Москва Атакует

— Вы не боитесь, что полковник сложит дважды два?

Таранов покачал головой.

— Я больше чем уверен, что он это уже сделал, и с минуты на минуту жду его звонка. Мы все в одной лодке, и он уже знает, что у меня есть вакцина. Все города завалены трупами, или будут ими завалены в течение двух суток. А в Тарановске не зафиксировано ни одного случая заражения. Он придет к нам на поклон и попросит вакцину.

— А не попытается ли он захватить ее силой?

— Какой силой? Его наемники рассеяны по всей Земле, здесь у него осталось в лучшем случае три-четыре сотни. Да, они профессиональные солдаты, но наша служба безопасности тоже не с кадетских курсов. Мы сможем отбить нападение, к тому же у меня есть несколько человек из довольно близкого круга Ястребова. Они предупредят.

— Вы хотите вернуть золото?

Таранов отрицательно покачал головой.

— Нет, Саша, его под ногами столько, что десять тон — мелочь. Пусть оставит его себе. Но пять сотен профессионалов нам не помешают, может, еще кто из его бойцов вернется, они тоже лишними не будут. Я предложу им вакцину, как плату за их труд, и место под солнцем. Независимая армия, которая на самом деле будет моей личной гвардией для особых поручений.

— Вы так уверены, что эта гвардия будет вам подчиняться? Я уже сложил свое мнение о Ястребове, он не из тех, кто позволит дергать себя за ниточки.

— Согласен с тобой, — ухмыльнулся Таранов и плеснул в стакан виски. — Но я собираюсь просто взять его контору на постоянную работу, как подразделение концерна. Он будет получать деньги, и будет работать. Работать на меня! Кроме того, мы с ним повязаны. Повязаны большой кровью.

— А если он заупрямится и решится нас сдать? Все-таки ближайшие дни погибнет половина населения Земли, а к концу месяца это цифра возрастет до пяти миллиардов.

— Страшно? — сделав глоток, оскалившись, поинтересовался Таранов.

Помощник кивнул.

— Послезавтра не останется никого, кто смог бы нам угрожать. Народные массы? Народ уже ничего не сможет, сюда не так просто добраться. Я думаю, он согласится поработать с нами.

В этот момент у Таранова зазвонил мобилный телефон. Он глянул на дисплей и ухмыльнулся.

— Да, Сергей Александрович, я ждал вашего звонка. Да, конечно можем. Да, в Тарановске. Берите вертолет, я буду ждать вас к вечеру. — Последовала пауза, видимо, Таранов слушал абонента. — Не волнуйтесь вы так, наша система ПВО пропустит ваш борт.

Таранов отключился. Заметив вопросительный взгляд помощника пояснил:

— Все так, как я и сказал. Теперь ему останется только одно: либо мы идем вместе, либо он сдохнет с остальным человечеством. И он это прекрасно понимает. — Рука Тарана потянулась к селектору. — Аня, найди Мокрицкого, пусть рысью несется сюда, для его бездельников есть работа.

— Хорошо, Иван Олегович.

— Опасаетесь? — подобрал верное слово помощник.

Таран кивнул.

— Только дураки ничего не боятся, а я не дурак, и не хочу сюрпризов. Военные люди — странные, у них башка всякой фигней забита, типа чести, совести, отечества и прочей белиберды. А Ястребов военный, вот на всякий случай и перестраховываюсь.

Город Владимир. 2 июня 2015 г. вечер. Квартира Токарева

Опустевшая бутылка водки выпала из руки Вадима и, покатившись, уперлась в игрушечную машинку на радиоуправлении. Вадим уже несколько часов сидел, уставившись в одну точку. Спиртное так и не смогло пробить блок, выставленный организмом. Первую бутылку он выпил прямо в магазине, свернув колпачок в метре от прилавка, выпил залпом, как пьют минералку в жару, и ничего не произошло. Мозг работал по-прежнему, сознание даже не затуманилось, только отвратительный вкус горечи во рту и рвотный рефлекс. Вторую он выпил уже в квартире, в которую попал через балкон соседа сверху. И снова результат оказался отрицательным, а как хотелось выключиться и забыть слова, сказанные врачом.

