Новая Русь

К вечеру Виктор не только отчаялся найти поселение, но и основательно вымотался от постоянного хождения по бережку.

Уже просто не знал что еще можно делать в его положении, как не переть так же дальше. Если бы знал, то обязательно этим воспользовался.

Вскоре по правому берегу проявились признаки заболоченности.

Для полной радости только в топи попасть осталось, с отчаянием думал Виктор, все чаще и чаще опираясь при ходьбе на острогу, как на дорожный посох.

Луг уже покрывали осока да стрелолист. А вдали, уже по обоим берегам колыхались камыши.

Речка неукоснительно направлялась к болоту. Значит, вскоре точно он окажется лакомым кормом местных комаров.

Через некоторое время стали попадаться низкорослые кривые березки вперемежку с такими же неказистыми ивами, покрытыми почти до крон зеленным мхом.

Кроссовки уже оставляли на земле следы, быстро набиравшие мутную жижу.

Насколько мог вглядеться Виктор вдаль, видел только пойму, покрытую ядовито цветущим болотом.

Настроение резко упало. Тем более, что солнце уже близилось к закату. Лягушачий хор тоже постепенно набирал обороты. Но Виктор упорно продолжал шествие по берегу, потому как отступать было некуда. Корабли еще вчера сгорели дотла.

Ночь скоро должна была окончательно застать его на болоте, к тому же, оказывается, кишащим змеями.

Нужно было озаботиться костром, чем он вплотную занялся. Собрал веток вокруг, сухого мха, выбрав для ночевки одну из большущих кочек.

Виктор уныло дремал у костра, обдумывая свою горестную судьбу, как вдруг, словно из-под этой самой кочки, перед ним образовался маленький старикашка в ночной сорочке не первой свежести.

От неожиданности вздрогнул, но быстро взял себя в руки и медленно поднялся навстречу долгожданному гостю.

— Добрый вечер, отец, — промямлил он, как можно стараясь вежливо. — Вы откуда?

Старик явно не спешил отвечать. А продолжал стоять как пень, просто уставившись на Виктора.

— Вы из какого села, отец? — снова спросил Виктор, надеясь сейчас же разобраться со своим месторасположением. Но на старика его слова снова не подействовали. Все еще молча, изучал Виктора. Причем, пристально с ног до головы и обратно.

Тут Виктор догадался, что пришлый, наверное, не знает русский, потому и не отвечает ему. Он решил воспользоваться самым древним языком общения, эсперанто жестов. Он показал на себя и произнес: 'Виктор'. Подумав, добавил: 'русский'. Потом показал на старика. Но тому, видно и язык жестов не очень был знаком; только продолжал молча лицезреть его.

Виктор несколько раз повторил попытку общения жестами, при этом перечисляя все вокруг болотные атрибуты, но все бестолку. Наконец, ему надоели попытки разговорить бестолкового гостя. Махнув рукой на это бесперспективное дело, снова молча, присел к костру.

Старик тут же опустился напротив, продолжая в упор разглядывать Виктора.

В этой гляделке они провели минут десять, прежде чем старик поднял свой зад от кочки, махнул лапкой, приглашая идти за ним, потопал в глубину болота.

Виктор тоже спешно поднялся, не забыв свою острогу, которым он постоянно отталкивал с пути ползучих гадов, и пустился за стариком прямо по воде, как оказалось, по броду.

В сумерках он опасался потерять из виду шустрого старичка, что грозило ему очутиться уже в тине или в воде в обществе ядовитых змей. Потому, резво прибавил шагу. И вовремя. Старик ловко вильнул направо, и мог бы легко затеряться в камышах. Но Виктор был настороже, успел засечь коварный поворот. Он тоже свернул туда и вскоре перед собой увидел цель своего поиска. Селение.

Оно стояло прямо на болотной воде, окруженное гигантскими серо-бурмалиновыми кувшинчиками, один из которых он и принял за ночную сорочку старика. Эти построения большим напрягом могли претендовать называться селом.

