Реджес Амон

— Ты, должно быть, ненавидишь меня?

— Нет, что ты! Вовсе нет! — вполне искренне ответил Дима. Аня подняла глаза от пола, и посмотрела в его глаза, словно надеясь прочесть в них ответ на вопрос, который она собиралась задать.

— Если нет, то зачем ты велел ему убить меня?

— Кому, "ему"? О ком ты говоришь?!

— Реджесу! — выкрикнула ему в лицо Аня, — Реджесу Амону!

По спине Димы пробежал холодок. Это было невозможным, но невозможно было и не поверить Ане, к тому же, ему вспомнился давний кошмарный сон, существенно прибавлявший веса ее словам.

— Но ведь Реджес — не более чем персонаж моего романа! Я не понимаю, о чем ты?! — но в голосе Димы не чувствовалось уверенности — он и сам уже не раз задумывался о том, а так ли это?

Аня с мольбой взглянула на него, и вдруг, не выдержав, бросилась ему на шею и горько разрыдалась. Руки Димы инстинктивно дернулись, чтобы заключить ее в объятия, но усилием воли он отогнал эту мысль. Перед ним была девушка-спичка, любовь которой вспыхивала, прогорала, и тут же вспыхивала вновь, но уже к другому человеку. Она бросала старое увлечение не раздумывая, и тут же находила новое, просто не понимая того, что этим она причиняет невыносимую боль. Он по прежнему любил ее, но не мог позволить чувствам взять верх над разумом, иначе все, через что ему пришлось пройти, чтобы забыть ее, повторится опять! Бессонные ночи, ностальгия, и глупые мысли о том, что жизнь кончена... Нет, ни за что! Но эти слова о Реджесе... Они не давали ему покоя.

— Прости меня, — чуть слышно прошептала Аня, уткнувшись в его плечо.

— Я тебя давно простил, — ответил он, — Иначе, как бы я смог жить дальше?

— Тогда помоги мне! — теперь уже твердо и внятно произнесла Аня, отстранившись от него, — Помоги мне справиться с ним!

— С Реджесом?

— Да.

— Но как? Он, ведь, просто вымышленный персонаж.

— Вымышленный, говоришь? Давай я опишу его тебе, ведь ты же, как никак, его "отец", как он тебя называет, ты создал его, а значит, должен знать о нем все. Высокий мужчина, где-то под метр восемьдесят — метр девяносто, сложен пропорционально, и достаточно красив, хотя мне было и не до того, чтобы оценивать его внешность. Силен физически, хоть и не может похвастаться буграми мышц. Высокие брови, короткая стрижка, чуть заостренный нос.... Но все это лишь общие приметы. Реджеса можно выделить из любой толпы, лишь единожды взглянув в его глаза! Когда он смотрит на тебя, то кажется, что этот взгляд проникает в самые отдаленные уголки души, и скорее всего, так оно и есть. Этот взгляд пронзает тебя насквозь, обдает холодом так, что хочется бежать, прятаться от него в глубокие норы и подземелья! А его смех...Видимо, создавая его ты соединил вой гиены с рыком льва! Он отвратителен и пугающ!

Дима побледнел, и с трудом произнес:

— Да, это он.... Но как? Как это возможно?...

— Как видишь, возможно, — с издевкой произнесла Аня, — И что еще интереснее — он уверяет, что обещал тебе отомстить мне за все страдания, которые ты, бедняжка, из-за меня перенес. Говорит, что ты даже хотел покончить из-за меня жизнь самоубийством, так как я, и только я, была твоим светом в ночи.... — она перевела дух, и тяжело вздохнула, — Извини. Я не хотела....

Дима не слушал ее.

— И это правда... — сказал он, тупо глядя перед собой, — Он обещал мне.... Обещал убить тебя.

У Ани перехватило дыхание. Так значит, это правда? Значит, Реджес — своего рода киллер, а заказчик убийства стоит сейчас перед ней.

— И после этого ты смеешь говорить, что простил мне все обиды? — набросилась она на него, — О, Великодушный Господин, прости меня, дуру набитую, даже если я заслуживаю самой страшной и мучительной смерти по вашим, безусловно справедливым законам! Мерзавец! — и размахнувшись Аня отвесила ему звонкую пощечину.

Дима отшатнулся, и прижал руку к налившейся краской щеке.

