Раб

Легким толчком Ник отправил его обратно на кровать.

— Не спеши!

С облегчением, в котором он не желал признаться даже самому себе, Марк откинулся на подушки.

— Всему свое время, — говорил Ник, укрывая его. — Не обращай внимания на Гвен. Она волнуется за урожай. Она добрая и не думает и половины того, что говорит...

Добрая! Марк, вспомнив вчерашнее: 'Чтоб ты сдох, ублюдок!', невольно начал улыбаться. Да уж, в милосердии ей не откажешь...

* * *

— Вставай!

Опираясь о нагретую стену дома, раб поднимался тяжело, медленно, но женщина молча ждала. Когда он, наконец, выпрямился, Гвен слегка удивилась: из-за широких плеч и груди в постели он казался очень высоким. Сейчас их глаза находились почти на одном уровне.

Гвен требовательно рассматривала раба. Широкоскулое, с провалами щек лицо, слегка уже порозовевшее под лучами солнца; выпуклые надбровья, из-под которых внимательно смотрят темно-карие глаза... Он сбрил щетину и забрал длинные волосы в хвост. Держался раб на ногах с явным усилием, но Гвен все же приказала:

— Ну-ка, пройдись! Хочу посмотреть, как ты ходишь!

Оттолкнувшись от стены, Марк сделал несколько шагов, сильно припадая на искалеченную ногу, и обернулся. Поднял брови, вопросительно глядя на свою хозяйку — слегка скособоченный, с повисшими жилистыми руками, перехваченными на запястьях кожаными браслетами. В холщовых штанах и тунике он походил сейчас на крестьянина — если бы не это каменное лицо и подобранная, словно готовая к прыжку фигура...

Он опасен, пронеслось у нее в голове, хотя слаб и искалечен и ее раб. Он опасен, и Ник просто юный глупец, раз не видит этого...

Он увидел ее сузившиеся напряженные глаза и то, что женщина, словно защищаясь, скрестила на груди руки. Удивился. Он считал, что выглядит так же, как и чувствует себя — то есть очень жалко — и не в состоянии сейчас напугать и котенка. Ее взгляд был одновременно тревожным и ненавидящим. Она ненавидит всех солдат — или только его?

Гвендолин сказала ровно:

— Что ж, по крайней мере, ты не сможешь больше воевать.

— Я поправлюсь, — ответил он негромко.

Она слегка улыбнулась и улыбка ее не была доброй.

— Нет, раб. Ты калека на всю жизнь. Может, это кое-чему тебя научит. Например, ты сможешь понять, что такое беспомощность. Отчаянье. Вряд ли ты станешь хорошим работником, но ты вернешь то, что мы на тебя потратили. И то, что у нас отобрали.

— Не я, — возразил он. — Не я это сделал.

— Ну так такие, как ты, — равнодушно сказала Гвен. — Должен же кто-то за это ответить. Может, ты не знал: всегда отвечает слабый. Сейчас слаб ты.

И, круто повернувшись, пошла прочь. Марк смотрел ей вслед. Гнев клокотал в его горле.

— Сука... — сказал он хрипло. — Подлая сука...

Он не заметил, что за уходящей Гвендолин наблюдает еще одна пара глаз. Ник медленно отступил в густую тень между домами, переводя взгляд с одной фигуры на другую. Он хотел надеяться, но, наверное, он слишком молод, глуп, плохо знает человеческую природу, и его планам не суждено сбыться. Но он не мог уйти, оставив Гвен совсем одну, а времени остается так мало...

* * *

— Куда ты собралась?

Седлавшая коня женщина смерила его неприязненным взглядом. На удивление Марка, промолчала, лишь поджала губы и отвернулась. Свистнула собакам. Те подлетели, радостно крутя хвостами — чувствовали прогулку. Гвен наклонилась, похлопывая их по головам и спинам и говоря что-то низким ласковым голосом: да уж, их она встречала куда приветливей...

Перехватив уздечку, мельком взглянула на него. Раб стоял, положив руку на загривок здоровенного волкодава. Это было мальчишеством чистой воды — Марк не мог удержаться, чтоб не поддразнить ее. Добился досадливой гримасы.