— ... вы сильный человек, вы выдержите. Ваш сын умер.

Он заплакал, ткнувшись в ее белый халат, она не мешала, просто обняла и гладила по спине. Когда слезы ушли, он задал единственный вопрос:

— А остальные?

— Мы ничего не можем сделать, — опустив глаза, едва прошептала женщина. — Морг переполнен, из двух тысяч пациентов пока что живы около двухсот. Заболели несколько врачей, один из них уже скончался.

— Почему, если он заболел позже?

— Ослабленный организм, вирус действует в нем более активно.

— Я могу забрать сына?

Она покачала головой.

— Нельзя, ваш сын будет кремирован, как и остальные жертвы эпидемии. Мне очень жаль. Вот, — она протянула маленький серебряный крестик, — это все, что у него было помимо одежды.

— Спасибо вам, — тихо сказал он. — Берегите себя.

Но прежде, чем он уехал, его ждало еще одно испытание. Молодая невысокая женщина с хрупкой, почти девичьей, фигурой лет двадцати, пулей вылетела из вестибюля детской больницы. На красивом заплаканном лице ясно отражалось горе потери и.... И безумие. Она подбежала к стальной трубе, подпирающей козырек над входом, и с силой ударилась головой. Труба отозвалась словно колокол. Затем новый удар, и снова звон, а потом еще раз и еще. Из больницы выбежали несколько мужчин и попытались ее скрутить, чтобы успокоить и увести внутрь. Женщина раскидала их словно кукол, два крепких мужика разлетелись словно оловянные солдатики, в которые ребенок кидает мячик. Женщина еще раз ударилась головой, но тут ее взгляд обратился к скорой, которая на всех порах летела к приемному покою. Она вылетела буквально в метре от машины. Водитель, даже если бы хотел, ничего не смог сделать. Вадим уехал до того, как приехала полиция, свидетелей происшедшего было больше, чем достаточно.

Он ехал медленно, не больше сорока, город был пустым, машин мало, в основном навстречу попадались скорые, полиция и прочие городские службы. Врач сказала, что это только начало, и эпидемия не достигла своего пика. Скорее всего, вирус рассеян в атмосфере, заражено все, он уже проник в каждый организм, и теперь борется с ним.

Вадим откинулся в кресло и закрыл глаза. Под диваном лежал пистолет, привезенный из Чечни, протащенный через всю страну, кучу проверок и караулов. Хороший армейский пистолет "бердыш", редкой модификации под патрон 7.62х25мм ТТ. Такие были только в опытной партии, производство наладили только под 9х18 ПМ и 9х19. Этот пистолет был трофейным. Вадим захватил его у боевика УНА УНСО, когда бежал из плена, в котором провел почти два месяца, сидя в земляной яме на базе Янаева. Там был один хохол, все называли его Крещеный. Это он помог бежать, сунув ему в руку заточенный десятисантиметровый гвоздь. Банда ушла, чтобы подготовить засаду на колонну, и в лагере осталось всего десяток легко раненых боевиков.

Вадим ушел чисто. Завалил украинского националиста, взял пистолет, автомат и две гранаты. А потом положил еще пять человек, которые пошли за ним. Как потом узнал Вадим, нападение на колонну провалилось, спецы сами сделали засаду, и из сорока человек на базу вернулось лишь двадцать семь. Но это Вадим узнал только тогда, когда та самая колонна подобрала его.

Он резко сел и достал пистолет, вставил магазин, передернул затвор. Холодное дуло уткнулось в висок, указательный палец лег на курок, и даже слегка нажал, еще чуть-чуть, и все закончится, уйдет боль, горечь, разочарование. И тут он вспомнил слова врача. "Вы сильный и сможете это пережить".

