Жертвоприношение

Рация-то от настройки на малый радиус действия не испортится, но есть такая сложность. Для ее настройки на большой радиус нужно что-то вроде двух суток времени и радиотехники, что будут это делать. И получается, что если завтра война, то рации нужно перенастраивать, и либо отдавать в часть, где, может, таких спецов и нет, либо задерживать выдачу раций, пока их не настроят. А на войне люди болеют, склад могут обстрелять и прочие маленькие радости случатся. Итого пара авиаполков окажется без связи. Я тут могу попутать марку радиостанций и где они стоят, но ты понял, в чем суть деяний их.

— —

Вениамин Моисеевич (откроем тайну) рассказывал много, но при этом уводил внимание Анатолия от многих вопросов по устройству и функционированию органов, маскируя их подробностью рассказа о дозволенном. Анатолий об этом потихоньку стал догадываться, но, поскольку о НКВД и ОГПУ имел крайне слабые и поверхностные знания, был совершенно не против подробностей. Кроме того, это позволяло увидеть работу не только как перечень успехов и провалов, а глянуть на нее с точки зрения человека, ее делающего (именно так он это определил). Вот, например, читает кто-то о постройке узкоколейке в Боярке, из 'Как закалялась сталь' и как это тяжело давалось. В то же время описав это как рапорт о строительстве узкоколейной дороги длиной 7 верст, по которой потом возили дрова на лошадях— картины не получишь. Что такое семь

верст вообще? Ну, не так чтобы и много. Да и таких узкоколеек вокруг Киева было с десяток и, может, даже большего значения для снабжения города дровами. А для героя книги узкоколейка стане переломным этапом жизни.

Они за разговором провели часа два, пока не пришло время обеда. Анатолий от еды отказался, сказав, что его ждет кое-какое великое дело, но, если Вениамин Моисеевич не против, то он позднее снова поговорит с ним. А пока пусть у него накопятся вопросы.

Нежелание Анатолия обедать и иным образом есть в гостях происходило из того, что он не любил доставлять людям хлопоты и сложности-приготовить, навести красоту, потом убрать, помыть посуду...ему это ощущалось каким-то сложным и тяжелым процессом, причиняющим неудобства. Ну вот таким был будущий аспирант. При этом он жил в общежитии и там поделиться едой с другим студентом и быть угощенным этим другим— так нервно не ощущалось. Женская часть семейства визит молодого человека обсудила, нашла его слишком скромным, но нежелание доставлять неудобства оценило положительно, хотя и сочла это излишним. Не в блокаде же живем, чтобы ощущать кормление молодого человека нестерпимой тяжестью! Вениамин Моисеевич гостя оценил положительно— вежливый, аккуратный, внимательный, и хочет знать больше. О планах младшей дочки на Анатолия он не догадывался, решив, что Анатолий узнал о прошлом отца Светы и захотел что-то узнать, если ему не откажут сразу же. Был и он молодым. и жил тогда в Одесе и тоже через знакомых справлялся о судоподъемных операциях в порту, в частности о подъеме подводной лодки 'Пеликан' в Арбузной гавани. Был у него приятель, чей отец руководил Артелью безработных моряков, и через него удалось прийти и посмотреть на подводную лодку, вырванную из плена вод. Поскольку за подъемом наблюдало ГПУ (ЭПРОН -являлся тогда ее частью), то молодых людей провели на лодку, как будущих тружеников артели-дескать, надо им показать, что за работа их ждет. И можно даже изобразить то, что они увидели, сколько грязи им придется выгребать из осушенных отсеков и убоялись этих Авгиевых конюшен.

Потому и в итоге туда не устроились. Всякой грязи на четыре года лежания на дне набралось действительно много, в домах обычно столько не собирается. Так что повод выглядел правдоподобно. Товарищ юного Вениамина работой отца в Артели пользовался активно, а потом делился с ним рассказами о разных операциях по подъему судов. Безработные моряки пользовались привилегией-при проведении государством различных работ они получали преимущественное право найма. Места на палубах судов им находилось не всегда, но работа на помпах, подающих воздух водолазу под водой -этого хватало. Поэтому на всех операциях Госсудоподъема под Одессой безработные моряки использовались. И даже в других местах— на разделке старых орудий и снарядов в крепости Очаков, на очистке фарватера в Рвачском канале Днепра от остатков парохода 'Платов'.

