О шиноби несчастном замолвите слово

— Вы говорите странные вещи, — Шима осуждающе покачал головой. — Главы кланов далеко не дураки — пилить сук на котором сидят не будут. А сильная Коноха — это гарант их процветания. Тем более, независимо от того, как высоко Мито заберется в иерархии Листа, за её спиной всегда будут видеть нашу тень.

— Шима, мальчик мой, — казалось, от тона, которым старик это сказал, в комнате резко понизилась температура и стало темней, — не заставляй меня думать, что я зря уступил тебе пост Узукаге. Девчонке не придется выступать в открытую, — в голосе Ашины вновь стали различимы ехидные нотки, — пара невзначай брошенных фраз, несколько ненавязчивых бесед, и все сами придут к нужным нам выводам, главное — правильно расставить акценты.

Узукаге пришлось сделать вид, что он проигнорировал грубость старика. В конце концов, реагировать на все его подначки никаких сил не хватит — про сварливость стариков-Узумаки слагают легенды, так будто мало того — Ашина еще и не в меру ехидный, даром что родной дед.

Перебрав в уме все те сведения о ситуации в Листе, что узнал из сегодняшнего разговора, Шима начал рассуждать вслух:

— Когда Конохой правили Сенджу, клановой вольницей даже не пахло. Хаширама, а потом и Тобирама сдерживали все деструктивные порывы. Но стоило Хирузену стать Хокаге, как многое изменилось. Для кланов он — никто, так, обладатель громкого титула. За ним нет реальной силы. И не иди сейчас война, в Листе бы начался передел власти, без крови бы не обошлось. С этим Сарутоби свезло. По-хорошему, ему стоило бы пойти на уступки перед кланами, дабы остудить их пыл. Затем, заручившись поддержкой Учих и Сенджу, за несколько лет стать полноправным хозяином Листа, какими и были его учителя. Но он решил пойти по быстрому пути, — Шима перервался, чтобы перевести дыхание после длинной речи. — Хирузен решил привлечь на свою сторону бесклановое мясо. Огромная ошибка. Не будь в Конохе такого засилья древних родов шиноби, все было бы прекрасно. Но кланы в Листе слишком сильны. В подобной политике Хокаге они почувствуют угрозу своей власти, нет... Вернее будет сказать стабильности. Я полагаю, на некоторые должности уже были назначены доверенные люди Хирузена? — вопрос, предназначенный старику, все это время кивавшему в такт слов своего собеседника, был задан напрасно — Ашина продолжал мерно кивать головой несмотря на повисшую тишину.

Толика раздражения, накопленного Шимой, за время беседы, прорвалась наружу — его левая бровь зашлась в нервном тике. Видимо что-то почувствовав, старик резко дернулся в своем кресле.

— А? Да, кое-какие кадровые перестановки у них уже произошли. Ничего существенного. Я полагаю, что даже не все на это обратят внимание, но, если Мито намекнет кому следует, что подобная тенденция рискует сохранится... — Ашина не стал заканчивать свою мысль, лишь покачал головой, как бы давая понять, что из всего этого может выйти.

— Да, крови у Хирузена попьют изрядно, — на лице Узукаге появилась злорадная ухмылка. — При двух предыдущих Хокаге опорой селения были кланы, и попытка Хирузена задвинуть их подальше сродни плевку в лицо. Они накинутся на него с новой силой. Что поделать, клановая гордость, — после этих слов улыбнулся уже и Ашина, что это такое он знал не понаслышке.

Оба собеседника замолчали. Каждый из них обдумывал что-то свое. Шима, например, рассуждал о том, как ему повезло с тем, что в Узушио проживает только один клан — клан Узумаки, а он по сути является и его главой, и главой деревни одновременно, и таких проблем, которые они планируют организовать Хирузену, у него никогда не возникнет. Ашина же думал о том насколько опасной бывает гордыня и как пагубно она влияет на способность некоторых людей принимать адекватные решения. Старику хотелось верить, что он и его соклановцы не подвержены этому пороку.

