесть три варианта действий: во-первых, сосредоточить все силы против Австро-Венгрии, оставив против Восточной Пруссии слабый заслон, опирающийся на действительно очень сильные крепости Наревской линии; во-вторых, сосредоточить все силы против немцев, оставив против австрияков сильный заслон; в-третьих, попытаться действовать на обоих флангах одновременно.

Первое решение было бы наиболее адекватным с точки зрения соотношения "стоимость — результат": австрийская армия была "слабой точкой" Тройственного Союза и выросшей из него Пан-Европейской Коалиции. Русские могли выбить Двуединую Монархию из войны быстро и без особых потерь.

Второе решение было бы наиболее адекватным с точки зрения верности союзным обязательствам — судьба Восточной Пруссии, сердца Прусского королевского дома, ставшего домом правителей Германской Империи, не могла быть СОВЕРШЕННО безразлична Вильгельму II и его семейству. Вне зависимости от того, насколько правильны были расчеты графа Альфреда фон Шлиффена и аналитиков Большого Генерального Штаба, удар по Восточной Пруссии НЕИЗБЕЖНО должен был оказать влияние на положение дел на Западе!

Третье решение — совершенно явно компромиссное — было бы этакой попыткой усидеть на двух стульях сразу. Если бы не одно "НО" — русские имели семьдесят восемь полевых дивизий и тринадцать резервных корпусов, практически полностью отмобилизованных и готовых к бою. В данных обстоятельствах у них БЫЛА возможность усидеть на двух стульях — поскольку, продолжая аналогию, их седалище имело достаточную для этого дела ширину. К сожалению, только минимально достаточную. Совершенно очевидно, что РЕШАЮЩЕГО успеха при этом не удастся добиться ни на одном из направлений, а вот риск проиграть сразу оба фланга возрастает в несколько раз.

10.

В состав русского Северо-Западного фронта согласно предвоенным планам должны были быть включены девять армейских, один элитный и два кавалерийских корпуса, разделенных на две армии, одна из которых, собранная на базе Виленского военного округа, действовала от Немана из района Ковно, обходя Мазурский озерно-болотистый район и Летценскую линию укреплений с востока. Вторая, действующая с Нарево-Бугской крепостной линии, должна была обойти Мазуры и Летцен с запада. При этом по географическим условиям организация взаимодействия между Неманской и Наревской армиями крайне затруднена, если не невозможна — а построенный исходя из этого Летценский УР должен был усиливать эту особенность географии театра вплоть до полной непроходимости и прикрывать развертывание 8-й германской армии против внутреннего фланга любой из русских армий.

До 18 августа примерно немецкое командование в Восточной Пруссии — не говоря уже о Главном Командовании — даже не подозревало о том, что русские, проявив азиатское коварство, подсунули немецкой разведке план развертывания, фальшивый не в общих чертах (которые, как ни крути, а все же естественны, поскольку исходят из рельефа местности и наличия путей сообщения) а в деталях — которые, как известно, и отличают картину гения от безыскусной поделки ученика.

СЗФ получил пять пехотных и пять кавалерийских корпусов, сведенных в три армии и две группы. 1-я армия, развернутая по реке Неман в районе Ковно, включала 1-й Гвардейский и 3-й Гренадерский корпуса. Из района Осовца в направлении на Граево — Лык действовала 1-я Особая группа в составе Финского лыжно-егерского стрелкового корпуса, усиленного бригадой ОКПС, 103-м отдельным минометным полком (120-мм минометы) и 314-м отдельным артиллерийским полком (шесть батарей 122-мм гаубиц и две батареи 152-мм мортир). По линии Млава — Мышинец были развернуты 2-й Гвардейский и 1-й Гренадерский корпуса, вошедшие в состав 2-й армии СевЗапФронта. Западнее Млавы были сконцентрированы Гвардейский, 1-й, 3-й и 4-й кавалерийские корпуса 1-й Конной армии. В районе Новогеоргиевска были собраны 2-й кавкорпус, Новогеоргиевская бригада крепостной пехоты, развернувшаяся в одноименную дивизию, Новогеоргиевский полк МП и 1-я и 2-я Гвардейские резервные бригады, составившие 2-ю Особую группу.

В результате этого СевЗапФронт, значительно уступая 8-й армии в количестве штыков, превосходил её по количеству артиллерийских орудий в четыре с лишним раза (если считать вместе с минометами), а по количеству пулеметов превосходство было даже не кратным, а совершенно, полностью и окончательно абсолютным!

Для других фронтов Империи были высвобождены целых девять армейских корпусов — 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 6-й, 13-й, 15-й, 20-й и 23-й АК. Учитывая количество врагов и их совокупную мощь, лишним это не было.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Французское командование предполагало два варианта действий противника. В том случае, если немцы сосредоточат основные силы к югу от Мааса, то развернутые севернее 4-я и 5-я армии ударят им во фланг и тыл. Если же, как опасается — и не совсем уж несправедливо! — Второе бюро, немцы сосредоточили к северу от Мааса значительные силы, дивизий не 10 — 12, а 17 — 18, а то и два десятка... То усиленная за счет резервных дивизий и переброшенных из Лотарингии корпусов 3-я армия разрежет их фронт напополам! Переброска к Маасу 9-го корпуса была единственным изменением в развертывании французских войск перед началом Приграничного сражения, начавшегося 20 августа вторжением 1-й и 2-й французских армий в Лотарингию.

