Тени потерянного будущего. Общий файл

— У нас игра не в одни ворота, это ясно? — вновь использовал свой любимый сленг капитан.

Командуя, он преображался. Внешне мягкий человек становился прочнее стали. Невольно проникаешься уважением при первых же звуках голоса.

— Так точно, — мрачным тоном ответил рядовой и надел шлем.

— На брифинге будет присутствовать большое начальство, — предупредил Янковский, сверкая лысой макушкой, держа собственный шлем подмышкой. — Так что никаких косяков, иначе умники получат красную карточку.

Последнее вовсе не значит одно лишь удаление с операции...

Вскоре отряд двинулся по бежевому коридору с развешанными флагами или гербами.

Большой лифт в два захода доставил отряд на нужный этаж. А там конечная точка: огромное помещение, напоминающее военный плац.

Так как не было спешки, можно было провести обычный брифинг. Чаще всего приходилось бежать к транспорту, очертя голову. И прямо в инфолинк приходили данные от аналитиков с краткими пояснениями задачи.

Оказалось, по тревоге подняли уже три отряда. Еще один давно на месте, но в качестве резерва. Что же произошло?

Обрисовывал ситуацию никто иной, как полковник Бондаренко. Заместитель главы новосибирского отделения ФСБ.

— Товарищи бойцы, — вежливо начал он. — Сегодня ситуация серьезна, как никогда. Группа террористов захватила областную больницу имени...

Областная больница имени Дегтярева. 11:05

Они пришли незаметно, как-то миновав охрану. Тревогу подняли слишком поздно, и за это поплатилась жизнью старшая медсестра. Один из террористов всадил ей четыре пули в спину за звонок по инфолинку.

Персонал и больных быстро согнали в фойе инфекционного отделения. По всем правилам поставили на колени, запретив звонить по инфолинкам под страхом смерти.

У них было какое-то устройство, что фиксирует звонки. А потом им удалось заглушить все сигналы.

Впрочем, Таша так и не обзавелась железом в голове. Чип в запястье имелся, но это все. Правда, террористы не верили, копались своими грязными пальцами у нее за ухом в поисках следов операции. Животные...

Их маски закрывали половину лица, а перчатки они даже не додумались одеть. Теперь оставляли свое ДНК повсюду.

Но выводила из равновесия не глупость, а совсем другое. У каждого на руках были неприятные на вид темные пятна. А кожа у всех бледная, как мел. Они были заражены. Если не все, то большинство...

Молодая медсестра двадцати трех лет подрагивала, сидя на коленях, пока позади нервно прохаживался один из нападавших.

В просторном белом помещении собрали тридцать человек. Больных, которые не могли передвигаться сами, оставили в палатах. Наручников или простых веревок с собой никто не взял. Но автоматических пистолетов более чем достаточно, чтобы за пять секунд перестрелять всех заложников.

Таша дрожала совсем не от страха перед террористами. Нет, она слишком многое успела пережить, чтобы бояться смотреть в глаза смерти. Гораздо хуже, что они несли в себе самую страшную заразу со времен Азиатской эпидемии. Бактерии легко передаются, достаточно лишь прикосновения. На ранней стадии еще есть спасение... но вакцина в больнице закончилась два дня назад,

К несчастью, известно это не каждому, даже в инфекционном отделении. Те, кто тихо плакал, еще не догадывались, что лучше легкая смерть для них здесь и сейчас.

Но шатенка сдаваться так просто не собиралась. Пусть будет, что будет, а она всегда боролась до конца. Вера в чудо спасала много раз во время существования, которое нельзя назвать никак, кроме выживания.

К сожалению, далеко не все смотрели на мир также. Особенно раздражала "подруга". Вернее та, кто в них набилась. Медсестра-блондинка ревела, но после окрика захватчика лишь поскуливала.

Дура. Первым правилом всегда было сидеть тихо и не злить террористов. Особенно в первое время. И что в результате? Чуть ли не тридцатилетняя баба размазывает сопли.

— Заткнись... — еще раз прошипела Таша, получив в ответ укоризненный взгляд.

И после крокодиловы слезы, как любила говорить бабушка, продолжились. За это один из неизвестных просто подошел и влепил ей сильную пощечину. А потом, когда не помогло, еще одну, разбив губу. Теперь медсестре заражения точно не избежать...

И Таша сама едва не получила по лицу. Просто так. Но вовремя съежилась, вжав голову в плечи и опустив взгляд.

Чего же хотели эти уроды? Пахло от них, как от помойки. Значит, жили на окраинах Новосибирска. Как добрались до больницы, не вызвав вопросов у ФСБ, непонятно. По слухам, под городом имелись старые туннели, которые якобы закатали бетоном во время строительства. Но энтузиасты находили одну лазейку за другой. И Таша знала пару этих туннелей... в том числе и из больницы.

Слепому понятно, что им нужно. Лекарство.

Большинство было под наркотиками, легкими, но возбуждающими до предела. Поэтому ярость их громил-главарей была еще той, когда выяснилось, что вакцины в больнице больше нет.