— Ты меня не так поняла, — попытался он оправдаться.

— А что тут понимать? Я не знаю, как ты этого добился, как вызвал в наш мир это чудовище, но ведь ты сам только что сказал, что попросил, или потребовал, чтобы ОН убил меня! — Аня замахнулась для нового удара, но Дима перехватил ее руку в воздухе.

— Хватит! — рявкнул он, и его голосе, на этот раз, чувствовалась не меньшая сила, чем в голосе Реджеса, — Дай мне сказать! — Аня замерла, подчиняясь этому властному приказу, — Я виноват лишь в том, что создал Реджеса, а как произошло все остальное, если, конечно, ты не сошла с ума, заявляя, что тебя преследует персонаж даже не изданной книги, я понятия не имею! Дело в том, что однажды, после нашего с тобой разрыва, он явился ко мне во сне — я не могу передать этого словами, но более жуткого кошмара я еще не переживал. Он пришел ко мне домой, словно в гости к старому другу, стал расспрашивать о том, как у меня дела, какие планы на будущее.... Называл меня отцом, и интересовался, скоро ли у него появится братик. На первый взгляд — невинные вопросы, но я точно знал, что каждый из них — маленький тест. Он прощупывал меня, искал сильные и слабые стороны, чтобы потом, в случае необходимости, знать, куда бить. Мои мысли были для него открытой книгой — он всегда заранее знал. что я отвечу на его вопрос, и всегда прекрасно понимал, когда я вру ему, или самому себе.

Потом он спросил меня о тебе, о моих чувствах, и о том, все ли у нас в порядке. Я не успел ответить, как он уже заглянул в мой разум, прочтя вт нем всю историю нашего знакомства от начала, до конца, и заявил: "Ты должен убить ее." Я сказал ему, что это полный бред, и, не смотря на то, что я боялся его до смерти, чтобы он делал все, что ему вздумается в своем мире, и я, как его "отец", буду ему в этом помогать, но вот в мою жизнь пусть не суется, так как этот мир живет по несколько иным законам, нежели тот, что я создал для него.

Реджес ничуть не рассердился на мой монолог, сказав, лишь, что я еще зелен, и что мой разум заволокла пелена чувств, а раз я не в состоянии отомстить за себя, это сделает он. Я просто не знал, что ему и ответить, но он сам перевел разговор в другое русло. Мы еще долго говорили о его родной стране, о том, какие неточности я допустил в романе, и так далее, ни словом не касаясь тебя, а затем Реджес, извинившись за то, что оторвал меня от такого важного занятия, как сон, встал из-за стола, и растворился в воздухе. Помню так же, что проснувшись по утру я совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Тогда я воспринял все это лишь как ночной кошмар, хотя неприятный осадок все же остался, и вот, теперь... — Дима беспомощно развел руками.

Аня слушала молча, и лишь легкая дрожь в руках выдавала ее чрезвычайное волнение. Этот рассказ объяснял многое, но не давал ответа на главный вопрос, волновавший ее — как можно остановить это чудовище?!

— Ты поможешь мне? — спросила она с мольбой в голосе.

— А что я могу сделать? Понимаешь, я создал Реджеса таким, каким я сам мечтал быть. Нет, я не мечтал быть убийцей, и вытворять все, что делает он — меня восхищает его упорство, сила, и воля к победе. Он заведомо сильнее тебя, меня, и нас с тобой, вместе взятых — ведь это я создал его таким, и знаю его возможности. Простив него мы с тобой — ничтожества! Одним ударом он сметал и гораздо более сильных противников!

— И ты ничего не собираешься предпринять? Никак не хочешь мне помочь?

— Да пойми же ты, Реджес несокрушим! Если он ставит перед собой цель — достигнет ее во что бы то ни стало! Его невозможно победить! — взгляд Димы на секунду затуманился, словно бы мысленно он был где-то далеко от сюда, — И вообще, все это — чистой воды бредятина! Не зря про тебя говорят, что ты полностью свихнулась, вот и придумала себе воображаемого врага.

— Черт возьми, он и до тебя добрался! — воскликнула Аня, и, не раздумывая ни секунды бросилась вон из квартиры.

— Ненормальная, — буркнул ей вслед Дима, поворачивая ручку замка, — Чушь какая-то!

