Кристиан Фэй: Угроза Теней

— Не думаю, что это он,— отмахнулся Кристиан. Выудив из кармана грязный сверток, он сунул его Лису под нос. — Он не пьет кофе.

— Что?

Кристиан объяснил и с недоумением уставился на заметно повеселевшего напарника. Лис попытался задушить свою улыбку на корню, но та упорно лезла обратно.

— В чем дело?

— Теперь я знаю, кого приглашать, когда нужно взять след. Можно я буду звать тебя Принцем? Или Чернышом?

Лицо Кристиана превратилось в мраморный монолит.

— Послушай,— Лис попятился, все еще широко ухмыляясь.— На охоте без собаки действительно тяжело. Ты точно не хочешь как-нибудь поохотиться вместе?..

Кулак свистнул в паре миллиметров от его уха, отчего волосы у виска на мгновение взметнулись в воздух.

— Простого "нет" было бы достаточно!.. — бросил охотник на полпути к лестнице и, заметив очередной замах Кристиана, исчез из виду.

"Черныш, ха",— цыкнул Фэй и одернул пиджак. Да будь он хоть трижды Чернышом, это не меняло одного: именно он сумел отыскать мало-мальски стоящую зацепку.

Он сунул землистый ком платка в карман и, насвистывая, двинулся следом за напарником.

* * *

Часы, мерно тикающие на бюро, пробили семь. В силу своего небольшого размера они сделали это тихо и тоненько, но господин Буччо их услышал и тут же принялся собирать портфель. Лишняя минута, проведенная на работе — потерянная минута, считал он. Тщательно закрыв кабинет на три замка (кто знал, кому взбредет в голову порыться в бумагах Отдела), он спустился по длинной винтовой лестнице, проигнорировал подобострастное прощание дежурной в холле и вышел, натянув шляпу по самый нос, а воротник — до ушей. В таком виде он оказался на улицах Петрополиса, закутанный, словно житель северных королевств, зло зыркая в щель между шляпой и пальто.

Снаружи, за неприметной для обывателей дверью хлестал дождь, что в очередной раз испортило настроение. Хотя настроение господина Буччо обладало способностью портиться от чего угодно. У него вообще существовало лишь две стадии: плохое и крайне плохое.

Итак, пребывая в самой крайней форме плохого настроения, заместитель директора Элвис Буччо пробежался под дождем до ожидавшего его экипажа, запрыгнул внутрь и хлопнул дверцей так, что водитель недоуменно обернулся.

— Домой!— рявкнул Буччо. Привычный к подобному обращению шофер коротко кивнул и завел мотор. Заместитель директора стряхнул капли с пальто, уставился в окно.

"Чертов идиот,— с раздражением подумал он.— Не мог припарковаться поближе? И чертов дождь..."

Автомобиль медленно катился по узким улочкам Петрополиса. Он петлял между зонтами пешеходов и другими экипажами, проваливался в ямы, полные дождевой воды, и трясся мелкой дрожью на вымощенных булыжником мостовых. Мимо плыли желтые огни витрин, уставленных сладостями и цветами, как бывало в каждый канун Проводов Старого Года. За окнами ресторанчиков улыбались люди и звенели бокалы; спустя несколько улиц их приветливые вывески сменились закопченными окнами заведений попроще. Из этих дверей наружу вырывался густой белесый туман — смог табачного дыма,— а внутри раскатывались залпы хохота и звенела посуда. Север Петрополиса совсем не походил на респектабельный и степенный центр или жизнерадостный юг с домишками на набережной.

Здесь жил господин Буччо. Конечно, его дом располагался не в Богемном районе — самом северном, злачном и страшном закутке города. Экипаж остановился в прилегавшем к Богемному району квартале, который не отличался присущей северному соседу распущенностью. Так, обычная спальная дыра, серая и однообразная; место средней паршивости для среднего класса.