Старый план рухнул. Начались томительные переговоры с внешним миром через инфолинк главы отделения. Каждая минута казалась вечностью. Таша хотела, чтобы все поскорее кончилось, уже неважно как. Лишь бы скорее...

Глава отделения пытался осторожно договориться об условиях. Предлагал помощь каждому из террористов. Но едва не закончил плохо и теперь, закончив переговоры, лежал в позе зародыша после удар поддых.

Постепенно сердце Таши успокоилось. Осталось лишь неприятное и тягостное чувство неизвестности. Отвратительнее, чем когда прячешься от тех, у кого только что своровала еду или еще что-нибудь ценное. В те моменты переполнял адреналин, а здесь...

Террористам было плевать на людей. Им терять нечего. Многие даже не понимают, что вакцины для их стадии не существует. Вбили в свою больную голову, что правительство скрывает экспериментальные препараты, что по мановению руки сотворят чудо.

Понять, объединяет ли этих людей что-нибудь, кроме болезни, сложно. Общались террористы между собой шепотом. Бледная же кожа до болезни была загорелой, что странно.

Один из них без умолку шептал что-то на странном для многих языке. Может, молился, но Таша не могла разобрать. Зато узнала язык. Тарашкевица, один из ее родных языков, которым учила бабушка...

Белоруссия была уничтожена по окончанию Третьей Мировой войны, и язык практически вымер. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь даст призрачный шанс на спасение.

Тем более, чуть позже выяснилось, что молодой мужчина не просто нервничает, но еще и колеблется. Осталось только дождаться, когда подойдет поближе. К счастью, его не отправили сторожить лестницу или еще куда подальше...

— Как тебя зовут? — не поднимая головы, прошептала она на почти забытом языке, стоило парню пройти мимо.

Тот остановился и сначала посмотрел на Ташу, а потом огляделся вокруг. Но товарищи по несчастью внимательно наблюдали за заложниками.

— Какое тебе дело? — огрызнулся молодой мужчина, все же удивленный встречей с землячкой.

Теперь, когда завязалась беседа, Таша практически ничего не слышала, кроме стука сердца в ушах.

11:20

После брифинга отряд ФСБ погрузили в вертолет. Задача казалось простой только на вид. Штурм крыши и зачистка верхних этажей. Но в тоже время планы здания вновь и вновь аналитики прогоняли через инфолинки. Коридор за коридором, примерное расположение противников. Приказы на первое время каждый уже получил. Дальше, в свете быстро развивающихся событий, все берут на себя командиры и заместители.

Впрочем, по плану штурм должен закончиться еще до того, как план тыловых крыс за компьютером исчерпает себя.

При прохождении переаттестации несколько лет назад Кириллу предложили перейти в аналитики. Его боевой опыт, умение обрабатывать информацию и неплохой интеллект позволили бы добиться больших успехов. Но для оперативника даже мысль о подобном уже погибель.

Пусть этим занимаются те, от кого в реальном бою мало пользы, а солдаты нужны на поле боя.

Правда, по этой причине Кирилл почти не доверял тем, кто сидит в тылу. И предпочитал, не нарушая лишний раз приказов, оценивать обстановку самостоятельно.

Янковский поддерживал такой подход. Именно поэтому, для страховки, все-таки выбил им в отряд не кого-нибудь, а боевого киборга.

Со спины и с левого бока женщину было не отличить от обычного человека. Но посмотреть с другой стороны, как тут же в глаза бросались кибернетические улучшения.

Прежде всего, лицо. Половину, если не большую часть черепа, заменял металл. Ей пришлось пережить сложную операцию после разорвавшейся рядом гранаты.

Для головы, в отличие от конечностей, полагалась искусственная кожа. Но с последней операцией от нее остались лишь обгоревшие лоскуты. Государство же компенсировало в первую очередь ремонт боевой части протезов, но никак не косметическую.

Мирославе придется долго стоять в очереди на искусственную кожу или надеяться на чье-нибудь пожертвование живой органики. Впрочем, Кирилл знал женщину достаточно давно. Для нее внешность давно ничего не значила. В плену потерянную часть лица порезали так, что отпугивало многих мужиков.

Теперь же она совсем не могла похвастаться мужским вниманием. Левый электронный глаз внимательно скользил по окружающим, порой совершенно независимо от органического правого. Но большей частью Мирослава старалась этим не злоупотреблять, особенно при начальстве.

О красоте и правда говорить не приходилось. Когда-то у нее были красивые светлые волосы. Теперь же она сбривала остатки, что росли на правой стороне.

— Знаешь, кто мог пойти с вами? — неожиданно бросила она Кириллу, игнорируя присутствие капитана Янковского рядом.

— Нурсултан? — предположил он.

— Нурсултан, — кивнула Мирослава.

То было кличкой казаха-киборга. Настоящее имя никто не знал. Пусть ему и было уже за пятьдесят, но продвинутые боевые характеристики и колоссальный опыт позволяли сражаться и выживать в невозможных условиях.

Не то чтобы он был плох, как напарник. Как раз наоборот. К тому же хороший технический специалист во многих областях. Не только сам себя починит, но еще и в поле крайне полезен.