Придя к каким-то несомненно важным для себя выводам, Ашина решил нарушить тишину:

— Этого недостаточно. Эта внутренняя грызня, даже если и начнется, не будет чем-то критичным для Листа, — старик пронзительно взглянул на своего собеседника. — Нужно что-то более существенное. Нечто такое, что сделает нас на некоторое время незаменимыми для Конохи. Ты ведь понимаешь к чему я клоню?

Шима все понимал. И знал, как ему придется поступить с самого начала. Бросив взгляд на еле виднеющийся из-за горизонта краешек солнца, он начал говорить то, что старик давно ожидал от него услышать:

— Ашина-сан, вы ведь периодически наведываетесь в Коноху для того чтобы проверить целостность печати, сдерживающей демона? — вопрос был риторический, но старик кивнул в подтверждение. — При вашем следующем визите в Лист должно, — Шима голосом выделил последнее слово, — обнаружиться её неисправимое повреждение. Чакра Кьюби очень ядовита. Я думаю, никто не удивится, если джинчурики девятихвостого начнет угасать из-за тяжести своей ноши. Вряд ли бедняжка протянет и десять лет, а Конохе потребуется новый сосуд, — лидер селения мысленно потер руки, — и мы его и предоставим. Нам нужно подготовить Узумаки-квартерона.

— Квартерон? — в голосе старика прозвучали нотки удивления. — Мы никогда не разбавляем нашу кровь так сильно...

— Учитывая, что никто не будет ставить родовые печати на новое вместилище демона ...

Договорить Узукаге не смог. Его перебил вопль возмущения со стороны Ашины:

— Как это мы не будем ставить родовые печати?! Ты хочешь выпустить нашу кровь за пределы клана?! Ох, мальчишка, я тебе уши-то надеру! Будут в тон волос! — старик попытался встать или, по крайней мере, сделал вид. В любом случае поднятая ладонь Узукаге остановила его порыв.

Шима тяжело вздохнул, в который раз за этот вечер. Опустив руку обратно на подлокотник кресла, он продолжил:

— Сомневаюсь, что это такая уж большая проблема, как вы думаете. Потомки сосуда по сути своей будут уже и не Узумаки. Даже цвет волос наверняка не будет алым, — Шима, отработанным движением руки, поправил свою прическу.

Ашина, все еще немного нервный, поерзал в кресле устраиваясь поудобнее. Бросив недовольный взгляд на Узукаге, он решил взять инициативу в свои руки:

— А если они найдут где-нибудь еще одного Узумаки? Этого вполне хватит, чтобы зародилась новая ветвь клана, — старик картинно схватился за голову. — Или потомки Хаширамы? Им от Мито передалась наша кровь.

— Найдут еще одного? — Шима недоуменно поднял бровь. — Вам самому не смешно задавать подобные вопросы, Ашина-сан? От куда он возьмется этот «еще один»? За пределами клана, Узумаки не проживают. Что касается отпрысков Хаширамы, то его единственный сын, как вам известно, ненамного пережил своего отца, а внуки неспособны иметь потомство, — лидер Водоворота бросил задумчивый взгляд на старика. — Очень уж у печати-подавителя занимательный побочный эффект оказался.

— Эх, — окончательно успокоившись, старик потер свою переносицу, — может перестанешь строить из себя великого интригана и расскажешь уже дедушке, что задумал?

Узукаге стоило больших усилий не сказать что-нибудь колкое в ответ. Не удержись он, и их дальнейшая беседа свелась бы к очередной перебранке. Подобное было нежелательно — сейчас лучше сосредоточится на деле, а отвести душу можно будет и потом.

