Нет, детка, это фантастика!

Ее душа рухнула в темное озеро удовольствия. И не спешила выплывать.

Лиза потеряла счет времени, утратила чувство реальности и вообще на какое-то мгновение сошла с ума, отдавая всю себя этому невозможно-опьяняющему поцелую. Он был изучающим и манящим. Обещал и предупреждал. Очаровывал. Нежные и одновременно настойчивые мужские губы дарили намек на безудержную страсть и буквально порабощали разум.

Лизка убила бы любого, кто посмел бы помешать им.

И ведь посмели. Загорелся зеленый свет, и Генри, скользнув прохладными губами по щеке онемевшей девушки, вновь переключил свое внимание на дорогу, как будто и не целовал ее только что. А Лиза еще пару минут сидела и тупо созерцала свои руки с безупречным маникюром.

Ей не хотелось ни на какую выставку. Ей хотелось узнать этого мужчину в более интимной обстановке. Чтобы только он и она, и эти дурманящие голову поцелуи, и объятия, и учащенное дыхание...

А ведь раньше она заставляла за собой побегать, прежде чем соглашалась на близкие отношения. Да и то далеко не всегда, чаще всего оставляя кавалера "в пролете".

— Я все гадала, каким будет наш первый поцелуй, — только и смогла произнести девушка.

— Каким его не представляй, он всегда будет неожиданным, — откликнулся мужчина, сворачивая к стоянке перед огромным выставочным комплексом — сплошь металл и темное стекло, в котором отражались медленно плывущие по синему небесному морю кучерявые облака.

Припарковав машину в тени раскидистого дерева, Генри вышел первым и, открыв дверь, подал руку Лизавете. Ту, еще не отошедшую после поцелуя, от прикосновения к пальцам мужчины почти в буквальном смысле пронзило миллионами крохотных молний.

— Ты вкусная, — сообщил вдруг Генри и улыбнулся так, что девушке вдруг стало на мгновение не по себе. Это ощущение сразу же прошло, уступив место недоумению.

— Что?

— Поцелуй. Он очень притягательный на вкус, сразу хочется повторить.

"Я — за!", — мысленно проорала девушка, готовая целоваться с Генри хоть до самого Апокалипсиса. Увы, мужчина, видимо, решил оставить "десерт" на потом. Учтиво предложив девушке руку, он направился ко входу в здание, куда со всех сторон спешили люди.

Научно-популярная выставка с мудреным названием "Грани жизни. Ключи науки к тайнам бытия" проходила на презентационной площадке современного искусства в одном из павильонов выставочного комплекса "Буревестник" в самом сердце города. Лизка была здесь в прошлом году, вместе с Алексой, компания которой участвовала в выставке инноваций в косметической индустрии. Помнится, тогда девушка стала обладательницей флакончика с невероятным тональным кремом... Жаль, он уже закончился. А еще хитрая Лизавета запомнила расположение павильонов и сейчас делала вид, что часто здесь бывает.

Над "Гранями жизни" работали ученые из ведущих институтов разных стран и талантливые художники, а потому выставка обещалась быть интересной и познавательной. В программе значилось, что работать будут 9 площадок с самыми разными экспозициями, так или иначе затрагивающими жизнь и ее зарождение, а зрители смогут познакомиться с научными технологиями и с помощью компьютерной симуляции, и участвуя в опытах, и напрямую взаимодействуя с интерактивными экспонатами. Организаторы обещали, что скучно не будет ни детям, ни ученым.

Приобщиться к научному искусству желали многие, а потому даже в обеденное время четверга на парковке почти не было свободных мест. Впрочем, Лиз было все равно. Выставки и театры не слишком волновало ее сердце, наукой она интересовалась мало. Но с Генри готова была пойти куда угодно! Хоть на выставку, хоть в оперу, хоть на симпозиум ученых-физиков.

А вот Генри, похоже, был не чужд исследовательский дух. Выставка модного направления scienceart очень его заинтересовала. И когда мужчина рассматривал программку, которую вручили им вместе с билетами в форме браслетов-сувениров, то Лиз даже заревновала своего поклонника.

