Легенда об Огненном Змее (Агентство "Лилит" - 2)

— А что, урмиане не могли найти своих геофизиков?

— Не знаю... — Эрика на минуту задумалась. — Наверное, своим пришлось бы больше платить. Всем известно, что в Урме зарплаты выше. К тому же урмиане стараются наладить здоровое сотрудничество с ателланцами. Знают же, что у нас им многие не доверяют, и хотят убедить людей, что недоверие это необоснованное. Аристеи хотят диалога: вы доверяете нам, а мы вам. Но народ у нас косный. Большинство зациклено на давно уже не оправдывающих себя идеалах демократии. Любое другое общественное устройство, любая другая философия объявляются неправильными, негуманными, хотя, если вдуматься, аристеи лишь называют вещи своими именами, а не разводят благодушные речи для прикрытия того же, что...

— Избавь меня от всех этих благодушных речей, какие совсем недавно тут разводила Доримена. Ты уже слово в слово за ней поёшь. Значит, Тревис согласился помочь Палански?

— Да. Они теперь все в Каттане. Между прочим, какой-то благодетель, который пожелал остаться инкогнито, связался с муниципалитетом и оплатил все твои долги. Более того, оплатил установку в твоём обшарпанном замке сигнализации, чтобы никто в твоё отсутствие туда не залез. Дора немного расстроилась. Она сама хотела оплатить твои долги и вообще купить этот замок для тебя...

— Купить для меня мой собственный замок?

— С такими долгами он бы уже недолго оставался твоим. Она хотела его отремонтировать, чтобы сделать тебе сюрприз. Ты же ведь не думаешь, что она вечно собирается держать тебя здесь? Она хочет, чтобы ты была счастлива. Тебе всего-то надо быть чуть-чуть посговорчивей. Дора всё уладит, сделает так, что никто не станет допрашивать тебя из-за всей этой истории. Всё ведь можно представить так, будто ты понятия не имела, во что тебя втягивают. Поверь, Дора умеет устраивать дела. Она и с Орденом всё уладит. У них у самих рыло в пуху, так что шум поднимать не будут. Если объявится леди Лайен, Дора не станет преследовать её, сводить счёты, хотя знаешь... После всего, что она сделала, любой аристей на месте Доримены её бы просто убил.

— Ну, убить её не так просто. А вот что просто, так это дать тебе пинка под зад...

Увидев, что я отхожу от окна, Эрика встала и направилась к двери — достаточно быстро, чтобы спасти свою задницу, но и достаточно вальяжно, чтобы соблюсти хотя бы подобие достоинства, о котором она очень заботилась с тех пор, как завела дружбу с "истинной" аристократкой. В каком-то смысле Эрика неплохо меня знала. Она чувствовала, когда я начинала закипать. Я всегда была сильней. В детстве ни одна наша драка не закончилась в её пользу. Лет с двенадцати драки прекратились, но взаимопонимания не прибавилось, и общение стало постепенно сходить на нет.

— Ладно, я пойду, а ты подумай. Почему ты не хочешь жить, не делая врагов из тех, кто тебя любит? Включи какие-нибудь новости. Может, про это агентство и здесь передадут...

— Спасибо за информацию, Эрика. Пожалуй, я действительно посмотрю новости. Всего наилучшего.

Я вернулась на свой диван и включила "Меганьюз". Эрика продолжала торчать в дверях, но я решила не обращать на неё внимания. Шёл как раз блок "Краймтайм", и первым, что мы услышали, было сообщение о загадочной гибели Ларса Дюссельдорфа, постоянного автора еженедельника "Вестник Древней истории".

— Известно, что погибший занимался освещением странных событий, связанных с недавно найденной гробницей царевны Анхесенпаамон, — говорила дикторша. — В последнее время Ларс Дюссельдорф собирал сведения по делу урмианского историка Джеймса Лестера, погибшего в автомобильной катастрофе. Многие считают её неслучайной — ведь материалы доктора Лестера были похищены, а потом использованы одной молодой исследовательницей, имя которой не разглашается в интересах следствия.

