Реджес Амон

РЕДЖЕС АМОН

Нина Михайловна Власова осторожно перебирала вещи на письменном столе дочери. Нужно было сделать все быстро, до ее возвращения из школы, и так аккуратно, чтобы у Ани, с ее, проявляющимися в последнее время параноидальными признаками, не возникло никаких подозрений. Иначе... Иначе не миновать скандала! В последние несколько недель Аня стала ужасно раздражительной, и набрасывалась на родителей по любому поводу. Нет, безусловно, Нина Михайловна признавала, что в конфликтах между ними и дочерью есть и их вина, но все же, что-то происходило с Аней, и это что-то ей очень не нравилось. Материнское сердце чуяло беду...

Аня переругалась со всеми подругами (подслушивать телефонные разговоры, конечно же, нехорошо, но что делать, когда твоя собственная дочь упорно скрывает от тебя свои тайны, и ты не можешь даже помочь ей — цель оправдывает средства, не правда ли?). Только вчера она послала по известному, чисто русскому адресу свою некогда лучшую подругу, с которой они раньше были, не разлей вода, и часами могли болтать по телефону, не смотря на то, что жили буквально через дверь. Все больше и больше Нина Михайловна склонялась к мысли, что ее дочь попросту сходит с ума! Шизофрения, паранойя, депрессия — тысяча и один диагноз, которые мог выдать на гора любой медик, сводились всего лишь к одному — умопомешательство!

Умопомешательство.... Признавать это не хотелось, но иных объяснений небыло. Иначе, откуда этот блуждающий взгляд, полная потеря интереса к жизни, и те бредни о преследующем ее маньяке, которые она иногда бросает в лицо родителям. Дескать, ничего то вы не понимаете, — я не могу жить спокойно, поскольку ОН преследует меня! Аня забросила учебу, перестала выходить из дому, и вообще частенько сидела часами, запершись в своей комнате, к тому же, она стала бояться спать! Часто Аня будила родителей своими криками, когда она просыпалась в холодном поту, от приснившегося ей кошмара. А однажды.... Об этом просто не хотелось вспоминать! Однажды ночью она вскочила с постели, крича "Уберите его от меня!" и стала кататься по полу, оставляя на ковре кровавые следы. Все Анино лицо было в крови, словно располосовано острыми лезвиями! Отец прижал ее к себе, и долго успокаивал, повторяя, что все будет хорошо, что он не даст ее в обиду, но Нина Михайловна отчетливо слышала, как дрожал его голос — он и сам не верил в то, что все будет в порядке, и это внушало ужас. На все вопросы о происшедшем Аня отвечала невпопад, говоря, что уже и не помнит, что ее так напугало, но в ее расширенных зрачках явственно читался страх, а вовсе не облегчение от забытого кошмара. С возвращением из сна в реальность Анин кошмар не закончился...

После того случая Нина Михайловна проконсультировалась с психиатром, который и подал ей первую светлую мысль за все это время.

— А не ведет ли ваша дочь дневника? — спросил он, и вот, теперь она обшаривает всю Анину комнату в поисках заветной тетрадки. Она вела дневник вот уже несколько лет, не делая из этого особой тайны для родителей, да и они особо никогда не интересовались, что может их дочь поведать бумаге такого, чего не может им — в семье Власовых всегда царило взаимопонимание.

А вот и он! Аккуратно запрятанная под кучей учебников, почти полностью исписанная общая тетрадь, с торчащими из нее закладками, календариками, портретами кумиров, и прочей дребеденью.

Сев за стол Нина Михайловна открыла дневник на первой попавшейся странице и углубилась в чтение...

"16.01.2000 г.

Даже не знаю, что бы написать сегодня, а ведь написать то что-то нужно. В прошлый раз я дала себе твердое обещание разобраться в своих чувствах к Диме, и вот, прошло три дня, он снова заходил, а я так и не могу сказать ему ничего определенного. Люблю ли я его по прежнему? Хотя нет, не так... Любила ли я его вообще, или это было просто влечение, которое со временем и должно было пройти? А может ли пройти любовь, или если любишь, то на веки? Нет, я не знаю! Все это слишком сложно для меня! Одно несомненно, он о чем то догадывается — чувствует, что что-то в наших отношениях изменилось, что я стала с ним не такой, как всегда. Интересно, что он думает по этому поводу? Нет, надо решаться! Какой я, к чертовой бабашке, будущий психолог, если не могу разобраться в собственных чувствах к собственному парню?.."

"Нет, это, конечно же, любопытно, вот только ничего не объясняет. Январь — это еще слишком далеко." — прокомментировала Нина Михайловна, перелистывая страницы. Всю эту любовную историю с Аниным бывшим одноклассником, Димой Пахомовым, она знала и так. Они сдружились в десятом классе, а в одиннадцатом разъехались по разным школам, и тут то, видимо, решили, что жить друг без друга не могут. Пошли встречи под луной, походы в кино и на дискотеки и т.д. и т.п. — казалось, дай им волю — они вообще не будут расставаться. Надо сказать, что родители Ани были вовсе не против этого — им нравился веселый и никогда не унывающий Дима, впрочем, без ветра в голове и, возможно, с большим будущим. Он метил в НГУ, а параллельно с этим гнул и другую линию, которая тоже могла вывести его в люди — мечтал стать писателем, и писал он, по отзывам Ани и ее подружек, весьма неплохо. И вот, спустя пять месяцев, они просто разошлись, как в море корабли, то ли просто разонравились друг другу, то ли еще что. Хотя нет, скорее всего это он разонравился Ане, а вовсе не наоборот — Дима души в ней не чаял, и в любой момент готов был ради нее на любые подвиги — это явственно читалось в его влюбленных глазах. Возможно, дневник прояснил бы и эти детали, но сейчас Нину Михайловну интересовало другое. Она открыла новую страницу, и углубилась в чтение.

"03.04.00.

Сегодня он опять приходил ко мне — меня это уже не удивляет, ведь уже месяц, как он является каждую ночь. Или я просто потеряла счет времени — возможно... Господи, я уже просто не знаю, что делать, куда мне от него прятаться (да и возможно ли вообще скрыться от этого монстра? — вряд ли)! Каждый раз он таскает меня по новым местам, то темный лес, то свалка, а теперь, вот, еще и заброшенный завод, наводненный огромными крысами, подчинющимися его приказам! Я спряталась в какой-то трубе, и отгоняла этих мерзких тварей, так и норовивших ухватить меня за руку, а он смотрел на это и хохотал! Я даже не знаю, что было страшнее — голодные крысы, или же это его хохот? Он звучит гулко, словно в широкой трубе и... даже не знаю, как это объяснить, просто каждый раз, когда я слышу, как Реджес смеется, я вспоминаю поговорку о том, что хорошо смеется тот, кто смеется последним, и мне становится жутко при мысли о том, что последним смеяться будет именно это чудовище в человеческом облике! Он смеется так, как будто заранее уверен в исходе нашей с ним борьбы! Да и можно ли назвать это борьбой? Это всего лишь травля! Сегодня я заметила, что его угрозы начинают сбываться — все мои друзья и в самом деле смотрят на меня, как на припадочную. Они отдаляются от меня! Почему? — кто знает. Быть может, Реджес куда реальнее, чем мне всегда казался? Быть может он имеет доступ не только к моему разуму?

Но я не сдаюсь... Пока не сдаюсь..."

Нина Михайлова опустила тетрадь на колени, не в силах более прочесть ни строчки. Худшие ее положения подтверждались — Аня и в самом деле сходила с ума!

Аня стояла в углу школьного туалета, докуривая вторую сигарету. Если повезет, и девчонки, вместе с которыми она сюда пришла, простоят тут еще немного, то она успеет скурить и третью, которая уже лежала наготове в кармане куртки. Уроки кончились, но домой идти, почему-то абсолютно не хотелось. И в самом деле, зачем? Родители все равно ничего не поймут, вернее, не захотят понять. Она уже пыталась рассказать им о Реджесе, описать весь тот ужас, что не покидает ее душу в течение вот уже почти двух месяцев, но... Отец сказал тогда, что ночные кошмары выражают какой-то ее подсознательный страх, и если она сумеет победить его — она сумеет вновь спать спокойно, ну а они с мамой, ясное дело, всегда готовы будут придти на помощь. Бред! Подсознательный страх?! Черта с два! И ночные кошмары никогда не отступят, хотя бы потому, что они уже превратились в дневные. Теперь Реджес появлялся в любое время суток, стоило ей лишь остаться одной. Он больше не грозил ей страшными пытками, не рассказывал о том, как, и с каким удовольствием он будет убивать ее, а затем отплясывать джигу на ее могиле, на глазах у пораженных родных. Теперь, приходя, он задавал лишь несколько вопросов "КТО ТЫ?!", "ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?!", "ГОТОВА ЛИ ТЫ УМЕРЕТЬ?!" и эти слова пугали ее даже больше, чем его угрозы. впрочем, все свои обещания Реджес сдержал — теперь она боится спать, оставаться в одиночестве, и не может доверять никому, потому что он настроил всех ее знакомых против нее. да, он был прав, говоря о том, что выход из того состояния, до которого он довел ее, только один — ногами вперед! И вот, теперь она стоит в туалете, закуривая третью сигарету, и надеясь, что стоящие неподалеку семиклассницы еще долго не уйдут, иначе она останется в одиночестве, давая Реджесу возможность для нового удара.