— Милый, — надула она губки. Впрочем, она точно знала, насколько сильно может капризничать в присутствии почти идеального мужчины, на которого возлагала большие надежды.

— Милый, — повторила девушка, сильнее прижимаясь к Генри, — а куда мы сначала пойдем?

— Думаю, логично было бы следовать схеме выставки и вначале посетить площадку N 1, но меня слишком сильно привлекает представленный на седьмой площадке новейший непогружнойнейроинтерфейс. Разработка петербургских ученых. Возможно — революционная.

— М? — подняла на него большие синие глаза девушка. Что такое нейроинтерфейс она понятия не имела, однако, чтобы не казаться дурочкой, незаметно набрала это слово в поисковике мобильника.

Интернет, разумеется, все знал. "Нейро-компьютерный интерфейс — физическая система, созданная для обмена информацией между мозгом и электроннымустройством, например, компьютером", — поведал он Лизе. А Генри в это время самозабвенно продолжал, неспешно шагая вперед:

— Наука не стоит на месте, и в этом ее прелесть. Раньше ученые расшифровывали образы, возникающие в голове при просмотре, скажем, картинок, с помощью магнитно-резонансной томографии. Затем в Токийской лаборатории нейрофизиологии создали технологию, которая впервые позволила проецировать субъективные визуальные образы на экран. А теперь, возможно, с помощью открытия, представленного на 7-й площадке, будет открыта дорога к телепатии. Вы сможете читать мысли, более того — записывать. Привлекательно звучит, да, Елизавета? Впрочем, до этого еще далеко, но начало положено. И на это начало я хочу взглянуть.

— Мы? А ты не хочешь читать мысли? — удивилась Лиза. Ни в какую телепатию она не верила. Если и будут созданы подобные технологии, то лет, скажем, через двести.

— А я умею, — совершенно серьезно заявил Генри и, видя, как приподнялись брови девушки, рассмеялся. — Шучу, дорогая.

Он положил руку на плечо девушки — холодные бледные пальцы касались обнаженного загорелого плечика. Лиз пробрала дрожь. Ей вновь захотелось немедленно поцеловать этого мужчину — на виду у всех этих людей, неспешно прогуливающихся по холлу центра современного искусства. Пусть видят, что он — ее!

— Мы находимся в замечательном времени, — мечтательно улыбнулся вдруг Генри, не замечая, каким голодным взглядом смотрит на него девушка. — В то время, когда научная фантастика становится частью реальности. Думаю, новый научно-технический прогресс не за горами. Я верю в экспоненциальный рост этого прогресса. Конечно, все будет тормозиться капиталистами, — это слово резануло Лизке по ушам — его часто повторял престарелый дядя, ярый сторонник коммунизма и бывший преподаватель марксизма в уважаемом ВУЗе. — Но результаты будут впечатляющими. Что ж, пошли, моя прекрасная спутница, — подставил он свой локоть девушке. — Честно сказать, меня интересует еще и зал N 9 — генная инженерия завораживает.

И они неспешно пошли на выставку.

Лиз генная инженерия была "по боку", зато взгляды, которыми одаривали их и мужчины, и женщины, кружили голову. Парой они с Генри были видной: представительный обеспеченный молодой мужчина с благородным лицом и стройная стильная девушка с влюбленными синими глазами и длинными каштановыми волосами.

Выставка показалась Лизавете нудной. Генри же, видимо, не на шутку увлекался наукой, а потому на каждой площадке задерживался надолго, разговаривая со смотрителями и живо интересуясь экспонатами. В эти минуты он был похож на мальчишку, которому показали совершенно новые, уникальные игрушки. Наибольший восторг у него вызвал тот самый нейроинтерфейс, похожий на наушники с огромным количеством проводков и электродов. Суть его заключалась в том, что он мог уловить образы, пришедшие в голову человека и вывести их на экран. Пусть образы были нечеткие, размытые, но понятно было, что испытуемый думает о человеке или, скажем, о машине, а не о чем-то другом.