— Приручаешь моих собак? — спросила презрительно. — Бежать готовишься?

Марк подошел ближе — хорошо уже и то, что она с ним заговорила.

— Куда ты собралась — совсем одна?

С коротким гневным возгласом она легко поднялась в седло. Юбка для верховой езды разошлась в разрезе, высоко открыв ноги, обтянутые плотно связанными чулками. Марк смотрел на эти ноги, пока Гвендолин нервным движением не одернула юбку. Он едва сдержал улыбку: все-таки иногда она видит в нем мужчину...

— Кто-нибудь с тобой едет?

— Я должна перед тобой отчитываться? — она толкнула лошадь пятками, направляя ее прямо на любопытного раба. Он изловчился ухватить лошадь под уздцы.

— Ник... — произнес он, и Гвендолин сдержала занесенную плетку. — Ник послал меня. Он знал, что ты отправишься одна, а это опасно. В такое время...

— Что еще сказал тебе Ник? — обманчиво мягким голосом спросила Гвендолин. Ее бесило, что раб прав. Если б деверь опять не слег, она бы поехала с ним — паломничество, так он это называет, но для него это так же серьезно, как и для нее. Даже деревенские мальчишки сейчас постоянно заняты, а...

— Седлай лошадь.

— Я?

— Ну ты же у нас воин, — с усмешкой сказала она. — Ты сумеешь защитить слабую женщину. Главное — в седле удержись!

Он удержался. По правде говоря, он выглядел в седле так, словно в нем и родился, и это окончательно испортило ей настроение.

Они ехали по заросшим дорогам, по извилистым тропам между заброшенных полей. Изредка Гвен останавливалась, спешивалась, срывая злаки, разминала их в ладонях, нюхала. Дичали сады, зарастали чертополохом огороды. Все требовало рук, усердных рабочих рук — и мира.

Гвендолин даже не оглядывалась на него, и Марк молчал, понимая, что его пытаются поставить на место. Ему же просто нравилось ехать по теплому сонному лесу, пустынным полям, глазеть по сторонам, и даже — дьявол его побери! — на едущую впереди женщину. Он слишком уж засиделся в этой затерянной деревушке.

...Замок высился на холме над рекой, и Марк привычно оценил выгодность его расположения. Но даже кажущаяся неприступность не спасла этот замок. Марк напряг глаза — все деревянные постройки сожжены, камни стен и башен разрушены и, похоже, адским камнем...

Он взглянул на остановившую лошадь Гвендолин и удержался от вопросов. Она смотрела так... странно. Марк слегка откинулся в седле и перевел взгляд с женщины на замок. И обратно. Напряженный профиль женщины, застывший взгляд, словно Гвен к чему-то прислушивалась. Или вспоминала.

...Это был дом. Ее дом. Дом, который у нее отняли, но в который она обязательно вернется!..

Леди Гвендолин... О, будь он проклят — владетельница! Никто не говорил ему, крестьяне отделывались уклончивыми ответами, а то и вовсе молчали на его вопросы, но кто-то обмолвился — в минуту паники — 'леди Гвендолин'. Тогда он был слишком занят собственным страхом и не вспоминал об этом, но сейчас... Значит, этот замок ее?

И она — леди.

Лошадь переступила нетерпеливо. Гвен вздрогнула, словно просыпаясь, и дернула уздечку, разворачиваясь. Он молча последовал за ней, понимая, что весь этот длинный путь был проделан не для того, чтобы осмотреть поля — ради этого короткого свидания.

Свидания с прошлым.

— Итак, вы из того разрушенного замка над рекой?

— Откуда ты узнал?

— Узнал, хоть и не сразу, — Марк похлопал ладонью по резной спинке кровати, на которую переложили Ника, когда парню стало хуже. — Вот это не похоже на крестьянские лежанки. Как и многое другое. Но я думал, что вы просто подчистили оставшийся без хозяев богатый дом.

Запавшие глаза Ника блеснули.

— Так и есть, подчистили собственный замок! В доме лорда Фарлонга теперь нет хозяина. Мой брат умер, а я... Я не смог удержать замок под своей рукой.

— Удивился бы я, если б ты смог! — буркнул Марк. — Представляю, как это было...

