|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Резюме:
В дни, последовавшие за падением Хейвена, Эвана медленно анализирует свой опыт и приходит к нескольким собственным выводам.
Глава, полная самоанализа.
Записи:
(Примечания приведены в конце главы.)
Текст главы
Сквозь пелену беспамятства донесся приглушенный крик, и Эвана медленно открыла глаза, но тут же закрыла их от яркого света. Пока ее мозг пытался осознать происходящее, она несколько раз моргнула и сумела разглядеть фигуру, сидящую рядом с ней.
Я жива. где я?
Туман немного рассеялся, и сидевшая рядом с ней женщина — без сомнения, целительница — шикнула на Эвану, когда та попыталась приподняться с тяжелых одеял. Боль распространилась через ее левое плечо, грудь и бедро, и она, раздраженно вздохнув, легла обратно.
— У вас было вывихнуто плечо, — объяснила женщина. — Нам пришлось вправить его на место. Маги вылечили большинство других ваших серьезных заболеваний, таких как разрыв связок и трещины ребер. Вы не должны потерять пальцы рук или ног из-за обморожения. Харлим хорошо поработал, приведя их в порядок, а твоя превосходная броня защитила остальную часть твоей кожи от снега. Незначительные порезы и ушибы они оставили, потому что им нужно было вернуться к другим раненым. Тебе следует больше отдыхать. — Она повернулась и потянулась за пузырьком. — Вот, выпей это. Это поможет.
Эвана поблагодарила целителя, выпила лекарство и откинулась на спинку кровати, прислушиваясь к голосам своих советников, спорящих вдалеке. Несмотря на сердитый тон, она улыбнулась, узнав голос командира. Слава Создателям, он выжил. Внезапно она вспомнила, как видела его в снегу. Неужели это он нашел ее?
Когда лекарство сделало свое дело, туман, от которого она только что избавилась, снова завладел ее мыслями, лекарство загнало осколки сознания в самые дальние уголки ее сознания. Через несколько минут она снова потеряла сознание.
Она проснулась несколько часов спустя, на этот раз в темноте, и рядом с ней была мать Жизель. Она с растущим беспокойством слушала, как Мать говорила с ней — на самом деле, о ней — как о настоящем символе надежды для людей. Эвана не чувствовала себя символом надежды. Она чувствовала усталость, боль и ужас от встречи со Старшим, который называл себя Корифеем.
Все нахлынуло на нее... страх, когда трехметровый отвратительный монстр и его дракон набросились на нее, агония, когда он схватил ее за руку и попытался вырвать так называемый "якорь" из ее руки, гнев, когда он назвал свое место их домом. бог — ибо, по его словам, он побывал в Золотом городе, и место Создателя было пусто.
Она закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, которые грозили навернуться на веки. Ее единственным утешением был изумленный и возмущенный взгляд Корифея, когда она выпустила требушет и похоронила Хейвен. Конечно, он сбежал на своем драконе, но непосредственная угроза миновала, как и большая часть его армии.
Затем последовал бесконечный марш сквозь снежную бурю — непонятно было даже, на правильном ли пути она была, страдая от многочисленных травм, едва приходя в сознание, но заставляя свое тело двигаться вперед, все дальше и дальше. Они нуждались в ней — или, скорее, в ее помощи, — чтобы закрыть многие оставшиеся трещины по всему Тедасу. Несмотря на уверенность в том, что холод в конечном итоге унесет ее жизнь, ее врожденное упрямство подталкивало ее вперед, шаг за шагом, милю за милей, пока ее тело просто не сдалось...
Но не раньше, чем одинокая прогулка завела ее слишком глубоко в ее собственное сознание, и человеку в ее состоянии было достаточно легко пройти этот путь. Мысли о тех, кого она потеряла, как знакомых, так и неизвестных, затягивали ее глубоко в знакомую и гноящуюся трясину вины и раскаяния, которые всегда таились у нее под поверхностью. Она слышала, как их обвинения разносятся горьким ветром — как она должна была сделать больше, должна была закрыть Брешь раньше, должна была знать, что Старший нападет.
Спасение пришло к ней, когда, хрупкая и тихая, мысли о ее новообретенных друзьях появились в темных глубинах ее сознания, как путеводный огонек — интересно, выжили ли они, интересно, чувствовали ли они ту же связь с ней, что и она с ними, интересно, сможет ли она вернуться к ним. И никто так не завладевал ее туманными, полными боли мыслями, как некий золотоволосый военный.
Она разочарованно покачала головой. Она не могла позволить себе думать об этом прямо сейчас. Сначала они должны были понять, как пережить это.
Пока мать-прихожанка продолжала говорить, Эвана устало размышляла, прекратят ли советники когда-нибудь спорить. Она даже не знала, верит ли она в Создателя или Созидательниц — или во что-то еще на самом деле — и вот мать Жизель рассказывает ей, что ее появление после такой битвы граничило с воскрешением. Как она вдохновляла людей. Она съежилась. Было достаточно страшно, что эти люди думали о ней как о Вестнике своего пророка, не говоря уже о спасителе, восставшем из мертвых.
— Мать Жизель, я просто не понимаю, какое значение имеет то, во что я верю. Этот Старейшина... этот Корифей, как он себя называет, представляет реальную физическую угрозу. Мы не можем сравниться с этим только надеждой.
Эвана встала со своей койки и осторожно подошла к краю убежища, глядя на людей и палатки, сгрудившиеся в этом укромном уголке горы. Она расправила плечи, чтобы унять боль, и заметила, что ее советники наконец перестали спорить. Они были разбросаны по лагерю, выглядя сердитыми, но в то же время немного потерянными и подавленными.
Она могла понять.
