Маруся К. История девятая

— Слушай, — тихо начал Шеваль, — Огюст все это орал в порыве нежной страсти к себе. Приказ подписывал он. Никто другой. Его голова полетит. И только его. И пока ты не начал разносить следующий важный для экологов булыжник в этом древнем парке, я совершенно уверен, что нас с тобой никто не тронет.

Мурад хмуро взглянул на подчиненного.

Шеваль пожал плечами:

— Сам виноват. Ты мои заключения по рабочим неделям для архива подписываешь не глядя. А я ведьмак честный. Родословная обязывает. Так что все твои выводы, соображения и сомнения задокументированы, подтверждены тобой лично и подшиты. Знаю, знаю, — Шеваль поднял ладони вверх. — Мы так не договаривались. Но это было давно, на тот момент нами не руководили полные...

Люсьен перевел дыхание, скрыв за покашливанием приступ отвращения.

— Короче, нас избавят от Огюста.

Мурад присел на один из обломков скалы.

— Как будто с переводом или понижением Огюста мы перестанем получать те же самые приказы. Он посредник.

— Попытка — не пытка. Когда-нибудь Ехидна со своими переменами в правящих кругах доберется до нашего главы. Продержимся!

Шеваль двинул носком ботинка друга по ноге.

— Соберись!

Мурад рассмеялся.

— Ты мне мстишь?

— Чего бы нет? — возмутился Люсьен. — Ты мне ту же речь полгода назад задвинул. Имею я право отплатить той же монетой?

Див скрестил руки на груди, с улыбкой глядя на друга.

— Хитрый ты.

— В маму пошел, — улыбнулся в ответ Люсьен. — И пока у нас минутка вне рабочего общения... Она тебя зацепила?

— Кто? — удивился Мурад.

— Оставь невозмутимую физиономию для Огюста. Она же светлая и сильная. Хромотипия сияет, как радуга.

— Нет, — равнодушно покачал головой див. — Она лишь кажется светлой. И минутка истекла. Передай все по "4А5", как требует Огюст, нашим многоуважаемым коллегам, сдай в архив новую порцию личных выводов. Свои я оформлю сам. И предлагаю насладиться вынужденным отпуском.

— Великолепно!

Не сказать, чтоб она сильно запаниковала, но все-таки запаниковала. Ни ангельского черепа, ни шефа, одна бескрайняя пустыня кругом. Насколько хватало глаз, за горизонт уходил песок и редкие каменные глыбы. Всего мгновение назад она стояла у камня, провожая взглядом спину уходящего Лика. Наивный бог поверил, что она останется спокойно ждать его возвращения. Похоже, этот приказ ей стоило выполнить. Но об этом она уже никогда не узнает. Прошлое — есть прошлое. Оно неизменно. Руся устало вздохнула:

— Мне нужно к Лику.

Пустыня отреагировала на просьбу резким порывом горячего ветра, едва не сбившего ведьму с ног. Она зажмурилась, в попытке уберечь глаза от острых песчинок, а когда открыла их, прямо перед ней на расстоянии метра ослепительно сиял переход. Сквозь его оболочку на той стороне виднелась зелень. Не раздумывая, Руся шагнула внутрь.

Шагнула и с трудом увернулась от удара увесистым мечом. Немалых габаритов божественный громила размахивал им вокруг себя, рассекая воздух и вырывая из земли куски дерна. Руся вышла из перехода прямо перед ним, оказавшись едва ли не лицом к лицу. Она даже испугаться толком не успела. Бежать приготовилась, но бежать ей не понадобилось. Громила ее проигнорировал, словно ничего не произошло, и все с тем же пылом продолжил портить природные богатства.

— Щщщенок, — прошипел он сквозь зубы.

Руся отошла на безопасное расстояние, понаблюдала за странноватым на всю голову злющим чудиком, убедилась, что он ее и впрямь не видит, и только после этого огляделась. То, что на первый взгляд она приняла за дикое поле, оказалось частными владениями. Ограничительные силовые линии пронизывали лес за рекой, а неподалеку на солнце блестела крыша старого замка.

