Последняя искра, общий файл. Главы 1-5.

— С Вейраной, да? — еле слышно спросил он и, получив от принца утвердительный кивок, тяжело вздохнул и с чувством выругался. Мда, в который раз убеждаюсь, что у эльфов непечатный лексикон ничуть не меньше, чем у любого другого народа...

— Погоди, Вито, да объясни ты толком, что там произошло? — думаю, я тоже уже всё поняла, но хотела услышать от кого-то другого...

— Как оказалось, Алие было 'откровение свыше', которому отец безоговорочно поверил, — глухо проговорил Вито, не глядя на меня. — Она убедила его, что его болезнь есть результат черной вейранской магии. Что вейры всё это время вынашивали планы мести, и вот наконец их время пришло — они решили заживо сгноить лучшего за последние две тысячи лет правителя, ввергнуть страну в пучину войны и стереть Алерию с лица земли. А отец всегда был падок на лесть, — сокрушенно покачал головой принц.

— Тогда нет ничего удивительного в том, что за нас так круто взялись, — медленно, словно пробуя слова на вкус, проговорил Рьен и в упор посмотрел на меня. — Ты понимаешь, что это значит?

— Всё пока не так страшно, — вмешался Вито раньше, чем я смогла что-то ответить, но испытующий взгляд черных с ярко-синим ободком глаз не отрывался от меня ни на секунду, — ректорат Академии настаивает на вашей полной непричастности к происходящему, и отец пока мечется между двух огней. Алия имеет на него огромное влияние, с каждым днём только усиливающееся, но ведь всю свою жизнь он привык доверять Этерлейну и Академии, и это тоже дорогого стоит.

— Лета? — напомнил о себе Рьен, и я вздрогнула. Ровным счётом ничего не понимающий Дерек недоумённо переводил взгляд с меня на эльфа и обратно.

— Вито, а... что именно она про нас говорила? — с этим нужно окончательно определиться, подумала я. И поставить жирную точку следует прямо сейчас.

— Ну, — замялся тот, — главным образом, что раз ты наполовину вейранка, то все это время ты вела здесь шпионскую деятельность, и что практика была лишь предлогом вернуться на родину за последними указаниями. Что Рьен с тобой в сговоре, потому что он эльф, да еще и наследник одного из правящих домов — а эльфам люди давно уже поперёк горла. Но, кстати, от Рьена она быстро отстала — может, поняла, что незачем наживать себе могущественных врагов в лице Тайлессы... Что от Дерека вы сами избавились на полпути, чтобы не мешался под ногами, — при этих словах погодник возмущенно дёрнулся, но тонкие пальцы эльфа сжали его локоть, и он остался на месте, лишь попеременно краснея и бледнея от возмущения.

— Это ведь не всё, — видимо, мой изощренный мазохизм требовал выжать из принца все признания до последней капли, иначе с чего бы это мне было прислушиваться к внутреннему голосу, нашептывающему, что есть ещё и десерт. Так и случилось.

— Она говорит, что ты — шлюха вейранского короля, и что за помощь в свержении Герика тебе был обещан трон Алерии, — мучительно скривившись, выплюнул Вито. Сочный хруст откуда-то сбоку заставил меня вздрогнуть — это Дерек раздавил в ладони яблоко, которое бездумно крутил в руках.

— Ты ей веришь? — почему-то ответ на этот вопрос был для меня крайне важен.

— Нет, — Вито выпрямился и решительно посмотрел мне прямо в глаза, — я не знаю, кто она такая, но то, что она ведет какую-то свою игру — это очевидно. И она не остановится ни перед чем, а вы, как утром проницательно заметил Рьен — всего лишь пешки.

— Ты прав, Вито, — эльф запустил пальцы в свою роскошную прическу, отчего коса тут же растрепалась, а сам Рьен стал выглядеть еще моложе и ранимее, — ты абсолютно прав.

Сбылись мои худшие опасения. С другой стороны — известный враг всегда лучше неизвестного.