Этим рассказы потом пригодились. И не только о судоподъеме. Юный Вениамин ведь узнавал не только о подъеме молока и вина с парохода 'Патагония', но и о, например, тонкостях обращения с оружием. Кстати, оружие в доме у семейства Михновских было, но Анатолий о нем не ведал, а потому не мог стать еще более знающим в этом направлении. Ну, пока что. Поскольку оружие было не только у отца Светы, но и ее мамы, простор для маневра имелся.

Анатолий продолжил вгрызаться в 'болезненные' записи. Вроде даже иногда получалось, что голова болит поменьше, и он начинал думать, что все идет на лад, как приходил другой день и голова заявляла, что вытерпит не более двух абзацев. И действительно, больше не терпела. А ведь надо было и дальше учебный план выполнять, и статью для альманаха доделать. Поэтому изучение рукописи красного венгра почти не продвигалось вперед. Но при этом героически нашел время для двух свиданий со Светой. Она ради этого прогуляла две лекции и одно практическое занятие. Теперь надо было отработать прогулянное. С лекциями было попроще, староста ее отметила, как болеющую, оттого и не пришедшую. А если даже профессор проявит плохие качества натуры и потребует справку об этом-ну кто ему найдет справку на летней сессии, коль прогул случился в сентябре? Отдала в деканат и все тут. Девушка регулярными прогулами лекций не славилась, потому можно счесть, что две лекции по гистологии и биохимии не настолько демонстрируют ее разгильдяйство. А конспекты она переписала. теперь надо будет перед сессиями сугубо выучить и все. С практическим занятием все чуть сложнее, его надо было отработать в неучебное время. Она занимается с утра? Значит, надо прийти на вторую смену с другой группой и отработать. Тут Света наметила хитрый план и рассказала Анатолию об этом, что нужно отзаниматься в вечернее время, а она якобы побаивается. Молодой человек предложил свою помощь, а потому проводил Свету до корпуса, героически отсидел два часа, ожидая девушку, а потом проводил ее домой. Света расхрабрилась и перед уходом поцеловала Анатолия в щеку, после чего быстро исчезла за дверью. Потом об этом было рассказано маме, чем доставила той педагогическое неудобство. Вообще молодые люди были знакомы давно, и поцелуй как бы не был очень ранним, но— если бы это поцеловал Анатолий, а не сама Света. Итого мама даже не сразу нашла что сказать. Некоторый выговор дочка заслужила, но...

В общем, мама Свету прямо не укорила, но мимикой выразила неодобрение. Хотя, подумав, решила, что особой вины дочки не просматривалось. Та попросила молодого человека помочь, он не отказался и героически выполнил, что требовалось-нужно же ему как-то компенсировать сидение в мединституте? Не платить же ему сверхурочные по ставке аспиранта (хотя он еще не такой). ________________

Угостить вместо поцелуя вообще можно, но Анатолий испытывает какое-то моральное неудобство оттого, что поел в гостях. В итоге куда ни кинь-всюду клин. Раз уж первой поцеловала Света, а не он-так тому и быть. Все равно кто-то это из них сделает. На том обдумывание событий Светина мама прекратила и перешла к другим делам. Кстати, не мешало бы поинтересоваться, как обстоят дела у старшей дочки Кати. Институт она закончила в прошлом году, годик уже отработала по распределению, так что пора и свое семейное гнездышко начинать вить. Ладно, пока в МАИ она училась и как бы не до того было, но уже пора бы. Мама сама вышла замуж в двадцать лет, а мамой до 23 лет не стала по уважительной причине -Вениамин Моисеевич на фронте был. А на каком фронте обретались Катины одногруппники и коллеги по работе?

Разве что на пивном.

Вскоре наступила ночь, где и Света, и Анатолий увидели эротический сон, в котором фигурировали они оба, но сон почему-то перешел в другой, где они блуждали в непонятном лабиринте и искали друг друга, и наконец, нашли. После чего эротическая часть продолжилась. По просыпании Толя увиденное забыл, зато Света — нет, и довольно долго лежала и размышляла о разных тайнах взаимоотношений мужчины и женщины. Но и потом, когда же она не только болтать о них будет с подружками и воображать, а ... ну, читатели поняли, о чем именно подумала она.