Уже в который раз Аня прокручивала в голове события, предшествующие появлению в ее жизни Реджеса. С чего все началось? Пожалуй, с Димы, ведь это он создал это чудовище в человеческом обличии. Нет, не создал — скорее, породил — не зря же Реджес с гордостью именует себя его сыном, да и за нее он взялся только потому, что обещал своему отцу отомстить за него! Это Аня знала со слов самого Реджеса, но в ее голове до сих пор не укладывалось, как добрый и любивший ее когда-то Дима мог отдать этому монстру приказ о ее уничтожении? Хотя, кто знает, ведь люди меняются... Да и, быть может, Реджес просто лжет — имея дело с таким человеком (?) как он, можно предполагать что угодно.

Она влюбилась в Диму после того, как их дороги разошлись, и они пошли учиться в разные школы (интересно, почему только тогда? Наверное, мы и в самом деле не ценим того, что имеем, и понимаем лишь когда потеряем...). Тогда то он и рассказал ей о Реджесе, причем, в самых восторженных выражениях.

— Сейчас я пишу роман — первый настоящий роман в своей жизни! Это будет история жизни великого человека! нет, не просто великого, а величайшего из всех, в истории той планеты, на которую я перенес его действие. Понимаешь, это человек без недостатков. Он силен и телом и духом, умен, незауряден, трудолюбив и упрям. У него железная воля к победе, в результате он никогда не проигрывает, и победив в одном сражении тут же ввязывается в следующее. Вот только, слишком много хорошо — это тоже плохо, и все его достоинства как раз и приводят его к гибели. Реджес просто не умеет останавливаться на достигнутом — всегда и всюду ему нужно кому-то противостоять, с кем-то бороться... И вот, в финале он наткнется, наконец, на проблему, которая окажется не по зубам даже ему, и вместо того, чтобы отступить он, при помощи магического заклинания, вызовет в свой мир жуткого монстра, который, по его замыслу, должен будет ему подчиняться. Но что то пойдет не так, и освободившись чудовище направит свою мощь против разбудившего его человека. Планета превратится в иссушенную пустыню, но даже тут Реджес останется на высоте. Он умрет, но умрет непобежденным!

Дима восхищался своим творением — именно Реджесом, а не самим романом. Для него этот созданный им же образ стал образцом для подражания, до определенной, конечно, степени, ибо кое какие недостатки (с общечеловеческой точки зрения) у Реджеса были. Точнее, всего один — он был чудовищем. Он шел наверх по трупам, не останавливаясь ни перед чем. Был беспощаден к своим врагам, но врагами считал практически всех на свете. Он жил по своим законам, руководствуясь принципом: "Нет человека — нет проблемы", так что перейти ему дорогу означало подписать себе смертный приговор. Выбрав объект ненависти Реджес не останавливался до тех пор, пока он не был тотально уничтожен — в ход шли любые методы, от политических заговоров (в Димином романе Реджес стал президентом своей страны) до собственноручного расстрела провинившегося — пощады ждать не приходилось!

Конечно, тогда Аня не предала большого значения этим рассказам. Ну роман, и роман — пиши себе, дальше, только не забудь дать почитать, когда закончишь, интересно, ведь, все таки. Она и представить себе не могла, что спустя совсем немного времени Реджес выберет объектом уничтожения ее саму...

Со временем в их с Димой отношениях что-то разладилось, он то оставался прежним, изменилась она. "Любовь прошла, завяли помидоры" — вот как это называется, она просто охладела к нему, и все тут. Почему? На этот вопрос она так и не нашла ответа. Действительно, почему можно вот так, вдруг, разлюбить человека, который готов был провести с тобой рядом хоть всю жизнь, не требуя взамен ничего, кроме ответного чувства? Но ничего поделать с собой Аня не могла. В общем, после нескольких недель игры в прятки друг с другом они разругались окончательно, и инициатором разрыва стал сам Дима, после того, как она опоздала на свидание с ним на 20 минут, заявив после этого: "Мог бы и дольше подождать!" В общем, все было кончено. Дима ушел, процитировав на прощанье строчку из какой-то песни: "Где твои крылья, которые нравились мне?", за что Аня еще больше на него разозлилась — что за дурацкая привычка, ни с того, ни с сего, вставлять разговор какие-нибудь цитаты из древних философов, или рок групп современности, не понятные, как ей казалось, никому, кроме него самого? Ну а в этой фразе ей и вообще послышалось оскорбление. Отсюда то все и пошло...

Спустя пару недель после разрыва с Димой к Ане под вечер заглянула Таня — давняя и лучшая в мире подруга, точнее — не заглянула, а, как всегда, влетела в квартиру ураганом, и с порога затараторила:

— Я сегодня обалденную книжку купила — "Черная магия" называется, так там такие вещи написаны, что хоть стой хоть падай! Как с давно умершими предками поговорить, как проклятье на кого-нибудь наслать, как дух Пиковой дамы вызвать и т.д. Вообще, там сказано, что вызвать можно не только Пиковую даму, но и вообще, любого, хоть воображаемого персонажа — главное — представить его себе во всех подробностях, как бы, заставить материализоваться. Попробуем? А то моя суеверная мама просто выставила меня из дому!

Из всей этой болтовни Аня поняла лишь то, что ей представляется замечательная возможность основательно развлечься, вместо того, чтобы сидеть одной дома....

Как обычно проходят девичьи гадания и уроки колдовства? Очень просто, и всегда по одному и тому же сценарию. Гадающие запираются в ванной, чулане, или еще в каком темном месте, зажигают свечи, и подготавливая все для ритуала обязательно рассказывают друг другу страшные истории, при этом каждая старается показать, что свято верит как в то, что рассказывает сама, так и в то, что слышит от подруги. Так же подружки обязательно стараются поддерживать друг в друге веру в то, что им сейчас предстоит совершить, исключительно для того, чтобы просто напугать другую (других), участвующую в обряде. Затем, когда все готово, над блюдцем с водой, спиритической доской, или чем то еще в этом духе, произносятся заклинания, и девушки замирают в ожидании результата, которого, впрочем, заведомо и быть не должно, однако, каждая старательно изображает на своем лице страшный суеверный ужас в ожидании пришествия чего-то ТАКОГО.... Правила игры обязывают... Пусть подружки видят, что я боюсь, тогда и им станет страшно! В конце концов самовнушение дает результат, и все начинают дрожать от неподдельного страха, и когда где-то рядом скрипит половица, или родители, шутки ради, проводят чем-то по двери чулана, до смерти перепуганные гадалки пулей вылетают из своего убежища, и торопливо осеняют себя крестным знамением. Свят-свят-свят!

Аниных родителей дома небыло, так что никто не мог помешать девушкам мучиться дурью, равно как никто не мог напугать их в самый ответственный момент. Они задвинули шторы, установили посреди комнаты маленький столик с двумя свечами и тарелкой с водой, как того требовала Танина книжка, в руках обе держали по маленькому зеркальцу, на которой губной помадой был выведен правильный шестиугольник, которого, якобы, как огня должна бояться всякая нечисть.

— Ну, кого будем вызывать? — зашептала Таня, когда все приготовления были закончены, — Может, Пиковую даму? Она исполняет самые черные желания, а мне, как раз, есть кому отомстить.

— Нет, у меня другая идея, — ответила Аня, недоумевая, как такая мысля вообще могла посетить ее кудрявую головку, и как это она еще не забыла имя главного героя Диминого романа, — Ты позволишь мне быть первой?

— Да ради бога! — ответила Таня. Чего не сделаешь ради лучшей подруги, тем более, что сама она ни на грош не верила во все это колдовство.

Аня проделала все необходимые манипуляции, и произнесла заклинания, завершив обряд, завлекавший ее все больше и больше, словами:

— Явись, слуга мой верный, Реджес Амон!

На окне всколыхнулись занавески, пламя свечей заплясало в загадочном танце, а по гладкой поверхности воды пробежала легкая рябь...

— Явись! явись, чтобы сослужить мне службу!

Глаза Ани горели — она свято верила в то, что делала! Обряд захватил ее, увлек в сумасшедший танец азарта и страстей....

— Явись, где бы ты ни был!

И тогда она впервые услышала этот смех, заставивший ее содрогнуться! Его жуткий хохот прокатился по стенкам комнаты, эхо отражаясь в голове, и колючими мурашками ужаса расползаясь по телу.

— Ты слышала? — с дрожью в голосе спросила Аня.

— Слышала что? — удивилась Таня, — Может померещилось?

— Э, нет, — Аня вскочила на ноги, озираясь вокруг, — Такое не мерещится!