— Это беглая королева Вейраны, Вито, и главная пособница Толлена. Её зовут Леа, — устало произнесла я, понимая, что нам предстоит долгий день. — И, кажется, мы должны еще раз тебе всё рассказать.

Глава 3. Исцеление.

За две недели, прошедшие с начала занятий, постоянный гул и перешептывания за спиной стали уже привычны, и мы с ребятами почти не обращали на это внимания. Слухи в Академии расходятся просто с ужасающей скоростью — и пары дней не прошло, как наша компания стала местной достопримечательностью. Как же, мы были в Вейране и вернулись оттуда живыми! Да еще и Вито... Конечно, никто официально не объявлял о том, что тот парень, что везде таскается за нашей троицей — наследный принц Алерии, но в Академии учились самые разные в сословном плане студенты, так что кое-кто узнал Вито в лицо, а там...

Дни мчались друг за другом, и жизнь начинала входить в привычную колею — лекции, на которых собиралась вся наша четверка, практические занятия — у каждого свои, а Вито в это время пропадал в академической библиотеке; потом вечерние встречи, прогулки и разговоры... Сумасшедшее лето никак не напоминало о себе — Тэй не появлялась, никаких весточек из Вейраны тоже не было, и иногда мне казалось, что всё это был только сон. Правда, заинтересованно — осторожные взгляды, постоянно преследующие нашу четверку, тут же напоминали, что это не так. Да ещё Рьен — он перестал таскаться за каждой юбкой, как прежде, хотя эти самые юбки то и дело крутились вокруг... Иногда он застывал, бездумно смотря в окно, словно пытаясь разглядеть скрытые пылью десятков дней пути Велларийские горы. Кажется, он просто смертельно скучал по Кайле, и я его очень хорошо понимала...

Дерек удивительно быстро нашел с Вито общий язык, и часто оказывалось, что у них одно и то же мнение по какому-то вопросу, что иногда бывало довольно неудобно — если раньше Дерек, пытаясь отговорить нас от очередной безумной, с его точки зрения, затеи, оказывался в меньшинстве, то теперь на его стороне был принц. Дерек помог ему разобраться в бесконечных коридорах Академии, найти правильный подход к сварливому и капризному библиотечному гоблину... Правда, что именно Вито так упорно искал в обширных угодьях библиотекаря, было нам неведомо — но мы особо и не интересовались. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не мешалось. Хотя нет, я несправедлива — с каждым проведенным вместе днём общество принца становилось для нас всё менее обременительным, а общение с ним всё более интересным. К тому же меня почти не отпускала неясная, едва ощутимая тревога — смутное предчувствие, мурашки под сердцем... Они пропадали, лишь когда мы собирались все вместе, и это начинало меня беспокоить.

Поглощенная своими мыслями, я совершенно не слушала магистра Ортеса, на чьем уроке сейчас находилась. Это был практикум по лечению опасной и во многих случаях смертельной болезни — поедки. Магическая наука не особенно преуспела даже в определении ее причин, не говоря уже о том, чтобы суметь ее кардинально вылечить. Наиболее вероятной считалась теория, что поедка развивалась после сильных, на пределе возможного, переживаний, и стремительно разрасталась в организме, захватывая всё новые органы, заживо 'съедая' человека. Вообще, название это народное, у болезни было и сложное целительское определение, но оно как-то не прижилось...

Смысл практикумов по целительской магии сводился к тому, что на занятие приходил человек, обычно страдавший от какой-то серьёзной болезни, часто трудно поддающейся лечению. Мы должны были сообща его осмотреть, вынести свой вердикт и попытаться излечить несчастного. Строго говоря, гарантии этим людям никто никакой не давал, но на практикумы всегда была огромная очередь страждущих — Меора город большой, больных в нём всегда в избытке, а вот стоимость услуг хорошего мага далеко не всем по карману. Вот и стремились в Академию потерявшие последнюю надежду люди, готовые на всё ради призрачного шанса выздороветь.