Так называемое село было просто нагромождением домиков, собранных из камышей, и собранных на стволах карликовых березок, как на сваях. Просто куча избушек на курьих ножках. Кстати, как сразу ему показалось, совсем без окон, без дверей.

'Ладно, — подумал он еще, больше злясь на свою судьбину. — Тут уж точно не смогу достать сигареты'.

Впрочем, на его безрыбье и самокрутка рыба.

Он не успел обдумать увиденный архитектурный изыск, как со всех сторон из этих домиков высыпали в них прописанные. Уж это было нечто!

Мало что все, от мала до велика, были в точности таких же замызганных ночных сорочках-кувшинчиках, так еще рожи у всех, независимо от возраста и пола, были одинаковы со стариковским.

Но удивление его непомерно возросло, когда жители странного селения заговорили. Вероятнее всего, обсуждали именно его персону. Они все разом заквакали, похлеще истинных обитателей болот, самих лягушек. Но, в отличие от тех, кажется тут, всё же, присутствовали признаки речи.

При этом они еще и разом начали приближаться со всех сторон к Виктору, пока не образовали вокруг него плотное кольцо, беспрерывно продолжая громко квакать меж собой.

Виктор стоял посередке, возносясь на две головы выше самого высокого среди них. Иронически улыбаясь, дожидался конца, происходящего вокруг фарса.

Теперь у него не было сомнений, что его занесло, с легкой руки аномальных туч, в какую-то неведомую страну. А может и в целый неведомый мир...

О таких историях приходилось читать в фантастических романах, что, само собой, должно было привести сознание читателя к подсознательной готовности к подобным нелепым ситуациям. Однако, все равно должно возникать ощущение нереальности происходящего. И у него теперь тоже такое возникло. Будто не он сейчас тут реально находится, а только со стороны смотрит комедийный спектакль со своим участием в главной роли.

Тем временем тьма все больше сгущалась над болотом. Во мраке происходящее становилось еще более гротескным.

Столько времени стоять погруженными ступнями в болотную жижу, дело не из приятных. И представление это начинало Виктору тихо-тихо надоедать.

Поэтому, он выискал глазами, пока было видно, сухое место среди их избушек и, решительно растолкав руками любознательных аборигенов, направился туда.

Кваканье толпы разом прекратилось, уступив место гораздо мелодичному кваканью уже самим лягушкам.

А Виктор, не церемонясь, стал подбирать при домиках все, что могло гореть, не спрашивая разрешения и не интересуясь ценностью для местных собираемого деревянного имущества.

Набрав еще дополнительно сухих павших веток, еще большую кучу усохшего мха, он опустился на колени, построил конструкцию пионерского костра типа 'зорька'. Поджег сухой мох, и пламя взметнулось выше крыш их избушек.

Когда Виктор поднялся с колен, то обнаружил, что вокруг него нет ни одного аборигена. Все куда-то испарились, а он остался один сам с собой посреди камышового поселка. Ведь он-то собирался посидеть с ними, попытаться подружиться, чтобы выудить себе на ужин, что нибудь кроме сушеных лягушек. Кроме того, необходимо было добыть хоть какую нибудь информацию о своем месторасположении. Хотя, как этого добиться, он никак себе не представлял. Как перевести русский на этот долбаный язык кваканья, ему еще предстояло сообразить.

Но никого нет, значит, и перевод откладывается. На самом деле! Не бегать же в ночи по болоту в их поисках. Лучше дождаться утра, а там видно будет.

С этими мыслями, на голодный желудок, он прилег на собранные для костра веточки, подпихнув под голову запасы мха, моментально крепко уснул, убаюканный лягушачьим хором и усталостью трудного дня.

Однако утро настало далеко не добрым. Потому что, проснувшись, он обнаружил, что и руки, и ноги его накрепко связаны. Да так, что совсем за ночь отекли.

