-Ты за луком, да?
— Ага. И шкуры тебе принесла.
— Шкуры это хорошо. Что еще?
— Все пока. Деньги давай. И лук.
— Ишь какая серьезная, — Гален рассмеялся и протянул мне кошель и лук. Я развязала тесемки, пересчитала монеты.
-Ладно, Гален, до встречи.
Впереди я заметила Дейгуна. Подошла, сунула ему в руки лук.
— Вот. Купила.
— Отлично. Участвовать в соревновании будешь? Правила те же.
— Буду. Лук дашь попробовать? — я выжидающе уставилась на эльфа.
Он хмыкнул.
— А ты умеешь настоять на своем, да?
Я пожала плечами.
Дейгун протянул лук:
— Ладно, пробуй. Мишени — вон те десять бутылок. Ну ты помнишь...
Я натянула тетиву, подержала немного, потом по одному отпустила пальцы. Не лук — настоящее чудо.
Напоминать правила еще раз не было нужды. Также как и определять победителя — все десять стрел нашли свои мишени.
Мой приемный отец тихо и довольно рассмеялся.
— Я не зря тебя учил. Абсолютная победа. Умница.
На состязание волшебников, которое все называли Турниром Талантов я смотрела вместе с остальными зрителями. Эмми лихо расправилась с трухлявым бочонком, призвала барсука и устроила маленький фейерверк.
Красиво, конечно, но... Я не очень понимаю магов — все-таки лук или клинок намного надежнее любой магии.
Состязание плутов...хмм... Тармас как всегда пребывал в плохом настроении. Скорее небо рухнет на землю, чем этот старый ворчун перестанет страдать мизантропией. Видимо в очередном приступе этой самой ненависти к человечеству он и придумал стишок про перья. Ептыть... Однако все получилось. Очень кстати оказался мальчишка Кипп — большой "затейник", а на самом деле — мелкий воришка.
Когда мы стояли на сцене и слушали приветственную речь Георга чувства у меня были самые противоречивые — от радости и удовольствия до глухой злобы и обиды на весь белый свет во главе с Бивилом Старлингом. Второе постепенно побеждало и к моменту вручения призов победило окончательно. Кончилось все тем, что, буркнув нечто отдаленно похожее на "я-тоже-очень-рада-спасибо-всем-до-свидания", я подхватила темно-зеленый шерстяной плащ и помятый кубок Жатвы и пошла к дому. Веселиться мне не хотелось совершенно...
К оглавлению
1. Нападение на Западную Гавань
"— И кто тебя только взлелеял...— вздохнул Беломор.
— Сирота я, — вздохнул в ответ и Жихарь".
М.Успенский. "Там, где нас нет"
Меня разбудил запах. Пахло гарью. Еще толком не проснувшись, я вскочила и, на ходу продирая глаза, начала одеваться. Потом выглянула в окно и... Горело сразу несколько домов. Дым уходил в пасмурное предрассветное небо, смешиваясь с облаками. По улице бежали несколько крестьян, а за ними вприпрыжку неслась странная сгорбленная тварь, мой взгляд выхватил ярко-рыжие волосы, стянутые в хвост и какие-то шипы на плечах.
Я застегивала пряжку пояса, когда на лестнице послышался грохот шагов. Я развернулась к двери, выдернув из ножен клинок.
На пороге нарисовались Бивил и Эмми. Оторопели на мгновение. Потом Старлинг шумно выдохнул:
— Дейгун пропал... Мы боялись, что тебя убили...
"Ага, ждите..."
Я сноровисто распихивала по карманам зелья.
— Ну? Пойдем что ли.
Короткий путь вниз по деревянной скрипучей лестнице. В комнате темно, только в окно просачивается бледный утренний свет вперемешку с красноватыми отблесками пожара.
Мы вышли на улицу и тут же, прямо около дома наткнулись на нескольких... память услужливо подбросила мне картинку из прочитанных книг... дуэргаров, серых карликов... Что они здесь делают? Раздумывать над этим философским вопросом у меня не было времени — карлики что-то забормотали и бросились в атаку. Я взмахнула клинком, изогнутое лезвие устремилось навстречу серой, словно присыпанной каменой крошкой, плоти... встретило ее, вгрызлось, вспарывая наполненные кровью вены, отворяя ей путь наружу... Я оглянулась — Эмми плела тонкими пальцами паутину заклинания, Бивил размахивал мечом.