— Ты бы... посмеялся над нашей обороной. Нас просто смели с полудня до полуночи.

Марк поднял брови.

— Полсуток? И у вас не было солдат? Признаться, ты все-таки удивил меня. И здесь... это все выжившие?

— Гвен... она распустила людей, сказав, пусть каждый заботится о себе. Остались самые верные... или самые слабые.

— Что произошло после взятия?

— А ты... не знаешь, что происходит после взятия?

— Смотря кто вас брал, — хладнокровно заметил Марк.

— Нам было не до официального представления. На флагах у них были синие орлы.

— Сброд, — коротко охарактеризовал Марк. — Вам не повезло.

— Замок был объявлен собственностью вашего короля.

Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Торжеством, грабежом и... прочими удовольствиями.

— Вас вышвырнули из замка или вы ушли сами?

— Ушли? Мы просто бежали. Гвендолин освободила часть тех, кто был заперт в погребах, а когда эти... орлы перепились, и мы увели их лошадей и оружие...

Там, где звучало имя Гвендолин, Марк уже почему-то ничему не удивлялся.

— И?

— И нас не нашли, — просто закончил мальчик.

— А почему вы не возвращаетесь туда сейчас?

— Гвендолин говорит, нам некуда возвращаться. Там просто невозможно жить... разве что в главной башне... да и разрушенный замок — отличная приманка для тех, кто хочет поживиться.

Ну да. А небольшая деревушка безо всякой обороны, надо полагать, грабителей запросто отпугнет.

— И еще она говорит... — Ник вздохнул.

— Ну, что еще говорит ваша мудрая владетельница? — спросил он, поправляя парню подушки. Ник повернул голову и серьезно посмотрел на него.

— Что они... то есть вы еще вернетесь.

Руки Марка остановились. Действительно, мудрая.

* * *

— Ключи! — потребовал он. — Дай мне ключи!

Гвендолин колебалась, и Марк продолжил торопливо:

— Их слишком много! Трое вооруженных обученных солдат значит больше, чем все твои люди вместе. Гвен... дай ключи. Пожалуйста.

Она медленно отцепила связку от пояса — Марк почти вырвал ключи из ее рук и кинул ближайшему мальчишке:

— Живей! Освободи Дака и Алекса и веди сюда! Гвен! У тебя есть лучники?

— Есть, — резко отозвалась она.

— Поставь одного у ворот и на башню. Остальных — на крыши.

— Там они и стоят! — презрительно заявила она. — Можно подумать, ты один такой смышле...

— Ругаться будем потом! — перебил он. — Сейчас тебе придется переговорить с этими гостями.

— Я не ругаюсь со своими рабами! — высокомерно заметила она и отправилась к воротам. Пряча усмешку, он поспешил за ней следом. — Не наступай мне на пятки... Да отойди ты от меня!

Марк сдавил ее локоть жесткими пальцами.

— Я буду рядом. У меня все же побольше опыта в таких делах.

Она посмотрела косо, но смирилась: действительно, ей будет спокойнее, если и у нее будут солдаты...

Ворота трещали под ударами.

— Открывайте, а то мы разнесем их!

Гвен накинула на голову черный платок. Коротко обернулась — он перехватил ее взгляд, кивнул ободряюще. Не ответив, она отвернулась, сказала ясно:

— Откройте!

Подростки отодвинули засов на дверце в воротах. Гвендолин шагнула вперед, Марк — следом, слегка пригнувшись, осматривал скопившихся перед воротами солдат.

— Что вам нужно?

— Отойди с дороги, женщина! — огрызнулся кто-то из всадников. — Мы хотим войти!

Марк ощутил движение за своей спиной — появились его друзья, встали рядом.

— Ого! — сказал кто-то с усмешкой. — Целая гвардия! Дезертиры?

— Пленные.

— Пленные с оружием в руках?

— Что ж поделаешь, врагам приходится защищать нас от своих, — тяжело сказала Гвендолин. Казалось, ее горькие слова пристыдили солдат. Молчавший до того всадник слегка тронул коня, наклонился, сказал устало:

— Ладно, хозяйка. Мы не хотели вас запугивать. У нас раненые, им нужен кров и пища.

Гвен не дрогнула.