В общем, Толя мог ожидать, что Света опять возьмет инициативу в свои руки. Тем более, что он снова позвонил главе семейства и снова попросил о встрече. Поскольку дело было в понедельник, то встреча с Вениамином Моисеевичем планировалась не на выходных и снова без парада и застолья. Так что уже в среду Толя смог задать вопросы, а Света поглядывать на дверь в гостиную и вздыхать.

-Вениамин Моисеевич, а кто приводил приговоры в исполнение?

-В мое время комендантская служба. Случались и добровольцы. Иногда те, кто не смог отвертеться. Но все сильно зависит от того, где человек трудится-в большом отделе вроде областного или маленьком городском. Я тебе уже говорил, что, когда людей не хватает, те, кто есть, трудятся за нескольких. Ну и начальник может кому-то испортить жизнь, назначив туда.

-А как быстро приводился в исполнение приговор?

-Зависит от обвинения. Был такой закон от 1 декабря 1934 года. Лица по обвинению в терроре под него попадали. Им приговор исполнялся безотлагательно, то есть он до следующего утра не доживал. Но вот по седьмой части, то есть за вредительство -там такого не было. Поэтому человек мог подать апелляцию и дождаться ответа на нее. Иногда отрицательного, но знал я такого техника-интенданта, который хоть и был приговорен к вышке, но подал апелляцию. В Москве ее рассмотрели и решили, что он виноват сильно менее и заслуживает не расстрела, а трех лет отсидки. Поскольку завтра была 20 летняя годовщина образования Красной Армии, то по случаю этого он амнистируется! И даже звание остается за ним! Возвращайся к жене и детям! А еще был такой капельмейстер Бухарский, что служил в Кронштадте. Его приговорили к расстрелу, но приговор не приводили в исполнение. Прошло недели две, и у капельмейстера нервы не выдержали, и он себя убил в камере. Бывает же такое.

-А вот еще про это...

-Анатолий, извини, но я сам в свое время под угрозой расстрела побывал. Не сильно хочется детали вспоминать. Спроси про что-то другое. Но об этом Свете-ни слова!

Вениамин Моисеевич зря старался. Света про это знала от мамы. Возможно, в чуть приглаженном виде, но знала. И Анатолий спросил про то, как проводился учет подозрительных лиц в НКВД. Кандидат в тести произнес формулу, что, может быть, это и секретные сведения, но минуло уже 30 лет, менялись границы областей, села становились райцентрами и переставали им являться...Число состоящих на учете в его районе он не назвал, но намекнул, что на 35 тысяч жителей их было совсем не так много. И дело заводилось в его бытность там на 5-6 человек в год. Анатолий спросил про шпионов.

-Со шпионами есть невидимые миру детали. Издавна повелось, что шпион-это некий иностранец, что к нам легально или нелегально внедряется и что-то нужное узнает. А коль не иноподданный, то и не шпион. Или хотя бы польский гражданин Ян Скшетуский прикинулся Иваном Тузенко , в Камышнянском районе живет, и на родную Речь Посполиту работает, собирая сведения о сахарном заводе, нефтебазе и мех заводе и о настроениях села. Бывает и так, но вот сам представь себе, что некто является шпионом какой-нибудь Северной Ингрии и хочет в Саратове нашпионить. Северная Ингрия-это было такое вот... образование из нескольких деревень на Карельском перешейке и изображало из себя совсем независимое государство. Впрочем, не очень долго. Как он узнает, что делается на авиазаводе или в речном порту? Сам может устроиться и что-то узнать, ну, если повезет и возьмут. Но можно искать и склонять местных жителей к сотрудничеству, чтобы они нужное ему говорили. Одному денег даст, другому еще чем-то поможет, третьему расскажет, что в Союзе не ценят бывших дворян и затирают их, но есть в стране люди, которые хотят изменить это все. Их много и все больше становится, один из них заместитель Ворошилова, два других округами командуют. Охмуряемый Козлевич ведется и говорит нужное. В итоге у нашего ингрийца образуется сеть, что доносит ему о трех нужных местах. Завербовать большого начальника, который может знать и о десяти местах-то случается не часто, а вот уже три места приложения сил. Если все вскроется, то для ингрийца это будет шпионаж, если у него в кармане есть паспорт другого государства. А для трех этих 'орлов' -измена Родине в форме шпионажа, то есть сотрудничества с иностранной разведкой с целью нанесения вреда СССР. Кстати, 'орел' может и не догадываться про нутро северного ингрийца, но он не должен сообщать тому сведения, что составляют тайну. А если 'орел' неоднократно говорил о тайнах ингрийцу, то не докажет, что он настолько дурак.