Это имя давно уже гуляло в сети, но центральные новостные каналы были осторожны с подачей информации.

— Твои новые друзья защищают тебя, — обернулась я к Эрике. — Тебя случайно в ирены не приняли? Ты ещё не попала в эту элиту, которой так восхищаешься, но тебя уже нельзя критиковать. Если уже сейчас гибнут те, кто разузнал про твою непорядочность...

— Это клевета! — Эрика нервно облизнула побледневшие губы. — Следствие уже установило, что я не имею никакого отношения к смерти Лестера и этого Дюссельдорфа, хоть он и старался меня опорочить! Я не крала чужих гипотез, просто у исследователей иногда возникают похожие идеи. Иногда вообще одинаковые. Известно немало таких случаев...

— Известно. Только вот как материалы доктора Лестера оказались в твоём распоряжении?

— Я ни в чём не виновата! Ты смотришь на меня, как на убийцу...

— Нет, Эрика. Как на хитрую бездарность, которая загребает жар чужими руками. И чужими руками проливает кровь. Ей-Богу, ты вызывала бы меньше презрения, если бы убивала сама.

— Я не бездарность! Это ты завидуешь мне, потому что не попала в магистратуру...

— В чём дело? — Доримена вошла к комнату с лицом няни, готовой отшлёпать расшумевшихся детишек. — Девочки, не надо ссориться. Диана, я думала, визит подруги развлечёт тебя.

— О да, спасибо, она меня позабавила. Может, теперь я могу опять остаться одна и немного поскучать?

— А давайте все втроём пойдём в бассейн! — весело предложила Доримена.

Её халат как бы невзначай распахнулся. Под ним ничего не было. Я отвернулась — не демонстративно, а просто потому что мне стало противно. Мне в ней всё было противно, включая её натренированное тело, которым она так гордилась и которое так любила показывать. Неужели она настолько глупа, что надеется таким образом соблазнить меня?

— А давайте, я останусь здесь, а вы пойдёте в бассейн. Или куда угодно, лишь бы подальше от меня, если уж я не могу уйти отсюда.

— Никто не заставляет тебя целыми днями сидеть в этой комнате, — пожала плечами Доримена. — На этом этаже тебе доступны почти все помещения...

— Ключевое слово — "почти".

— Ты не хочешь довериться мне. Так как же я могу полностью доверять тебе? Ладно, Эрика, пойдём поплаваем. Диана присоединится к нам, если тоже надумает искупаться.

Они наконец-то убрались, а решила пробежаться по каналам в поисках информации о Терри и её агентстве. И тут мне вдруг стало так плохо, что потемнело в глазах. С полминуты я ничего не видела, потом эту темноту пронзила вспышка наподобие молнии, после чего зрение вернулось, но одновременно с этим подступила тошнота — так быстро, что я еле успела добежать до ванной. Избавившись от всего, что я сегодня съела, я почувствовала себя получше, но полного облегчения не было. Было странное ощущение, что собирается гроза — не только в окружающем меня пространстве, но и в моей голове. Уж лучше бы эта гроза скорей разразилась... Боже, что происходит? Я знала — что-то должно случиться. Что-то назрело, повисло в воздухе — в этом доме, в этом городе, над ним и вообще везде... Такое впечатление, будто мир вот-вот расколется. Что ж, пусть уж тогда поскорее, пока не раскололась моя голова.