Но в глубине души он чувствовал, что это вовсе не так. Анин рассказ, кошмарный сон, о котором он уже успел позабыть, и... мурашки, побежавшие по коже несколько секунд назад. Кто-то чужой словно бы подтолкнул его к тому, чтобы нагрубить Ане, выставить ее из дома, и теперь этот кто-то желал, чтобы он воспринял все происходящее, как умопомешательство девушки, которую он, в глубине души, все еще любил. Интуиция не просто говорила, она кричала об опасности, а сердце рвалось из груди, требуя немедленно броситься на помощь Ане, но разум, объятый рассудительным холодом, требовал выбросить все это из головы. Дима поежился от безумной мысли — а его ли это разум, и встряхнул головой, отгоняя ее прочь. Нет, уж он-то еще точно в своем уме, и никто и ничто этого не изменит!

— Я должен что-то сделать! Но что я могу?... — промолвил он, обращаясь к самому себе. Ответ пришел словно откуда-то извне — "Все, что захочешь!".

Аня повернула ключ в замке, из-за дрожи в руках не сразу попав в замочную скважину.

— Привет, — тихо сказала она вышедшей встречать ее маме, и направилась в свою комнату. На душе было необычайно паршиво — она чувствовала, что не в силах больше так жить, не в силах терпеть постоянно преследующий ее страх. Голова медленно клонилась к груди, глаза слипались.... Сон! Вот то, что ей сейчас нужно! Сон приносит облегчение, позволяет расслабиться, забыть о страхах и сомнениях. Ну и пусть, что за границей реальности ее поджидает Реджес — плевать! Пусть он убьет ее, все равно она уже не способна бороться!

На пороге комнаты возник отец.

— Аня, ты ни о чем не хочешь нам рассказать? — спросил он.

— Нет, папа, а что, должна хотеть? — вяло ответила она.

— Например, о Реджесе? — добавила подошедшая сзади мать.

Аня вымученно улыбнулась — ей и в самом деле стало смешно.

— А что, он и вас просил передать мне привет? — Аня оттолкнула в сторону отца, который, впрочем, не оказал ни малейшего сопротивления, и вошла в свою комнату, — Позже... Позже поговорим. Если вам интересно, то я расскажу вам о Реджесе все, что знаю сама, ведите меня после этого хоть к психологу, хоть к психиатру — мне уже на все плевать. А сейчас, с вашего позволения, я хотела бы немного вздремнуть, если вы, конечно, не возражаете, и не желаете прямо сейчас выбить из меня информацию о нашем знакомстве с этим милейшей души человеком, при помощи инквизиторских орудий, или еще чего похуже. Так что, можно мне хоть маленько выспаться? — родители молчали, и Аня закрыла дверь на защелку у них перед носом. Даже не раздеваясь она плюхнулась на диван, и натянула на голову одеяло. Сон сморил бедняжку мгновенно...

Дима бродил по квартире из угла в угол, не находя себе места. Он должен был как-то помочь ей, сделать хоть что-нибудь, понимая, что он просто не сможет дальше жить, прочтя в газете маленькую статейку о том, что очередная сумасшедшая девчонка, скорее всего, фанатка каких-нибудь "Иванушек", покончила жизнь самоубийством. Он никогда не простил бы себе, что остался в стороне от ее беды, что не пришел вовремя на помощь.

Из угла в угол, из угла в угол, из угла в угол.... Этот маршрут повторялся снова и снова.

Что-то вертелось в голове.... Что-то, за что можно зацепиться... Что-то, от чего можно оттолкнуться....

Из угла в угол, из угла в угол, из угла в угол....

СОН!

Ведь сон — это состояние, когда астральное тело может покинуть свою бренную оболочку, и может отправиться куда угодно! Может слиться с чьим-то сознанием, посетить неведомые миры... В конце концов, ведь именно во сне явился к нему Реджес, так почему бы и ему не навестить таким образом своего "сына"? Вопрос в том, что далеко не каждый человек способен контролировать свои астральные путешествия. Дима где-то читал о том, как этому можно научиться, но времени на тренировки не было — что-то подсказывало ему, что либо он совершит путешествие сейчас, либо завтра прочтет в газете некролог. Чем скорее он заснет и найдет Реджеса, тем лучше.

