Именно поэтому Денис сейчас и сидел в ветеринарной клинике, где в отделении для инопланетных животных работал Олег Рудольфович Мыскинский — ксеновет, давший справку, что паривчик абсолютно здоров. Денис позвонил ему ещё вчера, сразу после беседы с китайцем, но был уже вечер, и дежурная медсестра ответила, что врач придёт только завтра.
Мыскинский отчего-то запаздывал, и Денису пришлось сидеть с полчаса в холле, но ожидание в мягком кресле оказалось приятным. Несмотря на небольшой размер помещения, как, впрочем, и всего отделения ксеноветеринарии, здесь было на что посмотреть. В стенных нишах располагались искусно подсвеченные террариумы и аквариумы с инопланетными сухопутными и водоплавающими животными приятного вида и красивой окраски, между нишами из подвесных кашпо вниз спускались плети земных вьюнов, а в углу притулился крохотный водопадик с прозрачными струйками воды и пёстрой галькой, такой чистой и круглой, что казалась искусственной. Денис встал с кресла, подошёл поближе и взял один камушек — на ощупь и по весу он был как настоящий.
— Здесь всё натуральное! — раздался сзади голос. — Я целую тонну перерыл, подбирая их по размеру и цвету. Красиво, правда?
Денис обернулся и увидел парня лет тридцати пяти, в свитере с нарочито растянутым воротником и узких шерстяных брюках с обвислыми по последней моде коленями.
— Великолепно, — согласился Денис. — Здесь вообще всё оформлено с большим вкусом, мне нравится!
— Я рад! — ответил парень и опустился на соседнее кресло с таким нарочитым изяществом, что Денис сразу заподозрил его в нестандартной сексуальной ориентации, что, в общем-то, не было редкостью среди стилистов и дизайнеров.
А этот модник был ещё и неонатуралом в последней степени: серебрящиеся сединой виски, якобы кариес на передних зубах и бугрящийся грибком ноготь большого пальца левой руки — тюнинг для настоящих фанатов, жутко дорогостоящий и, по мнению Дениса, весьма бестолковый. Ну, в самом деле, зачем тратить деньги на воспроизведение давно побеждённых болезней, если и дураку понятно, что они не настоящие? Где ваша логика-то, господа отчаянные любители всего натурального?
А вот брюки у этого неоната, похоже, действительно чистошерстяные, страшно даже подумать, сколько стоят, видать хорошо дизайнеры зарабатывают, если могут себе позволить такую одежду...
— И раз вам этот интерьер так по душе, — продолжил меж тем парень, удобно расположившись в кресле, — предлагаю прямо здесь и побеседовать. Вы ведь господин Кулаков из страховой компании?
— Верно, — подтвердил Денис. — А вы...
— Мыскинский Олег Рудольфович, — парень снова улыбнулся, сверкнув "кариесом", и, привстав, протянул руку. — Можно просто Олег.
— Денис.
Они пожали друг другу руки.
— Что ж, Денис, очень приятно.
"Изумруды" на стилизованном под деревянную диадему юнифоне Мыскинского то и дело вспыхивали зелёным светом, сигнализируя о вызовах, но хозяин не отвечал, невозмутимо продолжая беседу: — Так о чём вы хотите со мной поговорить?
— О справке, которую вы дали владельцу примата Паривчикова господину Сагонину.
— Справку о чём? — спокойно поинтересовался Мыскинский.
"Специально время тянет, или действительно не помнит?" — подумал Денис, а вслух уточнил:
— О состоянии здоровья примата.
— И что? — рассматривая свой "поражённый грибком" ноготь, спросил ксеновет. — Это моя работа.
— А то, что животное умерло спустя всего неделю после того, как вы дали справку о том, что оно абсолютно здорово.
— Серьёзно? — брови Мыскинского взметнулись вверх. — Примат Паривчикова умер?
— Странно, учитывая их живучесть, правда?
— Ну-у-у, — протянул ксеновет, откидываясь на спинку кресла. — В жизни всякое бывает, знаете ли... Возможно, неправильный уход...
— У Сагонина? Вы же были в его ксенопарке! И дали заключение о смерти этого чуждаря, что вы тут комедию разыгрываете! — разозлился Денис.
