Полечу в пропасть

Я начала есть свой ленч. Когда подкрепилась, то вышла из столовой, и, конечно же, одноклассники шептались обо мне. Да и не только одноклассники, но это совершенно не важно.

Последний урок. Слава Богу, этот час настал. Я думала, не доживу. Дохожу до класса геометрии, быстро сажусь на свое место и жду звонка. Ученики медленно заходят в класс, и конечно же, кидают на меня свои злобные, фальшивые взгляды. Я уверена, что Крисс уже всех их обработала, и все они будут действовать мне назло.

Просто держи себя в руках, Дженн.

Первые десять минут — вроде бы, всё было нормально, но, к сожалению, это не так. Одноклассники тыкали на меня пальцем, перешептывались о чем-то. Опять же, я старалась не обращать на это внимание, но, понимаете, трудно делать это, когда весь класс пялится на тебя, да ещё и откровенно презирает. Мне-то с этими придурками ещё учиться. Хоть и немного, но учиться.

Уф-ф... Всё. Мое терпение лопнуло. Я встала с места и, кажется чужим голосом, сказала:

— Может, хватит?! — все дети тут же дрогнули, а учительница возмутилась.

— Мисс Грин, садитесь, быстро! Вы что себе позволяете? — завыла она. Меня её мнение сейчас почему-то не очень волновало.

— Если вы думаете что я тупая, то ошибаетесь. Что, вам уже наша любимая Крисс мозги промыла, и все дружно начали операцию 'давай-уничтожим-Дженн-с-лица-Земли'? Так похлопайте себе, у вас получилось! И, знаете, теперь, понимая, насколько вы сгнили, я меньше всего хочу быть в вашем обществе. Вы делаете всё ради нашей богатой девочки, а зачем? Чтобы она вас уважала? Полюбила? О Боже, да вы для неё подстилки, не более, она вами только и делает, что пользуется. А вы и этому рады, — я лукаво усмехнулась и посмотрела на нашу красотку. — А теперь, извините, миссис Бенс, но меня тошнит, я пойду, — я быстро начала сметать все вещи с парты в рюкзак.

Учительница ещё возмущалась по этому поводу, но я на это не обращала внимание. Больше всего сейчас я хочу уйти отсюда.

Я выбегаю из класса, одноклассники замерли, видимо, не ожидали, что я сделаю это. Мне всё равно.

На улице шел дождь, я бы сказала, ливень. Выхожу, наконец, наружу и нахожусь в состоянии эйфории. Да! Я это сделала! Я высказалась!

Молча смотрю в небо, улыбаясь. Капельки стекают по моему лицу, щекоча меня.

Я начинаю бежать, бежать, что есть силы, я уже не думаю про какие-то приоритеты, судьбу, будущее. Я думаю об этом дне. Об этом мгновении. Я бегу, бегу, бегу. Я чувствую её. Я чувствую свободу. Пускай, она будет короткой. Потом я приду домой: опять будут крики, ссоры и другие передряги. Но это будет потом. А для меня главное — сейчас.

Полностью промокнув, я старалась не думать ни о чем, кроме того, что у меня есть сейчас.

Я хочу быть собой. Хочу жить. И мне все равно на других людей, на этот мир или на другие миры. Мне всё равно. Абсолютно на всё.

Сколько всего есть планет? Восемь, девять? А может, и больше. Сколько всего есть миров? Один? Два? Мы никогда этого не узнаем. Есть ли потусторонний мир? Да? Нет?

Зачем жить в ожидании чего-то? Всё, что нам надо для жизни — у нас под носом, просто мы не осознаем это и тратим время впустую.

* * *

Я стою на пороге своего дома. У меня плохое предчувствие и мне даже понятно, с чем оно связано. А может быть, и нет. Я давно разучилась управлять своими чувствами. Конечно, я была бы рада научиться этому вновь. Обычно я не могу себя заставить что-то делать, а если я делаю что-то, то только из-за состояния своей души. Не могу заставить делать себя то, что не в моих принципах. Иногда это освобождает, но чаще — нет.