За ее спиной раздался голос матери Жизель, сначала тихий, но быстро ставший сильным и ровным, и она могла только предположить, что это было что-то вроде песнопения. Это было не похоже ни на одну долийскую песню, которую она когда-либо слышала, но что-то в голосе Матери успокоило ее уставший дух. Вскоре к голосу матери присоединился чистый голос Лелианы, а затем и другие голоса. Она посмотрела на Каллена и увидела, что он закрыл глаза и присоединил свой мягкий баритон к припеву. Внезапно собравшиеся люди начали опускаться перед ней на колени и петь.
О, Создатели, нет! Не делайте этого!
Она недовольно нахмурила брови. Неужели у нее не было выбора? Даже если судьба или какие-то высшие силы привели ее сюда, где она могла помочь, она хотела быть спасительницей еще меньше, чем Хранительницей. Она хотела только спасти своих друзей. О, как быстро все вышло из-под контроля!
Движение в дальнем конце лагеря привлекло ее внимание, и она встретилась взглядом с мальчиком, который пришел предупредить их о нападении, Коулом. Он, казалось, понял. Он поднялся от бледного канцлера Родерика, и она поняла, что святой человек, должно быть, мертв. В глазах мальчика было сочувствие, словно он говорил ей:
— Вот как ты помогаешь. — Она слабо улыбнулась ему.
Когда песня закончилась, ей оставалось только стоять молча. Мать Жизель прошла мимо нее и просто сказала:
— Армии нужно нечто большее, чем враг. Для этого нужна причина.
И, к удивлению Эваны, она увидела, что это правда. Настроение в лагере значительно изменилось. Люди смеялись и улыбались там, где всего несколько мгновений назад они были угрюмы. Она увидела, как Джозефина улыбнулась и взяла Лелиану за руку.
Эвана поискала глазами Каллена и обнаружила, что он уже смотрит на нее. На его лице отразилась несомненная теплота, а губы приподнялись в неуверенной полуулыбке, и он шагнул к ней. Однако Солас, по-видимому, обошел ее кругом и теперь стоял у нее за спиной, нежно положив руку ей на талию и что-то прошептав на ухо.
— Можно тебя на пару слов?
Она взглянула на Каллена, улыбка которого слегка поблекла. Она быстро улыбнулась ему в ответ и последовала за другим эльфом в темноту.
* * *
На следующий день перед рассветом Эвана и Солас разбудили советников и велели им собрать всех, кто только мог. Им пришлось двигаться на север. В Тени Солас увидел крепость в недрах Ледяных гор, пустую и ожидающую, когда в ней поселится группа таких же, как они. Это и было их целью.
Солас также заметил, что шар, который Корифей использовал, чтобы открыть Брешь и уничтожить Конклав, был эльфийского происхождения. Но они решили, что это история для другого раза.
К ее удивлению, никто не спорил и не колебался. Джозефина разделила людей на группы, Лелиана отправила оставшихся агентов на разведку пути, а Каллен собрал своих солдат, которые все еще были в добром здравии, чтобы помочь раненым и другим мирным жителям подготовиться к путешествию. К счастью, маги-целители работали большую часть ночи, так что ходить могли только самые тяжелые из раненых. Они соорудили носилки для выздоравливающих, а неспящие маги ехали верхом на лошадях, которых Деннету и его конюхам удалось спасти.
Пока они шли, на них светило солнце, и она наслаждалась теплом. Большую часть времени она проводила со скаутами, выискивая наилучший путь и перенаправляя беженцев, если те обнаруживали препятствие. Когда она вернулась к группе, то почувствовала, что настроение у них изменилось, когда они увидели ее. Люди кивали и улыбались ей, шептали своим детям, чтобы они держались прямо и вели себя хорошо ради Вестницы Андрасте, их спасительницы и наставницы.
Принятие казалось чуждым. Даже в своем собственном клане она чаще всего боролась с ощущением себя чужой. А теперь еще и это? Чувство вины грозило снова повести ее по этому темному пути, когда она думала о том, что они никогда бы не оказались в опасности, если бы не она.
Но вместо того, чтобы позволить этому завладеть собой, она направила свои мысли в более возвышенное русло. В Редклиффе она увидела будущее. Никто не был в безопасности от Старейшины — этого Корифея. У нее не было гарантии, что Тедас не падет, даже если она будет рядом, чтобы бороться с этим хаосом, но без нее Тедас наверняка был обречен.
Она поморщилась. Никакого давления или чего-то в этом роде.
Когда она шла вместе с группой, то часто замечала, что Каллен идет рядом, хотя он никогда не подходил достаточно близко, чтобы заговорить. На третий день их путешествия, около полудня, она остановилась, оглянулась и увидела, что он идет прямо за ней. Она подождала, пока он подхватит ее, и они пошли в ногу. Их окружала обычная уютная тишина, но она чувствовала в ней что-то необычное. На самом деле, после их разговора в церкви, когда он смотрел на нее, в его лице часто появлялось что-то вроде теплоты — мягкость и в то же время свирепость, которых она никогда раньше в нем не замечала... Его рокочущий и немного грубоватый голос вывел ее из задумчивости.
— Я рад видеть, что вам лучше, миледи.
Она бросила на него косой взгляд.
— Я слышала от Соласа, что мне следует поблагодарить вас за это, хотя он, кажется, не ставит себе в заслугу всю ту работу по исцелению, которую он и другие сделали для меня. Это действительно ты нашел меня в снегу и принес обратно?
Каллен стиснул зубы, но продолжал смотреть прямо перед собой.
— Я — да
— Я рада, что у меня не было галлюцинаций, когда я увидел твое лицо в лунном свете. Прости, если я причинила кому-то беспокойство, потеряв сознание. Я думаю, мой мозг зафиксировал, что ты защитишь меня от дальнейшего вреда, и просто отключился.
— Всегда.