Прибор мог протестировать каждый желающий — даже очередь возникла, но Генри не участвовал, а наблюдал, живо общаясь с двумя молодыми мужчинами в белых халатах — изобретателями.

— Это всего лишь пробник, этакая пилотная версия, — говорил один из них, размахивая руками — высокий и смешной, похожий на большого ребенка с залысинами. Генри он, видимо, принял, за коллегу. — Но какие у него перспективы! Вся наша лаборатория трудится над этим проектом день и ночь! Однажды мы сможем не только читать мысли, записывать их, но и сумеем посылать сигнал в голову! — Он начал сыпать профессиональными терминами. Лизе казалось, что он закидывает ими, как гранатами, но Генри всю эту научную чушь понимал, и в конце, улыбаясь, протянул вдруг ученому визитку со словами:

— Думаю, рад был бы пообщаться с вами еще раз.

Взглянув на нее, мужчина просиял и радостно пожал руку Генри, заверив раза три, что обязательно позвонит.

Уже позднее, на вопросительный взгляд Лизы темноволосый мужчина прямо ответил:

— Вкладывать средства в перспективные проекты — мое хобби и работа одновременно.

Девушка улыбнулась в ответ, отметив про себя, что балдеет от мужчин, которые умеют зарабатывать деньги.

Сама она, кстати говоря, в тестировании нейроинтерфейса поучаствовала, и когда на ее голову надели обильно смоченную конструкцию и попросили подумать о чем-либо конкретном, на экране появился нечеткий образ мужчины, в котором донельзя удивленная Лиза разглядела Генри. Тот картинку на экране тоже видел, однако. комментировать никак не стал. Только лишь довольно улыбнулся и, положив девушке руку на талию, повел дальше...

Генная инженерия, искусственный интеллект, код ДНК — все это искренне интересовало ее спутника. Саму же девушку интересовало, каким Генри будет, если снять с него, допустим рубашку... От собственных мыслей у нее сладко замирало сердце.

"А вдруг я по-настоящему влюбилась?", — вдруг подумала она, когда они выходили с очередной площадки с достижениями науки.

Генри в этот момент обернулся на нее и внимательно посмотрел.

— Что? — не поняла Лиза. Ее мучил только один вопрос — ну когда же он повторит свой эксперимент с поцелуем?!

— Мне показалось, что ты что-то сказала, — произнес мужчина. — Я ошибся? Извини. — И он аккуратно заправил выбившуюся каштановую прядь ей за ухо.

— У тебя чудесные волосы, — добавил он с нежностью, и девушка поняла, что от такого простого комплемента у нее заалели щеки. Раньше с ней такого не бывало.

На самой большой площадке, посвященной гипотезам образования жизни не земле, они вновь застряли надолго. Там показывали 3D фильм на огромном изогнутом дисплее, и зрители, надев специальные очки, с удовольствием внимали происходящему, даже Лизе понравилось. Генри же критиковал каждую из гипотез, и хоть голос его был негромок, но так притягателен, что волей-неволей к нему прислушивались остальные посетители, в том числе и группа школьников во главе с грузной благообразной учительницей, хотя мужчина в очках вроде бы просто делился своими мыслями с Лизой.

— Биохимическая революция, — потирая подбородок, говорил он. — Я во многом вижу логику, но как же объяснить появление способности живых систем к самовоспроизведению?

Далее последовала короткая, но умная речь, насыщенная незнакомыми для Лизки словами: "коацервация", "аминокислоты", "биомолекулы", "нуклеотиды", "протобиониты", "первичный бульон". Один из смотрителей пустился, было, в дискуссию с Генри, но тот с изящной легкостью парировал на все выпады, а закончил так:

— С помощью биохимической эволюции не объяснишь такой резкий скачок от неживого к живому и то, что без реконструкции эволюции механизма наследственности объяснить процесс этого самого скачка невозможна. Помнится, Фред Хойл говорил, что эта теория "столь же нелепа и неправдоподобна, как утверждение, что ураган, пронесшийся над мусорной свалкой, может привести к сборке Боинга-747".