Резко подергавшись, он сумел оказаться на спине, чтобы увидеть своих пленителей. Конечно же, как он и предполагал, ими оказались те же самые болотные лягушатники.

'Неужто я вчера поджег их большую ценность?' — подумал он, стараясь припомнить, что именно он побросал в костер. Но вспоминались только никчемные палочки и корни. Правда, еще пару кривых плошек подкинул. Но из-за этого завязывать руки-ноги гостю верх свинства.

— Эй вы! — заорал Виктор во все горло. — Чего это вы творите-то? А ну-ка, как завязали, так и развязывайте.

Хотя чего горло драть, если ни бельмеса не понимают, вспомнил он давешние неудачные переговоры со стариком. Тут же решил, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. С этой мыслью он напряг плечи, рванул в стороны из-под себя кисти и разорвал в ошметки что их держало.

Этого оказалось достаточно, чтобы поднялся дикий визг окружающей толпы.

Виктор, не обращая на них внимания, зло схватил веревочки, охватывающие его лодыжки и, не заморачиваясь развязыванием узелков, просто рванул их тоже в клочья, встал во весь рост. А это действо перевел визг в стойкий рев на высоких тонах.

В первых рядах публики сразу оказались самые высокие лягушатники, да еще вооруженные толстыми дубинками с каменными оголовьями. У других в лапках появились, разной длины и ширины, костяные ножи. Вся эта армия явно намеревалась сейчас атаковать. Его, любимого?

Виктор от такого гостеприимства просто озверел. Он огляделся по сторонам и заприметил неподалеку свою острогу, которым завалил здоровенного хищника, не то что эту мелюзгу.

Одним прыжком он оказался рядом со своим грозным оружием, схватил его и, злорадно ухмыляясь, двинулся в сторону неприятеля.

Он не собирался их всех кончать прямо тут, и сейчас. Поэтому, он направил на них тупой конец остроги с намерением оттаскать парочку другую агрессоров в назидание остальным.

Дружная атака лягушатников сразу же захлебнулась, когда первые ряды попали под вентилятор его остроги. Вторые ряды вяло пошевелились в его сторону, но тут же были смяты двухметровой палкой Виктора.

Теперь вокруг него валялась болотная армия, побросав оружия, стоная, и зажимая места тела, познакомившиеся с грозной палкой пришельца.

Виктор понял, что сражение выиграно. Что пора уходить по-английски, не прощаясь. Но, с другой стороны, обидно просто так, без контрибуции. Хотя бы нож забрать, чтоб заострить острогу. Да и в хозяйстве пригодится.

Поэтому, он бесцеремонно стал подбирать побросанные костяные ножи, небрежно разглядывал их, как товар в скобяном магазине.

Наконец, он подобрал для себя из имеющегося 'товара', самый широкий и длинный, а для хозяйства небольшой узенький.

Оба ножа воткнул за пояс.

Еще, он наткнулся на поверженного дохлятика, у которого оказался небольшой кожаный мешочек, полный склизких гадостей.

Все содержимое мешочка брезгливо высыпал на самого хозяина, а мешочек запихнул в карман.

Тары Виктору в этом мире не хватало.

Затем, опираясь на острогу, как на посох, побрел в сторону болота.

Зрительная память Виктора не подкачала. Вскоре он выбрался по тому же броду туда, откуда пришел: на большую кочку. Завиделась его путеводная река.

И путешествие с приключениями продолжилось.

Глава 5.

Заболоченная пойма к вечеру сменилась бескрайней долиной, покрытой уремой. Легкий сизый туман колыхался над кронами лесистой низменности, в основном состоящей из осины, редких дубков и зеленых куполов черемухи. Вдали розовели, вроде, олеандры.

Подойдя к деревьям поближе, разглядел среди них чешуйчатых незнакомых ему. Тут уже попался новый вид незнакомой растительности; с одним узким стволом. Эти были выше, издали напоминали иву, с веток которых свисали до травы длиннющие зеленые отростки. И их стволы были покрыты аналогичной острой чешуей, но гораздо крупней и редкой.

