— Это как же так вышло? Прежние тысяцкие вроде обходились, и на городское ополчение за глаза хватало десятины от городских сборов? Откуда у тебя вдруг появились такие растраты, неужто так дороги твои пищали? — усомнился в моих словах Еремей.

— А ты намеревался задарма на огненный бой дружину перевести? Пищаль скорострельная стоит дорого, да и каждый заряд для нее ох как кусается! Задаром только мыши в амбаре родятся! Ты новгородских кузнецов поспрошай, за какую цену они подрядятся пять сотен скорострельных пищалей изготовить, вот тогда и поглядим! Ты не хуже моего народ в 'Водской пятине' знаешь, оружейные мастера за резану удавятся! — возмутился я, выказанным недоверием.

Еремей не ожидал от меня такого отпора и, снизив свой тон, продолжил:

— Александр, ты не шуми, это я так, для порядка спросил. Ты пойми, мне самому за каждую гривну с 'Советом господ' воевать приходится, а ты налог на ополчение в три раза увеличить предлагаешь. Рассказывай лучше, как будем выкручиваться, иначе сожрут нас с тобой 'господа новгородцы' с потрохами.

— Еремей, я 'посадских' в стрельцы нанимаю только потому, что половинное жалование им обещаю! Мало того, я лишь со второго месяца службы буду платить стрельцам серебром, а пока они только за прокорм будут горбатиться! Пойдут твои 'горожане' в стрельцы на таких условиях?

— Нет, конечно! Жалование дружинникам давно установлено, а если его уменьшить, то нам городская стража сразу головы снимет. Александр, а может сперва только одну сотню новиков набрать, а потом каждый год еще по сотне?

— Да я не против, но Московский князь не будет в сторонке дожидаться, пока мы с тобой канителимся! Иван, наверняка, уже свою дружину в поход собирает и к январю под стенами Новгорода будет. Конечно, город ему не взять, но с боярами я думаю, он договорится, а те с радостью повесят нас с тобой прямо на городских воротах. Вот Еремей, о чем нам с тобой нужно думать, а не из-за каждой резаны собачиться!

Посадник угрюмо насупился и, задумавшись над моими словами, замолчал. Я тоже помалкивал, дожидаясь, когда Еремей обмозгует вопрос и ответит. Театральная пауза несколько затянулась, но наконец, посадник собрался с мыслями и произнес:

— Раньше середины января князь Иван с дружиной к Новгороду не подойдет, просто не успеет. Только вот чем мы с тобой Александр его встретим? Бояре меж собой бают, что к Литве послов засылать нужно и в унию с папистами вступать, тогда мол, Литва дружину Новгороду на помощь пришлет. Новгородцы свою кровь лить не любят, только потом папистов из города хрен выгонишь. Как говорится: 'Если коготок увяз, то всей птичке пропасть'! Да и владыка на это не пойдет, а его слово всех перевесит! Вот и получается, у нас с тобой: 'Куда не кинь — всюду клин!' Ты-то сам, что делать предлагаешь?

Ответ на подобный вопрос у меня был уже заготовлен, поэтому я сразу заявил:

— Первое, это мне не мешать, а помогать по мере сил. От князя Ивана отбиться можно, да так что он до Москвы побежит, без оглядки! Есть у меня задумки, как дружину московскую побить, только время работает против нас. Еще прошу тебя, устрой мне встречу с владыкой. Архиепископ говорят, сильно приболел после всех этих передряг, а попы меня к нему не допускают. Еще мне нужны допросные листы, которые со слов заговорщиков твои люди записали.

— Александр, это все что тебе нужно?

— Пока да, а дальше видно будет. Голова у меня и так от дум лопается, поэтому придется решать проблемы по мере их поступления, — выдал я фразу из 21 века.

