Встреть чудовищ (Бернард Дюран-3)

Он перевёл дух, не находя в себе сил поднять глаза на священника. Ему уже доводилось рассказывать эту историю — Живой Святой, исповедовавшей его в первый раз. Но от этого не было легче.

— Генерал всё злился. Вроде среди убитых в авангарде его племянник был. Другие шептали — бастард. В общем, собрал всех горожан и велел выпускать их через все городские ворота. Четыре тысячи человек, бабы, дети, старики. На воротах стояли люди с раскалёнными прутами и выжигали глаза. Всем, кто выходил. Каждому десятому только один глаз оставляли. Кто идти отказывался или бежал — того сразу кончали. Вышедших строили по десять... цепочкой... со зрячим впереди... и показывали, куда идти. Навстречу имперской армии.

— И ты был там, — глухо сказал отец Робер.

— Был, — кивнул Дюран, не поднимая головы. — На главных воротах. Потом говорили, мне хватило смелости такой приказ выполнить. А мне не хватило смелости отказаться. Были такие, кто отказался. Их секли, жалованья лишали, парочку, кто говорил слишком дерзко, повесили. Одна вольная рота просто контракт досрочно разорвала, даже неустойку выплатила. И ушла. Говорят, наёмники — грязь. Да только и они люди. Тоже разные бывают.

— Гордился собой тогда? — Дюран не видел лица священника, и не мог понять, что за интонация в его голосе.

— Нет. Премию дали. Пил на неё неделю. — Дюран сглотнул. — Война скоро кончилась. От того только хуже стало. Не знал, куда себя деть. А потом встретил... Святую.

— Живую Святую? — в тон священника вплелись нотки удивления.

— Ага. — Бывший эспадон, наконец, поднял взгляд, посмотрел исповеднику в лицо. — И она мне сказала — душевные порывы должны сопровождаться делами. Спросила — хочу я людям добро делать? И я понял тогда — хочу. Потому что каяться в келье можно сколько угодно. Никому, кроме тебя самого, от того лучше не станет. А должно стать. Мало не делать дурного. Изначально безгрешному, может, и хвати. Не мне. Стыдишься, что делал зло — начни делать добро. Простая мысль, да? Ну так Святая тогда совсем девчонка была, лет двадцать. Выросла в ордене, на этих свитках их про жития первых святых... Но мы с ней потом десять лет вместе провели, и... — Дюран понял, что речь его становится бессвязной, и умолк.

Чайник на печи вскипел, пустил пар из носика. Отец Робер встал, чтобы снять его, залил какие-то травы в плошке, накрыл её деревянной крышкой. Выждав минуты три в полном молчании, разлил получившийся отвар по тем же кружкам, где было вино, вернулся за стол. Спросил:

— Где сейчас Святая?

— С Пророком и Творцом, — Дюран приложился к отвару. На глазах мечника навернулись слёзы — он надеялся, что от резкого запаха трав. — В ту ночь, когда небо сгорело, мы с ней пытались вывести людей из пригородов... одного города. Там твари искажённые пёрли из руин как муравьи, вперемешку с демонами. У неё доспехи перестали светиться, только меч ещё горел. Все силы, значит, в него вложила... и стояла в воротах, как архангел клятый. Твари перед ней грудами ложились, в жизни такого не видывал ещё. Я в стороне рубился, только видел её на ногах, потом смотрю — лежит без головы и руки по плечо, из обрубков кровь хлещет...

Снова повисла тишина. Два бывших солдата медленно пили горячий отвар, слушая треск дров в печке. Потом Дюран произнёс тихо:

— Раз я ещё жив и цел до сих пор — Творцу так надо, стало быть. Мало я сделал, больше нужно.

Отец Робер встал, обошёл стол и коснулся лба Бернарда двумя пальцами. Сказал просто:

— Творец видел грехи твои и раскаянье твоё. Пророк испросит за тебя, Творец примет душу твою.

— Спасибо, — буркнул мечник. — Отче, а...

— Да пойду я с тобой, — отмахнулся священник, кривя губы в усмешке. — Посмотрю, как вы готовитесь. Всё же десятником был, а по случаю и полусотней как-то командовал. Если не совсем безнадёжны — благословлю на бой. Иначе... посмотрим.