Я умылась холодной водой и вернулась на свой диван, стараясь убедить себя, что через несколько минут всё пройдёт. Надо только принять удобную позу и хоть чем-то себя развлечь. Я нашла какой-то музыкальный канал и сама не заметила, как задремала. Из-за слабости меня сейчас часто клонило в сон, но на этот раз я даже не знала, как определить состояние, в которое погрузилась. Я отчётливо видела, что происходит на экране. Известная готическая группа с Терры-I исполняла медленную песню, которая звучала особенно завораживающе под аккомпанемент на виолончели и бас-гитаре. Вместе с тем я столь же отчётливо видела за окнами подводный мир. Среди растений, похожих на гигантскую траву, возвышались полуразрушенные замки, причём длинные колеблющиеся водоросли то и дело вспыхивали, как молнии. Или как огненные змеи... Да это и были змеи. Они плавали вокруг руин и росли, постепенно превращаясь в драконов. Тех самых подводных драконов, что жили в Тартаре. Их глаза ярко горели в зеленоватых сумерках, гребни и мощные тела тоже время от времени начинали светиться, переливаясь жёлтым, оранжевым, красным, зелёным... Иногда аскиры проплывали мимо моих окон. Я хотела их позвать, но, открывая рот, не могла произнести ни звука. Тем не менее некоторые из них как будто всё же слышали мой безмолвный призыв. Они то и дело приближались к моей тюрьме и заглядывали в окна. "Я здесь, я здесь! — мысленно взывала я. — Спасите меня! Помогите мне и Терри!" Музыка вдруг зазвучала ещё громче, а на экране крупным планом появилось лицо фронтмена — бледное, кареглазое, обрамлённое пышными чёрными волосами. Я хорошо знала этого певца. В какой-то момент я заметила, что он на себя не похож. Глаза у него уже были не карие, а ярко-зелёные. На меня смотрело исполненное отчаяния лицо Терри, а один из аскиров ткнулся мордой в моё окно — так, что всё здание содрогнулось.

Я проснулась с чётким ощущением, что всё дрожит — пол, стены, мебель. Вибрация вскоре прекратилась, но я чувствовала — вокруг что-то изменилось. Я слышала, что в последние годы в Урме наблюдаются лёгкие подземные толчки. Учёных это удивляло — ведь горы тут сформировались уже давно, но тревогу пока никто не бил.

Чувствовала я себя сносно. Возможно, дурноту вызвало приближающееся землетрясение. Есть же люди, восприимчивые ко всяким сейсмическим передрягам. Никогда не думала, что я к таким отношусь. Хотя, до этого я никогда и не бывала в очаге землетрясения.

В телевизоре запела другая группа — тоже готическая, с тощей рыжей солисткой. За окном был изрядно мне надоевший, изученный до мельчайших деталей пейзаж: геометрические конструкции из светлого камня с огромными окнами, которые сейчас ослепительно сияли от солнца. Понятно, уже за полдень. На небе ни облачка. Все эти дни небо ясное, нежно-голубое, и даже закат каждый день одного и того же цвета. Всё было вроде бы как обычно, но я знала — что-то изменилось.

Меня уже так тошнило от этого пейзажа и от этой комнаты, что я решила прогуляться по зимнему саду. Такие сады в помещении называют зимними, хотя цветут они круглый год. В здешнем саду имелось маленькое озеро, вокруг которого стояло несколько лежанок. Я ещё издали заметила, что одна из них занята. Это была Доримена — в том самом голубом халате. Я уже собиралась уйти — не хотелось лишний раз с ней сталкиваться, но что-то меня остановило. Я даже толком не поняла, что именно привлекло моё внимание — её неподвижность или металлически поблескивающая штуковина на столике рядом с лежанкой. Подойдя поближе, я поняла, что урмианка спит. Ну или пребывает в таком глубоком трансе, что явно не очнётся от малейшего шороха. На кукольно-правильном лице Доримены застыло блаженство, причина которого определённо заключалась в стоящем на столе приборе. Два тонких проводка тянулись от него к вискам спящей, заканчиваясь маленькими присосками, плотно прильнувшими к её гладкой белой коже. Прибор напоминал небольшой настольный компьютер. На слабо светящемся экране теснились надписи: "видовые сны", "сны-погони", "страшные сны", "эротические сны". Последняя надпись светилась зелёным, и под ней было открыто "окно" со множеством более мелких надписей, среди которых одна тоже светилась. А гласила она: "Камера пыток". Я вздрогнула — потому что спящая шумно вздохнула. Лицо её исказила судорога. Сперва мне показалось, что ей плохо, но я быстро сообразила, что всё как раз наоборот. Доримена слегка застонала, и это был стон, исполненный блаженства. Ноздри урмианки хищно раздулись, тело выгнулось дугой.