Его голос звучал решительно, и... ей показалось, что в его обычно твердом тоне прозвучала дрожь? Она быстро повернулась, чтобы посмотреть на него, но его отозвал один из помощников, чтобы помочь с проблемой в задней части группы. Он кивнул ей, не глядя на нее, и она вздохнула.
Воспоминания о той бесконечной ночи постепенно возвращались к ней в течение последних двух дней, и самым поразительным было осознание того, насколько важным он стал для нее — гораздо больше, чем подобало будущему Хранителю клана Лавеллан. И все это несмотря на то, что она знала о его отношении к магам. Она не была уверена, чего ожидала от него во время их первого личного разговора после таких ужасных событий — или даже чего она хотела от него.
И в любом случае, пришло время связаться со скаутами.
Ближе к вечеру они с Соласом оказались в середине каравана, увлеченно обсуждая эволюцию силы якоря. После встречи с Корифеем она обнаружила, что обладает способностью открывать небольшие временные трещины, и новая сила напугала ее.
— Но сила появилась только после того, как Корифей попытался снять Якорь? — Спросил Солас, и в его голосе прозвучала странная смесь беспокойства и восхищения.
Эвана кивнула.
— да. Жаль, что я не могу объяснить вам, как я научилась им пользоваться. Будучи долийкой, я привыкла к более старым видам магии, но ничего подобного этому не видела
— Вероятно, вами руководили инстинкты. Вы привыкли к силе Якоря... если только...... была ли вам опасность в тот момент, когда вы использовали магию разлома?
— да. Там были демоны. Я бы так и сделала... Без силы ведущего я бы, скорее всего, сейчас здесь не стояла.
Она не осмеливалась взглянуть на него, опасаясь его неодобрения. Однако в его следующем замечании не было и намека на упрек.
— Возможно, твоя воля направляла Якорь исключительно из чувства самосохранения. Нам нужно будет провести еще несколько тестов...
— Но это истощило мою ману так, как ничто из того, что я... — она прервалась, а затем вздрогнула. — Я шла по меньшей мере час, прежде чем смогла наложить на себя хотя бы небольшое согревающее заклинание.
— Хмммм. Да. Это проблематично, хотя и неудивительно. С тех пор вы не замечали каких-либо отклонений от нормы?
— Ведущий капризничал больше обычного, но я справлюсь с этим, — заверила она его.
Солас нахмурил брови и поймал ее взгляд, его серо-голубые глаза были острыми и пронзительными, как точно пущенная в грудь стрела. Ее сердце подпрыгнуло — то ли от страха, то ли от чего-то еще, она не знала — от такого прямого и опасного взгляда. Внезапно он остановился как вкопанный, схватив ее за руку, чтобы тоже остановить.
— Леталлан, что ты подразумеваешь под "справиться"? Якорь причиняет вам боль?
Неодобрения, которого она опасалась, не последовало, но беспокойство, появившееся в его глазах, было еще сильнее. Эвана попыталась не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих, когда встретилась с ним взглядом. Она потянула его за руку, чтобы он снова пошел, и ответила, понизив голос.
— Вы были со мной в полевых условиях. Вы видели, как это активизируется после того, как я закрою сразу несколько трещин.
Солас тяжело вздохнул.
— да. Однако я не знал, что это занятие причиняет тебе боль. Как долго это продолжается?
Говоря это, Солас поднял ее руку, чтобы рассмотреть левую ладонь, и притянул ее ближе к себе. Она поняла, что он держал ее за руку с тех пор, как они продолжили прогулку, и смущенный румянец окрасил ее щеки.
Когда она не сразу ответила на его вопрос, Солас поднял глаза и, казалось, был немного удивлен ее близостью. Он отпустил ее руку, и она отступила, чтобы произнести свой ответ.
— С самого начала, — призналась она. — Стабилизация Разрыва уменьшала боль, но Привязка всегда была болезненной, Солас.
Разочарование, наконец, дало о себе знать.
— Как я могу помочь тебе, если я не знаю, от чего ты страдаешь, леталлан? Когда мы устроимся на новом месте, я пожелаю провести дополнительные наблюдения и испытания Якоря. Возможно...
Другой эльф погрузился в молчание, погрузившись в свои размышления, и она тихо вздохнула с облегчением, что он не был так уж сильно зол на нее. На самом деле, она могла справиться с болью. В те дни, когда она не заделывала трещины, она едва замечала это.
Некоторое время они шли молча, Солас все еще был погружен в свои мысли. Однако, когда они поднялись на вершину нового холма, на противоположной стороне появилась фигура, и теплая рука скользнула в ее ладонь. Нежная улыбка расцвела на ее губах, она сжала руку Дориана и повернулась к нему, когда он начал размахивать их руками взад-вперед, как будто они были детьми. Поначалу она с подозрением относилась к его прикосновениям и нежности, но после того, как они побывали в том темном будущем и провели вместе несколько дней, прежде чем закрыть Брешь, она почувствовала уникальную связь с тевинтерским магом. Она также видела, как он проделывал то же самое с несколькими другими магами, как с мужчинами, так и с женщинами. Похоже, это был его способ. Она никогда раньше не испытывала таких непринужденных прикосновений, но, как только поняла, что он ничего такого не имел в виду, позволила себе насладиться искренним, дружеским чувством, которое это вызвало у нее.
— Привет, моя маленькая Снежинка, — поприветствовал он ее. — Как ты себя чувствуешь после своего отчаянного побега от магистра порождений тьмы?
— О, все в порядке, и вам тоже хорошего дня. Где вы были?
Дориан выглядел немного обиженным, но она видела насмешку в его глазах.
— Я помогал вашим деревенским южным магам оставаться организованными и полезными. Удивительно, как быстро горожане понимают ценность группы целителей, когда случается трагедия.
Она услышала легкий смешок Соласа с другой стороны от себя.