* * *

Возвращение отняло больше времени — свободной лошади или хоть осла в Песчаниках не нашлось, потому в Белый Ручей бывшие солдаты двинулись пешком. Благо, им обоим было не привыкать к долгим пешим переходам. Мула нагрузили немудрёным скарбом отца Робера — среди прочего, там был тяжёлый свёрток из промасленной кожи, внутри которого что-то металлически брякало. Привязывая груз к седлу, Дюран хмыкнул, но спрашивать ничего не стал. Секрет, впрочем, продержался недолго.

На полпути они заночевали в лесу — и ночь выдалась неспокойная. Что-то щёлкало, шуршало вокруг, не решаясь ступить в круг света от костра, а ближе к заре какая-то небольшая многолапая дрянь прыгнула на дремлющего мула с дерева. К счастью, Дюран караулил с двуручным мечом на коленях и успел буквально смахнуть тварь со спины животного клинком. Вместе с Робером они полюбовались на рассечённые пополам останки, выглядящие как человеческая голова с растущими из неё семью беличьим лапами, после чего священник молча начал распаковывать свой свёрток. В нём обнаружились простой круглый шлем с наносником, украшенный истлевшими от старости перьями, стальной нагрудник со следом от аркебузной пули слева, старый меч с переделанным под современную моду эфесом-"корзинкой" и остриё отличной алебарды — без древка, разумеется. Вздохнув, отец Робер завернул алебарду обратно в кожу, кивнул Дюрану. С его помощью облачился в броню, опоясался мечом. Видно было, что делать это священнику очень неприятно, однако жаловаться он не стал, пробормотал лишь под нос, что кожаные ремешки придётся менять.

До рассвета мужчины сидели у огня с оружием наготове, а как только стало светлее тронулись в путь. Миновал полдень, когда впереди замаячили стены Белого Ручья. И Дюран почти сразу увидел стройную фигуру в чёрном, шагающую к воротам деревни по дороге — чуть впереди мужчин.

— Вернулась, слава Творцу, — выдохнул он, не скрывая облегчения. Мечник вполне обоснованно полагал, что доверять здравому смыслу Безухой весьма опрометчиво, и всё это время на краю его сознания горел огонёк беспокойства. Случись что — виноват будет он, пославший плохо владеющую собой девушку работать в одиночку. Однако вот она, живая и здоровая... ну, насколько последнее слово вообще к ней применимо.

— Хах, надо же. — Отец Робер покачал головой. — А я-то думал, что ты в Ручей с эльфийкой пришёл — это молва присочинила.

— Жизнь сейчас пошла такая, что любые выдумки переплюнет, — ответил мечник, оглядываясь на спутника. — Только аккуратно с ней, отче. Она обычно спокойная, но... с мужчинами и особенно солдатами у неё... бывают проблемы. Не вздумай к ней прикасаться без её разрешения, даже чтобы благословить.

— Понял, — судя по потемневшему лицу, бывший десятник действительно понял Дюрана правильно. — А кто это с ней?

— Ну вот сейчас и узнаем. — Бернард ускорил шаг.

Безухая действительно возвращаясь в Белый Ручей не одна — перед ней шёл мужчина со связанными руками. Эльфийка временами толкала его в спину кулаком, принуждая идти быстрее. Одет пленник был в кожаную куртку, рваные брюки и протёртые башмаки. Шею его с левой стороны покрывала корка запекшейся крови.

— Эй, язычница! Ты откуда?! — позвал Дюран.

Эльфийка дёрнула куцыми обрубками ушей, оглянулась. Развернулась на каблуках, схватила пленника за воротник и вынудила повернуться вместе с ней. Тот, едва завидев людей, вырвался из хватки девушки и бросился к ним. Безухая не стала его останавливать. Незнакомец рухнул на колени перед Дюраном, выпалил, задыхаясь:

— Господа, спасите! Помогите мне, прошу!