Дима лег прямо на пол, и закрыл глаза. "Положение — поза звезды, — вспоминал он указания из той журнальной статьи об управлении сновидениями, — Руки и ноги чуть расставлены в сторону, лежа на спине. Дыхание ровное.... Разум чист и свободен, в голове не должно быть ничего лишнего. Нужно сконцентрироваться на том, куда хочешь попасть."

Перед глазами поплыли смазанные образы, становясь все более и более четкими. Голая равнина, на которой лишь изредка попадаются низкорослые деревья, чуть красноватая почва, из-за повышенного содержания в ней железа, большое багровое солнце, заходящее за горизонт, и превращающееся в огромный огненный шар, освещающее эту безрадостную картину. Это мир Реджеса. Здесь он родился, вырос, и именно он сделал его таким, каков он есть сейчас. Безжалостный монстр, разбуженный Реджесом, превратил города в руины, а людей — в обгорелые безликие куклы. Никто не выжил в том огненном аду — никто, кроме Реджеса...

Образы становились все четче и ярче и через несколько минут Дима осознал, что может уже различать запахи, чувствовать на своей коже суховей, дующий из выжженной пустыни, и жаркие лучи солнца, припекающие затылок. Он оглядел себя самого, и с удивление обнаружил, что одет в легкий, облегающий спортивный костюм, хотя таких указаний он своему сознанию не давал. Должно быть, подсознание поработало за него, и из всех видов одежды выбрало наиболее подходящий. Однако, философские и биологические аспекты случившегося Диму сейчас не волновали. Всем своим существом он ощущал враждебность этого выжженного мира, и поневоле поежился.

— А вот и ты! — раздался за спиной звучный голос Реджеса, от чего Дима подпрыгнул на месте, и резко обернулся. Реджес стоял в нескольких шагах от него, приставив нож к горлу Ани, лицо которой было абсолютно отрешенным от всего происходящего. — Я предполагал, что ты появишься, но все же, не был до конца уверен, что у тебя хватит на это силы и смелости. Что ж, ты меня удивил — поздравляю, мало кому это удавалось, папаня... — в это "папаня" было вложено столько яду и презрения, что Дима вздрогнул, представив на секунду, что и в самом деле является отцом этого чудовища.

— Отпусти ее! — произнес он, стараясь вложить в эти слова всю свою внутреннюю силу, превозмогая страх.

— Отпустить ее? — переспросил Реджес, указывая на Аню ножом, — А с какой стати? Я, ведь, между прочим, для тебя стараюсь, папаня! ты то у нас, слабохарактерный, мягкотелый, беспозвоночный, и отомстить за себя просто не в состоянии, вот и пришлось за дело браться мне, и, как видишь, действовал я достаточно успешно.

— Я не просил тебя делать этого, Реджес! Я не хочу мстить, тем более, что мстить ей мне не за что. Это я не удержал ее, и винить в этом могу только себя. Так что, отпусти ее... Я оставлю тебе этот мир, а в наш не суйся — он не для тебя.

— НЕ ДЛЯ МЕНЯ? — рявкнул Реджес, и в глазах его зажегся дьявольский огонек, так хорошо знакомый Диме по написанному им роману. Не многие из тех, кто видел этот огонек, остались в живых, а кто и пережил ярость великого Амона — все равно канули в небытие, когда чудовищный джин, выпущенный Реджесом, промчался по цветущей планете, превращая ее в пустыню. Описывая, как он пожирает здание парламента страны, где в тот момент находился и Реджес, Дима и сам не мог поверить, что такой человек, как он, может вообще умереть, даже от рук несокрушимой сверхъестественной силы. Еще тогда ему казалось, что даже после мировой катастрофы Реджес восстанет из пепла, и создаст на руинах свой мир, живущий по его жестоким законам, и даже когда обугленное тело рухнуло на пол, рассыпаясь в прах, Дима все еще не мог поверить в то, что описывал, и оказался прав. — НЕ ДЛЯ МЕНЯ? А для кого же? Для таких слюнтяев, как ты, или она? В любом бою побеждает сильнейший, и сильнейший должен выжить! А сильнейший — это я, и ты прекрасно это знаешь, ведь это ты создал меня таким! Так что, это не я, а ты должен убраться отсюда, и будь любезен, сделай это побыстрее. Пока что у меня нет желания убивать тебя — для этого еще не пришло время, а вот ее я отправлю в ад с огромным удовольствием! все, что могла, она уже дала мне, и в том числе — билет в твой мир!