— Листу рано или поздно потребуется третий джинчурики для Кьюби. Скорее всего, они обратятся к нам с просьбой предоставить такового. — Для скривившего лицо Ашины Узукаге решил пояснить. — Да, после всех тех фортелей, что мы уже выкинули, — лидер селения усмехнулся, — и еще выкинем в будущем, нам все равно будет выгодно сотрудничать с Конохой, как и им с нами. Мы останемся союзниками. Так вот, на просьбу о предоставлении нового вместилища мы вполне сможем ответить отказом, ссылаясь на наличие потомков второго джинчурики Кьюби в деревне. Мол, они прекрасно на роль сосуда подходят.

— Твое нежелание отдавать кого-то из нас на заклание в Коноху мне понятно, — старик наморщил лоб, — но оно того не стоит. Узумаки без родовой печати — отличная возможность для любого из кланов Листа улучшить свою породу нашей кровью. Да и погорячился ты, говоря, что дети, а уж тем более внуки, квартерона подойдут на роль новой тюрьмы для демона.

— В этом и суть плана. Такой джинчурики рано или поздно не сможет сдерживать всю мощь Кьюби и тот вырвется наружу, допустим где-нибудь в центре Конохи. Нам с Листом выгодно сотрудничать, но сильный Лист нам не нужен, — Узукаге улыбнулся. — Да и не думаю я, что Хирузен позволит кому-то, как вы выразились Ашина-сан, «улучшить породу», после нашего вмешательства во внутренние дела, к кланам у него любви не будет. Да и джинчурики — оружие деревни. Сомнительно, что Хокаге разрешит его кому-то захомутать.

— Шима, мне твоя задумка не внушает доверия. Многое отведено на откуп случаю. Тебе придется проработать все получше, — сказано всё это было Ашиной скорее не для пользы дела, а из извечного стариковского желания поворчать.

Узукаге на этот счет имелось свое мнение.

— Боюсь, мне ничего прорабатывать не придется, — глава Водоворота загадочно улыбнулся. — Моя основная функция как лидера селения — распределить задачи между своими подчиненными, так чтобы те были выполнены наилучшим образом.

Старик побледнел. Выработанная в сотнях смертельных схваток интуиция вопила о скорых неприятностях. Меж тем, Шима, убедившись, что его собеседник проникся, продолжил:

— Вот, например, вы, Ашина-сан, прекрасно подходите для этого дела. — Старик поник и разом стал как-то меньше и незначительнее. — Мито — ваше детище. Вы, еще будучи Узукаге, заслали ее к Сенджу. Вот посему вам все наши сегодняшние планы и предстоит воплотить в жизнь.

Лидер селения мысленно себе поаплодировал — одним кунаем двух шиноби. С одной стороны, и старику отомстил за потрепанные во время беседы нервы, а с другой, лучшего чем он руководителя для данной операции не сыскать.

Сам Ашина тем временем познавал все глубины отчаяния. Те часы, что он с удовольствием потратил бы на исследования в области фуиндзюцу или кеккайдзюцу, придется посвятить свалившейся на него миссии. По правде говоря, его изыскания были одной из главных причин уступить пост Узукаге своему внуку. Тогда, впрочем, как и сейчас, он считал, что принесет клану больше пользы, раздвигая границы непознанного.

Солнце уже полностью зашло за горизонт. На смену вечернему сумраку пришла ночная темнота. Разговор на был закончен. Старик встал с кресла и медленно направился к выходу из кабинета. Будучи уже у самой двери, он повернул голову в сторону Узукаге:

— Сегодня эта ночь. В Суне, наверное, сейчас очень весело?

— Нет, она расположена несколько западнее наших островов. Там еще светло, но через пару часов у них действительно начнется веселье...

Сунагакуре но Сато, окрестности кланового квартала Хого.