— Привет, Анечка! — раздался совсем рядом раскатистый голос. Она перевела взгляд на подругу, но та явно не слышала ничего. Реджес говорил с ней одной, и от этого становилось жутко. — Зачем ты звала меня, да еще такими громки словами?! "Слуга мой верный!" — Черта с два! Я в жизни никому не служил!"

— Неужели ты не слышишь? — еще раз спросила Аня, будучи уже уверенной в ответе, — Он говорит со мной!

— Нет, не слышу, — Таня решила, что подруга попросту разыгрывает ее, и решила подыграть, — Но так, наверное, и должно быть, ведь это ты его вызвала! Загадывай свое желание!

— Ты слышишь меня, Реджес? — крепко сжав в руках зеркало спросила Аня.

— Да! — последовал краткий и лаконичный ответ, — Говори!

— Я хочу... — произнесла она, и запнулась. "А чего, собственно, я хочу? Отомстить Диме? За что? Что он сделал мне плохого? Это я бросила его, а не наоборот, и никакая ревность тут не уместна. Чего я хотела? Что бы он попал на улице под машину? Чтобы его отделали местные хулиганы? Дура!" - мысленно обругала она себя, а вслух произнесла:

— Нет, я ничего от тебя не хочу! Можешь возвращаться обратно, туда, откуда ты пришел. Я передумала, мне ничего от тебя не нужно!

Реджес снова расхохотался.

— А я, ведь, знаю, о чем ты думала несколько секунд назад! Ты мечтала о мести! О бессмысленной, лишенной всякой логики мести! Но это все ни коим образом меня не касалось бы, не будь тот человек, которому ты хотела отомстить моим ОТЦОМ! Между прочим, это ты причинила ему много зла, а вовсе не наоборот!

— Твой отец?! — вслух произнесла Аня, вызвав еще большее удивление у подруги, — О ком ты говоришь?

— ТЫ ЗНАЕШЬ! — РЯВКНУЛ Реджес, и по комнате вновь промчалась волна ветра, на этот раз куда более сильного.

— Аня, перестань дурачиться! — потребовала побледневшая Таня, глядя на бьющееся в предсмертной агонии пламя свечи, — Это ты сделала? — ответа не последовало, Аня была сейчас далеко.

Да, она знала, о ком идет речь, и сейчас полет мыслей увлек ее на несколько месяцев назад, а память услужливо прокручивала перед глазами отрывки из прошлого...

— Вижу, что знаешь. — уже спокойнее продолжал Реджес, — А знаешь, что ты с ним сделала?

перед глазами Ани всплыла яркая картина. Снег, кругом снег, так бело, что солнце слепит глаза... Снежная пустыня... Когда ее глаза немного привыкли к яркому свету она смогла различить и другие детали. Холм, резко выделяющийся на фоне Белого Безмолвия, несколько засыпанных снегом деревьев, и... человек. Он стоит на вершине холма, глядя куда-то вниз, и позволяя холодному ветру трепать его легкую курточку.

— Ближе! — услышала Аня исходящий откуда-то издалека голос Реджеса, и тут же увидела вершину холма крупным планом. Теперь она могла узнать стоявшего по колено в снегу человека — это был Дима...

- Еще ближе! — теперь Аня могла рассмотреть местность под разными углами обзора — словно бы некая камера, демонстрировавшая ей изображение, совершала объезд вокруг Димы. На секунду Аня встретилась с ним взглядам, и ее поразили его глаза, полные боли и печали. Раздумывая о чем-то он смотрел куда-то вниз, себе под ноги.

- ПОКАЖИ! - потребовал Реджес, и Аня с ужасом увидела, что Дима стоит на самом краю обрыва, уходящего на добрые полста метров вниз...

- Видишь? — вернул ее из неизвестности голос Реджеса.

- Да... — прошептала Аня, облизывая пересохшие губы, — Он... Он прыгнул?.. Ведь нет, правда? Я бы знала....

— Нет, нет, — успокоил ее Реджес, — Но это не имеет ровным счетом никакого значения для нас с тобой. Ты испоганила его жизнь, и должна за это заплатить, разве я не прав? Да, он выдержал, не сломался, и я, как честный человек, предлагаю тот же поединок тебе. Если ты сумеешь выдержать то, что я приготовил для тебя — я уйду, если же нет — ты умрешь. Но я, зная тебя, могу с уверенностью сказать, что случится именно последнее. Я мог бы, в принципе, убить тебя хоть прямо сейчас, не прилагая к этому особых усилий, но это было бы не интересно, а скучная игра сразу же теряет свою привлекательность для игроков, а я хочу насладиться ею в полной мере, к тому же, я не хочу просто убивать тебя — мне нужно, чтобы ты сама захотела отправиться на тот свет, не выдержав того ада, что тебя ждет!

Бессмысленно глядя в одну точку Аня, словно астматик, ловила воздух открытым ртом.

— Сейчас я ухожу, но будь уверена, я всегда буду рядом с тобой, и уничтожу тебя, как обещал своему отцу.

Он сдержал свое слово! Он был рядом всегда и везде, медленно, но верно укрепляя свои позиции в одному ему ведомой игре. Он начал с угроз и ночных кошмаров, затем начал являться каждую ночь лично, суля жуткие пытки и наказания, спустя еще пару недель от угроз он перешел к делу, и в первую же ночь сломал Ане палец. Как — она не могла найти объяснения, но факт оставался фактом. Реджес располосовывал ей руки и лицо бритвой, оставлял многочисленные синяки и ссадины.... Однажды во сне он привязал ее к стулу, и положил за пазуху гремучую змею. Ползучая тварь долго копошилась у нее под рубашкой, касаясь своим чешуйчатым телом гладкой кожи, а когда Ане стало казаться, что она сойдет с ума от этого непрекращающегося кошмара — уползла восвояси, под громогласный хохот Реджеса.

Она пыталась рассказать о преследующем ее монстре родителям, но они не желали даже пытаться понять ее. Ведь всегда проще тихо и мирно жить в созданной тобою самим раковине, отрицая все то, что не вписывается в твои представления о реальном мире, чем впустить в нее другого человека и заглянуть в его душу, в которой, возможно, кроются ответы на многие вопросы. Но нет, люди боятся этого. Боятся делить с кем-то свой крепкий каменный дом, ведь мало ли, что можно увидеть в глубинах чужой души. Нет, лучше жить по старому, чем выбраться из раковины, когда вокруг столько опасностей, ведь стоит закрыть на них глаза, и для тебя они перестают существовать. Страшно менять свой образ жизни, свои представления — все новое всегда страшит, по этому куда проще поверить в то, что ваша дочь сходит с ума, ломая себе во сне пальцы, и в кровь исцарапывая лицо, нежели докопаться до истины. Ведь истина может и напугать....

Скоро Аня стала бояться спать, но этого Реджесу было мало. Ему нужно было, чтобы она стала бояться жить!

Каким то образом он умел влиять на ее друзей и родных, внушая им свои мысли, и заставляя совершать те, или иные поступки. У Ани больше не осталось друзей, все либо презирали, либо сторонились ее. даже собственные родители считали ее сумасшедшей, и уже не раз откровенно предлагали ей отправиться к психиатру, который, якобы, должен был помочь ей справиться с наваждением. Да, их можно было понять, но Аня была уверена, что и здесь приложил руку ни кто иной, как Реджес. Как он мог сделать это — она не знала, но на лицо было то, что все кому она доверяла неожиданно вспомнили давние обиды, или обозлились на нее из-за какой-то нелепой ерунды.

Аня докурила третью сигарету до самого фильтра, и только тут, очнувшись от забытья, опустила глаза и посмотрела на нее. А ведь раньше, до того, как в ее жизнь ворвался Реджес, она вообще не курила, и с презрением смотрела на курящих одноклассниц. О том, чтобы встречаться с курящим парнем вообще и речи быть не могло. Странно, от парней частенько можно услышать поговорку о том, что "Целовать курящую девушку — все равно, что облизывать пепельницу", но вот про них самих подобной народной мудрости просто не существовало, и "истинные джентльмены" продолжали дымить, как паровозы, нередко переходя с "Беломора" к какой-нибудь "дури", что в определенных кругах считалось даже модным.

Со злостью швырнув окурок на пол Аня растоптала его носком туфли, представляя, что вминает в пол не безобидные остатки сигареты, а костяшки пальцев Реджеса. Она даже услышала, как они хрустят под ее ногой, как он стонет, не в силах даже просить о пощаде.... Мечты, мечты.... Толку то от них?... На самом деле это он медленно вминает ее в грязь!

— Эй, подруга, — одна из стоявших поодаль девчонок подошла к Ане и небрежно толкнула ее локтем, — Чего это ты соришь в нашем чистеньком сортире?!

Опять двадцать пять! Аня была уверена, что эта "пепельница" подошла к ней вовсе не по своей воле. Ввязывать в спор, а, возможно и в драку, Ане не хотелось совершенно, по этому, даже не удостоив грубиянку взглядом она направилась к двери.

— Иди, иди, шалава... — раздалось ей вслед, — Чтоб глаза мои тебя больше не видели! кстати, привет тебе от Реджеса.