Мыскинский резко выпрямился, на секунду застыл, потом округлил глаза и затараторил:
— Ах, Сагонин! Сагонин, ну конечно! О боже, и как это я мог позабыть?! Примат Паривчикова... — Он сдвинул диадему вверх и яростно почесал лоб, оставляя красные полосы. — Вы меня извините, Денис, я просто... вчера я... ну, в общем, у меня такой вечер был сумасшедший... — ксеновет опустил глаза.
"Пить надо меньше и нейрокса жрать, — подумал Денис, с ужасом понимая, что Мыскинский и правда ни черта не помнит. — А то так и лицензию потерять недолго".
— Послушайте, Олег, а можно я спрошу вас напрямую? Обещаю, то, что вы ответите, останется между нами, тем более что и доказательств у меня никаких нет. И вообще, я же не из полиции, не из проверяющей организации и чужую работу выполнять не собираюсь, мне просто надо знать!
С минуту Мыскинский кусал нижнюю губу, разглядывая Дениса, потом сказал:
— Спрашивайте.
— Скажите честно, Олег, вы этого Сагонинского примата осматривали? Вы его видели?
— Лео сказал, что получил паривчика от человека, которому всецело доверяет, — чуть помолчав, ответил ксеновет.
— И очень хорошо заплатил, — продолжил за него Денис.
Мыскинский молча отвёл взгляд в сторону и в углах глаз проступили красные набрякшие сосуды.
— Что ж, спасибо. — Денис поднялся.
— Нет, подождите! — Ксеновет тоже встал. — Потом, когда примат неожиданно умер, Сагонин позвонил мне и срочно вызвал к себе в ксенопарк.
— Значит, животное вы всё-таки осматривали?
— Да мёртвый он был, мёртвый, чего там осматривать! Слушайте, это было в какую-то кошмарную рань — шесть утра, кажется, или даже полшестого, не помню, у меня тогда вообще выходной был!.. Я предложил отвезти его в нашу клинику для вскрытия, но Сагонин сказал, что сначала свяжется со страховой компанией, а потом позвонит мне.
— Но не позвонил.
— Нет, — покачал головой Мыскинский.
— Что ж, понятно. Вопросов больше не имею, всего доброго.
— И вам тоже всего хорошего, — с явным облегчением отозвался ксеновет.
Проигнорировав протянутую Мыскинским руку, Денис повернулся и вышел.
Ну и ну, думал Денис, садясь в мобиль, а дело-то обстоит даже хуже, чем он предполагал. Он-то думал, что Мыскинский, осмотрев паривчика по верхам, просто прошёлся по нему стандартным кибердиагностом, после чего и шлёпнул справку, что чуждарь здоров, а оказалось, этот горе-ксеновет животное вообще не осматривал! Продал Сагонину справку и пошёл на эти деньги в какой-нибудь ночной клуб нейроксом закидываться. Где уж тут потом об этом вспомнить! И заключение о смерти Мыскинский написал, явно ничего не соображая, да он в полшестого утра, в выходной, небось ещё пьяный был...
Ладно, чёрт с ним, этим любителем красивой жизни, всё с ним ясно... однако совершенно не ясно с Сагониным! Почему он-то так поступил? Неужели этот миллионер и серьёзный бизнесмен — владелец заводов, газет, пароходов — решил таким вот, прямо скажем, совсем незатейливым образом надурить страховую компанию, чтобы получить возмещение? Купил справки у дурака Мыскинского, а потом выкрал тело, дабы избежать вскрытия?.. Больно уж глупо... Глупо и шито белыми нитками. И потом, Сагонин любит свой ксенопарк, это видно: там всё сделано по высшему разряду, животные содержатся в прекрасных условиях, денег в эту коллекцию чуждарей вбухано немерено. Ксенопарк — предмет гордости Лео и зависти других толстосумов, и создан он не для того, чтобы зарабатывать, а для души, для престижа. Поэтому примат Паривчикова, наверняка, приобретался как редкий экземпляр, способный украсить коллекцию, а стало быть, нужен был живым, здоровым и красивым, задохликом ведь не похвастаешься... Но тогда почему Сагонин нормально чуждаря не обследовал?