Ночь была холодной. Впрочем, как и любая другая ночь в пустыне. Небо заволокли куцые облака, через разрывы в которых, лунное око следило за тем, что творилось на земле, а там, внизу, среди песчаных барханов, раскинулся город. Особой красотой он похвастать не мог, никаких достопримечательностей, заслуживающих внимания гостей, не имел. Пожалуй, только скалы, что окружали его наподобие огромной стены, могли кого-то впечатлить. Массивные, округлые здания, больше похожие на маленькие крепости, ясно давали понять, что для местных жителей практичность и защищенность жилья превалирует над его эстетическими качествами. В общем, для любого здравомыслящего человека было очевидно, что проживают тут далеко не хлеборобы. Да и какой пахарь поселится в сердце пустыни?

Узумаки Кена открывшийся вид на Суну беспокоил мало, а вот задержка группы отвлечения — это да, это повод для волнения. Окинув взглядом несколько ближайших кварталов и не заметив там ничего подозрительного, он продолжил ждать.

Откровенно говоря, полученное задание ему не нравилось. От группы, в которую он входил, требовалось, ни много ни мало, а вырезать всех обитателей небольшого района. И смущала его вовсе не специфика задачи — за время своей жизни он научился убивать без сожалений и детей, и женщин. Куда больше беспокоила Кена перспектива, пусть и в составе мощного отряда, выйти против целого клана шиноби.

Вместе с младенцами и стариками в род Хого входило чуть больше двух сотен человек, и действительно сильных бойцов у них не было, однако ситуацию портило то, что этот клан специализировался на фуиндзюцу. Они, конечно, даже не приблизились к мастерству самих красноволосых, но зная, как защищено печатями родное селение, Кен предполагал, что впереди его может ждать масса неприятностей.

Уловив периферийным зрением какое-то движение, Узумаки еще сильнее вжался в свое укрытие. Казалось, и так запредельные усилия, прилагаемые для того, чтобы сокрыть свою чакру, удвоились, сердцебиение почти остановилось, а дыхание и вовсе прекратилось. Проводив взглядом темный силуэт, двигающийся по крышам куда-то в сторону центра Суны, Кен перевел дух. Что ни говори, а порой такие вот случайные встречи могут стоить жизни...

Еще раз осмотрев окрестности, Узумаки продолжил следить за территорией приговоренного клана. Сам район, где проживали Хого, был на самом отшибе селения — у городской стены. Не иди сейчас война, то и помыслить о нападении не получилось бы, а так — силы Суны были крайне истощены многолетним конфликтом. На сторожевых постах вокруг деревни стояли зеленые генины, которые и Биджу у себя под носом не заметят, что уж говорить о высокоранговых шиноби. Ко всему прочему, несколько дней назад Казекаге покинул селение и отбыл на фронт. Лучшего времени для нападения не сыскать.

Зачем островитянам вообще сдались эти Хого? Кен полагал, что это своего рода борьба с конкурентами. Узумаки считались лучшими мастерами печатей и ко всем кланам, практикующим фуиндзюцу, кроме себя, разумеется, испытывали стойкую неприязнь и по возможности старались тех изничтожить. Конечно, само по себе фуиндзюцу было достаточно распространено в среде шиноби. Многие обладали каким-никаким знаниями о печатях. Узумаки на это лишь презрительно кривились. То, что другие называли фуиндзюцу, по меркам самих красноволосых тянуло в лучшем случае на основы. Сказать, что никто не пытался в данном направлении продвинутся дальше — соврать, но мало кто добивался успеха. На начальных этапах постижения искусство печатей требует больших финансовых вложений. Многие, разочаровавшись от непомерных трат на безрезультатные эксперименты, бросали дело на полпути. Для древних семейств шиноби, таких как Учиха, Сенджу и Хьюга, вполне хватало того, что они и так знали о фуиндзюцу, все-таки не печати были основой их могущества. В скрытых деревнях тоже не спешили вкладывать деньги в подобного рода проекты, то ли они не видели во всем этом перспектив, то ли боялись непомерных трат бюджета, а может, исследовали что-то, по их мнению, более полезное — это так и останется тайной.