Сегодня перед нами лежала молодая девушка, очень худая и почти прозрачная от своей болезни. Как выяснилось, не так давно при пожаре погибли ее муж и двое маленьких детей — классическая основа для поедки. В народе говорили, что это страшное, неизбывное горе съедает человека. Впрочем, болезнь могла случиться и из-за неподъемного чувства вины. Так что очень совестливым людям совершать преступления иногда было просто опасно для жизни...

Девушка эта была почти уже за Краем, и неизвестно, на что надеялась ее престарелая мать, когда привезла ее к нам — но попытаться мы были обязаны. Мы нерешительно стояли вокруг нее, не зная, что ещё предпринять — за последний час были испробованы десятки заклинаний, в совокупности с зельями и поодиночке, индивидуальные и коллективные — эффекта никакого. Наоборот, казалось, что каждая попытка все больше приближает девушку к неизбежной гибели. Мрачный магистр уже начал было речь о том, что иногда и всего нашего мастерства не хватит, чтобы помочь человеку, но вдруг откуда-то сбоку донесся язвительный голос:

— Магистр Ортес, а может быть, здесь поможет чужое волшебство?

Всё ясно, это Делия — заносчивая богачка с довольно неплохим даром и еще большим самомнением. Эффектная блондинка, да еще с положением в высшем обществе, она привыкла к чрезмерному вниманию к своей персоне. За ней всегда хвостом ходили три-четыре 'подружки', естественно, чуть менее знатные и гораздо менее привлекательные, чем их патронесса. Моя скромная персона никогда не была ей интересна, что меня невероятно радовало, но вот последние две недели... Я спиной чувствовала её ненавидящие взгляды — еще бы, все вокруг только и говорили, что о нашей четвёрке, и это её злило просто до безумия. И, конечно же, вся ее зависть и ненависть были обращены на меня — ну в самом деле, не на милашку же принца ей злиться! Интересно, какую пакость она придумала на этот раз?

— Что вы имеете в виду, госпожа Виккол? — осторожно поинтересовался магистр, и по его поджатым губам и нахмуренному лицу было понятно, что ничего хорошего он от этого ответа не ждет.

— Ну как же... Вот госпожа Дайн, по слухам, обрела за время своей практики некий загадочный целительский дар, которому наша магия и в подмётки не годится, — с наигранным равнодушием протянула Делия, намеренно не глядя в мою сторону. Так я и думала, и здесь не обойдется без моей магии крови. Ну вот откуда, скажите, эта... жабья дочь узнала о моих тайнах? Нет, я понимала, конечно, что всю жизнь скрывать свой дар я не смогу, но чтобы так скоро... Ведь результаты экспериментов магистра были засекречены, и наши отчеты не могли уйти дальше охранного ведомства. А хотя, со связями ее родственничков всё возможно — кажется, её брат женат на дочери заместителя того самого крысоподобного советника...

— Так может быть, — продолжала та гнуть свою линию, — госпожа Дайн соблаговолит продемонстрировать свои чудесные способности и спасёт несчастную?

Всемилостивые Боги, да чего же она добивается?

— Мне кажется, это мне решать, кто и что будет демонстрировать на моём уроке, как вы считаете, госпожа Виккол? — проронил недовольно магистр, но он и сам уже понимал, что приперт к стенке — если он не позволит мне попробовать вылечить девушку, та же Делия разнесет это по всей Академии и за её пределы. Что станет с репутацией магистра, и дураку понятно. Но и разрешать мне действовать он явно не хотел.

Магистр колебался недолго — кинув не обещавший ничего хорошего взгляд на наслаждавшуюся ситуацией Делию, он сморщился и махнул мне рукой — начинай, мол...