— Действительно.
Дориан улыбнулся.
— Храмовники несколько раз приходили проведать их, но я думаю, что старшие маги начинают принимать слова Искателя близко к сердцу. Теперь они хотят зарабатывать сами, без чьей-либо помощи, особенно храмовников.
Эвана вспомнила свой разговор с Кассандрой о том, что маги вели себя как капризные дети, когда реальность свободы оказалась не такой, как они ожидали. Свобода была именно такой. Вы можете быть вольны поступать, как вам заблагорассудится, но вам также придется отвечать за все последствия своих действий. Инквизиция предоставила бы им место, но они должны были бы зарабатывать себе на жизнь, как и все остальные. Эвана полностью поддержала тактичность Кассандры. Магам нужно было научиться быть независимыми, иначе их самоуправление никогда не продлилось бы долго. Она добьется от них успеха, даже если ей придется их к этому принудить.
— Твой красавец командир тоже продолжает тебя искать. Каждый раз, когда я его вижу, он смотрит в твою сторону.
Эвана вздрогнула и, оглянувшись, увидела, что Каллен и Тайлер следуют за ними по пятам.
— Что? Кто он такой? Я имею в виду... нет... он не мой... то есть...
Она посмотрела на Дориана и разочарованно вздохнула, запинаясь о собственный язык. Дориан только рассмеялся. Переведя дыхание, она, наконец, смогла закончить предложение.
— Ты придаешь этому слишком большое значение. Я уже разговаривал с ним, и ему особо нечего было сказать.
— Вероятно, его черствый мозг храмовника в данный момент не в состоянии переварить слишком много пугающих эмоций. Дай ему немного времени. Он во всем разберется и подберет нужные слова.
Эвана бросила на него раздраженный взгляд.
— Дориан, о чем ты говоришь? — Она перевела взгляд с Дориана на Соласа. Старший эльф внезапно нахмурился и вообще перестал на нее смотреть. Она вздохнула. — Неважно. Я не хочу знать.
Дориан только посмеялся над ней и продолжил размахивать руками.
— О, да, ты действительно это делаешь.
Она почувствовала, как жар заливает ее лицо, и резко отпустила его руку.
— Перестань дразниться, ладно? Ты ужасен! Ты и Варрик... — поклялась она...
Он поднял руки и начал пятиться от нее.
— Ладно, я вижу, когда меня не хотят видеть. Я ухожу. По крайней мере, ваша армия магов, кажется, действительно ценит мою замечательность, даже если я "мерзкий" Винт.
Она повернулась и потянулась к нему, смеясь, когда снова схватила его за руку.
— О, так просто от тебя не отделаешься!
За спиной Дориана она увидела, как Каллен посмотрел на них. Он тут же отвернулся, и Эвана мгновенно отпустила руку Дориана. Обернувшись и увидев командира так близко, Дориан приподнял бровь и многозначительно улыбнулся ей. Она с трудом сглотнула, внезапно почувствовав, что у нее перехватило дыхание.
— Э-э, неважно. Я должен пойти проверить, как там скауты. Солас?
Солас посмотрел на нее, и его лицо мгновенно стало безмятежным, когда она обратилась к нему.
— Конечно, леталлан. Мы уже должны были приближаться к месту.
Несмотря на боль от ран, гибкая эльфийка быстро обогнала остальную группу. Они подоспели как раз вовремя, чтобы встретить передового разведчика, который мчался к ним с широко раскрытыми глазами.
— Мастер Солас, ваша милость... Я— я думаю, мы нашли это!
Когда они поднялись на вершину холма, Эвана почувствовала, как из ее легких вырвался весь воздух. Там, за горной долиной, залитая послеполуденным солнцем, возвышалась каменная крепость. Она была великолепна... и массивна.
— Это место, где Инквизиция может строить, расти, — нараспев произнес Солас. — Согласно "воспоминаниям в забвении", оно называется Тарасил'ан те'лас, или Скайхолд на обычном языке.
— Место, где небо было закрыто, — пробормотала она, продвигаясь вперед, и нетерпение взяло верх над усталостью.
Путь к крепости был нелегким, но они с Соласом продвигались вперед вместе со скаутами, выбирая наименее опасные тропы. Они поняли это в тот момент, когда первая часть их группы поднялась на вершину холма. Нарастающие звуки приветствий и смеха эхом разнеслись по гигантской пропасти.
Когда они с Соласом, наконец, добрались до ворот, они остановились, чтобы подождать советников. Они приказали разведчикам не выпускать людей из долины до тех пор, пока строение не будет признано безопасным, но, взглянув на массивные каменные стены, она поняла, что этой ночью люди будут спать в защищенном месте. Как только советники прибыли в сопровождении нескольких строителей, они вместе вошли в заросший двор, и чувство надежды наполнило их всех.
Несмотря на общую атмосферу запустения, во время краткого осмотра зданий и крепостных валов они обнаружили, что сооружение находится в удивительно хорошем состоянии. Солас предположил, что древние заклинания, которыми были пропитаны камни, уменьшили износ и значительно улучшили целостность стен. Это была бы большая работа, но само здание излучало силу. Они все посмотрели друг на друга и поняли, что Солас был прав. Это было место, где они могли расти.
Они работали до поздней ночи, чтобы переместить людей в безопасное место и обеспечить всем ночлег. На следующий день работа началась всерьез. Каллен приказал солдатам и здоровым гражданским лицам убрать заросли со двора и соорудить временные убежища. Затем он занял пост в нижнем внутреннем дворе рядом со ступенями, ведущими в верхний внутренний двор, чтобы организовать установку временных помещений, в то время как Эвана и остальные консультанты вместе с мастерами-строителями определяли необходимый ремонт офисных и жилых помещений в главном здании.