Смотритель площадки кисло посмотрел на посетителя, но ничего решил не говорить. Фильм продолжал идти дальше.

— Теория панспермии? — позволил себе негромко рассмеяться Генри, когда речь зашла об альтернативных гипотезах. — Глупости. Давно доказано, что органические молекулы в метеоритном веществе не обладают свойством хиральной чистоты, а, значит, не имеют биологическую природу.

— Ну какие слова вы произносите! — возмутилась учительница, неправильно. расслышав слово на букву "х". — Тут же дети!

— Слово "хиральность" произошло от древнегреческого слова рука, — спокойно пояснил Генри, который, казалось, был глыбой невозмутимости. — Это свойство молекулы не совмещаться в пространстве со своим зеркальным отражением. Фундаментальнейшая их характеристик всего живого.

Своей критикой он все больше и больше выводил из себя того самого смотрителя — длинного тощего мужчину с всклокоченными волосами и огромными линзами очков. Лиза таких пренебрежительно называла ботаниками. А ботаников она не любила.

— И какую же вы гипотезу поддерживаете, позвольте спросить? — сощурился ботаник. Кажется, теория панспермии была его любимицей.

— Позволю, — весьма охотно отвечал Генри. — На этот счет у меня есть вполне стойкая позиция.

— Ну? — подался вперед ботаник с огромным интересом. — Делитесь же!

— Я думаю, что жизнь создал Бог, — просто отвечал мужчина. Лицо у ботаника пошло красными пятнами. Ему, наверное, казалось, что наглый посетитель шутит над ним. Впрочем, Лизе тоже так показалось. Она очнулась от своих дум и с удивлением уставилась на Генри. Честно говоря, ей казалось, что он, будучи человеком эрудированным, завернет сейчас целую лекцию о создании жизни с тысячами доказательств.

— Мы на научной выставке! — взвизгнул ботаник, которому такая крамольная мысль и в голову не приходила.

— Научно-популярной, — мягко поправил его Генри.

— Да не имеет значения! Вы пришли в обитель науки и несете чушь! — возмутился ботаник, которому была нанесена рана в самое сердце. — Мы живем в прогрессивном веке, в веке технологий и новаторства! Скоро человечество побывает на Марсе и создаст искусственный разум, а вы... Вы... Вы выступаете за креационизм!

— Таково мое мнение, — твердо сказал Генри. — Возможно, однажды вы согласитесь со мной.

— Вы напоминаете мне Берлиоза и Воланда из первой главы "Мастера и Маргариты", — хмыкнул второй смотритель, не участвующий в дискуссии.

Генри тихо рассмеялся.

— Но-но! Я головы лишаться не собираюсь, — криво улыбнулся ботаник, знакомый с бессмертным произведением. — А, может быть, вы мне тоже предсказание сделаете? Как Воланд Берлиозу про масло, которое уже разлито?

Генри с недоумением посмотрел на ботаника, вдруг широко улыбнулся и выдал:

— Птицы уже летят.

— Чего? — не понял ботаник. — Это вы на фильм Хичкока намекаете?

— Ни в коем случае, — покачал головой Генри.

— А доказательства? — спохватился ботаник. — Доказательства у вас есть, что жизнь сотворил этот ваш Бог?

— Не мой, — строго взглянул на него Генри. — Мы — его дети. Доказательство? Весь мир — доказательство.

— Да вы что! Вы случайно не духовную семинарию заканчивали?

— Нет. По образованию я юрист, но когда-то был примерным прихожанином. — Кажется, разговор доставлял Генри удовольствие. Лизе показалось, что мужчина смотрел на ученого по-дружески свысока. Как будто бы тот — совсем зеленый юнец, многого еще не понимающий. Ботаник же, истинный раб науки, был просто возмущен! Он уже приготовился к новой длинной полемике, дабы мастерски отразить все аргументы противника со смазливой физиономией, как тот выдал какую-то чушь.