Под бледной, тонкой как пергамент, и такой же хрупкой кожей девушки едва билась крохотная жилка. Медленно, с натугой — сердце из последних сил поддерживало в несчастной жизнь. Рваный, болезненный ритм завораживал, и взгляд мой не мог оторваться от этой последней песни умирающей крови. Я пропустила момент, когда вокруг перестал существовать мир, когда замолкли птицы за окном и исчез презрительный взгляд Делии. Осталась только я и она, моя сила и её слабость, моя магия и её болезнь. И как в случае с Дереком, мой дар сработал без моих подсказок.

Внезапно и девушка передо мной исчезла, осталась лишь густая сеть сосудов, по которым медленно ползла густая, тягучая кровь, да где-то в районе её живота клубилась грязно-синяя жижа, которой здесь было явно не место. Она казалась живой и очень голодной — почти уничтожив свою хозяйку, она продолжала тянуть из нее жизнь. По всему телу были разбросаны более мелкие капли этой ненасытной гадости, делавшие свое черное дело. Так вот, значит, какая ты, страшная неизлечимая хворь, — дернулась я от отвращения. Что же мне с тобой делать?

Словно уловив мои колебания, руки сами собой потянулись к животу, туда, где развалилась главная, материнская опухоль. Сила хлынула к ней, заманивая, притягивая: 'Ты голодна, ведь так? Зачем тебе эти иссохшие кости? Смотри, сколько свежей, бесплатной еды — только бери' — казалось, шепчет моя магия; и синяя дрянь услышала — дернулась, зашевелилась сильнее, забурлила и потянулась навстречу. К коже потекла сверкающая голубая полоса — я уже знала, что это моя кровь, и надеялась только, что она знает, что делает. 'Собери своих деток', — нашептывали голубые искры, — 'ты же не оставишь их умирать здесь... места всем хватит...' — и крошечные грязно-синие капли ринулись к большому клубку, тут же вливаясь в него. Когда в теле девушки не осталось ни единой мелкой капли, и только огромный кусок студенистой жижи колыхался в ее животе, жадно протягивая отростки к моим рукам — вот тогда первая искрящаяся бирюзой капля достигла ее иссушенной кожи и потянулась навстречу. Следом зачастили другие, и наконец слились с жаждущей пастью... Ничего более мерзкого я не испытывала — затошнило, закружилась голова, перед глазами поплыли радужные круги... 'Держись!' — на задворках сознания прошелестел голос, странно похожий на серебряные колокольчики Тэй, и я послушалась. Тем временем что-то пошло не так — кажется, слизь осознала, что сама вырыла себе яму, и что это вовсе не еда так неожидано пришла к ней. Она забурлила, пытаясь прорвать тонкую оболочку голубой крови, обволокшей ее со всех сторон, но всё было тщетно — медленно, но верно ее вытягивали на поверхность, и настал момент, когда сопротивляться она уже не могла. В этот миг нормальное зрение вернулось ко мне, и я увидела, как, раздвигая кожу, наружу выползает изуродованный красно-черный клубок переплетенных жил, сосудов и волокон, обтянутый мерцающей голубой пленкой. Наконец с громким чавканьем эта пакость вывалилась из живота несчастной прямо в ловко подставленный магистром глубокий сосуд, да так там и затихла. Кожа мгновенно затянулась, как будто ничего и не было.

Я перевела взгляд на свои руки — на них тоже не было и следа ран, разве что на ладонях подсыхали ярко-голубые капли. С усилием подняла голову и обернулась — эти бледные, перекошенные изумлением пополам с отвращением лица я, наверное, еще долго не забуду. А вот мрачная усмешка на лице Делии мне совсем не понравилась...

— Браво, госпожа Дайн, — протянула она и демонстративно поаплодировала. — Вы действительно были неподражаемы. Еще парочка вейров с таким же даром, и услуги магов-целителей в Меоре никому не будут нужны. Впору упразднять факультет.

Семена сомнения упали в плодородную почву — на лицах свидетелей произошедшего сквозь изумление и неверие проступало понимание произошедшего, а за ним шла зарождающееся неприятие магии крови в целом и меня в частности.