Явственно выявившаяся в ходе боев 9 — 16 августа слабость немцев на этом фронте — войсковая разведка французов выявила присутствие здесь всего лишь трех корпусов, сведенных в целых две армии явно только ради маскировки — поставила перед французским Верховным командованием заманчивую перспективу обрушения немецкого левого фланга и легкого выхода к Рейну. И те шесть резервных дивизий, что были замечены и идентифицированы с 17 по 19 августа, немцев не спасут!

Все войска вышли на предназначенные им позиции, все было готово к "великой битве, которая решит судьбу Франции". Воодушевление войск было таково, что многие надели нарукавные повязки с эмблемой, уже конгениальной с идеей "Франции с мечом" — геральдический щиток с французским триколором, в котором белым был не столб, а лотарингский крест. Союз англичан и немцев, двух исторических врагов французской нации, выступил детонатором вспышки реваншистской истерии, во Франции ещё не виданной. Список претензий французов к англичанам был на пять веков длиннее, и хотя память о Седане и Эльзас-Лотарингии была свежее и болезненнее, но помнились французам и Пуатье, и Кресси, и Азинкур, и сожжение Орлеанской Девы — в соучастии с бургундцами, кстати! — да и со времен Трафальгара и Ватерлоо также прошло меньше века. А Суэцкий канал? А Фашода?

К утру 20 августа 1-я и 2-я армии французов встретились в Лотарингии с подготовленной обороной германских войск у Саарбурга и Моранжа — и были жестоко наказаны за предвоенное легкомыслие. Колючая проволока, пулеметные гнезда и шквал шрапнели оказались в Европе даже более эффективны, нежели в Африке: хотя в процентном отношении пулеметов у немцев было несколько меньше, чем у "регулярес" ЮАС, зато количество и качество германской артиллерии было таково, что преувеличить его было невозможно. По крайней мере, по отношению к французам.

Германская артиллерия била с заранее подготовленных закрытых позиций — и французские 75-мм пушки, частенько выкатывавшиеся на прямую наводку, как правило, не имели никаких шансов. Однако против четырех полевых корпусов 6-й и 7-й германских армий (восемь дивизий) французы имели девять корпусов (восемнадцать дивизий) при равном количестве резервных войск (по десять дивизий) и многократном преимуществе по кавалерии — за счет этого французское командование всегда было осведомленнее немецких штабов. Превосходство в силах и информации не могло не сказаться — неся тяжелейшие потери, фактически просто забросав вражескую оборону трупами своих солдат, французы все же теснили немецкие дивизии на северо-восток, все больше растягивая опирающуюся на Мец и Страсбург оборону левого крыла немецкой армии. К вечеру 22 августа 20-й АК французов прорвал центр обороны 6-й немецкой армии у городка Моранж.

Силы северного крыла французской армии исчислялись в тридцать две дивизии — к сожалению, полевых было только девятнадцать: 18-й, 1-й, 2-й, 3-й, 10-й, 11-й, 12-й и 17-й корпуса по две дивизии и Колониальный корпус в три дивизии. Остальные — резервные и даже территориальные. Кроме того, в состав 5-й армии входили ещё три морских бригады с сильной артиллерией (включая установленные на импровизированные лафеты тяжелые морские орудия) и кавкорпус. Силы немцев в этом районе оценивались французским командованием в 17 — 18 дивизий, с прибавлением к ним шести бельгийско-бургундских дивизий получалось 23 — 24 дивизии. С учетом того, что бельгийские дивизии имели больший штат, но значительно худшее качество, а также с учетом наличия крепостей Лилль и Мобеж, французская армия, как считалось, имела заметное преимущество, позволяющее не только обороняться, но и атаковать.

Сражение на левом фланге началось ещё 15 — 17 августа — со стычек между кавалерийскими разъездами, вскоре переросших в столкновения больших масс кавалерии, прикрывающих развертывание своих войск. Эти бои, проведенные как в лучшем стиле Наполеона и Фридриха Великого, так и в совершенно новой манере, свойственной, похоже, грядущему веку, дали много материала для анализа. Наиболее впечатляюще выглядели достижения встроенных в структуру немецких кавдивизий стрелковых батальонов, посаженных на велосипеды. Эти части, сочетающие свойственную кавалерии подвижность и свойственную пехоте стойкость в обороне, полностью подтвердили гипотетически выведенную невозможность кавалерии атаковать обученную пехоту, вооруженную современным стрелковым оружием — пусть даже только винтовками. Атаки на батальоны, имевшие на вооружении пулеметы, показали, что при насыщении боевых порядков пехоты автоматическим оружием до русских стандартов кавалерия как род регулярных войск исчезнет в принципе. К вечеру 19 августа изрядно потрепанный французский кавкорпус оттеснен к Арманьтеру, преследуемый немецкой кавалерией.