— Ох, и чудно ты порой говоришь Александр, прямо как книжник какой жидовский! Где только ты слов таких нахватался? Ладно, привезут тебе допросные листы, а о встрече с Ионой мне сначала нужно потолковать с ближниками Владыки. У тебя горит или как?

— Думаю дня три, можно будет подождать. Сначала мне нужно допросные листы прочитать и все обдумать. Когда листы у меня будут?

— Я сейчас же прикажу все подготовить и передать тебе. Ты в Детинце будешь или в своей усадьбе?

— В посад в колесную мастерскую уеду, боюсь, что без меня там не управятся. Еремей ты меня извини, но дел накопилось по горло, даже выспаться толком некогда. Если у тебя все, то я поеду?

— Конечно, езжай. Я и сам каждый день далеко за полночь домой возвращаюсь и засыпаю словно убитый. Как только мой батюшка со всеми этими делами справлялся, ума не приложу? — ответил, покачав головой Ушкуйник.

На этом риторическом вопросе мы закончили разговор с Еремеем и распрощались. Я вскоре уехал из Детинца в посад набирать рекрутов, где с головой окунулся в многочисленные дела и заботы.

* * *

Великий товарищ Сталин как-то сказал:

— Техника решает все!

Правда, затем хитромудрый Коба несколько раз менял свое мнение в угоду политическому моменту, но кто я такой, чтобы с ним спорить? Спорить с великим вождем конечно глупо, а поэтому в первую очередь я озаботился организацией поточного изготовления огнестрела и боеприпасов к нему.

Технология производства гладкоствольных Дефендеров у меня уже была отработана и уже через три недели в арсенале 'Томилиного подворья' появились полторы сотни новеньких револьверных ружей. Однако теперь на первый план вышло обеспечение Дефендеров боеприпасами, так как стрелять им придется очень много. В колесной мастерской помимо фанерных щитов в две смены изготавливали корпуса для фугасов, а новгородские кузнецы в 'Водской пятине' ковали из проволоки поражающие элементы для них.

Помимо городского ополчения, в моем подчинении оказалась вся новгородская артиллерия, установленная на крепостных стенах и в Детинце. Если ополченцами рулили 'кончанские тысяцкие' (тысяцкие городских районов), то пушкари находились полностью под моим контролем. Принимая под свою руку артиллерию, я повел ревизию артиллерийского хозяйства доставшегося мне наследство и сразу понял, что толку от новгородских пушек не будет никакого. Как боевая сила пушки ценности не имели, если только не пустить этих допотопных монстров в переплавку или продать на металлолом.

Мало того что командир 'пушечного наряда' довел артиллерийскую службу Новгорода до полного развала, так он еще начал качать 'Степенному тысяцкому' права. Я сразу поставил обнаглевшего бездельника на место и выпер его со службы без выходного пособия. На вакантное место я сразу назначил сорокалетнего Ивана Рябого, до этого заведовавшего артиллерийским арсеналом, в котором поддерживался образцовый порядок. Иван являлся единственным человеком среди пушкарей, который знал пушкарское дело на достойном уровне, и мы быстро нашло с ним общий язык.

Чтобы новгородские пушкари, давно опухшие от безделья и пьянства, не маялись дурью, я сразу взял их в оборот и загрузил работой по снаряжению мин и фугасов. Новгородские мастера огненного боя привычны к работе с местной взрывчаткой, поэтому сам Бог велел им заниматься этим вопросом.

Несмотря на фактически круглосуточную работу оружейной мастерской, у нас вскоре начались серьезные проблемы с производством боеприпасов к Дефендерам. Даже работая в две смены, мои токаря буквально зашивались на проточке стволов Дефендеров и корпусов для многоразовых капсюлей, а тут еще на них навалились гильзы, которых необходимо было изготовить тысячи. По этой причине мне пришлось форсировать отладку технологии штамповки, чтобы максимально разгрузить токарный участок начавший гнать сплошной брак.