Аня обернулась и бросилась на обидчицу, молниеносно налетев на нее, и прижав всем телом к стене. Та попыталась вырваться, и даже пару раз довольно сильно ударила Аню каблуком по ноге, но она не чувствовала боли. В груди горело огнем, на глаза наворачивались слезы бессилия, а руки все крепче и крепче сжимали горло жалкой "пепельницы".

— Откуда ты знаешь Реджеса?! Почему ты сказала мне о нем?! Почему?!!

Приступ ярости прошел и она, наконец, отпустила шею девчонки. Две ее подружки молча стояли рядом, наблюдая эту сцену, и даже не подумали вмешаться.

— Говори, — прошептала Аня, держась за стену, чтобы не упасть, — Говори, иначе я убью тебя!

— Да не знаю я! — прохрипела та в ответ, смачно сплюнув на пол и хрипло закашлявшись, — Просто это пришло мне в голову... Сама не знаю, почему...

Но Аня знала... Это ОН заставил ее! ОН пробрался в ее мир! ОН ломает ее жизнь об колено!

Пошатываясь, словно пьяная, Аня вышла из туалета, и медленно двинулась вперед, вдоль стены, боясь потерять эту спасительную опору.

— Я проиграла... — шептала она себе под нос, — У меня больше нет сил....

Она остановилась, с тоской глядя в окно, на мир, бывший некогда таким прекрасным. Идти было некуда, ведь куда не сунься, везде и всюду тебя найдет и уничтожит невидимый, неосязаемый, но несоизмеримо могучий враг, так зачем же, вообще, прятаться?... Зачем жить, если знаешь, что скоро умрешь? Куда идти? Зачем?...

За окном школы, во дворе, играли дети, шлепая по лужам и паля друг в друга из воображаемых пистолетов. Счастливчики.... Их не преследует маньяк, одержимый жаждой мести! Возможно, они вообще ни разу еще не сталкивались с жестокостью этого мира. Один мальчуган, лет пяти от роду, неожиданно отвлекся от сооружения запруды на пути ручья и, как показалось Ане сначала, почувствовав на себе ее взгляд, поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Их взоры пересеклись, и на секунду кровь в Аниных жилах застыла от сковавшего все тело ужаса. В глазах мальчика не было детской беззаботности — они горели жаждой крови и смерти, предвещая близкий конец своей жертве! То был взгляд чудовища, каким-то образом вселившегося в тело безобидного ребенка, полный ненависти и презрения!

"ОН СНОВА ЗДЕСЬ"... — беззвучно прошептала Аня, чувствуя, как шевелятся от страха волосы на ее голове.

"...ВСЕГДА С ТОБОЙ!.." — Словно эхо, но так же беззвучно, откликнулся малыш, и Аня, никогда не умевшая читать по губам, прекрасно поняла эти слова.

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Ребенок снова вернулся к запруде, звонко и беззаботно смеясь, не осознавая, что только что его разум покинуло нечто такое, что заставило бы любого взрослого покрыться холодной испариной. Он просто еще не осознавал зла....

Из ступора Аню вывела спасительная мысль, неожиданно мелькнувшая в голове: "Дима!" Он создал этого монстра, так возможно, он же сможет и уничтожить его — отправить туда, откуда он взялся. Вот только, захочет ли он сделать это, ведь если верить Реджесу, именно он приказал своему "сыну" убить ее? Но в любом случае, лучше попытаться сделать что-то, нежели сидеть, ожидая своей смерти. Возможно, если броситься Диме в ноги, он простит ее, отменит свою команду на уничтожение, запрячет Реджеса обратно в ад?

Дима Пахомов, только что вернувшись из домой из школы, удобно развалившись на диване, как раз смотрел какой-то интересный сюжет в новостях, когда в дверь раздался звонок. Он открыл дверь, и обомлел — перед ним стояла Аня, вот только, это была уже не та девушка, в которую он, когда-то, влюбился без памяти, на столько сильно она изменилась. Исчезла задорная улыбка, так украшавшая ее лицо, под чудесными голубыми глазами красовались темные мешки, да и взгляд уже не напоминал тот взгляд веселой, жизнерадостной девчонки, которую он знал раньше. Вместо задора и огня в нем чувствовалась безумная усталость и страх. Когда то давно она гордо смотрела вперед, а теперь же, боялась поднять на него глаза....

— Аня?... — вопрос вырвался непроизвольно, на столько сильно она была непохожа на себя саму, — Что случилось?

Она молчала, переминаясь с ноги на ногу.

— Проходи, — выдавил из себя Дима, и посторонился, пропуская ее. Аня вошла, и встала у окна, безмолвно глядя на улицу, не зная, как начать разговор. Молчал и Дима, теряясь в догадках. Наконец, она заговорила.

— Ты, должно быть, ненавидишь меня?

— Нет, что ты! Вовсе нет! — вполне искренне ответил Дима. Аня подняла глаза от пола, и посмотрела в его глаза, словно надеясь прочесть в них ответ на вопрос, который она собиралась задать.

— Если нет, то зачем ты велел ему убить меня?

— Кому, "ему"? О ком ты говоришь?!

— Реджесу! — выкрикнула ему в лицо Аня, — Реджесу Амону!

По спине Димы пробежал холодок. Это было невозможным, но невозможно было и не поверить Ане, к тому же, ему вспомнился давний кошмарный сон, существенно прибавлявший веса ее словам.

— Но ведь Реджес — не более чем персонаж моего романа! Я не понимаю, о чем ты?! — но в голосе Димы не чувствовалось уверенности — он и сам уже не раз задумывался о том, а так ли это?

Аня с мольбой взглянула на него, и вдруг, не выдержав, бросилась ему на шею и горько разрыдалась. Руки Димы инстинктивно дернулись, чтобы заключить ее в объятия, но усилием воли он отогнал эту мысль. Перед ним была девушка-спичка, любовь которой вспыхивала, прогорала, и тут же вспыхивала вновь, но уже к другому человеку. Она бросала старое увлечение не раздумывая, и тут же находила новое, просто не понимая того, что этим она причиняет невыносимую боль. Он по прежнему любил ее, но не мог позволить чувствам взять верх над разумом, иначе все, через что ему пришлось пройти, чтобы забыть ее, повторится опять! Бессонные ночи, ностальгия, и глупые мысли о том, что жизнь кончена... Нет, ни за что! Но эти слова о Реджесе... Они не давали ему покоя.

— Прости меня, — чуть слышно прошептала Аня, уткнувшись в его плечо.

— Я тебя давно простил, — ответил он, — Иначе, как бы я смог жить дальше?

— Тогда помоги мне! — теперь уже твердо и внятно произнесла Аня, отстранившись от него, — Помоги мне справиться с ним!

— С Реджесом?

— Да.

— Но как? Он, ведь, просто вымышленный персонаж.

— Вымышленный, говоришь? Давай я опишу его тебе, ведь ты же, как никак, его "отец", как он тебя называет, ты создал его, а значит, должен знать о нем все. Высокий мужчина, где-то под метр восемьдесят — метр девяносто, сложен пропорционально, и достаточно красив, хотя мне было и не до того, чтобы оценивать его внешность. Силен физически, хоть и не может похвастаться буграми мышц. Высокие брови, короткая стрижка, чуть заостренный нос.... Но все это лишь общие приметы. Реджеса можно выделить из любой толпы, лишь единожды взглянув в его глаза! Когда он смотрит на тебя, то кажется, что этот взгляд проникает в самые отдаленные уголки души, и скорее всего, так оно и есть. Этот взгляд пронзает тебя насквозь, обдает холодом так, что хочется бежать, прятаться от него в глубокие норы и подземелья! А его смех...Видимо, создавая его ты соединил вой гиены с рыком льва! Он отвратителен и пугающ!

Дима побледнел, и с трудом произнес:

— Да, это он.... Но как? Как это возможно?...

— Как видишь, возможно, — с издевкой произнесла Аня, — И что еще интереснее — он уверяет, что обещал тебе отомстить мне за все страдания, которые ты, бедняжка, из-за меня перенес. Говорит, что ты даже хотел покончить из-за меня жизнь самоубийством, так как я, и только я, была твоим светом в ночи.... — она перевела дух, и тяжело вздохнула, — Извини. Я не хотела....

Дима не слушал ее.

— И это правда... — сказал он, тупо глядя перед собой, — Он обещал мне.... Обещал убить тебя.

У Ани перехватило дыхание. Так значит, это правда? Значит, Реджес — своего рода киллер, а заказчик убийства стоит сейчас перед ней.

— И после этого ты смеешь говорить, что простил мне все обиды? — набросилась она на него, — О, Великодушный Господин, прости меня, дуру набитую, даже если я заслуживаю самой страшной и мучительной смерти по вашим, безусловно справедливым законам! Мерзавец! — и размахнувшись Аня отвесила ему звонкую пощечину.

Дима отшатнулся, и прижал руку к налившейся краской щеке.

— Ты меня не так поняла, — попытался он оправдаться.