— Щщщенок! — еще раз процедил злобный бог, резко развернулся и растворился в воздухе. Руся не сразу поняла, что впервые вживую увидела действие родовых силовых потоков. А когда поняла, поток сработал снова. На этот раз перед ней предстал хмурый лохматый юноша. И хмурый лохматый юноша сильно напоминал ее шефа.

— Вот же блин! — в сердцах возмутилась ведьма. — Мне к Лику реальному надо! Не к этому!

— Да, да, попробуй найди, — усмехнулся малолетний Эйдолон и уставился своими белыми глазищами куда-то поверх головы подчиненной.

— Найду. У меня выбора нет.

Руся вдруг поняла, что впервые получила возможность безнаказанно рассмотреть в деталях шефа в его истинном облике. Не без скидки на возраст, само собой.

Юный Лик вздохнул и сжал губы в тонкую линию. Он все смотрел поверх Маруси вдаль, размышляя о своем. Размышления были тяжелыми.

"Рыжик, как думаешь, я привлекательный?"

Маруся склонила голову, глядя в сияющие перламутровые глаза. И с чего спросил? Разве может бог не быть привлекательным? Она перевела взгляд на упрямо сжатые губы. Он действительно считает, что мог целовать ее, без ее на то согласия? Пусть немого и не очевидного, но все же? Кто-то слишком привык быть всегда и для всех привлекательным. Слишком привык, что одной его воли достаточно, чтобы получить всякую желанную женщину. Неужели даже теоретического понятия не имеет, что женщины, как правило, сопротивляются при попытках насильственного проникновения в их личное пространство со стороны неугодных им представителей противоположного пола?

Руся фыркнула. А еще кто-то очень быстро позабыл вселенскую любовь к неземной и прекрасной нимфе.

— "Все время помнить прошлые напасти, пожалуй, хуже свежего несчастья..." Да, шеф?

— Что? — растерянно переспросил Лик. Окружающая действительность поплыла рябью и рассеялась. Судя по голосу рядом с Марусей стоял прежний Эйдолон. Она тихо ойкнула.

— Ты что тут делаешь? — теперь голос начальника не обещал ей теплый прием.

— Ладно, не важно, — быстро ответил за нее Лик и начал подталкивать куда-то в сторону. Куда именно, Руся в кромешной тьме не видела, но очень надеялась, что к решению всех насущных проблем. — Отойди и проси себе выход. Пустоши тебя всегда слышат. И не вздумай за мной...

Договорить начальству не удалось. Ослепляющей вспышкой окружающую прохладную влажную тьму сменил сухой обжигающий свет.

Руся часто заморгала, стараясь как можно быстрее рассмотреть новую реальность. Кто знает, какие враждебные создания обитают здесь? Даже горстка злобных человечков с дохлым зайцем наперевес могут богу нервы попортить, если врасплох застанут. Проморгавшись, Руся поняла, что ее опасения были не напрасны. Реальность оказалась страшнее предыдущих. Вдаль, насколько хватало глаз, уходила изувеченная выжженная мертвая земля, покрытая, словно шрамами, глубокими ровными оврагами. Рваное, выжженное маниту исходило от каждого ее камешка, от каждой ее горсти. Сухой обжигающий ветер подхватывал и уносил ввысь пыль и пепел, закрывая солнечный свет.

— Добро пожаловать в Ад, гости дорогие.

Лик в мгновение оказался лицом к противнику и спиной к Марусе, закрыв собой непутевую ведьму.

— Крайняя мера, Волк, — вздохнул устало ангел. — Вам от меня какой вред? Мы давно знакомы... Или будем давно знакомы. Я порой путать начинаю. Тело не стареет, а вот разум — да.

Руся осторожно выглянула из своего укрытия. Она никогда не испытывала каких-то особых эмоций по поводу легенд о крылатых прекрасных созданиях. Как не испытала и глубокого шока от недавней находки. Скелет и скелет. С крыльями, значит с крыльями. Ни благоговения, ни восторга, ни особо удивления, ни печали. Вот и стоящий перед ней светлый прекрасный юноша не породил в ней глубоких переживаний. Единственное, что ее обеспокоило, — личность собеседника. Ангел не тот. Руся нахмурилась:

— Вы не Гаврила.