Карлики оказались более серьезными противниками, чем ящеры. Эта чертова тварь умудрилась полоснуть меня по ноге. Не сильно, но неприятно. Черт с ним, идти не очень мешает и ладно, а там вон и брат Мерринг маячит — он и подштопает.
Я задержалась только для того, чтобы обшарить трупы — несколько золотых, зелье и кинжал.
"Какого черта здесь надо дуэргарам?"
Брат Мерринг сосредоточенно колдовал над несколькими ранеными. К запаху гари примешивался острый металлический запах человеческой крови.
— Ногу подлечишь?
Священник поднял на меня светлые сосредоточенные глаза и кивнул. Потом прикоснулся пальцами к ране. Я почувствовала тепло и покалывание, которое вскоре пропало.
— Серша, тебя Георг искал. Он у моста, вместе с ополченцами...
— А ты? Не пойдешь? — я хмыкнула, уже зная ответ.
— Здесь лишком много раненых. Я нужнее им, — печальный голос священника перебил стон и брат Мерринг вернулся к прерванному занятию. Я оглянулась на спутников и мы побежали к мосту.
Возле деревянного моста собралось почти все ополчение Западной гавани.
Георг обернулся к нам:
— Значит так, Серша, нам нужно найти остальных ополченцев. Они где-то в деревне.
"Черт, что всем от меня надо?"
Я скривилась:
— Я тебе что, девочка на побегушках? Пошли кого-нибудь.
— Мост — единственная преграда на пути в деревню. У меня тут каждый человек на счету. Поторопись, а? Потом можешь высказать мне все что хочешь, — и Рэдфельд уставился на меня так, словно хотел просверлить во мне взглядом пару дырок.
— Полегче. Найду я твоих потеряшек.
"Ополченцы, твою мать. Поди по углам попрятались как крысы".
Первый действительно спрятался за сараем и на человеческие уговоры не поддавался. Ну и ладно — всегда есть более... убедительное средство — кулаки. После пары пинков этот горе-вояка поплелся к мосту.
Другие ополченцы оказались понятливее и сговорчивее. Они знали, что им делать. И они понимали, что каждый человек на счету и каждый боец — на вес золота.
А потом я увидела Моссфельда. Уилла Мосфельда. Он сидел, опираясь боком о ствол ясеня, который рос почти на берегу реки. Небо потихоньку светлело, и я увидела, что на рубахе Моссфельда расплывается темное пятно, почти весь живот парня был залит кровью. И еще — сам Уилл тоже был бледный, как полотно...Он хватал воздух посеревшими губами, судорожно и жадно, словно пытаясь пропихнуть в легкие как можно больше... жизни?
Жить торопиться... жадничает... подыши еще чуть-чуть, милый...
Бивил и Эмми приотстали.
Я подошла вплотную к раненому, присела рядом. Прикоснулась рукой к древесной коре и почти прижалась к груди. Между нами расстояние не больше ладони, он чувствует мое тепло. Тепло разогретого дракой тела, запах крови, пота и стали щекочет его ноздри...
"Ты ведь хотел этого, Моссфельд? Хотел?"
— Не рыпайся, сука, — шепчу я на ухо, почти касаясь кожи губами. Растрепанные волосы скользнули по лицу Уилла.
— Что..ты...Позови Мерринга...
— Зачем? Зачем нам Мерринг... разве нам плохо вдвоем? — я откинулась назад и посмотрела в затуманенные болью глаза, провела ногтем по влажной от пота щеке, оставляя на коже длинный бурый след, — Ахх... ты же ранен... Как жаль что твоя рана смертельна, — я чуть наклонила голову к плечу, рассматривая бледное, похожее на маску лицо Моссфельда. Мне было хорошо. Словно где-то в солнечном сплетении свернулась толстая довольная кошка. Она басовито мурчала и выпускала коготки. Краем глаза я заметила как к дереву подходят волшебница и Старлинг. Я вытащила из-за голенища засапожник.