— А что тут понимать? Я не знаю, как ты этого добился, как вызвал в наш мир это чудовище, но ведь ты сам только что сказал, что попросил, или потребовал, чтобы ОН убил меня! — Аня замахнулась для нового удара, но Дима перехватил ее руку в воздухе.

— Хватит! — рявкнул он, и его голосе, на этот раз, чувствовалась не меньшая сила, чем в голосе Реджеса, — Дай мне сказать! — Аня замерла, подчиняясь этому властному приказу, — Я виноват лишь в том, что создал Реджеса, а как произошло все остальное, если, конечно, ты не сошла с ума, заявляя, что тебя преследует персонаж даже не изданной книги, я понятия не имею! Дело в том, что однажды, после нашего с тобой разрыва, он явился ко мне во сне — я не могу передать этого словами, но более жуткого кошмара я еще не переживал. Он пришел ко мне домой, словно в гости к старому другу, стал расспрашивать о том, как у меня дела, какие планы на будущее.... Называл меня отцом, и интересовался, скоро ли у него появится братик. На первый взгляд — невинные вопросы, но я точно знал, что каждый из них — маленький тест. Он прощупывал меня, искал сильные и слабые стороны, чтобы потом, в случае необходимости, знать, куда бить. Мои мысли были для него открытой книгой — он всегда заранее знал. что я отвечу на его вопрос, и всегда прекрасно понимал, когда я вру ему, или самому себе.

Потом он спросил меня о тебе, о моих чувствах, и о том, все ли у нас в порядке. Я не успел ответить, как он уже заглянул в мой разум, прочтя вт нем всю историю нашего знакомства от начала, до конца, и заявил: "Ты должен убить ее." Я сказал ему, что это полный бред, и, не смотря на то, что я боялся его до смерти, чтобы он делал все, что ему вздумается в своем мире, и я, как его "отец", буду ему в этом помогать, но вот в мою жизнь пусть не суется, так как этот мир живет по несколько иным законам, нежели тот, что я создал для него.

Реджес ничуть не рассердился на мой монолог, сказав, лишь, что я еще зелен, и что мой разум заволокла пелена чувств, а раз я не в состоянии отомстить за себя, это сделает он. Я просто не знал, что ему и ответить, но он сам перевел разговор в другое русло. Мы еще долго говорили о его родной стране, о том, какие неточности я допустил в романе, и так далее, ни словом не касаясь тебя, а затем Реджес, извинившись за то, что оторвал меня от такого важного занятия, как сон, встал из-за стола, и растворился в воздухе. Помню так же, что проснувшись по утру я совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Тогда я воспринял все это лишь как ночной кошмар, хотя неприятный осадок все же остался, и вот, теперь... — Дима беспомощно развел руками.

Аня слушала молча, и лишь легкая дрожь в руках выдавала ее чрезвычайное волнение. Этот рассказ объяснял многое, но не давал ответа на главный вопрос, волновавший ее — как можно остановить это чудовище?!

— Ты поможешь мне? — спросила она с мольбой в голосе.

— А что я могу сделать? Понимаешь, я создал Реджеса таким, каким я сам мечтал быть. Нет, я не мечтал быть убийцей, и вытворять все, что делает он — меня восхищает его упорство, сила, и воля к победе. Он заведомо сильнее тебя, меня, и нас с тобой, вместе взятых — ведь это я создал его таким, и знаю его возможности. Простив него мы с тобой — ничтожества! Одним ударом он сметал и гораздо более сильных противников!

— И ты ничего не собираешься предпринять? Никак не хочешь мне помочь?

— Да пойми же ты, Реджес несокрушим! Если он ставит перед собой цель — достигнет ее во что бы то ни стало! Его невозможно победить! — взгляд Димы на секунду затуманился, словно бы мысленно он был где-то далеко от сюда, — И вообще, все это — чистой воды бредятина! Не зря про тебя говорят, что ты полностью свихнулась, вот и придумала себе воображаемого врага.

— Черт возьми, он и до тебя добрался! — воскликнула Аня, и, не раздумывая ни секунды бросилась вон из квартиры.

— Ненормальная, — буркнул ей вслед Дима, поворачивая ручку замка, — Чушь какая-то!

Но в глубине души он чувствовал, что это вовсе не так. Анин рассказ, кошмарный сон, о котором он уже успел позабыть, и... мурашки, побежавшие по коже несколько секунд назад. Кто-то чужой словно бы подтолкнул его к тому, чтобы нагрубить Ане, выставить ее из дома, и теперь этот кто-то желал, чтобы он воспринял все происходящее, как умопомешательство девушки, которую он, в глубине души, все еще любил. Интуиция не просто говорила, она кричала об опасности, а сердце рвалось из груди, требуя немедленно броситься на помощь Ане, но разум, объятый рассудительным холодом, требовал выбросить все это из головы. Дима поежился от безумной мысли — а его ли это разум, и встряхнул головой, отгоняя ее прочь. Нет, уж он-то еще точно в своем уме, и никто и ничто этого не изменит!

— Я должен что-то сделать! Но что я могу?... — промолвил он, обращаясь к самому себе. Ответ пришел словно откуда-то извне — "Все, что захочешь!".

Аня повернула ключ в замке, из-за дрожи в руках не сразу попав в замочную скважину.

— Привет, — тихо сказала она вышедшей встречать ее маме, и направилась в свою комнату. На душе было необычайно паршиво — она чувствовала, что не в силах больше так жить, не в силах терпеть постоянно преследующий ее страх. Голова медленно клонилась к груди, глаза слипались.... Сон! Вот то, что ей сейчас нужно! Сон приносит облегчение, позволяет расслабиться, забыть о страхах и сомнениях. Ну и пусть, что за границей реальности ее поджидает Реджес — плевать! Пусть он убьет ее, все равно она уже не способна бороться!

На пороге комнаты возник отец.

— Аня, ты ни о чем не хочешь нам рассказать? — спросил он.

— Нет, папа, а что, должна хотеть? — вяло ответила она.

— Например, о Реджесе? — добавила подошедшая сзади мать.

Аня вымученно улыбнулась — ей и в самом деле стало смешно.

— А что, он и вас просил передать мне привет? — Аня оттолкнула в сторону отца, который, впрочем, не оказал ни малейшего сопротивления, и вошла в свою комнату, — Позже... Позже поговорим. Если вам интересно, то я расскажу вам о Реджесе все, что знаю сама, ведите меня после этого хоть к психологу, хоть к психиатру — мне уже на все плевать. А сейчас, с вашего позволения, я хотела бы немного вздремнуть, если вы, конечно, не возражаете, и не желаете прямо сейчас выбить из меня информацию о нашем знакомстве с этим милейшей души человеком, при помощи инквизиторских орудий, или еще чего похуже. Так что, можно мне хоть маленько выспаться? — родители молчали, и Аня закрыла дверь на защелку у них перед носом. Даже не раздеваясь она плюхнулась на диван, и натянула на голову одеяло. Сон сморил бедняжку мгновенно...

Дима бродил по квартире из угла в угол, не находя себе места. Он должен был как-то помочь ей, сделать хоть что-нибудь, понимая, что он просто не сможет дальше жить, прочтя в газете маленькую статейку о том, что очередная сумасшедшая девчонка, скорее всего, фанатка каких-нибудь "Иванушек", покончила жизнь самоубийством. Он никогда не простил бы себе, что остался в стороне от ее беды, что не пришел вовремя на помощь.

Из угла в угол, из угла в угол, из угла в угол.... Этот маршрут повторялся снова и снова.

Что-то вертелось в голове.... Что-то, за что можно зацепиться... Что-то, от чего можно оттолкнуться....

Из угла в угол, из угла в угол, из угла в угол....

СОН!

Ведь сон — это состояние, когда астральное тело может покинуть свою бренную оболочку, и может отправиться куда угодно! Может слиться с чьим-то сознанием, посетить неведомые миры... В конце концов, ведь именно во сне явился к нему Реджес, так почему бы и ему не навестить таким образом своего "сына"? Вопрос в том, что далеко не каждый человек способен контролировать свои астральные путешествия. Дима где-то читал о том, как этому можно научиться, но времени на тренировки не было — что-то подсказывало ему, что либо он совершит путешествие сейчас, либо завтра прочтет в газете некролог. Чем скорее он заснет и найдет Реджеса, тем лучше.

Дима лег прямо на пол, и закрыл глаза. "Положение — поза звезды, — вспоминал он указания из той журнальной статьи об управлении сновидениями, — Руки и ноги чуть расставлены в сторону, лежа на спине. Дыхание ровное.... Разум чист и свободен, в голове не должно быть ничего лишнего. Нужно сконцентрироваться на том, куда хочешь попасть."

Перед глазами поплыли смазанные образы, становясь все более и более четкими. Голая равнина, на которой лишь изредка попадаются низкорослые деревья, чуть красноватая почва, из-за повышенного содержания в ней железа, большое багровое солнце, заходящее за горизонт, и превращающееся в огромный огненный шар, освещающее эту безрадостную картину. Это мир Реджеса. Здесь он родился, вырос, и именно он сделал его таким, каков он есть сейчас. Безжалостный монстр, разбуженный Реджесом, превратил города в руины, а людей — в обгорелые безликие куклы. Никто не выжил в том огненном аду — никто, кроме Реджеса...

