| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Все, кроме нее, отодвинулись, и она сильнее прижалась к столу, чтобы собраться с мыслями. Боковым зрением она заметила, что Каллен колеблется. Когда она подняла глаза, чтобы ободряюще улыбнуться ему, то обнаружила, что он смотрит на нее, и в его ответной улыбке было заметно тепло, смешанное с беспокойством. Она кивнула, и после еще одного мгновения колебания он кивнул в ответ и вернулся в нижний двор.
Ей действительно нужно было поговорить с ним... рассказать ему... Что? Что она была благодарна ему за помощь? Что без его присутствия в церкви она, вероятно, не смогла бы сделать то, что сделала? Что она чувствовала себя невероятно эгоистичной из-за того, как она была рада, что он, в частности, выжил? Что она осознала, насколько он был важен для нее?
Она не могла. Они были друзьями. Она чувствовала себя комфортно в его компании — лучше, чем с большинством членов своего клана. Они вели войну ради общей цели. Но прошло несколько месяцев, а они все еще так мало знали друг о друге и о том, что им было известно... Она сомневалась, что он когда-нибудь захочет ее таким образом, но даже если бы и захотел, он был человеком. Хотя теперь она гораздо больше отождествляла себя с целью и делом Инквизиции, она не могла игнорировать долг перед эльфами, внушенный ей Дешанной... могла ли она?
Столкновение со смертью обнажило острую боль в ее сердце — стремление к гораздо большему, чем замкнутая жизнь Хранительницы клана. Более того, она осознавала эту боль. Она чувствовала это, когда была ребенком, выпрашивавшим у матери побольше историй о людях, когда наивным подростком обменивала свои поделки на книги по истории людей и дварфов, а совсем недавно — одинокой женщиной, которая втайне наслаждалась заданием шпионить за Конклавом. Знала ли Дешанна? Надеялась ли она, что правда о том, как люди ведут себя по отношению друг к другу в таком месте, заглушит это стремление к большему, которое мучило Эвану почти с первого вздоха? Если Дешанна так и планировала, то ее план с треском провалился. Чем больше времени Эвана проводила со своими спутниками и советниками, тем слабее становилось ее желание вернуться к тому удушающему образу жизни — к клану, который просто терпел ее.
Вдобавок ко всему, она обнаружила, что ее сердце тоже предало ее. Боль в груди усилилась, когда она призналась себе, что жаждет большего, чем простая и непрочная дружба, которую она завязала с Командиром. Она находила его безумно привлекательным — до такой степени, что теряла дар речи, когда смотрела, как он говорит, — и даже от его голоса у нее теперь по спине пробегали приятные мурашки. Она никогда не считала людей такими непривлекательными, какими казались многие в ее клане, но если бы в тот первый день, когда она встретила Каллена в Церкви, ей сказали, что она будет дрожать от одного его взгляда, она бы рассмеялась. Он был так непохож на Ханира и других эльфов-мужчин, которых она когда-либо встречала. Возможно, именно это отличие и привлекло ее к нему?
По словам Дориана и Варрика, он тоже находил ее привлекательной, но она просто не могла поверить, что он когда-нибудь подумает о том, чтобы быть с магом — к тому же диким, долийским — по-настоящему значимым. Несмотря на то, что она всю жизнь занималась своим ремеслом с Дешанной, она никогда не была в Кругу, никогда не "проявляла" себя в их так называемых мучениях.
И он с самого начала ясно высказал свое мнение о магах. Он никогда не пытался скрыть свои чувства или притвориться, что согласен с ней, хотя его недавняя похвала заставила ее задуматься. Он меняет свои взгляды из-за меня? Она старалась не думать об этом, но это делало ей честь и в то же время нервировало. Она хотела быть примером для магов, но понимала, что, несмотря на большие успехи, которых они добились с инквизицией за последние пару недель, Каллен в какой-то степени прав. В чужих руках магия была опасна. Им нужно было только взглянуть на Корифея, чтобы убедиться в этом.
И, возможно, она думала обо всем этом только для того, чтобы не переживать вновь ослепляющую боль, страх и, возможно, гнев из-за высокомерия и пренебрежения к жизни Корифея. Как ни странно, именно гнев помогал ей сохранять спокойствие. Она чуть не упала в обморок от страха при его появлении, но чем больше он говорил о своей божественности, тем большее отвращение она испытывала.
Гнев, безусловно, стал для нее полезным инструментом в последние недели. Чем больше страсти и связи она ощущала со своими друзьями, тем больше злилась на тех, кто угрожал им. Почувствовав укол вины, она поняла, что, вероятно, именно так она должна была относиться к своему клану.
Наконец, оттолкнувшись от стола, она поднялась по лестнице, прошла через большой зал и вошла в первую дверь справа, ведущую в ротонду. В поисках тихого места для работы она поднялась по лестнице на второй этаж, где располагалась скромная библиотека.
Когда они обнаружили это помещение, Дориан немедленно объявил его позором для библиотеки и посетовал на ничтожные двадцать книжных полок. Но книги есть книги, и он все равно неохотно взялся за дело. Когда они прибыли, все было покрыто пылью, но Минейв, Дориан и другие исследователи уже добились значительного прогресса в очистке и ремонте книг.