Когда Эвана наткнулась на гигантскую кузницу рядом с главным залом, она немедленно покинула группу, чтобы найти Харрита. Она петляла по оживленным дворам в поисках угрюмого кузнеца и, наконец, нашла его в нижнем дворе, где он приказывал солдатам перенести его вещи в угол напротив конюшен. Эвана быстро приказала им следовать за ней и взволнованно схватила Харритта за руку.
— Просто подожди и увидишь, что я для тебя нашла!
Когда они добрались до зияющей пещеры, Харриет застыла, потеряв дар речи, перед зияющей дырой в стене комнаты.
— Вы пытаетесь мне что-то сказать, леди Вестница?
— Что? Нет! Наши строители сказали, что конструкция прочная. Они не сомневаются, что этот район безопасен. И еще, Харриет, ты только посмотри на эту кузницу. Разве это не великолепно? Я просто подумала, что тебе понравится... вы хотели бы оказаться в другом месте?
Она вдруг почувствовала себя неуверенно. В своем волнении она не подумала... но обычная молчаливость Харрита сменилась изумительной улыбкой.
— О, я просто немного позабавил вас. Не хотел вас расстраивать. — Харриет неловко похлопал ее по плечу. — Дыра здесь специально, миледи. Как только эта огромная кузница заработает, строители поймут, почему в стене этого помещения тоже есть гигантская дыра. Это, безусловно, самое идеальное место, какое я только мог придумать, и благодаря Железному Быку, который выломал дверь на пути к церкви, у меня есть все необходимое, чтобы начать прямо сейчас.
— О, нет, я не... я имею в виду, тебе не обязательно сразу приниматься за работу. Мне просто не терпелось показать тебе это. Пожалуйста, не торопись устраиваться.
— Я думаю, вы знаете, что я живу ради своей работы, миледи, как и вы, если бы у вас была такая возможность. Кстати, о...... Командир заказал новый доспех, и у меня есть идея, связанная с отделкой кожи. Вам было бы интересно...?
Она застенчиво улыбнулась пожилому мужчине и попятилась. — Для меня это большая честь. Я постараюсь выкроить свободную минутку в ближайшие недели.
— Удачи тебе, Вестница! — крикнул он ей вслед с довольным смешком.
Все они работали до поздней ночи, расчищая комнаты и устанавливая палатки для раненых. После увещеваний Джозефины и угроз Кассандры Эвана, наконец, нашла разбросанный спальный мешок и уголок в заваленном обломками большом зале, который еще не был занят. Она отдохнула несколько часов, отчаянно пытаясь не думать о множестве жизней, которые они унесли, и, к счастью, ее мозг успокоился достаточно надолго, чтобы она смогла заснуть.
К сожалению, вместо этого ей снились кошмары. В ужасающих, но поддающихся контролю снах, которые преследовали ее с тех пор, как она попала в Редклифф, теперь были и монстры из красного лириума. На следующее утро она проснулась в холодном поту и, вместо того чтобы снова заснуть, вернулась к отупляющей работе по уборке замка.
Все еще недостаточно рано, чтобы опередить Каллена, отметила она, проходя мимо него на его посту в нижнем внутреннем дворе. Он взглянул на нее и коротко кивнул. Она ответила тем же жестом и направилась в лазарет, пытаясь подавить растущее разочарование из-за его отстраненности.
После двух дней напряженной работы большинство людей расселилось либо в долине внизу, либо во внутренних дворах, и советники собрали Эвану и Кассандру в верхнем дворе, чтобы обсудить их дальнейшие действия. Запасы были на исходе, и Лелиана рассказала им о донесениях своих разведчиков о возможных путях и потенциальных торговых маршрутах. Каллен покачал головой и вздохнул.
— Мы будем в порядке еще несколько дней, может быть, неделю, но если мы не восстановим наши линии снабжения, все это будет напрасно, — предупредил он.
— Именно это я и пытаюсь сделать, — спокойно ответила Лелиана. — Если вы окажете мне поддержку своими войсками, я думаю, мы сможем получить здесь начальный запас продовольствия и предметов первой необходимости в течение пары дней.
Каллен кивнул.
— Мои войска в вашем распоряжении. Я сообщу капитану Райлену и лейтенантам, чтобы они были готовы выступить по вашему приказу.
— Спасибо, коммандер. — Затем Лелиана повернулась к Эване. — Маги уже устроились?
— Да, — ответила Эвана, — хотя потребовалось некоторое время, чтобы найти область, которая, по их мнению, была бы подходящей. Признаюсь, мне пришлось взять страницу из книги Кассандры и посоветовать им разобраться с этим. Однако с каждым днем они становятся все более самостоятельными, и я довольна их успехами.
Кассандра фыркнула, но ничего не сказала. Каллен криво улыбнулся и, к ее удивлению, повернулся и заговорил прямо с ней, его янтарные глаза светились расплавленным золотом в лучах послеполуденного солнца, несмотря на темные круги под глазами.
— И, несмотря на первоначальные опасения, маги-целители стали самым желанным дополнением как для солдат, так и для горожан. Это во многом способствовало... ослаблению напряженности, так как маги, очевидно, исцеляли свою Вестницу, а также многих солдат. Я... доволен их усилиями, а также их мастерством в бою. Многие из наших солдат не выжили бы без их атакующих заклинаний и барьеров.
Эвана опустила глаза, чтобы скрыть безумно довольную улыбку. Ему, должно быть, было нелегко произнести это. Когда она снова подняла глаза, то впервые с момента их путешествия в Скайхолд поймала и удержала его взгляд. Ее усмешка сменилась мягкой улыбкой, и она увидела, как он глубоко вздохнул, прежде чем, наконец, опустил глаза на отчет, который держал в руке. Да, после нападения на Хейвен он держался отстраненно, но, возможно, она слишком остро отреагировала. Они обе были невероятно заняты, и многое еще предстояло сделать. Лелиана снова заговорила с ней, поэтому Эвана снова сосредоточилась на текущей задаче.