Но при этом он слыл самым безжалостным киборгом даже за пределами ФСБ. Резня, что он устроил фашистам во время Третьей Гражданской, до сих пор передавалась из уст в уста. Правда, есть мнение, что такая слава — заслуга пропаганды.

Мирослава же не была убийцей по призванию, а просто делала свою работу. В ответ же на улицах получала презрительные взгляды. Людям всегда нужно кого-то ненавидеть. Правда, в отношении женщины делать это нужно тайно. Если она не носила знак ФСБ, то тот был более чем красноречиво нарисован на железной руке. Да и связываться с кем-то, кто имеет боевые протезы — себе дороже. Таких смельчаков в последние годы стало совсем мало.

— Что помешало его назначению? — вклинился в разговор Янковский, сидевший рядом с Кириллом.

Молодой капитан смотрелся не так внушительно в броне из-за узких плеч и малого роста. Даже Мирослава со своими протезами выглядела крупнее. Да и просто была повыше из-за кибернетических ступней взамен родных, отрезанных из-за гангрены.

И все же он бы не стал офицером высокого ранга просто так. Его субтильное тело только казалось на вид беспомощным. На самом деле жилистые мышцы были наполнены силой, которой завидовали многие. Янковский умудрялся выигрывать в армрестлинг у всех, кроме самых-самых силачей отряда. И когда рвался в бой, то был похож на дикого зверя, но с холодной логикой машины. Без таких качеств современному командиру никуда.

Можешь быть хоть компетентным задротом-ботаником с подвешенным языком, но солдаты не уважают тех, кто отсиживается в тылу или стоит позади. Многие прошли горячие точки, и любого новичка с военной кафедры безнаказанно унижали, пока тот себя не проявит.

— Приказ сверху, — пожала плечами Мирослава. — Кто-то решил, что заложников еще можно спасти.

Каждый знал о заражении в больнице. Безопаснее было бы сжечь все внутри, но применение таких крайних мер вызовет панику у населения. Всем будет чудиться эпидемия, и тогда весь Новосибирск вспыхнет огнем в массовой истерии. Врагам народа только и нужно, что ее подогреть...

— Заложников уже не спасти, — Кирилл не стал качать головой, в шлеме это выглядело по-дурацки. — Главное не дать террористам скрыться. Странно, что начальство хочет их ликвидации, а не публичной казни.

— Не наше это, приказы обсуждать, — Янковский, предчувствуя скорое прибытие, надел шлем.

Среди бойцов он не выделялся никакими опознавательными знаками. И по правилам никогда не шел первым. Большую часть работы делала подсветка своих и чужих через инфолинк.

— Да и почему бы не попробовать спасти невинных людей? Разве не это главное?

— Чем больше мрази перебьем, тем меньше людей пострадает после, — подняла тонкую бровь Мирослава, уже давно вставшая на сторону оперативника.

Командир поздно застал войну. И не видел многих гадких ее сторон. Порой из-за этого у Кирилла возникали споры с Янковским, к счастью, достаточно мирные.

— Вы оба больше не в армии, но часто забываете об этом.

Это относилось ко многим оперативникам.

Спора же не вышло, вертолет завис в воздухе недалеко от больницы. На крыше террористы не выставили даже дозорного. Вниз вела лестница, с которой легко попасть в инфекционное отделение, вопреки всем правилам карантина. Такое грубое нарушение при строительстве для штурма оказалась как нельзя кстати.

Янковский связался с другими отрядами взводами, что уже прибыли на позиции. Оставалось лишь дождаться приказа командования.

Мирослава хранила молчание наравне с остальным отрядом, бойцы которого раз за разом проверяли оружие и броню.

Никто даже не шутил, как порой бывало. Никому не хотелось иметь дело с заразной болезнью. Кирилла же не волновали подобные мелочи. Броня защитит от контакта с инфекцией, остальное мелочи.

— Роб, какого черта ты не в сети? — командир повернулся к рядовому, что сидел вдалеке, ближе всех к выходу.

— Не могу знать, товарищ капитан, — с безразличием бросил тот. — Это вопрос к программистам. Но я могу вас слышать, это главное.

На случай выхода из строя инфолинка по той или иной причине, в броне всегда оставалась рация. К сожалению, уже было поздно что-либо менять.

— Твою ж... — процедил Янковский. — Григорьев, следи за ним, а то никакой командной игры не получится.

— Есть, — хмыкнул Кирилл.

Порой командир слишком уж полагался на электронику. И в такие моменты, когда кто-то выбивался из объединенного в общую сеть отряда, тот чувствовал себя связанным по рукам и ногам...

Долго отмашки руководства ждать не пришлось, и отряды внизу ворвались в клинику.

Подавляющий огонь по этажу с террористами никто не открыл. В этом случае операция бы закончилась за считанные минуты, пусть и ценой жизни заложников.

Штурм не мог остаться незамеченным, но удар с нескольких сторон не позволит террористам сидеть в забаррикадированном холле. И заложников сразу убивать побояться, ибо тут же потеряют свой единственный козырь.