Образы становились все четче и ярче и через несколько минут Дима осознал, что может уже различать запахи, чувствовать на своей коже суховей, дующий из выжженной пустыни, и жаркие лучи солнца, припекающие затылок. Он оглядел себя самого, и с удивление обнаружил, что одет в легкий, облегающий спортивный костюм, хотя таких указаний он своему сознанию не давал. Должно быть, подсознание поработало за него, и из всех видов одежды выбрало наиболее подходящий. Однако, философские и биологические аспекты случившегося Диму сейчас не волновали. Всем своим существом он ощущал враждебность этого выжженного мира, и поневоле поежился.

— А вот и ты! — раздался за спиной звучный голос Реджеса, от чего Дима подпрыгнул на месте, и резко обернулся. Реджес стоял в нескольких шагах от него, приставив нож к горлу Ани, лицо которой было абсолютно отрешенным от всего происходящего. — Я предполагал, что ты появишься, но все же, не был до конца уверен, что у тебя хватит на это силы и смелости. Что ж, ты меня удивил — поздравляю, мало кому это удавалось, папаня... — в это "папаня" было вложено столько яду и презрения, что Дима вздрогнул, представив на секунду, что и в самом деле является отцом этого чудовища.

— Отпусти ее! — произнес он, стараясь вложить в эти слова всю свою внутреннюю силу, превозмогая страх.

— Отпустить ее? — переспросил Реджес, указывая на Аню ножом, — А с какой стати? Я, ведь, между прочим, для тебя стараюсь, папаня! ты то у нас, слабохарактерный, мягкотелый, беспозвоночный, и отомстить за себя просто не в состоянии, вот и пришлось за дело браться мне, и, как видишь, действовал я достаточно успешно.

— Я не просил тебя делать этого, Реджес! Я не хочу мстить, тем более, что мстить ей мне не за что. Это я не удержал ее, и винить в этом могу только себя. Так что, отпусти ее... Я оставлю тебе этот мир, а в наш не суйся — он не для тебя.

— НЕ ДЛЯ МЕНЯ? — рявкнул Реджес, и в глазах его зажегся дьявольский огонек, так хорошо знакомый Диме по написанному им роману. Не многие из тех, кто видел этот огонек, остались в живых, а кто и пережил ярость великого Амона — все равно канули в небытие, когда чудовищный джин, выпущенный Реджесом, промчался по цветущей планете, превращая ее в пустыню. Описывая, как он пожирает здание парламента страны, где в тот момент находился и Реджес, Дима и сам не мог поверить, что такой человек, как он, может вообще умереть, даже от рук несокрушимой сверхъестественной силы. Еще тогда ему казалось, что даже после мировой катастрофы Реджес восстанет из пепла, и создаст на руинах свой мир, живущий по его жестоким законам, и даже когда обугленное тело рухнуло на пол, рассыпаясь в прах, Дима все еще не мог поверить в то, что описывал, и оказался прав. — НЕ ДЛЯ МЕНЯ? А для кого же? Для таких слюнтяев, как ты, или она? В любом бою побеждает сильнейший, и сильнейший должен выжить! А сильнейший — это я, и ты прекрасно это знаешь, ведь это ты создал меня таким! Так что, это не я, а ты должен убраться отсюда, и будь любезен, сделай это побыстрее. Пока что у меня нет желания убивать тебя — для этого еще не пришло время, а вот ее я отправлю в ад с огромным удовольствием! все, что могла, она уже дала мне, и в том числе — билет в твой мир!

— Ты угрожаешь мне? — произнес Дима, глядя Реджесу прямо в глаза. Удивительное дело — страх прошел, оставив после себя только ярость, и... гордость! Гордость от того, что сейчас он смотрит в глаза тому, кого боялась целая планета, и не отводит взгляда, подобно героям его романа.

— Вовсе нет, просто предупреждаю.

— Да ты и не сможешь убить меня, ведь ты прекрасно осознаешь, что все это, — Дима обвел руками вокруг, — Весь этот мир, со всем, что его составляет, находится вот здесь! — и он выразительно постучал пальцем по своей голове, — А значит, если не станет меня, то не станет и всего ЭТОГО, вместе с ТОБОЙ!

Реджеса это заявление ничуть не смутило.

— Ты абсолютно прав, мне это прекрасно известно. Ну а тебе, о, хозяин моей родной планеты, тоже пора бы знать, что мне это совершенно не интересно! Да, я не хочу убивать тебя сейчас, и то, о чем ты мне только что поведал — одна из причин, но если будет нужно — я перешагну через нее не задумываясь. Я не боюсь смерти и забвения! Всем нам, в конце концов, суждено умереть, но умереть-то нужно достойно!

Аня очнулась от кататонической дремы и прислушивалась к разговору, тщетно пытаясь отогнать от себя одну безумную мысль. Ведь, если Димы не станет — не станет и Реджеса! Все будет кончено раз и навсегда! Но имеет ли она право убить его — человека, бескорыстно бросившегося ей на помощь, прямо в лапы этого чудовища? Да, это так, но ведь это он создал Реджеса, а значит именно ему и нести за него ответственность! Внутренняя борьба длилась недолго — когда речь идет о спасении собственной жизни ты готов перешагнуть через любые моральные принципы. Цель оправдывает средства, а что может быть ценнее собственной жизни?

Она быстро оценила ситуацию. Реджес давно перестал обращать на нее внимание, и она, как безжизненная кукла, повисла у него на руках, острие ножа больше не касалось ее шеи. Более благоприятного момента и быть не может! Молниеносно схватив нож за рукоятку правой рукой Аня одновременно нанесла быстрый удар Реджесу в пах, отчего он шумно выдохнул воздух и ослабив хватку выпустил ее из рук, а главное... главное, в ее руках был нож! Не задумываясь ни секунды она бросилась к Диме, занеся смертельное оружие для удара. Он даже не попытался уклониться от приближающейся смерти — в его глазах читалось понимание. Возможно, в этой ситуации, будучи доведенным до отчаяния, он и сам поступил бы так же.

Блестящее лезвие описало в воздухе плавную кривую, и... Превозмогая адскую боль от удара Реджес, падая на колени, успел поймать в капкан захвата Анину ногу. Аня рухнула на землю, каким-то чудом сумев отвести нож в сторону, чтобы не напороться на острие грудью.

— Вот видишь, — проскрежетал зубами Реджес, Что я тебе говорил?! Посмотри, кого ты защищаешь! Она только что хотела убить тебя, чтобы таким образом избавиться от меня.

— И жаль, что она не сумела сделать этого, — произнес Дима, поднимая с земли нож, и отступая на шаг, — Жаль... Потому что самому сделать это у меня не хватит духу, а убить тебя не хватит сил. Позволь нам уйти — это все, чего я прошу.

— Ты волен уйти когда захочешь, а вот ей, — Реджес указал на Аню, — Отсюда только одна дорога, в мир иной.

— Ну что ж, — веско произнес Дима, — Ты не оставил мне выбора.

Дима бросился вперед, и замахнулся ножом, целясь в горло Реджеса. Удара такой силы, наверное, хватило бы для того, чтобы снести тому голову, если бы он, конечно, пришелся в цель....Отклонившись чуть в сторону, как профессиональный боксер, против которого на ринг выпустили новичка в этом виде спорта, Реджес мягко и грациозно, словно демонстрируя свою силу, нанес удар ребром ладони по шее, от чего Дима, мгновенно потерявший ориентировку от сильного сотрясения, мешком повалился на землю, запнувшись о какой-то камень. В отличие от Ани он не успел отвести в сторону нож, и он, по самую рукоятку, вошел ему в плечо, задев верхушку легкого.

— Ну и зачем же так грубо? — Реджес аккуратно поднял Диму с земли, и придерживая за плечи несколько раз ударил по щекам, приводя его в чувство. — Я же сказал, тебе я зла не желаю. Хочу я того, или нет, но ты мой отец.

— Хочу я того, или нет, но ты мой сын! — эхом откликнулся Дима, занося руку для удара. Он уже не рассчитывал на победу, просто умирать вот так, даже не нанеся противнику ни одной раны, не хотелось. Да, Реджесу все равно придет конец вместе с ним, но он намеревался бороться до последнего.

Без особых усилий Реджес перехватил Димину руку, и резко выдернув нож из раны, отшвырнул его в сторону.

Все тело пронзила адская боль, эхом отозвавшаяся в голове, в которой словно бы разорвался реактивный снаряд. Из раны толчками полилась ярко алая кровь, и одновременно Дима почувствовал ее вкус во рту. Сознание затуманивалось, изображение Реджеса перед глазами двоилось, и плавно раскачивалось... "Я умираю... — подумал он, но тут же одернул себя, — Я еще жив, и должен остаться в живых — умереть должен он!" Но как? Как можно победить того, кто в сотни раз сильнее тебя, как физически, так и духовно? Дима был уверен, что Реджес просто не заметил бы торчащего у себя в груди ножа, и бросился бы на противника с удвоенной силой и яростью. Да, он в хорошей, даже в отличной форме, но дело не в этом. Реджес мог запретить себе чувствовать физическую боль, и она исчезла бы, запретить себе терять сознание до тех пор, пока стоит на ногах его противник — и его невозможно было бы нокаутировать. Да, не смотря на то, что Реджес — его творение, до него ему еще очень далеко. Но был некто, сильнее самого Реджеса....