— Нам также нужно вернуться к делу как можно скорее, не так ли? Что означает такие вещи, как написание отчетов о вашей битве с этим Корифеем. Вы уже предоставили нам краткую версию, но вам также следует записать все, что вы помните, прежде чем ваша память начнет угасать. Кассандра, Булл и Варрик уже предоставили нам свои отчеты, но они не присутствовали при вашем общении с Корифеем.
Эвана невольно вздрогнула. Если не считать ночных кошмаров, то погружение в работу позволило ей спрятаться от страха и боли той ночи. Неужели всего несколько дней назад она преодолела эту брешь? Казалось, что прошла целая вечность. Желчь подступила к горлу, когда она подумала о гротескном магистре, стоящем перед ней, о злобе и ненависти, исходящих от него, когда он рванул ее вверх, вырвав руку из сустава, а затем отшвырнул прочь, как тряпичную куклу. К счастью — ибо это не могло быть ничем иным, как удачей, — он прижал ее к требушету. Она на мгновение задумалась, что бы произошло, если бы он швырнул ее в противоположном направлении. Смогла бы она проскочить мимо него и выпустить требушет до того, как он прикончит ее? Скорее всего, нет.
Старательно сохраняя нейтральное выражение лица, она наклонилась вперед, опираясь на маленький столик, который они использовали для отчетов, и подавила эмоциональный отклик. Ей нужно было быть сильной. Она собрала в кулак все свои навыки — как Первого лица, так и вестницы — и глубоко вздохнула. Подняв голову чуть выше, она слегка улыбнулась им.
— конечно. Я сяду и напишу это сегодня вечером.
Лелиана кивнула.
— Что ж, это все, что у нас есть времени обсудить прямо сейчас... Если только у кого-то нет других неотложных дел? — Глава шпионской сети посмотрела на каждого из них по очереди. Не увидев возражений, она отошла от стола. — Тогда давайте вернемся к нашей работе.
Все, кроме нее, отодвинулись, и она сильнее прижалась к столу, чтобы собраться с мыслями. Боковым зрением она заметила, что Каллен колеблется. Когда она подняла глаза, чтобы ободряюще улыбнуться ему, то обнаружила, что он смотрит на нее, и в его ответной улыбке было заметно тепло, смешанное с беспокойством. Она кивнула, и после еще одного мгновения колебания он кивнул в ответ и вернулся в нижний двор.
Ей действительно нужно было поговорить с ним... рассказать ему... Что? Что она была благодарна ему за помощь? Что без его присутствия в церкви она, вероятно, не смогла бы сделать то, что сделала? Что она чувствовала себя невероятно эгоистичной из-за того, как она была рада, что он, в частности, выжил? Что она осознала, насколько он был важен для нее?
Она не могла. Они были друзьями. Она чувствовала себя комфортно в его компании — лучше, чем с большинством членов своего клана. Они вели войну ради общей цели. Но прошло несколько месяцев, а они все еще так мало знали друг о друге и о том, что им было известно... Она сомневалась, что он когда-нибудь захочет ее таким образом, но даже если бы и захотел, он был человеком. Хотя теперь она гораздо больше отождествляла себя с целью и делом Инквизиции, она не могла игнорировать долг перед эльфами, внушенный ей Дешанной... могла ли она?
Столкновение со смертью обнажило острую боль в ее сердце — стремление к гораздо большему, чем замкнутая жизнь Хранительницы клана. Более того, она осознавала эту боль. Она чувствовала это, когда была ребенком, выпрашивавшим у матери побольше историй о людях, когда наивным подростком обменивала свои поделки на книги по истории людей и дварфов, а совсем недавно — одинокой женщиной, которая втайне наслаждалась заданием шпионить за Конклавом. Знала ли Дешанна? Надеялась ли она, что правда о том, как люди ведут себя по отношению друг к другу в таком месте, заглушит это стремление к большему, которое мучило Эвану почти с первого вздоха? Если Дешанна так и планировала, то ее план с треском провалился. Чем больше времени Эвана проводила со своими спутниками и советниками, тем слабее становилось ее желание вернуться к тому удушающему образу жизни — к клану, который просто терпел ее.
Вдобавок ко всему, она обнаружила, что ее сердце тоже предало ее. Боль в груди усилилась, когда она призналась себе, что жаждет большего, чем простая и непрочная дружба, которую она завязала с Командиром. Она находила его безумно привлекательным — до такой степени, что теряла дар речи, когда смотрела, как он говорит, — и даже от его голоса у нее теперь по спине пробегали приятные мурашки. Она никогда не считала людей такими непривлекательными, какими казались многие в ее клане, но если бы в тот первый день, когда она встретила Каллена в Церкви, ей сказали, что она будет дрожать от одного его взгляда, она бы рассмеялась. Он был так непохож на Ханира и других эльфов-мужчин, которых она когда-либо встречала. Возможно, именно это отличие и привлекло ее к нему?
По словам Дориана и Варрика, он тоже находил ее привлекательной, но она просто не могла поверить, что он когда-нибудь подумает о том, чтобы быть с магом — к тому же диким, долийским — по-настоящему значимым. Несмотря на то, что она всю жизнь занималась своим ремеслом с Дешанной, она никогда не была в Кругу, никогда не "проявляла" себя в их так называемых мучениях.
И он с самого начала ясно высказал свое мнение о магах. Он никогда не пытался скрыть свои чувства или притвориться, что согласен с ней, хотя его недавняя похвала заставила ее задуматься. Он меняет свои взгляды из-за меня? Она старалась не думать об этом, но это делало ей честь и в то же время нервировало. Она хотела быть примером для магов, но понимала, что, несмотря на большие успехи, которых они добились с инквизицией за последние пару недель, Каллен в какой-то степени прав. В чужих руках магия была опасна. Им нужно было только взглянуть на Корифея, чтобы убедиться в этом.