Но вообще иногда достижимо собрать сведения и из нетайного. Слышал я рассказ о том, как Дмитрий Иванович Менделеев раскрыл секрет состава тротила. Шпионажем и вербовкой он не занимался, он собрал совсем несекретные сведения, какие химические

продукты завозят в город, где располагается завод-производитель взрывчатки. Изучил и прикинул, что можно сделать из этого сырья. Может, и произвел пару опытов: речь идет о динитрате или о тринитрате толуола? Ивестен и другой случай-в Веймарской Германии некий журналист опубликовал статью о том, кто в рейхсвере чем командует. Это были сведения не для всех, и гражданина взяли за одно место. И он отвечал, что эти сведения взяты им из открытых источников. Где-то в Альтдамме в местной газете напечатано, что состоялась свадьба члена магистрата, на которой присутствовали такие-то лица, в том числе командир пехотного полка оберст Ратенау. Записал. Через пару месяцев рассказ о пожаре в квартире оберста Шиллинга, командира полка в том же городе. Еще через полгода фото трех полковников армии на городском празднике в честь победы над французами в 1645 году. Фамилии их названы, пусть даже не сказано, что все они полками командуют. Но вот три полковника одинакового возраста, что в городе Альтдамме в один и тот же год засветились, а двое из них командиры пехотных полков. Значит, они и есть их командиры. В дивизии есть и артиллерийский полк, но на третьем мундир пехотный. Готово! Так что в итоге у нас незримый шпионаж и никуда ходить не надо. Нужно иметь крайне усидчивую...задницу, но это среди бумажных работников не редкость. Суд ему ничего не вменил, впечатлившись тем, что сведения не похищены из военного министерства. Но люди в детали не всегда влезают.

?-А вы вел дела шпионов?

-Да, вел, человек восьми. Одного в Камышне, а остальных в Среднереченске.

-А вы не сможете рассказать, не раскрывая тайны о них?

-Попробую, но рассказ будет пунктирным. Извини, таков предмет разговора.

Шпион и брат шпиона. Мне он попал во вторую очередь, не по счету моих дел, а во вторую свежесть арестанта. Жил он в Коростеньском районе и работал лесничим. И, кстати, являлся информатором ОГПУ. Но у него был брат Генрик, что жил по другую сторону границы и занимался шпионажем против СССР и чем-то еще. И вот однажды среди житомирских товарищей возникает идея: а что, если наш брат границу перейдет, польского брата найдет и завербует в советские агенты? Сказано-сделано. Советского брата настропалили и отправили за границу. Он польского брата разыскал и начал склонять к сотрудничеству. Но польский брат оказался ушлым и советского брата взял и самого завербовал в польские агенты! Вернулся советский брат обратно, сказал, что закордонный братец не отказывается, но не сразу решается, а сам списался с другим польским агентом у нас и ему сообщал нужные сведения. Через несколько лет сначала от контактов с польским братом отказались, заподозрив двойную игру, а потом и двойное дно советского брата вылезло наружу. Получил он за шпионаж три года, и, когда их отбыл, то назад, в коростеньские места его уже не пускали (было такое 'правило минуса', что судимые и высланные возле границы не могут жить), так что он поселился близ Среднереченска, но не поумнел. Потому написал старому конфиденту, которому он раньше сведения посылал, что вот он я и снова готов, но ему не ответили, пропал куда-то. Но подозрительные шевеления советского брата и у нас заметили и на допросе признался он, что мечтал снова послужить Польше, но не смог по независящим от него обстоятельствам.