— Если только ты дашь слово, что твои люди не будут мародерствовать!

— А если нет? — с насмешкой спросил тот, что ближе. Гвен даже не повернула головы.

— Тогда нам все равно, когда умирать.

Пауза.

— Даю слово командира, — устало сказал всадник. Гвен, помедлив, отступила. Ворота открылись.

Марк вполголоса раздал приказы мужчинам и подросткам — ночь предстояла та еще. Заскочил в дом, чтобы взять теплый плащ. Ник сидел на кровати, лихорадочными глазами уставившись на дверь.

— Рехнулся! — стремительно прошагав до кровати, Марк начал укладывать его, как совсем недавно — сам Ник. Парень слабо сопротивлялся. — Ведь только-только пошел на поправку!

— Они не тронули ее?

— Даже пальцем, — сквозь зубы сказал Марк. — Ложись.

— Я не могу... не могу защитить ее... — Ник вытянул худые трясущиеся руки. — Никто не должен обижать ее... а я не могу... ни тогда... ни сейчас...

Он разрыдался, мешая проклятья с кашлем, от которого содрогалось все его тело. Марк с силой придавил его к кровати.

— Перестань! — сказал резко. — Хватит! Ничего с ней не случится! Я буду рядом! Слышишь? Теперь у нее есть я!

И сам удивился тому, что сказал. Но слова оказались верными — парень начал стихать, только кадык тяжело ходил по худой шее.

— Правда? — спросил Ник, ловя его руку. — Ты позаботишься о ней?

— Да, — сказал Марк со смущенным раздражением. — Да — пока ты не встанешь на ноги. А теперь — спи. Солдаты уйдут завтра утром.

Гвен все пыталась его отослать прочь, но Марк упрямо следовал за ней по пятам, пока она раздавала распоряжения, размещала солдат по домам, выдавала продукты. Марк отметил, что девушки в деревню так и не вернулись. Гвендолин, может, и доверяла слову командира, но не его солдатам.

Всё успокоилось далеко за полночь. Когда хозяйка вошла в дом, Марк остался у порога. Тьма легла на поселок. У ворот дотлевал костер.

— Марк.

Он повернул голову на тихий оклик.

— Марк. Часовые дремлют, — сказал подошедший Дак. — Берем их лошадей, оружие... К утру будем далеко.

Он с мгновение подумал. Момент, действительно, был очень благоприятный. Он начал подниматься — и сел.

— Нет, — сказал спокойно.

— Нет?! — взвился изумленный возглас Дака. Алекс шикнул на него. — Как — нет?

— Когда утром солдаты обнаружат, что лошади украдены и нет нас, что они сделают с поселком, как думаешь?

Алекс задержал дыхание, и Марк понял, что их уже двое.

— Вырежут всех, не разбираясь, кто прав, кто виноват, — закончил Марк.

— Да тебе-то что до них? — горячий шепот обжигал его лицо. — Да пусть хоть всех...

— Дак, Дак, он прав! Нельзя обрекать на смерть детей и женщин!

— О, дьявол, но ведь такой случай может больше не подвернуться! Командир!

Марк закрыл глаза, откидываясь головой на косяк двери.

— Я сказал...

Дак разразился ругательствами — уже в полный голос — и ушел в ночь.

— Дак, Дак, подожди, — его друг устремился за ним, а Марк сказал себе: я сошел с ума.

Гвендолин бесшумно отошла от двери. Подслушанный разговор смутил и озадачил ее. Она была уже готова крикнуть солдат, но отказ Марка ее изумил — неужели его могла удержать такая малость, как жизнь горстки крестьян, державших их в плену?

Казалось, она едва прилегла, как в окно уже проник серый рассвет. Зевая, она плеснула в лицо холодной водой. Скручивая волосы в узел, открыла дверь и, споткнувшись за что-то, вскрикнула. Держась одной рукой за косяк, другой — за быстро бьющееся сердце, Гвен смотрела, как укутанный в плащ человек, лежавший поперек порога, зашевелился и сел. Взглянув на нее снизу, начал поспешно вставать, цепляясь за косяк. Все это время женщина молча смотрела на него. Он явно провел здесь всю ночь — плащ и волосы отсырели от росы, ноги затекли...