Мысли о создании поточной линии штамповки гильз на основе ручных гидравлических прессов в моей голове крутились давно. Общая схема уже выстроилась в голове, но многие технологические нюансы требовали практической отработки. Увы, но затор, создавшийся на токарном участке, заставил меня заняться этим вопросом вплотную, полагаясь лишь на собственный опыт и интуицию.

Чтобы не утонуть в многочисленных технических нюансах, я решил пожертвовать производительностью туда и соорудить максимально примитивные прессы по типу ручных гидравлических автомобильных домкратов. Конструкция гидравлического домкрата проста до безобразия, а если плюнув на долговечность изготовить рабочий цилиндр домкрата из бронзы, а шток поршня из дерева, то задача упрощается на порядок.

Мой гидравлический пресс состоял из квадратной дубовой рамы, стянутой двумя металлическими шпильками, внутрь которой вставлялся гидравлический домкрат. Подвижный стол пресса тоже был деревянным и перемещался по боковым брусьям рамы как по направляющим. В качестве рабочей жидкости в домкратах я использовал конопляное или льняное масло, которое прекрасно справлялось со своей задачей. Растительное масло не пенилось и не разъедало деревянные детали агрегата, к томуже оно оказалось прекрасной смазкой для штампов.

Еще одной проблемой стали листовые заготовки для штамповки гильз. В 15 веке тонкие листы метала, получали ручной ковкой, расплющивая в блин металлическую болванку. При такой технологии лист металла получался неоднородным по толщине, и для вытяжки гильз на прессе не годился. По этой причине мне срочно пришлось выдумывать ручной прокатный стан, без которого обойтись было невозможно. Это препятствие удалось преодолеть всего за неделю, после чего медный лист для заготовок прокатывался на вальцах с ручным приводом. Конструкцию этого новомодного девайса я тупо скомуниздил с вальцов для отжима белья в стиральной машине и обычной лебедки. Правда, в результате у меня получился не медный лист, а лента шириной всего в сто миллиметров, но этого вполне хватало.

Успешно решив проблему заготовок, я занялся изготовлением штампов. Вытяжные штампы также пришлось конструировать максимально примитивными, жертвуя ради простоты их производительностью. Первый штамп состоял только из плоской матрицы с единственным отверстием и цилиндрического пуансона, который должен был центрироваться в матрице толщиной листа заготовки. Я наивно надеялся, что со своей задачей такой штамп справится, но гладко было только на бумаге.

Увы, но как я не мечтал обойтись малой кровью, мне все-таки пришлось отказаться от самоцентрирующейся матрицы и пуансона. При таком способе вытяжки получались слишком кривобокие гильзы, которые годились только в переплавку. Штамп пришлось срочно переделывать и устанавливать на рабочие плиты две направляющие колонки, с которыми, мне пришлось повозиться. С появлением на штампах колонок проблемы с браком сразу закончились, и производство гильз встало на поток.

Технологический процесс вытяжки я разбил на три перехода, а чтобы исключить человеческий фактор, выдрессировал прессовщиков, словно цирковых собачек. Рабочий устанавливал в штамп плоскую заготовку гильзы, затем поджимал ее ручным прижимом и вручную накачивал давление в домкрат, пока матрица не поднимется вверх до ограничителей. Затем давление из домкрата стравливалось, и промежуточная заготовка передавалась на второй пресс, где производился второй переход вытяжки. После этого перехода на токарном станке обрезался получившийся облой, после чего гильза калибровалась на третьем прессе. Увы, но мне не удалось полностью избавиться от токарной обработки, однако изготовить обрезной штамп на коленке не реально, поэтому я решил не браться за заведомо провальное дело.

Чтобы не прерывать работу из-за возможных неисправностей оборудования мы впоследствии создали две параллельные линии штамповки, из шести прессов, а пока обходились только тремя. После запуска линии вытяжки и арсенал 'Стрелецкого полка' начал понемногу заполняться ящиками с патронами. Конечно, без механического привода много не наштампуешь, но через полтора месяца оружейные мастерские выдавали на-гора до пятисот гильз в смену.

