Записки ведуна. Утопленник Васька и другие истории

Долго я уток кормил, а глядь — средь кубышек и русалки зубами засверкали. Приплыли посмотреть, кто тут такой смелый, у старшой навки пьёт. И красивые же девки! И шатенка, и рыженькая, и с изумрудными волосами, а кто и как солнечные лучи вместо волос распустил. Навки против них как простушки против моделей. Ещё бы такие Ваську с его соплями к себе подпустили.

А русалки переглядываются, смеются да прелестями своими заманивают: нет-нет, да и вынырнут, словно ненароком, человечье показать.

— Хороши вы, — говорю. — Да не полезу я в воду — холодная больно! Да и хвосты у вас.

— А мы и без хвостов можем, — отзываются. — На русалью неделю.

— Так то весной, а сейчас уже осень скоро, — смеюсь. — Никуда ваши хвосты не деть сейчас.

— Угостил бы хоть, молодец, — надули губы, а против правды не попрёшь. — Али жалко тебе?

— Для таких красоток не жалко! — Отвечаю. — Здравы будьте!

Плеснул им щедро наливки. Они на лету капли похватали, зарумянились, краской налились — чисто живые девки! Эх, манят! Хотел сказать, да не успел: справа так за бортом кашлянули увесисто.

Ух ты! Сам водяной явился!

— Кто это тут моих девок спаивает? — Сурово спрашивает, сразу видно — хозяин. На голове венец из коряги; волосы, усы и бородища длинные, тёмной зелени. То ли тина, то ли водоросли — и не поймёшь уже, где что. А по лицу видно — серьёзный мужик, состоявшийся.

От попал, думаю. Водяной не русалки, рассердится — лодку только так в любом месте перевернёт и веслом по затылку приласкает. И буду с Васькой на пару слизью обтекать. Нет ведь у меня ни оружия, ни защиты какой, я ж не воевать сюда плыл. И на берег нельзя: вон старшая из-за сосен щурится, следит, чтобы слово не нарушил. Они тут хозяева, а я гость незваный.

А водяной ответа ждёт, да так на пиво поглядывает. Русалок уж и след простыл, только смех с большого озера доносится, да водяного просят меня не обижать.

— Прости, — говорю, — хозяин. Угостить хотел девок твоих. От души.

— Угостить это хорошо, — кивнул важно. — Только больше не давай, а то начнут воду мутить, рыб пугать...

— Не буду, — отвечаю. — А ты сам угостишься пивком? Мне для хорошего человека не жалко.

— Пивком, говоришь? — в усах с бородищей улыбку прячет довольную. — Можно, можно. Давно я пивка не пробовал... Как звать-то тебя, мил человек?

— Джастер, — отвечаю. — Ведун я. А тебя?

— Лексей Михалыч я был, — приосанился, бородищу ладонью зелёной огладил. — Купец второй гильдии. Только давно это было, веков пять уж прошло.

— Ну, будь, Михалыч! — Пива я не пожалел.

Водяной проглотил, зажмурился довольно и снова на меня глянул по-доброму. А старшая за спиной так брови вздёрнула — выкрутился, мол, хитрец, и ушла по делам недалеко.

— Надолго ты к нам? — Водяной спрашивает.

— Нет, — отвечаю. — Ещё день — и домой.

Вздохнул, плечи округлые опустил.

— Печально, — говорит. — В кои веки понимающего человека встретил...

— Большое хозяйство у тебя, Михалыч, — отвечаю. — Вон озёра какие. Как справляешься-то?

— Большое, — кивнул. — А справляюсь один. Как угорь кручусь, без отдыха. За всем догляд нужен. То щуки расплодятся, то мальки не родятся, то русалки безобразничать начинают...

— А в круглом озере у тебя что? — решил я попутно разузнать. — Я смотрел — место хорошее, омуты есть, а не живёт никто.

— Хорошее, да без хозяина оно, — Михалыч вздохнул. — Там течения хитрые, глаз да глаз нужен, а кого я там оставлю? Девкам им всё веселье да баловство подавай...

— Неужто некого поставить? — удивился я, а сам про Ваську подумал, да и отмахнулся от мысли: безалаберный он, ленивый, а тут работать надо на совесть.