Мечник молча пнул беднягу в лицо, опрокинув на спину. Он заметил характерные примятости на куртке пленника, оставленные панцирем, да и пояс его явно был оружейный, с которого срезали ножны. Теперь Дюрану не требовалось выяснять, кого и откуда приволокла лучница, но он всё же поинтересовался:

— Это кто такой? На кой он нам нужен?

Эльфийка чуть приоткрыла рот и показала на свои губы затянутым в чёрную кожу перчатки пальцем. Потом тем же пальцем дважды ткнула в сторону пленника.

— Ну да, да. Понял. — Мечник ещё раз пнул скулящего в пыли пленника — теперь под рёбра. — Ты кто такой?

— Я... Я Франц, солдат... королевской армии! — прохрипел тот. — Мы... отряд фуражиров! По поручению... заготавливаем провиант на зиму! Для армии... А эта... сумасшедшая... напала на часовых! На нас! Убили одного, а меня похитила! Освободите меня, скорее!

— Фуражиры? — Дюран присел рядом с пленным, чуть смягчил тон. — А она тебя похитила из отряда?

— Да! Сумасшедшая... — не решаясь встать, Франц скорчился на земле. В голосе его были слёзы. — Она всю дорогу сюда... она... отрезала мне кусочки от уха... моего... и заставляла меня есть... их... Ничем больше не кормила... И не спрашивала ничего! Просто мучила!

— Ясно, — Дюран бросил быстрый взгляд на эльфийку. Та наблюдала за ними с каменным лицом, редко моргая. — А ваш отряд набирал фураж для королевской армии, да?

— Да...

— Недалеко тут?

— Да.

— Вы с большака пришли?

— Ага, — слегка оправившийся пленник закивал.

— А писать ты умеешь? — почти ласково поинтересовался мечник.

— Н... нет? — "Фуражир" насторожился.

— Тогда тебе не только ухо, но и пальцы лишние, — просто сообщил ему Дюран. — Да и руки с ногами тоже. Одно ухо и язык — хватит, чтоб на мои вопросы отвечать. Остальное... ну, посмотрим. Как упрямиться будешь.

— Так вы...

— Фуражиры вы, да. Без телег, без офицеров, — Дюран несильно шлёпнул пленного по лицу тыльной стороной ладони, заставил подняться вместе с собой. Подвёл к Безухой, держа за шкирку. — Ладно, с ним разобрались. А с тобой что? Это — откуда?

Он указал взглядом на левую руку девушки. Чуть выше локтя та была перетянута повязкой, уже потемневшей от впитанной крови. Эльфийка посмотрела на рану так, словно впервые её заметила, пожала плечами.

— Угу. — Дюран вздохнул. — Отче, не окажешь услугу?

— Какую? — Священник наблюдал за разворачивающимся представлением почти столь же равнодушно, как эльфийка.

— Отведи нашего гостя к старосте, пусть его в подвальчик посадят, к другим соленьям. — Объяснил мечник. — Посидит, подумает там. Подождёт, пока я приду. А мне надо... её вот к лекарю проводить. Сама может и не дойти, она такая.

— Хорошо, — кивнул отец Робер. — Тогда заодно и с господином Арно побеседую. Если задержитесь — могу уйти к отцу Максимилиану. Ищи в церкви.

За воротами бывшие солдаты разделились. Священник потащил вконец обессилевшего пленного к дому деревенского старосты, где действительно имелся большой каменный погреб. Дюран же "конвоировал" эльфийку к старику Базилю. Девушка безропотно следовала за мечником, хотя реши она уйти по своим делам — и тот не решился бы её останавливать.

По везению, лекарь оказался на месте и сразу принялся хлопотать вокруг неожиданной пациентки. Эльфийка сама отмочила и сняла старую повязку, расстегнула крючки-невидимки на груди и спустила комбинезон с плеч до талии. Под комбинезоном она носила лишь тонкую тканную жилетку, поддерживающую грудь, потому Дюран ощутил некоторую неловкость, но отводить взгляд не стал. За столько лет совместной службы он уже несколько раз видел Безухую с голыми плечами — и не испытывал какого-то особо влечения к ней. Лишь отстранённо любовался безупречной мускулатурой лучницы. В одежде эльфийка казалась изящной, как статуэтка, но при виде её обнажённых плеч и бицепсов ни у кого бы больше не возникло вопроса — как она может натягивать тугой лук? Воистину, эльфов породила любовь Творца к красоте и искусству, как говорил Пророк в беседах с учениками.