Лик тихо, но вполне внушительно зарычал.

— Ну а что? — прошептала Козлова. — Он же сказал, что никакого вреда.

— Да, ты даже не знаешь, кто он!

— Азазель я, — представился юноша. Мощные белые крылья распахнулись, закрыв всю троицу от очередного порыва ветра. — К Гавриилу попадать не стоит. Убьет, глазом не моргнет.

— Он жив?

— Смотря когда, — пожал плечами Азазель. — Но, вообще, я тот, который его уже извел. Зачем ты его ищешь?

— Разобраться хочу, — какой-либо определенный ответ Лик давать не собирался. Он, вообще, пока слабо представлял, что с полученным признанием может сделать. Ни одно из сущих созданий не способно справиться с силой, стоящей перед ними. Спасти ведьму, а там уже решения принимать. К сожалению, продумывая пути отступления, Лик про особенности поведения спасаемой ведьмы забыл.

— У нас двое сотрудников из Иномирья в третьем мире исчезли. Вы их оттуда вынуть не могли бы? Вы же оттуда приходите? А мы где? — весь монолог Руся произнесла без пауз, на одном дыхании.

Лик пробормотал сквозь зубы проклятия, а Азазель рассмеялся.

— Ты ей больше доверяй. Знаешь, отчего Мудрец ее просьбы с первого раза верно толкует? Разум у нее чистый, суть-магия чистая. Не нужно вести ее к истине, она истину сама всегда чует и следует за ней. Ты ж наверняка в темноте с черепушкой Гаврилы стоял, пока она не явилась. Мудрец заставлял обдумать, к кому ты пойти должен. А она не отягощает себя твердыми непоколебимыми целями, она действует по наитию и сразу.

Лик нахмурился, с сомнением глядя в желто-серые равнодушные глаза.

— На земле мы, в мире человеческом. Порезвился тут глупец ваш, что всесильным себя мнит. Скучно ему, уродцу, безмозглому было. Исправлять теперь придется, — продолжил Азазель. — А что касается, друзей ваших, ступайте, я приду.

Как поймал кошку Клеомен, не запомнил. Осознавать себя и окружающую действительность здраво начал только уже лежа на спине и сжимая в объятиях Мос.

— Черт! — оскалился он, когда боль острой вспышкой пронзила тело.

Мосвен испуганно вздрогнула и поспешила как можно осторожнее выбраться из спасительного кокона объятий. Причем из кокона буквально. Синее пламя полыхало вокруг ее шкуры, не причиняя вреда и спасая от внешней среды.

Как только она пошевелилась, пламя утихло. Мос закрыла собой своего спасителя и окинула быстрым оценивающим взглядом окружающий мир на предмет угроз или опасностей. Мир был велик и одет снегом. Ряды черных горных хребтов со склонами, укрытыми белым покрывалом. Дул ледяной, пронизывающий ветер. Кошка принюхалась, не приносит ли ветер сторонних запахов. Никого постороннего она не почуяла. Только сырость и холод.

И кровь. Отчетливый металлический и сладковатый запах крови. Мосвен испуганно выдохнула, приподнялась и взглянула на черта. Ярко-алое пятно медленно расплывалось под его шеей, быстро пропитывая и подтапливая рыхлый свежий снег. Клеомен не двигался и не дышал. Безжизненный взгляд равнодушно созерцал небо.

Мосвен замерла, не в силах пошевелиться или даже просто о чем-то подумать. Она была сотрудником Интерпола и хорошо знала, как выглядит смерть. Но не как выглядит его смерть. Он совершенный всегда и во всем. Он не мог вот так просто...

Мос прижала пальцы к его шее, стараясь ощутить пусть самое слабое, но движение маниту в крови. Попыталась перевести свою оболочку в энергию для него. Только она не была богиней или ведьмой, всего лишь хищной кошкой. И ясно осознавая тщетность попыток спасти Нефера, независимая свободолюбивая хищница ревела навзрыд, проклиная себя на все лады.