На рассвете 20 августа завязались первые бои между соединениями французской и немецкой пехоты. Поскольку французские офицеры очень редко учили своих солдат обороне — из опасения того, что после окопных работ они будут иметь вид грязный и не воинственный, а также и из-за того, что это могло снизить столь ценимый французской военной доктриной "элан" (искра, порыв — "нечто лихое, стремительное и искрометное, как атака кавалерии генерала Маргерита под Седаном") — то, например, в 10-м корпусе понятие "оборона" было истолковано весьма странно. Корпус не окопался, не поставил проволочных заграждений и вообще никак не организовал оборону — зато немцев, перебравшихся на занятый ими берег Онеля, встретила настолько лихая штыковая атака, что она восхитила даже германских офицеров. Однако вся лихость и весь порыв 10-му корпусу не помогли — после короткого жаркого боя поддержанные артиллерией немецкие части отбросили французов назад, заняв к ночи уже две деревни на южном берегу.

Рано утром 21 августа немецкие орудия загрохотали по всей длине фронта 5-й армии — началось вошедшее в историю "Сражение на Шельде". 1-я и 2-я армии немцев атаковали французов с "неослабевающим упорством". Здесь уже досталась кровавая пожива и французским пушкам — на привычные плотные ряды пехотных цепей французские семидесятипятки производили эффект хорошо отбитой косы. Каждый выстрел вырывал из строя десятки людей. Однако орудия, которые могли производить по двадцать пять выстрелов в минуту, не имели достаточно снарядов, и потому их скорость стрельбы составляла 2-3 выстрела — то есть в десять раз меньше!

К вечеру командование 5-й армии вынуждено было доложить, что 10-й корпус "вынужден отойти", понеся "тяжелые потери", 3-й корпус "ведет тяжелый бой", имея "большие потери" в офицерах, 18-й корпус на левом фланге потрепан относительно меньше, однако находящийся на самом краю левого фланга кавкорпус "сильно измотан" и также отошел.

В течение ночи положение 5-й армии стало ещё хуже — немецкие кавкорпуса, выбив французскую кавалерию за Лис, нанесли удар по территориальным дивизиям, отшвырнув их на тылы 18-го корпуса. Ночная атака 2-й армии также была успешной, немцы получили плацдарм за рекой, который контратаковал 1-й корпус, чьей задачей было удержание линии Шельды в центре армии. Это был единственный корпус во всей 5-й армии, укрепивший свои позиции траншеями!

Утром 22 августа шесть корпусов 3-й армии немцев прорвали оборону 4-й французской армии южнее Мобежа. Позиции на стыке правофлангового 11-го и 12-го корпусов атаковали сразу три германских корпуса — сметающий все живое удар четырех с лишним сотен артиллерийских орудий оказал на не имеющую шанцевого инструмента и потому расположившуюся в канавах и других подручных укрытиях французскую пехоту сокрушительное действие. К вечеру 3-я армия немцев уже широкой рекой втекала в тридцатикилометровую прореху между левым флангом 4-й армии и правым флангом 5-й армии — сложности в положении которой этим не ограничивались. Оборона всех корпусов 5-й армии трещала по швам, левый фланг разваливался под натиском сразу трех немецких кавкорпусов, уже вбивших территориальные дивизии в крепостной обвод Лилля как шар в лузу, потери были ужасны, а обстановка — "в высшей степени угрожающая". К этому моменту французская войсковая разведка уже идентифицировала большую часть немецких войск — пяти армейским и одному кавалерийскому корпусам 5-й армии угрожали совсем не "17 — 18 дивизий"! Здесь было минимум восемнадцать КОРПУСОВ!!!

Только вечером 23 августа информация об использовании немцами резервных корпусов в качестве частей первой линии — и причем в составе наступающего крыла! — дошла до главного штаба французской армии. А поверили ей и того позже — только где-то между шестью и восемью часами утра эти данные подтвердили из независимых источников.

К этому моменту 5-я и 4-я армии уже сутки, как были вынуждены начать отступление по всему фронту, поскольку иначе они рисковали оказаться в том же положении, что и запертая в Меце армия Базена тридцатью годами раньше. Только армии с тех пор стали гораздо больше, поэтому крепостей потребовалось бы не менее трех. То есть как раз столько, сколько и было под рукой. К вечеру 22 августа центр и правый фланг 5-й армии уже начинали свертываться к Мобежу, с другой стороны за фортами его обвода стремились укрыться ошметки вдребезги расколоченного 11-го корпуса, 18-й и 3-й АК отходят к Лиллю, а Живе, весьма вероятно, должен был бы стать братской могилой для остальных трех корпусов 4-й армии. Опыт показал, что полевую армию, запертую в крепости, можно почти со стопроцентной вероятностью списать со всех счетов — случаи, когда загнанной в крепость армии удавалось прорваться с боем или ускользнуть, можно пересчитать по пальцам одной руки, в то время как обратными примерами военная история новейшего времени просто пестрит. Последний, не самый значительный, но зато самый свежий — Кимберли и дивизия Метуэна.