— Выздоравливай... Моссфельд, — и ударила снизу вверх, под челюсть. Длинное узкое лезвие пробило кость, вошло в мозг. Парень дернулся и начал заваливаться вперед, пока не уткнулся лицом в землю.
Мои друзья посмотрели на труп, потом на меня.
Опережая повисший в воздухе вопрос я сказала:
— Он умер, когда я добралась до него.
Эмми и Бивил переглянулись, но ничего не сказали. "И правильно. Это не ваше дело".
В поисках ополченцев мы обшарили всю Западную Гавань и собрались было обратно, к старосте, когда увидели мага. Тармас стоял, окруженный мерцающей защитной сферой. Заметив нас, он крикнул:
— Не подходите, здесь слишком опасно!
Но Эмми не послушала. Зря. Она кинулась в сторону мастера, на ходу вскидывая руки. С ее пальцев сорвалась голубоватая вспышка, потом еще одна.
Противник Тармаса, странное существо с зеленоватой кожей и высокой сложной прической, только рассмеялся и выбросил в сторону волшебницы что-то похожее на жгут темного дымного пламени. Удар пришелся Эмми в грудь. Она упала, отброшенная страшной силой заклятья. В воздухе смешались запах горелого мяса и ее крик. Чужой маг пробормотал что-то вроде "...здесь нет" и ушел. На его месте появилось несколько гигантских пауков.
Я швырнула в мага метательный нож, но лезвие просто...растаяло... вместе с неведомой тварью... Пауки попятились от меня, то ли чуя дроукскую кровь, то ли просто от страха. Я рубила их и мне было на все плевать. В стороны разлетались брызги жидкой паучьей крови, с хрустом ломались суставчатые ноги, отблески пожара гасли в тускнеющих обсидиановых глазах...
Бивил стоял на коленях возле волшебницы, придерживая девушку за плечи. На ее платье виднелась обугленная по краям дыра и в середине ее — темное, красно-черное месиво сожженной исковерканной плоти. Эмми не дышала. "Черт-черт-черт". Я как завороженная смотрела тоненькую струйки крови, которая стекала по подбородку девушки... Вот и все, Эмми... Наверное, я должна была почувствовать что-то. Боль, грусть, досаду в конце концов. Я не чувствую ничего. Бивил поднял на меня голубые глаза, в которых дрожали прозрачные капли. Я присела на корточки и кончиками пальцев закрыла волшебнице глаза. Прощай.
К нам подошел Тармас, злой и расстроенный:
— Глупая девчонка! Я же говорил что здесь опасно, — как будто это я заставила Эмми бежать к нему на помощь, — она была единственной с кем я мог нормально разговаривать в этой деревне, — маг безнадежно махнул рукой и мы пошли обратно к Георгу.
Ветер швырял в лицо обжигающий запах пожара вперемешку с ароматом летней травы, через который побивался сырой запах реки.
Староста ждал нас на пшеничном поле возле моста. Там же собралось и все ополчение Западной Гавани. Дейгуна нигде видно не было.
Мы стояли на поле и смотрели как приближается к нам редкая цепочка дуэргаров и тех странных шипастых тварей с рыжими волосами. Время вдруг стало тягучим, словно льющийся мед, а потом снова обрело свое обычное течение и карлики оказались совсем рядом. Мой первый настоящий бой. Ептыть, если бы я знала сколько мне их уготовано впереди .... Я мало что помню о том бое... То есть нет, не так... помню-то я многое, но... это как будто отдельные картинки, как перепутанные ветром листы разорванной книги. И звуки...Картинки мелькают перед глазами, звук рвет нервы и бьет по ушам, и взгляд выхватывает перекошенное от боли лицо ополченца, мой крик, чью-то руку с мечом, звон колец на обухе ятагана, липкие капли чужой крови на моем лице.
Острая боль где-то в боку, чувство жжения на скуле.
А потом вдруг все закончилось. И вместо страшных живых врагов на пшеничном поле, ставшем смертным, остались только трупы серых карликов, мертвые шипастые твари и несколько ополченцев, для которых этот бой стал последним.