— Некого, — совсем водяной закручинился. — Одни девки у меня, а мне парень нужен. На кого я всё это оставлю? Мне бы такой человек, как ты... Может, останешься, ведун? Русалки у меня красивые, сам видел. Любую тебе отдам, для такого парня не жалко! И омут вам самый лучший дам. Да хоть вот то озеро забирай!

Прикинул я перспективу, усмешку нервную спрятал.

— Рад бы помочь, но не могу, Михалыч, извини. У меня свои дела на земле еще не закончены.

Водяной покивал, вроде как понимает, а чую — надо ему что-то предложить взамен, а то, неровен час, и до берега не доплыву на лодочке по бесхозным озёрам... Водяной — он водяной и есть, ему свою выгоду соблюсти надо, а мне свою. Ладно, рискну.

— Слышь, Михалыч, есть у меня на примете утопленник один. Давай пришлю к тебе, а ты поглядишь, будет от него толк или нет.

— Что за утопленник? — заинтересовался водяной разом. — Я у себя в озёрах всё знаю, нет у меня таких.

— Да в другом озере он живёт, в дальнем. Василием звать. Молодой парнишка, крестьянских кровей.

— Василий, молвишь? — нахмурил брови, подумал, головой покачал. — Не, не слыхал вроде. Присылай, погляжу.

— Пришлю, — отвечаю. — А ветер попутный дашь? Чтобы не кружило на бесхозе?

— Это дам, — усмехнулся в усы. — Хорошему человеку не жалко. А теперь пора мне, дела ждут.

— И мне пора, — я посмотрел на круги, оставленные нырнувшим водяным. Хороший мужик, серьёзный, хозяйственный. И как его утонуть угораздило?

— Под лёд на санях с товаром провалился, — откликнулся мысленно Михалыч. — Да не переживай, один я был и тут обустроился неплохо. Шли своего Василия, не забудь!

— Не забуду.

Я допил пиво, собрал остатки пиршества в пакет: выкину потом в посёлке. На старшую покосился: стоит у любимой сосны, в двух шагах от воды, смотрит молча и вроде как с уважением.

— Спасибо, — говорю, — что погостить разрешила. Хорошее у тебя тут место. Чем отблагодарить тебя?

Глаза отвела, губы поджала — строгая, да и возраст не чета тем девчонкам, с которыми я дело имел.

— Ты одна тут, — говорю, — трудно тебе. А там у меня девчонок много. Прислать тебе в помощь?

Помолчала, поверх меня глядя, а потом кивнула медленно, словно одолжение делала. Ну да я не гордый, понял и так.

— Тогда пришлю, — отвечаю. — Нечего им без дела по лесам бегать.

Отвязал лодку и поплыл обратно. Михалыч не обманул — дал ветер попутный, я не плыл — летел. Старшая по своему берегу шла, провожала. Не знаю, сколько ей веков было, а не верила она людям. Она и мне-то не особо поверила. Ну да не мешала ни в чём — и ладно.

Лодку я вернул, своё забрал. Навок, что по дороге в лесу меня ждали, к старшой отослал: она их в оборот сразу взяла. А я шёл и думал, что с Васькой делать. И Михалычу помочь обещался, и за утопленника поручился почти, а только в утреннем виде моему протеже у водяного делать нечего. Так и не придумал ничего, пока до гостиницы шёл.

А там сюрприз оказался: предложили баню на первый пар со скидкой заказать: на остальное время расписано уже. Я, недолго думая, согласился. Баню я видел, новодел, никто из духов там ещё не поселился, так что никого не обижу. А с пару так хорошо в озеро холодное! Эх! Жизнь!

И Васька тут как тут. В божий вид себя привёл, на человека стал похож, даже рубаху со штанами достал. Пара заплат на коленях это уже мелочи. Пока я плавал, он в стороне держался — чай, я не баба, чтобы на меня пялиться да лапать, а как на пристань вылез, и он тут как тут.

Я его так придирчиво оглядел, кивнул одобрительно.

— Другое дело, — говорю. — А теперь выкладывай, чего хотел.

— Выпить бы мне, — тоскливо облизнулся утопленник. — Душа горит... Да навку бы какую хоть..

Тьфу ты, нечисть!