Базиль наскоро осмотрел борозду на руке девушки, сказал Дюрану:

— Пуля, причём в упор. Вон, даже на рукаве след от огня. Не аркебуза, что-то большое. Ручница, скорее всего.

— Один из часовых выпалил, прежде чем она его уложила, видимо, — Бернард потёр затылок. — Серьёзно?

— Не особо, но человеку я б советовал недельку полежать спокойно. Руку не нагружать, рану держать в чистоте. — Старый лекарь прищурился, перевёл взгляд на Безухую. — Да вот эльфы покрепче, и гангрены у них не бывает. Если очень надо, можешь ещё повоевать, девица. Только закончишь — тогда ещё раз приходи на осмотр. Поняла?

— Простите, мессир Базиль, она вас не слышит, — вздохнул Дюран. Эльфийка действительно сидела на стуле, как окаменев — аккуратно сложила ладони в перчатках на коленях, уставилась в стену стеклянным взглядом и будто даже перестала моргать. Только по чуть вздымающейся груди можно было понять, что она хотя бы дышит — совершенно беззвучно. — Она... в себя ушла, глубоко. Пока не закончите — так и будет сидеть. У неё такой способ... ну... когда очень надо чтобы...

— Угу, — старый лекарь пожевал губу, мотнул головой. — Ладно, постой снаружи. Позову.

Мечник вышел из дома Базиля — и обнаружил мнущегося за порогом Морица. Горе-колдун и лже-алхимик поселился у лекаря, в обмен на жильё и еду помогая тому с делами. Принимая женщин Базиль всегда выставлял невольного подручного на улицу. Дюран смерил парня взглядом и вдруг спросил:

— Слушай... чтобы при колдовстве какой беды не случилось — магу знания и умения нужны, так?

— Да, верно, — опасливо кивнул юноша, подозрительно глядя на мечника. — А что...

— Стало быть, чтоб колдовством беду устроить, и дурака вроде тебя хватит? — Дюран крепко схватил Морица за локоть. — Пойдём-ка к старосте, поговорить надо...

* * *

Лёжа под маскировочным плащом, на подстилке из прелых листьев, бывший королевский эспадон размышлял о том, что с точки зрения военной науки они сейчас в идеальных условиях. Всё знают о противнике, сами выбрали место для будущей схватки и заранее подготовились. Но хватит ли этого, чтобы компенсировать недостаток ударной силы?

С пленным мародёром Дюран поработал основательно, хотя тот и без того был запуган до крайности. В итоге хватило верно выбранных слов и совсем небольшого воздействия на конечности. До виселицы пленник дошёл даже сам, нести не пришлось. Господин Арно предлагал сложить в центре Белого Ручья костёр — так было бы быстрее, и деревенским такая казнь грабителя-убийцы пришлась бы по душе. Но Дюран настоял на том, что дезертир заслужил смерть полегче, ответив честно на все вопросы. Староста неохотно, но согласился. Зато теперь мечник хорошо представлял, с кем предстоит иметь дело. Полурота королевской пехоты не успела прибыть в пограничную крепость аккурат в ночь пламени. Издали полюбовавшись на бьющий в небо столб огня над крепостью, столкнувшись с искажёнными тварями и понеся первые потери, солдаты здорово перепугались. Некий ушлый сержант взял ситуацию в свои руки, так что одним утром полурота двинулась назад, вглубь королевства, оставив на ближайшем дубе болтаться в петлях двух своих офицеров и несколько излишне принципиальных сослуживцев. С тех пор отряд бродил по дорогам, избегая встреч с другими вооружёнными группами и живя разбоем. Благо, деревенские дружины не могли им противостоять, а представителей короны никто не видел с огненной ночи. Хотя в последнее время среди пойманных мародёрами крестьян и путешественников начали ходить слухи о каких-то всадниках в чёрном, якобы разъезжающих под королевским знаменем и наводящих всюду порядок, но пока это больше походило на байки, сочинённые напуганными людьми ради самоуспокоения.