Я быстро позвонила в дверь, и она тут же открылась. В дверях стоит отец и смотрит на меня презрительным взглядом. Я уже видела этот взгляд множество раз. Сейчас будет ссора. Я прохожу в гостиную, садясь на диван, невольно смотря на свою мокрую одежду.

— Дженнифер Грин! Почему мне звонит ваша учительница геометрии и говорит, что ты сбежала с урока?! — папа зол. Папа очень зол. — Ты же должна понимать, что это твой выпускной класс! У тебя же скоро экзамены! А ещё мне сказали, что моя дочь сначала высказала свое мнение о классе на повышенных тонах, а затем сбежала. Ты понимаешь, что вообще творишь? — стало на секунду грустно, что он не может меня утешить, узнать, почему я это сделала.

— Да, папа понимаю. Была неправа. Извини, -, а что мне сейчас делать? Говорить, что я просто не вытерпела напряжение? Напряжение, которое мне создала Крисс? Он потребует объяснений. Я не хочу с ним это обсуждать. Он подходит ко мне и кладет свои руки мне на плечи.

— Дженни, я же вижу, что-то случилось. Почему ты так усердно скрываешь это? Вчера сбежала, сегодня сбежала. Что с тобой творится? Ты можешь нормально мне объяснить в конце концов, — нет, папа. Не могу.

— Со мной ничего не творится. Я просто устала.

— Устала? От чего? Убегать? Ну да, это же такой непосильный труд, — парировал он. Нет, нет, нет, пап. Тут всё гораздо сложнее. Всё гораздо глубже. Он не поймет. Никто не понимал, и он не поймет. Я не хочу, чтобы он понимал. Я сама не хочу понимать. Не хочу.

— Нет. Я просто устала, пап.

— Ладно, всё понятно с тобой. Домашний арест — неделя. Отдохнешь, — только не это! Зачем? Зачем ему всё это? Он же прекрасно знает, что если я на домашнем аресте, то только и делаю, что смотрю телевизор или сижу в интернете. Он хочет окончательно уничтожить меня?

— Но...

— Никаких 'но'! Я сказал — домашний арест. И это не обсуждается. А сейчас, Дженнифер, ты идешь в свою комнату учить уроки, — я вспыхнула от ярости.

Ну и что? Спорить с моим папой бесполезно, он всегда стоит на своем. Я, едва не плача, бегу в свою комнату. Я не хочу больше здесь находиться. Где-нибудь, мне всё равно где, но только не здесь.

Когда я вошла в комнату, она оказалась пустой. Круто! Ещё и Фиби нет. Она единственная, кто мог бы меня успокоить -, но нет, никого.

Сажусь на свою одинокую кровать и смотрю в потолок.

— Почему? Почему я до сих пор жива? Никудышное существование. Мне плохо. Мне плохо, слышишь? Господи, почему ты так со мной? Ты же видишь, что всё становится только хуже и хуже. Почему бы тебе просто не убить меня? Зачем ты оставляешь меня в живых? Я не могу находиться здесь, мне сложно, ты слышишь, мне сложно! — мой голос сорвался на крик. — Почему? Почему?!

Дожила. Говорю сама с собой. Подхожу к окну и открываю его. Медленно вдыхаю воздух, наслаждаясь этим моментом. Высота приличная, мы живем на восьмом этаже. А что мне терять?

Я вылезаю на подоконник, чувствуя запах свежего воздуха... От смерти меня отдаляет несколько метров.

Нет.

Ещё не время.

Я просто сижу и смотрю вдаль. Во всем виновата только я сама. Что у меня осталось? У меня нет друзей. Родители разочаровались во мне. Я одна. А разве я не этого добивалась?

Я ещё с детства любила одиночество. Любила его, словно это самое прекрасное, что есть в нашем мире. Я писала стихи, книги. Я не ждала советов, да и никто мне их не давал. Если родители замечали, что я что-то пишу, я тут же скрывала это. Я всегда любила покой. Я ненавидела, когда кто-то приставал ко мне со своими расспросами или когда кто-то говорил о себе. Но я сдерживалась. Сейчас же я всех оттолкнула и делаю то, что сама хочу, но опять же мне плохо. Что я делаю не так? Я хочу упасть.

'Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт'.

'Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть'.

'Это конец'.