Ответ напрашивается только один: паривчик был куплен незаконно, без таможенных и санитарно-карантинных документов.
* * *
В зале было тепло и приятно сумрачно. Внимательно оглядевшись, Аркулов уселся за свободный столик в углу и в строке поиска на вспыхнувшем перед ним виртэке набрал "Коньяк".
На экране появилась страница меню с такими сумасшедшими ценами, что Аркулов с минуту сидел с открытым ртом, пока до него не дошло, что все перечисленные коньяки настоящие, сделанные из натурального винограда и выдержанные в дубовых бочках.
"Коньяк-синтезир", уточнил Аркулов, и перед ним открылась отдельная страница с крепкими напитками, цена которых хоть и была приличной, но всё же раз в пятнадцать меньше, чем у предыдущих. Он заказал сто грамм, и на столешнице замигал кружок с надписью "18+", требуя открыть и-код, чтобы удостовериться, что заказчику уже исполнилось восемнадцать лет.
— Ё-моё! Да чтоб их испарило, этих выпендрёжников! — прошипел Аркулов, в планы которого сейчас не входило светить свои данные где бы то ни было. Он давно не захаживал в такие дорогие рестораны и привык, что в кабаках попроще и коньяки предлагают только синтезированные, и с подтверждением возраста никто не заморачивается. — Может, здесь ещё и кэшки не принимают?
"Чай-синтезир" — напечатал он в строке поиска и, выбрав "Зелёный жасмин 350 грамм", открыл кэш-карту. Загоревшийся на столешнице кружок с ценой погас. "Принимают", — вспотевший Аркулов с облегчением откинулся на спинку в ожидании чая — сильно хотелось пить. Ждать пришлось на удивление недолго: уже через минуту из центра стола выдвинулся поднос с изящным небольшим чайником и маленькой тонкостенной чашкой. Вместо агрессивной рекламной атаки из динамиков полилась негромкая приятная музыка.
Всё же в дорогих ресторанах есть свои преимущества, подумал Аркулов, пробуя чай — в меру горячий, очень ароматный и на вкус просто восхитительный.
Аркулов уже допивал вторую чашку, когда в зал вошла длинноногая брюнетка с роскошным бюстом и тонкой талией. Остановившись на пороге, она медленно обвела взглядом зал и, увидев Аркулова, улыбнулась. Он кивнул и улыбнулся в ответ. Теперь ему стало понятно, почему тот, с кем он договаривался об этой встрече, сказал: "О, не волнуйтесь, вы её ни за что не пропустите!". Да уж, что правда то правда. Все, кто сидели без силовушек, выворачивали шеи, следя, как Дева (так её сразу же окрестил про себя Аркулов) движется по залу, мягко покачивая округлыми бёдрами, обтянутыми нежно струящейся тканью шикарного платья.
Страшно подумать, сколько денег ушло на одежду и тюнинг этой корри. Идеально гладкая кожа и густые, сияющие волосы, заколотые крупным золотым гребнем, безупречная фигура и абсолютно правильные черты лица — сколько же ей пришлось перенести операций и процедур, чтобы добиться такого эффекта...
Дева подплыла к столику Аркулова:
— Константин?
— Да. Два-девять-три-четыре-восемь.
Корри опустилась в кресло напротив и пару раз коснулась сенсора силовушки, задав шестьдесят минут полной непрозрачности. Аркулов кивнул и оплатил услугу всё той же кэш-картой, после чего вокруг столика замерцало плотное синеватое поле, отсекая все шумы и посторонние взгляды.
— Деньги вперёд, — пропела Дева и коснулась своего воткнутого в волосы золотого гребня. В воздухе развернулся виртэк, на котором высветились жирные цифры.
— Сначала продемонстрируйте мне новый чип, — нахмурился Аркулов, показав, что на его кэш-карте есть нужная сумма.
— Какой ещё новый чип? — Дева схлопнула виртэк.
— С изменённым и-кодом... — Аркулов потёр лоб. — Или как? Вы ведь меняете мой идентиф-код?
— Разумеется. Я прямо здесь и сейчас уничтожу прежние данные и запишу новые.
— А-а... То есть прямо на старом чипе, что ли?