— Реджес, — прошептал Дима окровавленными губами, — А ты еще не забыл, что этот мир принадлежит мне?

— Хватит меня пугать! ты же знаешь, что я не стремлюсь к тому, чтобы убить тебя, мне нужна только она, потому что подобные ничтожества просто не заслуживают права на жизнь. Вот ты — другое дело, ты — человек, и блестяще это мне доказал. Ты продолжаешь бороться, бороться до последнего, хотя и понимаешь, что тебе конец. В отличие от нее, ты играешь по правилам.

— Я не о том, — Дима почувствовал, что боль уходит, и вместо нее его наполняет СИЛА! все таки, не так уж и далеко ему до Реджеса, теперь он верил в себя, а главное — у него созрел план действия. — Просто, этот мир включает в себя не только тебя, но и еще кое кого.... Ведь ту тварь, которую ты вызвал из небытия, мечтая заставить эту неземную силу подчиниться тебе, тоже создал Я! — и выпрямившись во весь рост Дима едва слышно прошептал слова заклинания, вызывающего демона Ада, придуманного им же, для сюжета романа. — Если тебя не могу победить я, то призову того, кто сделает это!

Тварь вырвалась из недр планеты, испепеляя горные породы на своем пути, и обращая в пар подземные озера. Она только-только успела задремать, после своей последней "прогулки" по планете, и вот, теперь, кто то снова осмелился нарушить ее сон. Нет прощенья этим жалким смертным! Чудовище огляделось, и тут же обнаружило этих наглецов — трое жалких созданий! Дыша жаром оно помчалось к намеченной цели громадным огненным смерчем.

Аня поднялась на ноги, и посмотрела на Реджеса и Диму. Они стояли друг напротив друга, словно каменные изваяния, глядя друг другу в глаза.

— Зачем? — спросил, наконец, Реджес.

— Ты не оставил мне иного выбора. Теперь выбор стоит перед тобой. Поодиночке мы умрем, демон не станет разбираться, кто здесь его создатель, а кто — просто случайный свидетель, но вместе, я уверен, мы сможем выстоять. Решайся.

— Я не пойму одного — какой во всем этом смысл? Хорошо, я бы поступил так же — ведь жизнь, это, по большому счету, шахматная партия, и ты просто поставил ферзя на середину доски, но ведь ты пришел сюда только ради того, чтобы спасти ее, не так ли?

— Так.

— Спасти от меня. Следовательно, ты должен был убить меня, что ты и сделаешь, при помощи этого самого ферзя, но в этом случае погибнет и она! Невероятно, чтобы вы вдвоем выдержали натиск демона, а уж она одна — тем более! Не забывай, что вернуться домой, оставив меня здесь на верную смерть, вы не сможете — ни я, ни эта тварь вам этого не позволим!

— Все верно!

— Так объясни, зачем все это? Итог один — мы выживем, она погибнет, так зачем играть в эти игры?

— А вот здесь ты не прав. Я верю в нее, — Дима повернулся к Ане, и заговорщически ей подмигнул, — Она справится, если мы ей поможем!

Земля под ногами задрожала, словно чувствуя приближение могучего великана, выжженная солнцем трава пригнулась под легким ветерком — предвестником урагана...

— Ну, так что? Выбирай. — продолжал Дима, и Аня, глядя на него, поразилась тому, как он изменился всего за несколько минут. Взгляд стал прямым и гордым, голос — твердым, словно металл. Куда подевался тот растерянный мальчик, которого она видела лишь несколько часов назад? — Либо ты оставишь ее в покое, либо все мы умрем здесь! Поодиночке мы не выстоим, а я отказываюсь помогать тебе, пока ты не пообещаешь мне больше никогда не трогать Аню. Твоему слову я верю — его мне достаточно.

Реджес кисло улыбнулся, а затем рассмеялся, но уже не так громко и победно, как раньше — больше он не ощущал себя сильнейшим в мире.

— Твоя взяла. Но признаться честно, такой игры я от тебя не ожидал! Даю слово, если мы выберемся отсюда, Аня будет жить. — и Реджес протянул Диме руку.

— Идет! — бывшие враги пожали друг другу руки, объединяя силы для борьбы с таинственным Нечто, с бешеной скоростью приближавшимся к ним. В их взглядах небыло больше ненависти друг к другу, только решимость, и воля к победе. Теперь сверхлюдей стало двое...

Тварь приближалась. Об этом говорила и все усиливающаяся дрожь земли, и все усиливающийся ветер. Этот ветер не был похож даже на горячие ветра пустынь — он нес с собой жар адского пламени, дыханье смерти...

— Аня, подойди к нам, — спокойным тоном произнес Реджес, что было так непохоже на его постоянную издевку в голосе. Ошарашенная происходящим Аня медленно зашагала к ним, с трудом передвигая непослушные ноги. Мужчины стояли бок о бок, не двигаясь с места. Именно мужчины, потому что никто на всем белом свете, увидев сейчас Диму, не посмел бы назвать его парнем, или юношей.

Горячий ветер все крепчал, обдавая лица людей пылью и раскаленным песком...

— Слушай меня внимательно, — продолжал Реджес, когда Аня, дрожа всем телом, подошла к нему, — Лично мне плевать, выживешь ты, или нет, но раз этого хочет мой отец, — это "отец", вместо обычного презрительного "папаня" резануло ухо, — То мне придется тебе помочь. Сейчас сюда на всех парах мчится страшное и жутко голодное Нечто, с которым я, когда-то, уже имел честь познакомиться, так что точно знаю, что оно с огромным удовольствием закусит всеми нами! Как только оно вырвалось на поверхность — этот мир превратился в гигантскую ловушку, и выйти отсюда мы можем лишь выдержав его натиск. Единственный шанс выжить — это доказать нашему большому другу, что мы — не кролики, которых можно поджарить на быстром огне, что мы ему просто не по зубам. Ясно?

Аня перевела взгляд на Диму. Он стоял рядом, смертельно бледный от большой кровопотери, и безо всякого выражения на лице смотрел на нее.

— Ясно? — повторил свой вопрос Реджес, — Да и выбора то у тебя нет, либо ты с нами, либо с ним, — и он неопределенно махнул рукой в сторону, с которой приближался жаркий суховей.

— Что я должна делать? — сдавленным голосом спросила Аня.

Демон мчался вперед, чувствуя, что где то совсем рядом есть люди... Жизнь!... А существования в своем мертвом мире чего то живого он допустить никак не мог! Огненные вихри плясали вокруг, провожая кивками воронок своего господина, а некоторые, увлеченные его движением, сливались с этой огромной стеной огня.

Вдруг демон замер, увидев перед собой добычу. Три жалкие частички жизни, неподвластные ему. Пока неподвластные! Как только он набросится на них — все изменится. Достаточно сотой доли секунды, чтобы адское пламя превратило их жалкие тела в пар! И монстр, окрыленный быстрой победой, ринулся на врага.

...Они стояли втроем, посреди практически голой равнины, взявшись за руки. Кисти Аниных рук сжимали руки Реджеса и Димы, и в них, в отличии от своих, она не ощущала нервной дрожи. Ветер превратился в дышащий огнем ураган, а следом за ним из-за горизонта показалось гигантское огненное облако, несущееся прямо на них.

— Добро пожаловать, — прошептал Реджес.

— Мы готовы, -обращаясь не то к чудовищу, не то к Реджесу, произнес Дима, — Держись, Аня, сейчас начнется...

С ревом, от которого закладывало уши, Демон накинулся на них. Аня почувствовала, что воздух вокруг раскалился, и обжигал легкие при дыхании. Горело все вокруг, кроме них самих — трех человеческих фигур, находившихся в самом центре адского пекла. Демон, со всей своей мощью, не смог пробить стену, которую они соорудили вокруг себя одной лишь силой воли. "Главное — верить в себя, что ты неуязвима" — вспомнила Аня слова Реджеса. Вокруг ревел огонь, и часть его все же сумела проникнуть внутрь невидимой ограды. В воздухе витал отвратительный запах горящей плоти, и Аня боялась опустить глаза, понимая, что исходит он от ее собственных ног, которые лизали языки пламени. На головах Реджеса и Димы вспыхнули волосы, наверное, горели и ее собственные, но она не чувствовала боли. Уверенность людей, стоявших рядом, передалась и ей, а вместе с ней — и часть их силы, сокрушить которую был не в состоянии даже Демон Ада, со всей его огненной мощью. Аня держалась. Пока держалась....