— За Зверобоя извини. Он в себя придет. Мне клинок нужен. Гавриила с голыми руками искать — глупость. Он больно не любит, когда от работы отвлекают.

Маруся застонала и села, ухватившись обеими руками за голову. Болела последняя нещадно. Кто-то заботливо погладил ее по спине.

— От какой работы? — голос принадлежал шефу. Гладил ее по спине тоже он.

— Это долго разъяснять.

Руся поерзала. Некомфортно было. Поверхность под попой горячая. Песок на зубах. Палящее солнце тоже уюта не добавляло.

— И все же. Договаривай теперь. Рыжик, открой глаза, ты уже встала. И подвинься в тень.

Руся со вздохом подняла веки. Тень нашлась рядом. Ее давал навес из желтого, почти белого камня. Шеф и ангел сидели тут же, друг напротив друга, скрестив ноги, и оба внимательно ее рассматривали. Козлова секунду — другую понаблюдала за мужчинами в надежде на ослабление столь пристального внимания, поняла, что внимания не избежать, поднялась на четвереньки и переползла за спину начальства. Там по ее мнению находилось самое надежное убежище во всей этой враждебной атмосфере неизвестности.

— По задумке мы должны построить светлый, благочестивый, идеальный мир, населенный такими же светлыми идеальными душами.

— Идеальный с чьей точки зрения? — не поняла Руся. Выглядывать на собеседника шефа она не стала. Ее больше занимала внутренняя обстановка полутемного прохладного помещения, вход в которое был как раз напротив нее. Оттуда доносилось тихое журчание воды.

Азазель улыбнулся.

— Не с моей. Для меня сущие миры уже прекрасны. Вот мотаюсь и исправляю все, что они перекраивают ради идеального будущего.

Мотается он по времени. Лик для себя уже сложил существующую картину мира, и она ему пока не слишком нравилась. Неподвластные никаким общим законам бродят по свету атумоподобные шизофреники, одержимые идеей перекроить минимум две планеты. И единственная сила, способная их остановить, — это точно такие же шизофреники, но одержимые уже идеей противоположной. Они не бессмертны, но вездесущи, ведь время дли них не преграда. Убивая противника, они скрывают когда и как это было сделано, не позволяя тому узнать о своей смерти заранее и спастись.

— Красиво себя позволил закопать, с почестями, — пробормотал задумчиво Азазель. — Не то, что я.

— А вы тоже уже мертвый? — Маруся обернулась и взглянула на ангела. Пока мужчины сидели в тягостном молчании, чего они сами явно не заметили, она успела заглянуть в залу с фонтаном, где помимо фонтана нашлись диваны, резной стол и тканые гобелены, и выяснить, что все это время они втроем сидели на балконе, под которым цвел восхитительный сад с собственным маленьким водопадом. От созерцания сада она и отвлеклась.

— Да, — пожал плечами Азазель. — Я прям там, внизу.

— Где? — Руся перегнулась через перила, силясь разглядеть какой-нибудь намек на могилу.

— Под водопадом. Со стороны дома вход в склеп. Сквозь воду тоже видно. У Гаврилы и компании теперь трудности большие. Устроить так, чтобы истину нашли и обнародовали, да чтоб это сохранилось в истории, — на такое способен один ангел. Он же, к сожалению, самый непредсказуемый из нас. Звать по имени не будем. Услышит. Что ты там еще спрашивал?

— Мои сотрудники, — напомнил Лик. — Ты уверял, что они в безопасности. Где?

— По-прежнему уверяю, что в безопасности. Все, что надо выяснить, когда они. А там на Земле их найти уже не сложно.

Лик, краем глаза наблюдающий за Марусей, не пропустил момент исчезновения ее попы из поля зрения. Именно поэтому тихий хруст и глухой удар, сопроводившие исчезновение, не напугали его, а тихое "да, чтоб тебя!" и вовсе успокоило.

— Ты в порядке?

— Да! — ответ прозвучал по-армейски бодро.

— Что-нибудь поломала?

— Кактус и какой-то куст, — на этот раз голос был виноватым.