— Ну да! А вы как думали? Что я, получив деньги, располосую вам руку, выдерну старый чип и засуну свой? — Дева подняла соболиную бровь.
— Ну, я... — Аркулов замялся. — Неважно, что я думал, — в его голос вернулась твёрдость. — В любом случае, я бы хотел видеть, что беру.
— Увидите, когда я сделаю своё дело, — корри улыбнулась, сверкнув невероятной белизны зубами, и достала из сумочки помаду. — Но сначала оплата.
— А как я узнаю, то ли вы делаете?
— Придётся поверить мне на слово.
— Нет, так не пойдёт! Мне нужна гарантия, что всё будет работать.
— Тогда обратитесь в Государственный Центр Идентификационного Кодирования, — уже без улыбки произнесла Дева и, приблизив своё лицо к Аркуловскому, посмотрела ему в глаза таким жёстким взглядом, что у него зародилось подозрение: а не была ли раньше эта корри мужиком?
— Так вы будете платить, или мне сообщить об отмене сделки? — Она откинулась назад и, всё с тем же немигающим взглядом змеи, стала поигрывать помадой, перебирая пальцами с удивительной быстротой и ловкостью, как профессиональный фокусник, — от этого зрелища у Аркулова почему-то засосало под ложечкой. — В таком случае вас заставят заплатить приличную неустойку.
— Ладно, — чуть подумав, сдался он и открыл кэш-карту для перевода.
— Давайте руку, — получив деньги, проворковала Дева и нежно улыбнулась. Взгляд её снова стал женственным, а голос до дрожи сексуальным.
Аркулов протянул левую руку, и Дева сняла с золотистого цилиндра пластиковый колпачок.
— Будет неприятно, — предупредила она и активировала замаскированный под помаду прибор.
Это было не просто неприятно, Это было больно, причём чертовски. Врощенный под кожу чип так сильно разогрелся, что Аркулову мерещился дым, поднимавшийся от мигом побагровевшей кожи, и казалось, рука вот-вот вспыхнет синим пламенем. Он заскрежетал зубами, не в силах сдержать стоны, которые, к счастью, поглощались силовым полем вокруг столика.
Наконец, мучения закончились, и Аркулов, часто дыша, откинулся на спинку кресла, утирая льющийся пот. Левая рука мелко тряслась и горела огнём. Дева извлекла из сумочки тюбик реггеля, щедро выдавила на побагровевшую кожу и отдала мазь Аркулову.
— Спасибо, — прохрипел он, чувствуя, как адский жар потихоньку спадает.
— Проверять будете?
— Да, — кивнул Аркулов, открывая свой новый идентификационный код и выводя юнифон из режима ожидания.
— Вы что, скрините на очки? — Дева фыркнула и развернула виртэк своего юнифона.
Аркулов не ответил, изучая свои новые данные. Теперь он — Гутаковский Пётр Александрович пятидесяти четырёх лет, вдовец, имеет дочь восьми лет — Майю Петровну Гутаковскую. Жена, Гутаковская Илона Игоревна, скончалась полгода назад.
— Работает, — сказал Аркулов, включая виртэк своего юнифона, чтобы Дева тоже могла посмотреть.
— Не хотите что-нибудь выпить, Пётр Александрович? Я буду пятьдесят грамм водки. Чистой.
Точно бывший мужик, утвердился в своём мнении Аркулов и заказал Деве натуральную водку, а себе — сто грамм коньяка-синтезира. Кружок "18+" даже не зажёгся: стол автоматически считал уже открытый и-код.
— За удачное сотрудничество. — Дева чокнулась с Аркуловым и опрокинула рюмку в рот. — Отличная водка! Благодарю.
— И вам спасибо.
— На здоровье. — Она поднялась, изящным жестом прихватив сумочку. — До свидания.
— Всего хорошего. — Он выключил виртэк и тоже поднялся.
— Не провожайте, — бросила Дева, выскользнув из кокона силового поля.
Аркулов плюхнулся обратно на кресло и залпом выпил оставшийся в бокале коньяк. По телу прокатилась согревающая волна, расслабляя скованные стрессом мышцы, и новоиспечённый Гутаковский заказал ещё одну стограммовую порцию выпивки.