— Смогу, — неожиданно громко и вслух произнес он. — Я найду себе дело и буду полезен.

Он вспомнил как однажды Димка подошел и спросил:

— Папа, а кто ты по профессии?

Ему тогда было шесть. Несколько мгновений Вадим обдумывал ответ.

— Наверное, я солдат, — наконец сказал он.

— Солдат, это который убивает? — задал Димка совсем не детский вопрос. Он часто задавал такие вопросы, загоняя Вадима в тупик.

— Солдат — это тот, кто сражается с врагом, — усадив сына на колени, пояснил Токарев. — Если солдат убивает, то он уже не солдат, а убийца. Убить на войне тоже можно по-разному. Когда ты убиваешь в бою такого же солдата — это не преступление, а поединок, а когда... — Вадим замер, поняв что пытается объяснить шестилетнему пацану философию войны.

И тут неожиданно Димка выдал:

— Я понял, а когда солдат специально убивает безоружного, он не солдат. Я понял разницу, папа.

Вадим тогда просто поразился его выводу.

Он солдат и хороший солдат, как тот украинец Крещеный, тот тоже был солдатом, а не подонком, как многие его дружки.

— Что ж, — тихо заметил он, — если я переживу эпидемию, этому городу и миру потребуются солдаты. Значит, я снова стану солдатом.

Москва. 3 июня 2015 г. Квартира Оксаны Андреевой

Прима новостей сидела, забравшись с ногами на диван и уставившись в телевизор. Новости теперь были единственной программой, они шли без остановки двадцать четыре часа в сутки. Оксана равнодушно смотрела на экран, там шел очередной репортаж из больниц города.

— ... врачи бессильны перед эпидемией, — вещал молодой репортер в марлевой повязке. — На третий день количество погибших в Москве по самым оптимистичным подсчетам достигло двух миллионов. Но это только те, кто умер в больницах. Реальное количество жертв по городу, скорее всего, в два раза больше.

Оксана поморщилась, утром выглянув из окна, она обнаружила у себя под окнами труп человека. Мужчина лежал на асфальте лицом вниз в двух шагах от подъезда. Оксана тут же позвонила в скорую. Но смогла пробиться по вечно занятому телефону только полчаса спустя. Уставший голос проинформировал ее, что у них нет ни сил, ни средств собирать погибших, морги переполнены, крематории работают круглосуточно, после чего собеседник просто повесил трубку.

Но за трупом все-таки приехали. Два часа спустя во двор зарулил самосвал одной из дорожных служб, сопровождаемый патрульной машиной с двумя полицейскими. Из грузовика вышли двое мужчин в полном комплекте химзащиты. Они быстро обшарили карманы, один посмотрел документы и сунул их в сумку висящую на бедре. При этом второй, ни сколько не стесняясь, стянул с пальца погибшего обручальное кольцо и сунул его к себе в сумку. После чего эти двое ухватили мужчину за руки и за ноги и закинули в самосвал, запрыгнули в кабину и рванули дальше. Сверху Оксане было хорошо видно, что труп в кузове не одинок, там уже лежали тела, и их было около двадцати.

Девушка взяла бутылку и плеснула в стакан мартини. Последние два дня только этот напиток помогал ей расслабляться. Оксана посмотрела на часы, половина шестого, до ночного эфира еще пять часов. Можно выехать за полчаса и спокойно доехать до Останкино. Раньше на это у нее уходило два часа, теперь в Москве совершенно не было пробок. Зато были круглосуточные блокпосты военных, которых нагнали в столицу со всей области и уже подходили силы из соседних, эпидемия прошлась по военным также, как и по остальным, сил для подержания порядка не хватало. Ситуация с эпидемией полностью похоронила новости о гибели президента. И час триумфа Оксаны Андреевой превратился в ничто, да и кому нужна прима новостей в умирающем мегаполисе?

Оксана снова посмотрела на экран.