Анины отец и мать сидели за столом на кухне, и молча пили чай, глядя друг другу в глаза. Даже мысли их в этот момент, бежали параллельно, и были, естественно, о дочери. Анатолий Филиппович оторвался от созерцания глаз своей жены, которые, впрочем, за долгие годы замужества, так и не изучил досконально, принюхался.

— По-моему, горелым пахнет. Тебе не кажется?

— Да, я тоже чувствую, — Нина Михайловна встала из-за стола, и вышла в коридор. Запах гари усилился.

— Может Аня там чего вытворяет? — крикнул из кухни отец.

— А кому еще?.. Надо заглянуть к ней, проверить...

— По моему, лучше не стоит — она и так сегодня взвинченная, как артиллерийский снаряд, того и гляди, рванет.

— Ну, не знаю, не знаю... Что-то у меня на душе не спокойно, пойду, все же, посмотрю, как у нее там дела.

Нина Михайловна подошла к двери Аниной комнаты, и замерла перед ней. Сомнений не оставалось, запах и в самом деле шел оттуда. Она легонько толкнула дверь, затем сильнее — та не поддавалась, должно быть, Аня заперлась на замок.

— Анюта, — позвала мать, — У тебя там все в порядке? — ответа не последовало, лишь тихое потрескивание раздавалось из-за двери. Сердце матери все сильнее сжимала тревога...

— Толя! — крикнула она, — Иди сюда.

Из кухни вышел Анатолий Филиппович, и увидев обеспокоенное лицо жены, прижался ухом к двери.

— Да там что-то горит! — воскликнул он, — Аня, открой дверь!

Никакого ответа.

— К чертовой бабушке! — крикнул отец, навалившись плечом на тоненькую дверь, и вынося ее по названному адресу, вместе с петлями и большей частью едва державшегося косяка. Дверь рухнула на пол, подняв в воздух тучу пепла, и открывая взгляду родителей страшную картину. На Анином диване плясали, словно живые, языки пламени, а среди них лежала и она сама. Тлела, то и дело вспыхивая, обшивка дивана, тлел ковер на полу, но тело Ани оставалось почти нетронутым, не смотря на то, что ее одежда постепенно превращалась в пепел, а по лицу, то и дело, перебегал с места на место огонь.

— Воды! — опомнился, наконец, Анатолий Филиппович, выдергивая тлеющий ковер из-под ножек дивана, — Неси воды!

Нина Михайловна пулей вылетела из комнаты, а он, затоптав ногами тлеющие участки ковра, накинул его на Аню, пытаясь сбить пламя, но вместо того, чтобы угаснуть, оно ожило! Ковер взлетел в воздух, словно подброшенный какой-то неведомой силой, и вспыхнул как спичка. За несколько секунд от него не осталось ничего, кроме парящего по комнате пепла. Анатолий Филиппович отпрянул в сторону, прикрывая рукой лицо от пышущего жаром огня, и с ужасом взирал на то, как диван, вместе с его дочерью, превращался в гигантский костер, а из дыма и огня над ним формируется некое подобие лица, постоянно меняющего свои очертания. Пылающие губы замерли в жутком подобии усмешки, и комнату огласил громогласный рокочущий голос:

— ОНА МОЯ!!!

Тварь отступила, не понимая, что происходит. Эти трое сумели сдержать ее натиск! да, взять их оказалось не так то просто, но это лишь подогревало интерес чудовища. Охота на хищника всегда интереснее охоты на зайца, не так ли? Вот только, стоящая посередине девушка была близка к тому, чтобы сдаться — сильными противниками были лишь остальные двое... Демон снова ринулся в бой!

Аня почувствовала, что натиск чудовища ослаб, и сдавленно улыбнулась повернувшемуся к ней Диме. "Мы побеждаем!" — вертелось в голове.

— Держитесь! — услышала она голос Реджеса, и покрепче сжала Димину руку. Смерч налетел вновь, норовя испепелить неподвластные ему существа, но люди и на этот раз выдержали его атаку, хотя теперь им удалось это с куда большим трудом.

Прямо перед ними, из огня и дыма, материализовалось колеблющееся и расплывающееся лицо. Видя перед собой его жуткие пустые глазницы Аня с ужасом поняла, что Демон смотрит прямо на нее — видимо, это понял и Дима.

— Убирайся — закричал он, и Аня услышала его слова даже через несмолкающий рокот пламени.

— ОНА МОЯ!!! — пророкотал демон в ответ.

— Ты не получишь ее!

— ТОГДА Я ВОЗЬМУ ТЕБЯ!!!

— Попытайся! Но отпусти, сначала, ее!

— УБИРАЙСЯ! ТЫ МНЕ НЕ НУЖНА!

Аня почувствовала, как что-то вырывает ее из рук Реджеса и Димы, и швыряет куда-то вдаль, в темноту, переворачивая в воздухе словно игрушку. Свет пламени постепенно ослабевал, и лишь где-то вдалеке она услышала удаляющиеся голоса Реджеса и Димы:

— Ты ничто!!!...

— Тебе нас не сломить!!!...

Она возвращалась домой...

Огонь стал затихать за секунду до того, как Нина Михайловна прибежала из ванной комнаты с ведром воды, и выплеснула его на Аню, пропало и лицо, еще долго потом являвшееся в кошмарах Анатолию Филипповичу. Вода сделала свое дело, последние искры, шипя, угасали, позволяя отцу подхватить обмякшее Анино тело с дивана... Спустя пол часа ее, в бессознательном состоянии, увозили в ожоговый центр.

— Вы не подскажете, в какой палате Власова? — раздался красивый мужской голос прямо над головой склонившейся над чьей-то карточкой медсестры в регистратуре.

— В 38-ой, — ответила она, поднимая голову, и радуясь тому, что хоть на пару минут можно будет отвлечься от рутинной работы, и поговорить с кем-нибудь, а уж когда перед тобой такой высокий, стройный красавец, то тут уж вообще будет преступлением не завязать с ним разговор, — Только вряд ли вас пустит туда ее полоумный отец. Вот уже вторые сутки он сидит у нее под дверью, и даже глав. врача, и то, с трудом пустил туда! Совсем очумел, бедняга... Хотя, его можно понять — такое с дочкой случилось! Вы сами-то, в курсе?

— Немного. Деталей не знаю. Я друг семьи, только что из Волгограда, так что, обо всем происшедшем знаю только из телеграммы. Если вам не трудно, может вы расскажете, как она?

— Ожоги третьей степени 25% кожного покрова... Жить она будет, но вот только красавицей, как прежде, ей не бывать. Рубцы после таких ожогов ни одна пластическая операция не изведет! Жаль девчонку, конечно...

— Да, жаль, — согласился посетитель, но в голосе его не отразилось и нотки сочувствия, — Она в сознании?

— Наверное... Сегодня утром она пришла в себя, и даже о чем то говорила с врачом, наверное, он хотел узнать у нее, как это вообще возможно, гореть, и при этом не проснуться от боли?

— Пожалуй, я загляну к ней, а заодно и вразумлю ее отца, не век же ему ночевать под дверью палаты.

— Удачи вам... — молоденькая сестричка на секунду растерялась, а затем выпалила, — Меня зовут Марина, а вас? — и густо покраснела.

— Спасибо за помощь, Марина, — произнес посетитель, — И вам удачи.

Увидев приближающегося к нему человека Анатолий Филиппович вскочил на ноги, и хотел было преградить ему путь, но встретившись с ним взглядом отступил на шаг назад.

— К ней нельзя, — умоляющим тоном произнес он, — Она и так натерпелась...

— Я знаю, — ответил посетитель, отстраняя его от двери, — Шли бы вы домой, выспались хорошенько, а? С Аней все будет в порядке, — и не обращая больше на него внимания, человек вошел в палату.

— Кто здесь? — хрипло спросила Аня из-под горы бинтов, в которую превратилось ее лицо.

Ответа не последовало.

— Папа, это ты? — вновь спросила Аня.

— Нет, это не он. — был ответ.

— Кто вы? — Аня не узнавала этот голос, хоть он и казался ей до боли знакомым. Он был, одновременно, и нежным, и сильным, красивым, но в нем чувствовался и металл. Рука гостя легла на ее ладонь, и легонько сжала ее, давай почувствовать, что она здесь больше не одна. — Дима?

Он снова не ответил.

— Ты побудешь со мной?

— Я буду рядом, — ответил посетитель, — Всегда рядом.

По спине Ани пробежал холодок — это был не Дима, или, по крайней мере, не совсем Дима.

— Дима? — повторила она, чувствуя, что ее руку больше не сжимает его ладонь.

— Не совсем. — усмехнулся он.

— Реджес? — спросила она, чувствуя, как все внутри нее холодеет.

— Отчасти, — был ответ, — И мне это нравится!

— Чего ты хочешь?

— Этого у тебя нет. Выздоравливай!

Он вышел на улицу и улыбнулся бьющим в лицо порывам весеннего ветра. Перед ним открывался целый мир! Огромный мир! И этот мир будет принадлежать ему! Нужно всего лишь грамотно распорядиться им, не повторив прошлых ошибок его второй половины!

Кудряшов Кирилл "РЕДЖЕС АМОН"

1

14