— Не остудился ещё?! — рассердил он меня. — Так иди, поплавай на дне ещё лет сто! Мало тебе жизни бестолковой, ты и в посмертии время зря тратишь!

Смотрю — голову опустил, виновато в доски уставился. Нет, дорогой, ты меня на мякине не проведёшь. Жалость — не твой случай.

— Ты вот подумай лучше, кем ты был раньше: трактористом! И всё! В одном этом от тебя пользу колхоз увидел, а ты что сделал, дурья твоя башка? Перед девками покрасоваться решил, нажрался, как свинья, имущество колхозное утопил и сам утоп! Хоть кто-то тебя потом добрым словом вспомнил или только за трактор матюгали?

— Матюгали, — вздохнул еле слышно. Пробирать его стало. Так это ещё цветочки.

— Бестолковым ты был, бестолковым и помер, — я пошёл обратно в баню. — Тебе, дураку, шанс дали душу свою исправить, а ты только о выпивке думаешь да за бабами голыми подглядываешь! Вон, у Михалыча, помощник требуется, русалку и озеро в придачу обещает! А русалки там — обалденные девки! А ты... Тьфу! Да что с тобой говорить, ленивый ты, и толку от тебя никакого...

Когда я второй раз окунуться вышел, Васьки уже не было — у себя скрылся.

Утром, когда солнце уже взошло, а соседи ещё спали, меня потянуло на пристань. Я закинул на плечо полотенце — умыться сразу, и пошёл вниз.

Васька ждал, наполовину высунувшись из воды. Вид у него был серьёзный, сразу понятно, ночь не просто так провёл — думал.

— Ну, чего звал? — Я умывался, попутно любуясь озером: утро тихое, тёплое, небо ясное, вода — чисто зеркало, отражения лучше оригиналов...

— А чего там, у Михалыча твово, делать-то надо? — Утопленник выбрался на пристань, но смотрел вниз.

— Работать, конечно, — я пожал плечами. Рано пока радоваться, лень — великая сила, а Васька привык за сто лет бездельничать. — За рыбами следить, за озером каким. Я ж не водяной, откуда знаю. Хочешь, спроси его, он тебе лучше расскажет.

— А русалку дадут? — облизнулся Васька.

От нечисть! Не мытьем, так катаньем!

— Проявишь себя хорошо, они за тобой сами бегать будут. Какую выберешь, с той и живи.

Утопленник молчал, раздумывая и взвешивая все за и против. Работать ему было лень, привык за столько лет на баб пялиться, а теперь он нутром чуял, что Михалыч спуску не даст. Но и перспектива стать вторым человеком после водяного, да ещё и с русалками, манила Васькину душу знатно.

Наконец, он решился.

— Куда плыть-то?

— В щучье озеро, — я мысленно поискал водяного, убеждаясь, что не ошибся с направлением. — Скажешь, что ведун прислал. Он поймёт.

Васька вскинул голову, понимающе моргнул, неловко улыбнулся и, благодарно кивнув, исчез под водой.

Я проводил его взглядом и отправился к себе. Мне оставался последний день отдыха, и я намеревался провести его с пользой, разобравшись с ещё одним делом.

Васька позвал меня на пристань вечером. Народ уже поужинал, и почти все разошлись по комнатам. Где-то за стеной визгливыми голосами пели тётки под руководством полустарческого мужского тенорка. Я взял с собой початую бутылку водки и пошёл на пристань. Получилось у Васьки или нет, но хотя бы за попытку глоток беленькой он заслужил.

Довольный утопленник светился так, что я всё понял без слов. Но Васька хотел поделиться впечатлением. Он возбужденно переминался с ноги на ногу, взмахивал руками, восторженно рассказывая про хозяйство водяного и про озеро, которое Михалыч ему доверил. То самое, где меня кружило. Василий был от него в полном восторге и горел желанием оправдать оказанное ему доверие.

— Здорово, вот, — закончил он рассказ. — Спасибо тебе, что вразумил, я теперь стараться буду!

— Вот и отлично, — я достал бутылку. Утопленник среагировал на её появление намного сдержанней, чем раньше при одном упоминании, и я окончательно уверился, что парень всё осознал и настроен серьёзно.