Ей хотелось, чтобы Дориан был рядом и отвлек ее от работы, но он ушел на дневную тренировку с магами. Итак, она взяла несколько листов пергамента из стопки у Минейв и села за один из многочисленных столов, чтобы написать свой отчет.
Сначала вокруг нее продолжалась работа, но после нескольких часов напряженных попыток описать свои переживания она подняла глаза и обнаружила, что осталась одна. Темнота за окнами подсказала ей, что они, скорее всего, оставили работу ради ужина, каким бы он ни был. Бросив перо, она откинулась на спинку стула и потерла лицо, пытаясь сдержать эмоции.
Она старалась держаться как можно более отстраненно, когда писала, но слезы, которые сейчас навернулись ей на глаза, были не из-за самопровозглашенного бога. Она дошла до конца, но изо всех сил старалась сохранять этот отстраненный тон, описывая свои последние минуты перед тем, как Каллен нашел ее. Она отчетливо помнила, как обрадовалась, услышав его голос вдалеке, — не только потому, что это означало спасение, но и потому, что это означало, что он выжил. Она вспомнила, как быстро захрустел снег под его ботинками, когда он бросился к ней, предвкушение, облегчение, изнеможение и боль — все это слилось в одно мгновение. Она вспомнила, как ее охватила всепоглощающая радость, когда его озабоченное лицо появилось перед ней, а его сильные руки обхватили ее, прижимая к себе яростно и в то же время нежно, когда он шептал ей на ухо слова одобрения. Она вспомнила, как подумала, что если это конец, то это неплохой выход. Потом Солас сказал ей, что Каллен и Кассандра были единственными, кто не терял надежды, и воспоминание об этом чуть не погубило ее.
Конечно, она не могла написать ничего из этого.
Вытерев единственную слезинку, которая вырвалась у нее из-под контроля, она собралась с духом и закончила отчет. Обычно она старалась добавить в свои отчеты немного цветистости и деталей, но этот был сухим и обобщенным, как и учила ее Кассандра много месяцев назад в Глубинке. Это было все, на что она была способна. Закрыв чернильницу, она собрала бумаги и отнесла их наверх, в воронятню, где Лелиана устроила свой кабинет. Вороны хлопали крыльями и нервно каркали на нее в пустой комнате. Она положила пергамент на стол Лелианы и снова спустилась вниз, чтобы найти новую работу, которая отвлекла бы ее от беспокойных мыслей.
* * *
Следующие несколько дней повторялась одна и та же рутина. Все они работали с рассвета до поздней ночи, почти не разговаривая друг с другом из-за своей занятости, за исключением тех случаев, когда встречались во дворе и наспех строили планы. Эвана ходила повсюду, помогая всем, чем могла, — иногда просто слушала, как с ней разговаривают горожане, иногда помогала с зельями в лазарете, иногда раздавала еду и дополнительные одеяла, а иногда изо всех сил старалась передвинуть и починить все, что в этом нуждаСледующие несколько дней повторялась одна и та же рутина. Все они работали с рассвета до поздней ночи, почти не разговаривая друг с другом из-за своей занятости, за исключением тех случаев, когда встречались во дворе и наспех строили планы. Эвана ходила повсюду, помогая всем, чем могла, — иногда просто слушала, как с ней разговаривают горожане, иногда помогала с зельями в лазарете, иногда раздавала еду и дополнительные одеяла, а иногда изо всех сил старалась передвинуть и починить все, что в этом нуждалось. Она работала до поздней ночи и спала всего несколько часов, прежде чем снова встать и взяться за решение следующих проблем.
Кошмары не могли испортить ей сон, если она спала недостаточно долго, чтобы запомнить их.
В конце второй недели их пребывания в Скайхолде, после того как она помогла рабочему с уборкой и обустройством комнаты для жильцов, она вышла из комнаты и увидела советников и Кассандру, выступавших в нижнем внутреннем дворе. Они все кивнули друг другу, и Кассандра, поймав ее взгляд
— Они прибывают ежедневно из всех поселений региона. Скайхолд становится чем-то вроде места паломничества. Она снова перевела взгляд на Эвану и начала подниматься по лестнице на верхний двор. — Если слухи дошли до этих людей, то они дойдут и до Старейшины. У нас есть стены и численность, чтобы оказать сопротивление, но эта угроза выходит далеко за рамки войны, которую мы ожидали.
Эвана сама пришла к такому выводу за последние несколько дней. После событий в Редклиффе она уже решила, что не вернется домой, пока не будет исключена всякая возможность такого будущего, но теперь...
Когда она помогала людям обустраиваться в Скайхолде, ее охватило новое, незнакомое чувство. Удовлетворение... и сопричастность.
Стены Скайхолда приняли ее с распростертыми объятиями — она чувствовала это всем своим существом — и возвращение в свой клан, чтобы возобновить прежнюю жизнь, внезапно показалось ей неизбежной ошибкой. Она принадлежала Инквизиции и помогала им до тех пор, пока они в ней нуждались.