— ... только что получен сюжет от нашего корреспондента, — сообщила Анна Гурьева.

Выглядела прима погано, мешки под глазами, проявились тщательно скрываемые морщины, несколько стаканов из-под кофе попали в кадр, но этого никого не интересовало.

Пошли кадры из одного московского супермаркета, в котором торговали всем подряд.

— Час назад банда мародеров на нескольких грузовиках подъехала к супермаркету "Ашан". Имеются погибшие.

Дальше пошли кадры из самого магазина. Застреленный охранник, мертвая кассирша, разграбленный торговый зал.

— В результате нападения погибли одиннадцать человек, — комментировала кадры Анна, — еще двадцать шесть получили ранения. Патруль военных прибыл к магазину спустя пять минут, в результате боя шесть мародеров убиты и пятеро арестованы.

Камера показывала пятерых крепких мужиков уголовной наружности, стоящих вдоль стены, выкрашенной красной краской. И тут... Оксана не поверила своим глазам. Двое парней в камуфляже и масках вскинули свои автоматы, и короткими очередями расстреляли пленных. Те, как мешки, рухнули на мгновенно окрасившийся бардовым асфальт.

— По приказу генерала Дмитрова, в связи с ведением военного положения, мародеров будут уничтожать без суда и следствия.

"Город агонизирует", — подумала Оксана и плеснула в стакан новую порцию мартини. Расстрел не произвел на нее никакого впечатления. По сравнению с погибшими в результате эпидемии гибель пятерых мародеров была чем-то незначительным. Они заслужили это.

Зазвонил телефон. Оксана нехотя протянула руку к трубке, все движения были плавными и заторможенными, она даже не подозревала, что уже настолько пьяна. Оказывается, всего за три часа бодрствования, она умудрилась вылакать пол-литровую бутылку вермута.

— Ало, — не узнавая свой голос, пьяно произнесла она в трубку.

— Оксана, приезжай быстрее в студию, — раздался из трубки голос Виктора Петровича. — Аня заболела.

— Да пошли вы, — смело, совершенно пьяным голосом завила девушка. — Кому это теперь нужно? Посадите любого стажера, пусть читает текст, а я увольняюсь. Пора сваливать из этого гадюшника.

Виктор бросил трубку, в которой мгновенно раздались гудки отбоя. Оксана пьяно улыбнулась и, с трудом поднявшись с дивана, пошла в ванную.

Город Солнца. 3 июня 2015 г. офис корпорации "Taran Industries"

— Ну что, полковник, ты все обдумал? — поинтересовался Таран, глядя на сидящего перед ним Ястребова. — Мы уже спасли десять твоих бойцов, у них нет природного иммунитета к вирусу, поэтому прививки должны быть регулярными. Не реже, чем раз в полгода.

— Привязываешь? — тыкая, поинтересовался Ястреб.

— Что вы, Сергей Александрович, — ухмыльнулся Таранов. — Не хотите, как хотите. Большая часть ваших людей умрет в течение нескольких дней, остальные, кто обладают природным иммунитетом, уже не будут представлять для меня опасности.

— Это стоило того? — холодно поинтересовался Ястреб.

— Стоило, — спокойно заметил Таран. — В городе Солнца около трехсот тысяч жителей, автономная гидроэлектростанция. Своя армия и полиция. А в ближайшее время не останется никаких врагов. Те, кто придут сюда позже, будут работать на рудниках и предприятиях, мы никого не гоним. Просто те, кто придут после, будут не наши, но с нами.

— Рабы, — подвел итог Сергей.

Таранов пожал плечами.

— Называйте, как хотите, но я предпочитаю, термин "рабочая сила".

— Долбанная политкорректность, — ухмыльнулся Ястреб. — А мы?

— А вам уготовано стать ударным ядром нашей небольшой армии. Кому следить за рабочей силой, я найду, а вы будете решать задачи по безопасности молодого государства. Служба безопасности моей компании все-таки больше полицейское подразделение.