— Вот за это можно и выпить чутка, — я глотнул сам и угостил Ваську. Немного совсем, чтобы он настрой подкрепил.

— А теперь пора мне, уезжаю я завтра.

Василий сразу погрустнел: не часто люди с такими душами общаются.

— Ты это... приезжай ещё, — утопленник вздыхал, заглядывая мне в лицо. — Мы тебе всегда рады будем.

— Посмотрим, — я убрал бутылку в карман. — Давай там, завлекай русалок.

Васька расцвёл в улыбке.

— Я уж постараюсь! Мне Михалыч сказал, как озеро в порядок приведу, если захочу — могу на любой жениться, он против не будет.

— Вот и отлично, — я искренне порадовался за бывшего непутевого утопленника. — Так глядишь, и в люди снова выйдешь.

— Не, — засмеялся Васька. — Там у меня теперь такое хозяйство, я его не брошу! И красиво там. Жаль, тебе не показать, тебе бы понравилось.

— Да ничего, я тебе так верю, — желания утопиться у меня никогда не возникало. — Бывай, Василий, и Михалычу привет передавай.

Попрощались мы, а на следующий день я уехал. И, пока на катере плыл, слышал, как русалки и навки провожали докуда могли.

Я знал, что если и вернусь сюда, то очень нескоро, но связь со всеми обитателями сохранил. Когда надо — говорю с ними, новости узнаю. Васька в хороших руках Михалыча быстро в дело вошёл, уважение приобрёл, остепенился, да и женился на русалке одной, гулять не захотел. Рыбята у них по весне будут.

История четвёртая. Навки

Навки девками весёлыми оказались. До гостиницы меня проводили, из-за деревьев следили, не высовывались, а как устроился да обратно в посёлок пошёл — не выдержали: ближе подошли. Я иду, а они шагах в десяти по лесу рядом бегут, рубахи-платья между сосен да берёз мелькают. Молоденькие такие, лет от четырнадцати до восемнадцати, худенькие все, волосы длинные русые, у кого свободно раскиданы по плечам, только лентой через лоб перехвачены, а у кого в косу заплетены. Личики кругленькие, симпатичные, похожие, как у сестёр. Глаза красивые, зубы весело скалят, на носах у некоторых веснушки зеленеют.

Всё бы как у людей, только и волосы, и кожа зеленью отливают. Думают, что я их не вижу, смеются да хихикают, между собой переговариваются — получится меня в лес заманить или нет. Хоть и мёртвые, а ласки да силы мужской им хочется не меньше, чем живым. Не были бы навками...

Я слушал-слушал, а потом не выдержал. Остановился на обочине, к ним повернулся.

— Не надоело, — говорю, — за глаза меня обсуждать?

Они так разом стайкой сбились изумленно, понять не могут, с кем это я на пустой дороге беседы веду.

— Вам, вам говорю, — смотрю так на них с прищуром. — Вижу я вас прекрасно. И слышу тоже. Не пойду я к вам, не надейтесь.

И, пока они в себя приходили от неожиданности, я развернулся и дальше пошёл. Думал — всё, отстанут теперь.

Как бы не так.

Минуты не прошло — догнали, и давай наперебив смеяться и заманивать.

— А ты на нас получше погляди, молодец! — бегут впереди меня, оглядываются. — Не рассмотрел, поди? Любую выбирай, а хочешь всех сразу бери!

Тьфу ты, нечисть! Шустрые девки. Таким палец в рот не клади.

— Некогда мне с вами, — отвечаю. — Мне тут многое еще посмотреть нужно.

— А что поглядеть хочешь, ведун? Мы тут всё знаем! — смеются.

Остановился я, сказал им, что в брошюрке прочесть успел да что интересным показалось. Навки так собрались стайкой, призадумались, потом самая старшая из них выдала:

— К камню сходи и на берег. А остальное пустое всё. Хочешь, проводим тебя?

Я подумал, расклад прикинул. Неспроста это всё, затеяли они что-то.

— А вам-то что за выгода со мной ходить? — спрашиваю. — Сманить к себе хотите?

Навка головой покачала, косу потеребила.

— Скучно нам, — отвечает. — Только ты нас и видишь. Неужто против будешь с нами поговорить?