'Что это за чудеса природы?' — удивлялся Виктор, дергая за свисающий отросток. Но любование диковиной сразу уступило место прагматичности, как только заприметил неподалеку стаю черных птичек, оккупировавших кусты дикой смородины.

Виктор сразу решил устроить там привал, чтобы вновь поужинать дарами природы. Подумав, решил, что про запас тоже нужно насобирать.

Тщательно отмыл в реке трофейный кожаный мешочек и за несколько минут набил в него с два килограмма спелых красных гроздей.

Вдоволь наевшись кисленьких ягод, вновь решил вернуться к исследовательской деятельности. Вооружился трофейным костяным ножом, опять подошел к неизвестному ему деревцу.

Попробовал срезать кусок отростка и с удивлением обнаружил невероятную его прочность.

Сначала подумал, что нож тупой, но потрогав ребристое лезвие, сразу отверг свое сомнение. Оно было не тупее обычных тех, что были в его кухне. Где же она, эта кухня теперь?

Виктор упорнее налег на нож, с трудом, но перепилил прочный отросток.

Разглядывая срез, он обнаружил в его структуре плотное коричневое ядро, вокруг которого разрасталась пористая оболочка, пропитанная смолистым веществом.

Дернув за торчащий огрызок ядра, он без труда выдернул его из отростка.

В руках оказались длинный прочный пластичный жгут, которым смог дважды опоясать талию, наподобие ремня, и упругая, как резина, зеленая трубка.

Виктор тщательно исследовал каждую из них на предмет пригодности и пришел к выводу, что ему повезло с полезной находкой.

Прочный при попытке срезать жгут поперек, он легко расслоился вдоль. Таким образом мог иметь любой толщины волокно, вплоть до бечевки и тоньше. Тоже здорово прочных.

Трубка же легко резалась и вдоль и поперек, издавая при этом, характерные для пузырчатой структуры, хлопки. Но, в расслоенном виде она почти теряла свою упругость. Зато в целом состоянии могла соперничать этим своим качеством с лучшими марками резины.

Вспомнилось, как он в детстве много соревновался с дворовой ребятней в стрельбе из рогатки по воробьям. Виктор тут же решил использовать свой давний навык теперь, в здешней безвыходной ситуации.

Трубка туго и прекрасно растягивалась, не теряя совсем при этом свою упругость. Оставалось подобрать нужной формы саму рогатку.

Он прошел в сторону олеандр, потому что именно с них лучше всего вырезать деревянную часть этого оружия юности.

На кустах таких частей было множество. Поэтому, искал нужное долго и привередливо. Но вскоре он уже пилил ножом облюбованную ветку.

Виктор тщательно зачистил отрезанный кусок ветки от коры, даже слегка отполировал рукоять. Она была слегка изогнута в бок, что даст возможность удобнее ее удерживать при стрельбе.

На самих ответвлениях, тоже изогнутых в одну сторону, он проложил ножом глубокие пазы крепления.

Теперь нужно было придумать ложе для пулек.

На это он пожертвовал кусочек язычка от кроссовки. Проделав в нем две дырки, пропустил через них трубку. Затем ее натянул на ответвления и крепко завязал в пазах кусочками бечевы от жгута.

Получилась тяжеловатая, но надежная рогатка.

Теперь дело оставалось за снарядами и учебной тренировкой перед охотой.

Для снарядов хорошо должны были подойти мелкие гальки с побережья.

Виктору пришлось с сожалением выкинуть в речку весь собранный в мешочек урожай, освобождая место пулькам, сбор которых занял немало времени.

Уже почти стемнело. Так что, Виктор решил и тренировку, и охоту отложить до завтра. Сегодня довольствоваться только ягодками. Да еще нужно время насобирать топливо костра до полной темноты. Он уже заметил, что безлунная ночь тут наступает неожиданно быстро.