Специально уточню, что все мои технологические новинки на 90% были изготовлены из дерева, и только те детали, для которых невозможно его применить, изготавливались из металла. По этой причине нам не требовалось большого количества дорогостоящего металла, а также сложного металлообрабатывающего оборудования и легированной стали для токарного металлорежущего инструмента. Конечно, от такого подхода серьезно страдала долговечность оборудования, но при наличии у нас довольно продвинутого станочного парка, сделать даже шестерню из дерева или бронзы не являлось особой проблемой.

Хотя сложности с изготовлением гильз худо-бедно решились, но терочные капсюли по-прежнему изготавливались только токарным способом, что тоже требовало серьезных трудозатрат. По этой причине, я начал задумываться над возможностью изготовления гремучей ртути, для привычных капсюлей, но это пока было делом отдаленного будущего.

В середине декабря производство стрелкового вооружения вышло на запланированный уровень в пять Дефендеров в смену. Рабочие уже набили себе руку на выполнении разбитых на простейшие переходы операций, и теперь мне в основном оставалось только контролировать работу.

Прессовый участок мог выдавать на-гора до пятисот гильз в сутки, но токаря успевали выточить не более пятидесяти корпусов для капсюлей, поэтому нам пришлось ограничиться изготовлением только двух сотен гильз в смену, чтобы не работать на склад.

* * *

Пока на 'Томилином подворье' ковалось 'оружие победы', мне, наконец, удалось завербовать на службу пять сотен рекрутов. Хотя желающих стать стрельцами оказалось много, отсеивать кандидатов приходилось практически через одного. Я намеревался набрать пятьсот новых рекрутов, чтобы создать два полноценных батальона по три роты в каждом, но это не означало, что мы станем брать на службу, кого попало. Часть добровольцев не подходили по физическим данным, кто-то просто оказался глуп или трусоват, а кому нужны такие 'Аники воины' которые разбегутся при виде неприятеля?

Временами на призывной пункт заявлялись такие колоритные допризывники, по рожам которых сразу было понятно, что по ним 'Разбойная изба' рыдает! Таких удальцов с большой дороги, я сразу отправлял на правеж к 'заплечных дел мастерам' Еремея Ушкуйника и всего лишь один раз ошибся в своих подозрениях.

Вскоре из-за наших высоких требований подходящие кандидаты в посаде закончились, и ручеек добровольцев иссяк. Теперь я начал ломать голову как покрыть возникшую недостачу в полторы сотни рекрутов, но вопрос решился сам собой. Оказалось что весть о наборе в 'Стрелецкий полк' уже успела разнестись по округе и через неделю на призывной пункт начали подтягиваться ватаги молодежи из окрестных деревень. Как не странно, но среди деревенских ребят отсев оказался небольшим, и 17 ноября 1463 года набор в стрелецкий полк был полностью завершен.

Параллельно с набором рекрутов, бывший тренировочный лагерь ушкуйников ускоренными темпами превращался в настоящую крепость. В этом лагере я тренировал свою первую стрелецкую сотню, поэтому там уже имелась первоначальная инфраструктура для дальнейшего развертывания полка. Все набранные мной рекруты немедленно направлялись в полевой лагерь, где сразу включались в работу. Параллельно со строительством шел отсев разгильдяев и нарушителей дисциплины, которые выявлялись сержантским составом.

Спрашивается, зачем мне такой геморрой со строительством, если в казармах новгородского Детинца можно было разместить с комфортом, целую тысячу ополченцев? В данный момент там квартировала только городская стража из трехсот дружинников, а помещения церковной дружины владыки пустовали. К тому же после дежурства большинство стражников расходилось по своим домам, и внутри крепости оставалась только дежурная сотня.