С трудом спустившись с подножки, господин Буччо в очередной раз хлопнул дверцей и сердито протопал к узкому, вытянутому вверх дому, с двух сторон сжатому низким забором. Встав в круг тусклого света, который отбрасывал фонарь над входом, он нетерпеливо заколотил молотком. Когда же дверь отворилась, он почти ворвался внутрь и обвел собравшихся свирепым взглядом.

Мало кто знал, что у строгого заместителя директора Отдела Воздействия была семья. Жена и трое сыновей, возраст которых он вечно забывал. Они ходили в школу, это он помнил точно. Однако где находилась та школа, он тоже благополучно позабыл.

— Ужин! — прорычал господин Буччо, забросив шляпу на верхушку вешалки. Мокрое пальто приземлилось на одного из сыновей, загодя стоявшего позади с расставленными руками. Госпожа Буччо расплылась в дружелюбной улыбке — такой же, как и неделю, и месяц тому назад, с годами не изменившейся ни на йоту. Она со своими короткими пальцами, сцепленными на животе, чем-то напоминала ему его мать; во всем ее очертании присутствовала мягкость и деликатность. Полная противоположность угрюмого и вечно злого мужа.

Окорок, дымившийся на столе, слегка разочаровал господина Буччо. То же сделали жульен, грибной суп, а также домашнее печенье и пирог, заботливо испеченные женой где-то в промежутке между окороком и уборкой дома. Одно блюдо было пересолено, другое — недосолено, а в третьем соли было достаточно, но чего-то все равно не хватало.

Довольствовавшись лишь чаем и куском пирога, Буччо привычно раскланялся и поднялся на второй этаж. После ужина он запирался в кабинете и с полчаса курил сигару, задумчиво рассматривая потолок. Или читал книгу, одну и ту же на протяжении многих лет. После пары абзацев глаза закрывались сами собой, и он забывался счастливым сном младенца. Лишь тогда мучившие его заботы и тревоги отступали, и мысли не превращались в поток брани извозчика.

Но в тот вечер тревог у господина Буччо прибавилось, да так, что он не смог уснуть аж до утра следующего дня.

Закрыв кабинет на ключ, он неспешно прошелся к точной копии стола из кабинета директора Отдела — громадному, с ножками в виде львиных лап. Порой господин Буччо мог сидеть за ним часами и гладить лаковую поверхность, любовно раскладывать бумаги и хорошо поставленным голосом беседовать с воображаемыми подчиненными. Когда-нибудь, обещал он себе, он сядет за такой же стол на работе, и тогда Отдел с его хранителями, все подразделения Общества с правлением — да что там, весь мир! — узнает про Элвиса Буччо. Когда-нибудь...

Усевшись в кресло, он скользнул ленивым взглядом по многочисленным отделениям, ручки которых кнопками торчали из монолита стола, и... Замер в оцепенении.

Они были открыты. Все ящики и крохотные ящички были отперты и приоткрыты, некоторые даже лежали на полу, вывалив бумажные внутренности наружу. Взгляд Буччо метнулся к потайному карману под самой крышкой стола. Тому самому, который он несколько раз проверял, прежде чем выйти из кабинета. Тому самому, на который установил особый, улучшенный замок со сложным механизмом.

Сердце господина Буччо болезненно сжалось в приступе страха. Дрожащими пальцами он нащупал ручку и потянул на себя, выдвинув ящичек до конца. В нем он хранил один секрет, вещь, которая никак не могла попасть в чужие руки.

У заместителя директора были некоторые увлечения, о которых не знала даже его семья.

* * *

Над сумрачными кварталами Петрополиса ползли призрачные тени облаков, дымкой укрывшие диск восходящей луны. Где-то на крыше пронзительно заверещал кот, и, спустя мгновение, к нему присоединился пьяный голос с тоскливой и неразборчивой песней. В отдалении пульсировал светом и музыкой Богемный квартал.

Госпожа Буччо сидела у камина на первом этаже и методично прокалывала иглой натянутую на пяльцы ткань. Вышитый на ней волк пока обладал лишь одной наметанной лапой, но постепенно обретал должный облик.

* * *

— Откройся,— приказал господин Буччо и нажал на резной деревянный цветок.