И, возможно, она думала обо всем этом только для того, чтобы не переживать вновь ослепляющую боль, страх и, возможно, гнев из-за высокомерия и пренебрежения к жизни Корифея. Как ни странно, именно гнев помогал ей сохранять спокойствие. Она чуть не упала в обморок от страха при его появлении, но чем больше он говорил о своей божественности, тем большее отвращение она испытывала.
Гнев, безусловно, стал для нее полезным инструментом в последние недели. Чем больше страсти и связи она ощущала со своими друзьями, тем больше злилась на тех, кто угрожал им. Почувствовав укол вины, она поняла, что, вероятно, именно так она должна была относиться к своему клану.
Наконец, оттолкнувшись от стола, она поднялась по лестнице, прошла через большой зал и вошла в первую дверь справа, ведущую в ротонду. В поисках тихого места для работы она поднялась по лестнице на второй этаж, где располагалась скромная библиотека.
Когда они обнаружили это помещение, Дориан немедленно объявил его позором для библиотеки и посетовал на ничтожные двадцать книжных полок. Но книги есть книги, и он все равно неохотно взялся за дело. Когда они прибыли, все было покрыто пылью, но Минейв, Дориан и другие исследователи уже добились значительного прогресса в очистке и ремонте книг.
Ей хотелось, чтобы Дориан был рядом и отвлек ее от работы, но он ушел на дневную тренировку с магами. Итак, она взяла несколько листов пергамента из стопки у Минейв и села за один из многочисленных столов, чтобы написать свой отчет.
Сначала вокруг нее продолжалась работа, но после нескольких часов напряженных попыток описать свои переживания она подняла глаза и обнаружила, что осталась одна. Темнота за окнами подсказала ей, что они, скорее всего, оставили работу ради ужина, каким бы он ни был. Бросив перо, она откинулась на спинку стула и потерла лицо, пытаясь сдержать эмоции.
Она старалась держаться как можно более отстраненно, когда писала, но слезы, которые сейчас навернулись ей на глаза, были не из-за самопровозглашенного бога. Она дошла до конца, но изо всех сил старалась сохранять этот отстраненный тон, описывая свои последние минуты перед тем, как Каллен нашел ее. Она отчетливо помнила, как обрадовалась, услышав его голос вдалеке, — не только потому, что это означало спасение, но и потому, что это означало, что он выжил. Она вспомнила, как быстро захрустел снег под его ботинками, когда он бросился к ней, предвкушение, облегчение, изнеможение и боль — все это слилось в одно мгновение. Она вспомнила, как ее охватила всепоглощающая радость, когда его озабоченное лицо появилось перед ней, а его сильные руки обхватили ее, прижимая к себе яростно и в то же время нежно, когда он шептал ей на ухо слова одобрения. Она вспомнила, как подумала, что если это конец, то это неплохой выход. Потом Солас сказал ей, что Каллен и Кассандра были единственными, кто не терял надежды, и воспоминание об этом чуть не погубило ее.
Конечно, она не могла написать ничего из этого.
Вытерев единственную слезинку, которая вырвалась у нее из-под контроля, она собралась с духом и закончила отчет. Обычно она старалась добавить в свои отчеты немного цветистости и деталей, но этот был сухим и обобщенным, как и учила ее Кассандра много месяцев назад в Глубинке. Это было все, на что она была способна. Закрыв чернильницу, она собрала бумаги и отнесла их наверх, в воронятню, где Лелиана устроила свой кабинет. Вороны хлопали крыльями и нервно каркали на нее в пустой комнате. Она положила пергамент на стол Лелианы и снова спустилась вниз, чтобы найти новую работу, которая отвлекла бы ее от беспокойных мыслей.
* * *
Следующие несколько дней повторялась одна и та же рутина. Все они работали с рассвета до поздней ночи, почти не разговаривая друг с другом из-за своей занятости, за исключением тех случаев, когда встречались во дворе и наспех строили планы. Эвана ходила повсюду, помогая всем, чем могла, — иногда просто слушала, как с ней разговаривают горожане, иногда помогала с зельями в лазарете, иногда раздавала еду и дополнительные одеяла, а иногда изо всех сил старалась передвинуть и починить все, что в этом нуждаСледующие несколько дней повторялась одна и та же рутина. Все они работали с рассвета до поздней ночи, почти не разговаривая друг с другом из-за своей занятости, за исключением тех случаев, когда встречались во дворе и наспех строили планы. Эвана ходила повсюду, помогая всем, чем могла, — иногда просто слушала, как с ней разговаривают горожане, иногда помогала с зельями в лазарете, иногда раздавала еду и дополнительные одеяла, а иногда изо всех сил старалась передвинуть и починить все, что в этом нуждалось. Она работала до поздней ночи и спала всего несколько часов, прежде чем снова встать и взяться за решение следующих проблем.
Кошмары не могли испортить ей сон, если она спала недостаточно долго, чтобы запомнить их.
В конце второй недели их пребывания в Скайхолде, после того как она помогла рабочему с уборкой и обустройством комнаты для жильцов, она вышла из комнаты и увидела советников и Кассандру, выступавших в нижнем внутреннем дворе. Они все кивнули друг другу, и Кассандра, поймав ее взгляд
— Они прибывают ежедневно из всех поселений региона. Скайхолд становится чем-то вроде места паломничества. Она снова перевела взгляд на Эвану и начала подниматься по лестнице на верхний двор. — Если слухи дошли до этих людей, то они дойдут и до Старейшины. У нас есть стены и численность, чтобы оказать сопротивление, но эта угроза выходит далеко за рамки войны, которую мы ожидали.