Я заметила брата Мерринга. Серое от усталости, осунувшееся лицо. Тепло, переходящее в покалывание... Мда, нерадостный вышел рассвет, жрец Латандера. Хмурое низкое небо, плотно обложенное рваными злыми тучами. Рассеянный, какой-то неживой свет и тишина. Словно звуки тоже умерли или испуганно попрятались, затаились в своих логовах... Тишина эта терзала слух. Она казалось какой-то ненужной... неправильной... лишней.
Я была рада, когда эту тишину расколол голос Дейгуна.
— Серша. Подойди ко мне, — как всегда спокойный голос эльфа. Как будто не было тяжелого боя. Как будто не пришли сюда странные твари. Как будто...
Дейгун помолчал немного.
— Знаешь, мне жаль, что Эмми погибла. Она была очень талантлива.
Я усмехнулась краешком губ.
— Я это переживу.
— Хорошо, — Дейгун зачем-то провел пальцами по тетиве, — значит, ты понимаешь всю тщетность оплакивания утраты.— Я знаю, что искали твари в деревне, — добавил эльф после короткой паузы.
"Что?"
— Искали? Откуда ты знаешь, что это не набег? — я почувствовала, что сама не верю в то, что говорю. Набег — это орки...Я помню один из таких набегов, в раннем детстве... Но серые карлики...и эти рыжие шипастые... как их...блейдлинги, так вроде священник сказал...
— Уж знаю. Георг допросил одного из раненых. Они пришли не просто так, они пришли за определенной вещью. И я знаю, что это за вещь.
Я облизнула сухие губы. "Пить хочется". Эльф заметил жест и молча протянул фляжку.
— Мне нужно чтобы ты кое-что принесла из руин, дочь, — голос Дейгуна поменял тембр. Теперь в нем не было и намека на сожаление и сострадание. Только сосредоточенность.
Эльф вытащил из ножен кинжал.
— Слушай внимательно. Эту вещь, серебряный осколок, я спрятал здесь...
— Осколок?
— Да, осколок. Осколок меча, кажется. Мы с братом нашли несколько таких осколков... после войны, — по лицу эльфа скользнула какая-то тень, но он справился с собой и продолжил, — я прятал его в руинах вот здесь. Дейгун присел на корточки и острием набросал прямо на земле примерный план места.
— Помнишь те руины с колоннами? Я еще запретил тебе ходить туда? — эльф внимательно посмотрел на меня. Я отвернулась и сделала вид, что меня очень интересуют краски на рассветном небосклоне. Разумеется, я ходила к тем развалинам.
Дейгун кинул мою сторону быстрый сердитый взгляд.
— Карта здесь, дочь, — он постучал по земле кинжалом, потер переносицу и продолжил.
— Ну вот, зайдешь внутрь и иди в правый коридор. В самом конце — комната. Там все обвалилось, но осколок я спрятал под алтарем. Каменная такая плита с резьбой, не пропустишь.
— Хорошо. Я все сделаю.
— И вот еще что. Я не хочу, чтобы ты шла туда в одиночку. — "Ой как интересно. Неужели беспокоится?"
— Поэтому... Бивил, я хочу, чтобы ты сходил с Сершей до развалин.
"Ой, ептыть... А Бивил-то мне зачем?"
— И...поторопись, дочь, — Дейгун поднялся.
* * *
Топи встретили нас негостеприимно. В свете наступившего утра они выглядели чужими и неприветливыми. Странно.
На всех горе действует по-разному — кто-то каменеет, запрещая себе думать, вспоминать дорогое существо, отрезая боли путь до тех пор, пока милосердное время не сотрет из памяти отраву слов, запахов, образов... Или пока не свершиться месть... Вот тогда можно приоткрыть дверцу на чердак... И вспомнить, и оплакать. А кто-то наоборот начинает болтать-болтать-болтать, стараясь потоками слов смыть с души боль. Каждый по-своему... Но болтовня Бивила меня раздражает. От того, что он громогласно грозиться выпустить магу кишки Эмми не вернуть. И от того, что он корит и проклинает себя волшебница тоже не воскреснет. И уж совсем не помогут его похвалы и сто раз повторенные рассказы об их совместных детских проказах.