Раздался тихий щелчок, и в крышке стола открылось небольшое отделение, словно по мановению волшебной палочки. В общем-то, как раз с помощью волшебства новый тайник и возник. Ослепленный паникой, заместитель директора просто использовал магию в личных целях.

Хотя, какая разница — пузырьком магической эссенции больше, пузырьком меньше? Все равно распределением волшебных сил Отдела занимался именно он, Элвис Буччо. И проверять его было некому. "Как хорошо,— вдруг подумал он.— Как удобно".

На дне отделения тускло мерцал вычурный ключ, длинный, покрытый пятнами ржавчины. Вдоволь налюбовавшись, Буччо закрыл тайник, и щель между дверцей и крышкой стола мгновенно затянулась.

Теперь оставалось выяснить, кто же посмел рыться в его личных вещах.

— Лиза! — проорал он, распахнув дверь так, что та отлетела и с грохотом врезалась в стену. О, кто-то должен был крупно заплатить за свой проступок.

Когда багровый от ярости господин Буччо скрылся в коридоре, из-за тяжелой гардины вынырнула тень. Оглядевшись, она прошествовала к столу, стащила перчатку и нажала на деревянный цветок на вычурной ножке.

— Откройся.

Повинуясь приказу, потайное отделение вновь открылось. Тень недоуменно покрутила ключ в руках, после чего сделала слепок и вернула его на место. Затем, на удивление ловко для своего роста, скользнула за створку окна и пропала в вечерней мгле.

* * *

Кристиан Фэй смотрел на краба. Краб отвечал ему тем же неприязненным взглядом. Его вареные глазки-пуговки словно корили юношу за его аппетит.

Честно говоря, Фэй даже не знал, которая часть этого членистоногого могла быть съедобной. Брезгливо подцепив горячую тушку пальцами, он перевернул ее в надежде хоть на один намек, куда стоило втыкать вилку. Но вид снизу тоже оказался весьма пугающим.

Нужно было отужинать в "Вырвиглазе", забегаловке под окнами съемной квартиры Кристиана. И что за черт его дернул пересечь дюжину кварталов, чтобы в итоге остаться голодным в занюханном рыбном ресторане?

— Тебя словно тошнит,— констатировал бодрый голос. Кристиан мрачно уставился на парня, севшего напротив. Тот же лучился энергией и оптимизмом; живые, ярко-голубые глаза так и сверкали из-под надвинутого капюшона куртки.

— Нужно отломить лапку,— подсказал охотник.— Мясо внутри.

— О боги... — пробормотал Фэй и отодвинул тарелку подальше. Высасывать лапки было выше его сил. Выудив из портсигара очередную сигарету, он нервно прикурил, вслушиваясь в урчание и брожение собственного пустого живота.

— Что за маскарад? — наконец поинтересовался он.

Лис отмахнулся от выпущенного в его сторону кольца дыма и стащил капюшон. На лицо тотчас упали пряди светлых волос, выбившиеся из хвоста.

— Заходил в гости к нашему дорогому господину заместителю директора.

— Буччо? — Кристиан даже открыл рот, позабыв про колики в животе.

— Именно. — Ухватив длинными пальцами край тарелки, Лис притянул ее к себе и с влажным треском оторвал крабу лапу. — И, должен сказать, он неплохо устроился.

— И что? Он сказал тебе что-нибудь интересное?

— Мы с ним не разговаривали.

На мгновение Кристиан затих, яростно пытаясь связать противоречившие друг другу утверждения. Лис же расправился с лапкой и отломил вторую, действуя как заправский поедатель членистоногих.

— Тогда что ты делал в доме Буччо?

— Всего лишь навел бардак в его вещах. Видел бы ты, как он позеленел...

Один точный удар ножа, легкое нажатие, и панцирь раскололся надвое. Вывалив в тарелку бурую жижу, Лис набросился на белеющее под ней мясо с удвоенным аппетитом. Кристиан едва успевал следить за его пальцами, проворно расчленявшими краба.