Эвана сама пришла к такому выводу за последние несколько дней. После событий в Редклиффе она уже решила, что не вернется домой, пока не будет исключена всякая возможность такого будущего, но теперь...
Когда она помогала людям обустраиваться в Скайхолде, ее охватило новое, незнакомое чувство. Удовлетворение... и сопричастность.
Стены Скайхолда приняли ее с распростертыми объятиями — она чувствовала это всем своим существом — и возвращение в свой клан, чтобы возобновить прежнюю жизнь, внезапно показалось ей неизбежной ошибкой. Она принадлежала Инквизиции и помогала им до тех пор, пока они в ней нуждались.
— Но теперь мы знаем, что позволило тебе противостоять Корифею, — продолжила Кассандра, — что привлекло его к тебе.
Эвана посмотрела на метку, вспыхивающую на ее ладони. Боль усиливалась по мере того, как она продолжала больше работать и меньше спать, но она старалась не обращать внимания на боль, которая пронзала ее при каждой вспышке. Слишком многие люди полагались на нее, чтобы она сбавила обороты.
— Он пришел за этим, — печально размышляла она, — но теперь он знает, что это бесполезно для него, поэтому он хочет моей смерти.
Кассандра покачала головой, и Эвана в замешательстве посмотрела на нее. О чем она могла говорить, если не о метке?
-Якорь обладает силой, но ты все еще стоишь здесь не из-за этого. Твои решения позволили нам исцелить небо. Твоя решимость вывела нас из Хэйвена. Ты соперник этого существа из-за того, что ты сделала, и мы все это знаем — все мы.
Прилив адреналина пробежал по ее телу, когда она осмыслила слова Кассандры. Они оценили ее выше всяких похвал? Но это просто безумие! Почему...?
Они начали подниматься по лестнице в большой зал, и Эвана увидела на площадке Лелиану, держащую в руках гигантский меч. Голос Кассандры продолжался, и Эвана отчаянно пыталась подавить панику, которая теперь поднималась у нее в животе. Фенеди! Что все это значит?
— Инквизиции нужен лидер. Тот, кто уже возглавляет ее. Ты.
Какая-то часть ее кричала, чтобы она бежала прочь, но в тот момент, когда она посмотрела на людей, собравшихся внизу, чтобы посмотреть на это зрелище, ее охватило новое чувство сопричастности. Она вспомнила, как мать Жизель показала ей силу объединения ради общего дела в ту ночь, когда она устранила Разрыв. Затем ее взгляд упал на Каллена, и он посмотрел на нее с мягкой улыбкой на лице. Он слегка наклонил голову, когда увидел, что она смотрит в его сторону, как бы признавая его причастность ко всему этому, и она снова задумалась. Бывший храмовник выглядел... довольным. Приятно служить под началом мага? Повернувшись к Кассандре, она не смогла скрыть удивления ни на лице, ни в голосе.
— Возможно, я вас неправильно расслышала. Маг — и эльф — во главе инквизиции?
— Не просто маг. Не просто эльф. Ты.
Эвана покачала головой.
— Так получилось, что я являюсь и тем, и другим. Это неотъемлемые части меня, и я не исчезну просто потому, что ты хочешь, чтобы я руководила. Кто будет уважать человека, которого большинство считает рабом с даром, который большинство считает проклятием?
Честность Кассандры покорила ее, даже когда Искательница указала ей на меч в руках Лелианы.
— Я не стану притворяться, что никто не будет возражать — что ты не столкнешься с предубеждениями и недоверием, — но времена меняются. Возможно, именно это и задумал Создатель. Без вас не было бы Инквизиции. Как это будет работать — как вы будете руководить — решать вам.
Эвана шагнула вперед и на мгновение задержала взгляд на богато украшенном мече. Ее охватили старые сомнения. На самом деле она не могла быть нужна им. Им просто нужна была подставная фигура, и у нее была метка. Точно так же, как в ту ночь именно она должна была остаться, чтобы встретиться лицом к лицу со Старейшиной, именно она должна была повести их за собой сейчас. И если это то, что нужно, чтобы избавить мир от Корифея,... чтобы еще немного сохранить это ощущение цели и возможностей...
Ее охватила стальная решимость, когда она потянулась к мечу и обеими руками выхватила его из рук Лелианы. Нет. Они верят в меня. Мне нужно начать верить в себя.
— Корифей никогда не позволит мне жить спокойно. Он ясно дал это понять. Он намерен стать богом, править всеми нами.... В условиях нарастающего страха людям нужно видеть кого-то, кто отстаивает справедливость. Корифея необходимо остановить.
— Куда бы вы нас ни повели, — сказала Кассандра, прежде чем выйти на лестничную площадку и прокричать в толпу. — Нашим людям сказали?
Джозефина шагнула вперед.
— Они сказали, и скоро всему миру!
— Командир, они последуют за нами?
Она увидела, как Каллен повернулся к толпе.
— Инквизиция, вы последуете за мной?
Со стороны людей и солдат раздался громкий одобрительный рев. Он снова закричал.
— Вы будете сражаться?
Еще один громкий рев.
— И мы победим?
В этот момент люди были близки к безумию. Он повернулся, обнажая меч, чтобы замахнуться на нее.
— Ваш лидер! Ваша вестница! Ваш инквизитор!
Ничего не оставалось, как ответить. Она подняла меч в ответ. Теперь она была их инквизитором. Создатели, помогите нам всем. И Создатель тоже, если Он существует.
Записи:
Итак, я уже начала писать следующую главу (потому что я уже закончила эту и просто не успела опубликовать). Не могу передать, как я рада поделиться с вами главой 20... приготовьтесь к встрече с королевой сарказма!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