— Что ты тут делаешь?

Этот свистящий шёпот тоже заставил меня вздрогнуть. Эрика смотрела на меня из кустов декоративной магнолии, словно ящерица, готовая к броску.

— Не буди её, — на цыпочках подбежав ко мне, Эрика схватила меня за локоть и потянула в сторону песчаной дорожки. Я высвободила руку из её костлявых пальцев и пошла прочь.

— Что ты там делала? — спросила она уже громче, догнав меня в коридоре.

— Просто решила прогуляться по саду. И будить спящую гиену не собиралась.

— Тогда зачем подошла?

— Мне стало интересно, что это за штуковина. Но ты можешь сказать своей подруге, что я собиралась её убить.

— Диана, перестань. Ты тоже... была моей подругой, одно время даже лучшей. И я не забываю об этом.

— Ну так помоги мне отсюда выбраться. Удобный момент — хозяйка спит.

— Это не значит, что побег останется незамеченным. Пустая затея. Дора лишь рассердится на нас обеих.

— Что это за прибор? Он действительно моделирует сны?

— Да. Можно заказать любой из указанных в инструкции. Хочешь попробовать?

— Да нет, мне вполне хватает своих собственных, — я вспомнила свой недавний не то сон, не то бред наяву. — Ты не слышала толчок?

— Да, что-то такое было, но раз тревоги нет, беспокоиться не о чем. Это же здорово — быть не во власти своих сновидений, а контролировать их. Можно заказать то, что хотел бы увидеть и почувствовать.

— Сразу видно, чего ей не хватает, — усмехнулась я. — Даже странно... Им мало тех оргий с настоящей кровью, которые они устраивают в подпольных клубах и наверняка в своих домах. Если можно сделать дома тюрьму...

— Да все эти слухи об оргиях сильно преувеличены. Мы с тобой не дети и прекрасно знаем, что есть заведения, предлагающие самые экстравагантные услуги. Но не всё же можно позволить себе в реальности. У каждого из нас есть тёмная сторона со всеми вытекающими отсюда желаниями. У тебя ведь они тоже есть. Желания, в которых ты сроду не признаешься...

Тут мы поравнялись с моей комнатой, и я вошла туда, захлопнув дверь перед носом Эрики. Попробует войти — вышвырну. Да, я тут пленница, а она гостья, но гостья она не моя.

Видимо, Эрике был ясен мой настрой, так что войти она не пыталась.

— Диана, я поговорю с Дорой, — сказала она из-за двери. — Попробую убедить её, что лучше тебя отпустить. Ты ведь и так не будешь болтать — хотя бы чтобы не навредить своей любовнице. Я действительно хочу тебе помочь.

Звучало почти искренне, но я не верила, что Эрика обо мне беспокоится. И не верила, что она сумеет убедить Доримену отказаться от добычи, которую та достаточно долго преследовала. Разве что предложит ей другую добычу? Впрочем, пусть делает, что хочет.

После обеда я решила снова посмотреть какие-нибудь новости. Ну и денёк сегодня выдался. Едва включив "Меганьюз", я наткнулась на известие о таинственном исчезновении Итана Кимбела. Знаменитый писатель пропал в разгар празднования своего сорокапятилетия, проходившего в особняке, который он незадолго до юбилея приобрёл в Ахайе — престижном районе Молосса. Надо же — Ахайя! До чего же тут любят античность, особенно Грецию, считавшуюся колыбелью европейской цивилизации. Знать-то я сейчас нахожусь в колыбели новой цивилизации... Не дай Бог!

— Говорят, ты меня искала.

В дверях комнаты стояла Доримена — уже не в халате, а в лёгком брючном костюме. Вот чёрт! Не одна, так другая. Эту мне, к сожалению, не вышвырнуть.

— С чего ты взяла?

— Говорят, ты искала меня в саду...

— Я была в саду, но никого там не искала.