Я вытираю слёзы на своих щеках. Встаю и прыгаю с подоконника.

'Ты безразлична всем'.

'Всем все равно на тебя'.

'Одиночество'.

Я начинаю глупо улыбаться. Улыбаюсь, что есть силы, улыбаюсь, чтобы заглушить боль. Боль внутри меня. Я ищу что-то острое. Нахожу небольшое зеркальце и разбиваю его рукой. Затем начинаю делать себе порез на руке. Боль физическая сражается с душевной, одна заглушает другую. Я прикусываю губу, и, кажется, до крови. Мне все равно. Я, обессиленная, ложусь на кровать. Мне уже ничего не нужно.

Ничего.

Сажусь на кровать и беру свой блокнот, полностью отдаваясь мыслям.

И вот опять: сижу я одна,

Думаю о проблемах своих допоздна.

И пытаюсь согреться, но это невозможно —

Сидеть на холодной постели так сложно.

А самое главное — я без твоих теплых рук,

Которые спасли бы от этих сладостных мук,

Хотелось бы заглянуть в глубину твоих глаз.

Я мечтаю о том, чтобы не получить на это отказ.

Ведь я всё ещё жду и скучаю,

Без тебя во тьме очень быстро догораю.

3.

'Жизнь обращается с нами по-разному' — это ведь правда? Она ставит нам разные препятствия. А почему ОНА делает это, а не мы? Почему она может унижать нас и вообще делать с нами самое ужасное, а мы только и можем, что плыть в том направлении, в котором судьба нам прикажет это делать. Почему мы не можем плыть против течения? Почему? Разве есть что-то такое, что нам не под силу? Я уверена, нет.

Обычное утро. Я встаю с кровати и смотрю в окно. А ещё вчера я сидела там и думала о том, умереть мне или нет. Странно, почему-то сейчас мне хочется быть сильной, а вчера я была такой слабой, такой глупой, которая из-за некого запрета захотела покончить со своей жизнью? Не могу понять своих собственных поступков и их мотивов, сейчас даже мой характер загадка для меня.

Может быть, мне сбежать? Сбежать далеко, в неизвестном направлении, подальше от этих людей. Но разве можно сбежать от самой себя?

Я замечаю, что все до сих пор спят. Как обычно, я проснулась первая, ибо как я уже объясняла — тишина мне нравится больше, нежели разговоры, звуки шуршания и так далее. Возможно, именно в этом и заключается моя проблема?

Я надеваю привычную для меня одежду. Невзрачную, можно сказать. Меня никто в ней не замечает намеренно, и это просто прекрасно. Хоть в ней я не серая мышь, но и не требую много внимания. Я в ней особенная. Ну, по крайней мере, я так считаю, так как выделяюсь из обыденной массы людей, становясь личностью.

Закрывая двери, я выхожу на улицу, медленно вдыхая свежий воздух. Так даже странно, хотя я понимаю, что иду в школу, но чувствую себя так, будто совершаю побег. Не знаю почему. Опять чувства владеют мною, почему же у них столько власти? Мне не удастся это разгадать. Как по мне, узнать других людей — легко, но проблема в том, что сложно узнать саму себя.

Я осматриваюсь вокруг: мне не нравится. Что бы то ни было — не нравится. Мне не нравятся эти люди, не нравится эта суета. Я словно маленький винтик в этой системе, о котором все напрочь забыли или только притворяются, что он есть. А может быть, я и не винтик? Я что, просто сломанный механизм, который уже не починить? А что, и такое может быть. И с каждым днем я все больше убеждаюсь в этом. Такое чувство, что что-то внутри меня сломалось, уничтожило мои радостные мысли, и остался только тот трагизм, который ничуть не помогает мне.

Может быть, я, когда-то, лет за сто, найду человека, который сможет починить меня? Который сможет устранить поломку внутри меня? Найдет её и уничтожит? Это, наверное, моя мечта, которой не суждено сбыться. Точнее, одна из многих.

А перед глазами я вижу пропасть. Я вижу, как лечу, распахнув крылья. Я птица. Нет, я не птица. Я человек, который падает. Падает в пропасть. И ничего уже не сможет меня спасти, потому что я не требую спасения. Меня не нужно спасать, я сама выбрала тот путь, который мне суждено пройти...