— Но теперь мы знаем, что позволило тебе противостоять Корифею, — продолжила Кассандра, — что привлекло его к тебе.
Эвана посмотрела на метку, вспыхивающую на ее ладони. Боль усиливалась по мере того, как она продолжала больше работать и меньше спать, но она старалась не обращать внимания на боль, которая пронзала ее при каждой вспышке. Слишком многие люди полагались на нее, чтобы она сбавила обороты.
— Он пришел за этим, — печально размышляла она, — но теперь он знает, что это бесполезно для него, поэтому он хочет моей смерти.
Кассандра покачала головой, и Эвана в замешательстве посмотрела на нее. О чем она могла говорить, если не о метке?
-Якорь обладает силой, но ты все еще стоишь здесь не из-за этого. Твои решения позволили нам исцелить небо. Твоя решимость вывела нас из Хэйвена. Ты соперник этого существа из-за того, что ты сделала, и мы все это знаем — все мы.
Прилив адреналина пробежал по ее телу, когда она осмыслила слова Кассандры. Они оценили ее выше всяких похвал? Но это просто безумие! Почему...?
Они начали подниматься по лестнице в большой зал, и Эвана увидела на площадке Лелиану, держащую в руках гигантский меч. Голос Кассандры продолжался, и Эвана отчаянно пыталась подавить панику, которая теперь поднималась у нее в животе. Фенеди! Что все это значит?
— Инквизиции нужен лидер. Тот, кто уже возглавляет ее. Ты.
Какая-то часть ее кричала, чтобы она бежала прочь, но в тот момент, когда она посмотрела на людей, собравшихся внизу, чтобы посмотреть на это зрелище, ее охватило новое чувство сопричастности. Она вспомнила, как мать Жизель показала ей силу объединения ради общего дела в ту ночь, когда она устранила Разрыв. Затем ее взгляд упал на Каллена, и он посмотрел на нее с мягкой улыбкой на лице. Он слегка наклонил голову, когда увидел, что она смотрит в его сторону, как бы признавая его причастность ко всему этому, и она снова задумалась. Бывший храмовник выглядел... довольным. Приятно служить под началом мага? Повернувшись к Кассандре, она не смогла скрыть удивления ни на лице, ни в голосе.
— Возможно, я вас неправильно расслышала. Маг — и эльф — во главе инквизиции?
— Не просто маг. Не просто эльф. Ты.
Эвана покачала головой.
— Так получилось, что я являюсь и тем, и другим. Это неотъемлемые части меня, и я не исчезну просто потому, что ты хочешь, чтобы я руководила. Кто будет уважать человека, которого большинство считает рабом с даром, который большинство считает проклятием?
Честность Кассандры покорила ее, даже когда Искательница указала ей на меч в руках Лелианы.
— Я не стану притворяться, что никто не будет возражать — что ты не столкнешься с предубеждениями и недоверием, — но времена меняются. Возможно, именно это и задумал Создатель. Без вас не было бы Инквизиции. Как это будет работать — как вы будете руководить — решать вам.
Эвана шагнула вперед и на мгновение задержала взгляд на богато украшенном мече. Ее охватили старые сомнения. На самом деле она не могла быть нужна им. Им просто нужна была подставная фигура, и у нее была метка. Точно так же, как в ту ночь именно она должна была остаться, чтобы встретиться лицом к лицу со Старейшиной, именно она должна была повести их за собой сейчас. И если это то, что нужно, чтобы избавить мир от Корифея,... чтобы еще немного сохранить это ощущение цели и возможностей...
Ее охватила стальная решимость, когда она потянулась к мечу и обеими руками выхватила его из рук Лелианы. Нет. Они верят в меня. Мне нужно начать верить в себя.
— Корифей никогда не позволит мне жить спокойно. Он ясно дал это понять. Он намерен стать богом, править всеми нами.... В условиях нарастающего страха людям нужно видеть кого-то, кто отстаивает справедливость. Корифея необходимо остановить.
— Куда бы вы нас ни повели, — сказала Кассандра, прежде чем выйти на лестничную площадку и прокричать в толпу. — Нашим людям сказали?
Джозефина шагнула вперед.
— Они сказали, и скоро всему миру!
— Командир, они последуют за нами?
Она увидела, как Каллен повернулся к толпе.
— Инквизиция, вы последуете за мной?
Со стороны людей и солдат раздался громкий одобрительный рев. Он снова закричал.
— Вы будете сражаться?
Еще один громкий рев.
— И мы победим?
В этот момент люди были близки к безумию. Он повернулся, обнажая меч, чтобы замахнуться на нее.
— Ваш лидер! Ваша вестница! Ваш инквизитор!
Ничего не оставалось, как ответить. Она подняла меч в ответ. Теперь она была их инквизитором. Создатели, помогите нам всем. И Создатель тоже, если Он существует.
Записи:
Итак, я уже начала писать следующую главу (потому что я уже закончила эту и просто не успела опубликовать). Не могу передать, как я рада поделиться с вами главой 20... приготовьтесь к встрече с королевой сарказма!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