— Так орал... Настоящий комок нервов,— проговорил он, одновременно пережевывая еду.— Сразу наколдовал себе потайной ящик и переложил в него свою прелесть.

Кристиан подался вперед.

— И что за прелесть?

Жестом попросив салфетку с коленей Фэя, Лис вытер руки и с торжественным видом полез в карман.

— Вот!

На стол лег кусок гипса с ветвистой вмятиной посередине. Кристиан перевел взгляд со слепка на сияющего Лиса и обратно.

— Ключ? — переспросил он. — От чего?

— Забыл спросить у Буччо,— съязвил охотник.— Когда буду взламывать его кабинет в следующий раз, обязательно поинтересуюсь.

Фэй откинулся обратно на спинку стула и скрестил руки на груди. Сигарета продолжала торчать из его рта, ее пепел грозил вот-вот рухнуть прямо на идеально выглаженные штаны.

— Придется некоторое время за ним последить,— задумчиво пробормотал он. — Раз для него это такая важная вещица.

Башенка пепла сорвалась с конца сигареты и шлепнулась в вовремя подставленную Кристианом ладонь.

— Ты бы слышал, как он надрывался, отчитывая жену и сыновей. Будь я на ее месте, давно бы отравил урода.

Кристиан фыркнул, представив Лиса в фартуке и с бигудями на голове. Будь у господина Буччо такая своенравная и вечно подвыпившая жена, он сам отравил бы ее в первый же день медового месяца.

— Дежурить будем по очереди. Только завтра придется тебе,— поспешно добавил он и широко улыбнулся, заметив недовольство охотника.— У меня важная встреча.

* * *

Утро у инспектора Докопайца, главы центрального отделения полиции Петрополиса, не задалось с самого начала.

Будильник, верой и правдой служивший больше десяти лет, не прозвонил в установленные семь утра. А затем опомнился и разбудил инспектора в половину одиннадцатого, разразившись железным треском. Докопайц долго хлопал его по кнопке, затем, отчаявшись унять, сунул безостановочно голосивший будильник в корзину с грязным бельем и плотно накрыл крышкой.

Наскоро собравшись, инспектор схватил пальто и выскочил из дома. Как назло, снаружи лил дождь, но времени возвращаться не оставалось. Кинувшись под копыта первого попавшегося экипажа, он сунул вознице сумму, в два раза превышавшую обычную, и велел гнать как можно скорее. К этому дню он готовился несколько месяцев: в участок приезжала комиссия с ежегодной проверкой, которая была очень, ну очень важна для возможного повышения.

Но к тому времени, как он очутился в участке, комиссия уже прибыла. Смерив взглядом опоздавшего, с растрепанными волосами и, что самое унизительное, неряшливо торчавшими усами инспектора, члены комиссии сообщили о слабой раскрываемости дел и недисциплинированности сотрудников — на этих словах они одарили его особенно недовольным взором,— после чего откланялись и удалились. Подчиненные тоже поспешили удалиться и мгновенно рассосались по кабинетам. Докопайц был страшен в гневе, и никому не хотелось попасть под его горячую руку.

Затем надутый врач из больницы, где пару дней тому назад произошло убийство, отказался приезжать в участок для дачи показаний, сославшись на занятость. "Занятость!"— фыркнул Докопайц, в очередной раз скатываясь по главной лестнице. Его короткие ножки перемахивали через две ступени, брюшко над штанами плавно колыхалось в такт прыжкам, а дыхание прерывалось — шутка ли, по десять раз на дню забираться на шестой этаж и сбегать обратно. Можно было подумать, инспектор полиции города Петрополис, заслуженный сотрудник и известный сыщик, прохлаждался на работе и только и ждал, пока его вызовут на другой конец города.

В довершение Докопайц увидел его. Нет, то был действительно ужасный день.

* * *

Больница Святой Присциллы находилась на одной из главных улиц города. Ее старое угрюмое здание насквозь провоняло химикатами и больной плотью. Кристиану даже не требовалось взывать к своей звериной половине, чтобы почуять царивший внутри смрад.