— Эй, девушка, я, конечно, извиняюсь, но Вы так и будете стоять? Вам плохо? — я оборачиваюсь на голос и вижу человека: на вид ему 30 лет, деловой, в костюме. Я улыбнулась и в то же время кровь прилила к моим щекам, а я чуть сжала кулаки в руках.

— Ах, да, извините, просто задумалась, спасибо, — сказала я и вновь возобновила ходьбу. Шла я медленно-медленно, считая минуты, считая секунды, обдумывая их в своей голове и улыбаясь.

Один... Два...

Три... Четыре...

Для меня этот миг ничего не значит, а, может быть, где-то у кого-то это вопрос жизни и смерти. От этой мысли я вздрогнула и погрустнела. Сейчас, наверное, кто-то сгибается в муках, а кто-то решил свести счеты с жизнью. Кто-то встретил свою любовь, а кто-то уже имеет плод своей любви. А у меня ничего нет. У меня нет ни мук, ни страданий, ни любви — ничего. Я единственная, наверное, кто ничего не чувствует. Никогда и ничего.

Я хочу большой, красочной жизни, и этим самым загнала себя в тупик. Если у меня всё хорошо, а потом что-то идет не по плану, то всё: жизнь — это пустое место.

Я и не заметила, как дошла до школы. Я, не торопясь, вхожу туда и наблюдаю следующую картину: вся элита стоит прямо здесь, около входа. 'Элита' у нас — это Джеймс, Крисс, Энди, Меган и Ник. Я обо всех расскажу по порядку. Как бы я не любила вешать на людей ярлыки, но называть их элитой проще, нежели всех по имени. Потому из-за сплетен, которые рассказывала мне Сэм, сама решила называть их именно так.

Джеймс — это, как я уже говорила, парень Крисс и главный красавчик школы. Он играет в футбольной команде, даже является её капитаном, если я не ошибаюсь, и все девочки школы хотят быть с ним. Но это закономерность, что самый красивый парень школы встречается с самой красивой девочкой школы. Иногда, конечно, бывают исключения, и этот Джеймс жуткий бабник, но Крисс, конечно же, прощает ему всё — ради авторитета. Да и она сама не святоша, но, похоже, что у них свободные отношения. Меня это, в принципе, не касается, но когда я дружила с Сэм, она только и делала, что говорила об этой парочке, поэтому у меня в мозгу до сих пор хранится куча информации о них.

Энди — это парень Меган, он тоже играет в футбольной команде. Меган — лучшая подруга Крисс, именно поэтому они в элите. Энди не очень ладит с Джеймсом, но они уважают друг друга. Он такой же красавчик: у него прекрасные волосы и глубокие серые глаза. Я не хочу расхваливать его, но у него очень накачанное и упругое тело, как и у Джеймса. Да и по характеру, если верить слухам, он вроде бы ничего.

А вот Ник — это лучший друг Джеймса. Он, как вы уже догадались, играет в команде, плюс характер у него жутковатый. У него такое же красивое тело, говорят, что любая девочка у него максимум на два дня. Я его не осуждаю, но и хорошего в этом мало, если принимать во внимание то, что у меня вообще никогда не было парня. Просто, знаете, я всегда интересовалась только учебой и книгами, а устроить личную жизнь мне никак не удавалось.

'Элита' явно приглашала оставшихся людей на вечеринку, я думаю. Они с презрением посмотрели на меня, а я им саркастично улыбнулась, и прошла мимо, задев Крисс. Похоже, это война. Но не я её начала.

Я быстро нашла нужный класс и прошла в аудиторию. На меня по-прежнему обращали внимание одноклассники, но мне было как-то всё равно. Что же во мне такого интересное? Я села за свою парту. Послышался звонок, и оставшиеся ученики также зашли в класс.

— Здесь не занято? — слышу я голос позади меня. Мужской. Я оборачиваюсь и вижу Ника. Да, вы угадали, того самого Ника, который стоял там с этими... мх-м... 'крутыми' ребятами и помогал им приглашать на вечеринку как можно больше народа. Что за черт?