Тюбики, резинки и прочие мелочи

— Нормально, — Парень снова вернулся к приготовлению кофе. Но после паузы добавил. — Спать хочу, умираю. — Но тут же поспешил сказать, — Но кофе я тебя все же угощу.

— За что? Зато, чтобы маменьке на тебя не нажаловался?

— Да, нет. — Отмахнулся от него Вадик, пристроил турку на открытом огне и, помешивая блинной чайной ложкой, попытался объяснить, — Из благодарности. За то, что не растерялся и помог.

— Если бы не я, с тобой вообще бы ничего такого не случилось.

— Я сам виноват. Раньше всегда с собой таблетки таскал, а тут что-то расслабился.

— А на что у тебя хоть?

— На клубнику.

— Серьезно? — Не поверил Илья. Сам он эту ягоду просто обожал. Потому и ухватился за тюбик розового цвета, оправдано предположив, что смазка должна быть с запахом и вкусом клубники.

Вадик посмотрел на него и виновато улыбнулся.

— В детстве переел, — Произнес он и, прикрыв род тыльной стороной ладони, зевнул.

— Слушай, спящая красавица, а тебе, правда, все настолько безразлично? — Рискнул спросить Илья, после паузы.

— Что все? — Вадик снова зевнул и часто-часто заморгал. Глаза отчаянно слипались.

— То, как я над тобой измывался?

— А что мне теперь, обижаться что ли? — рассеянно откликнулся тот, — Ты делал свою работу, я свою. Это тоже самое, как злиться на кондуктора в автобусе, когда он спрашивает у тебя билет, а ты понимаешь, что проездной дома забыл.

— Удивительно, — Хмыкнул на это Илья. — Впервые такой пофигизм встречаю.

— Ага, Колька тоже беситься, — Пробормотал Вадик, зевая уже в открытую, но упрямо продолжая помешивать дивно пахнущий кофе, собирающийся закипать.

— Это кто? — заинтересовался Илья.

— Парень, с которым я живу.

— Живешь? — Насмешливо уточнил Синицын.

Вадик фыркнул. Но на этот раз уточнять не стал. И так было понятно, что в отличие от некоторых, он не по этой части.

— И что же его так бесит?

— То, что я не ору на него и не бросаюсь, даже если он друзей своих приводит и они тут все к чертовой бабушке разносят.

— И почему не орешь и не бросаешься?

— А толку? — Вадик преувеличенно безразлично пожал плечами. И, неожиданно для себя, признался, — Но, порой, так и подмывает треснуть по макушке. Он ведь, зараза, даже и не думает о том, как после их нашествия порядок наводить. Одно радует, когда я начинаю мусор по углам собирать, ему стыдно становиться, и он тоже подтягивается.

Вздохнув, Вадик выключил газ под засвистевшим чайником и отвлекся, достав две кружки. Кофе к тому времени закипел. Илья молчал, потом, видя, как парень наливает для него кофе, а для себя заваривает зеленой чай, вдруг сказал.

— Знаешь, а мне не стыдно.

Вадик вздрогнул от этих слов. Настолько был погружен в собственные мысли, что как-то забыл уже, что не один. Обернулся.

Илья испытующе смотрел на него.

Вадик молча поставил перед ним дымящуюся кружку. Кофе пах просто изумительно. Сам парень сел напротив и придвинул к себе сахарницу.

— Сахар в зеленый чай? — Удивился Илья.

— Мне после приступа глюкозы не мешало бы... — Пробормотал Вадим, и, не стесняясь, положил в кружку целых три ложки.

Илья предпочел пить кофе черным. Он приятно горчил на языке и щекотал нос великолепным ароматом.

— Вкусно, — распробовав, похвалил он.

— Ага, — Вяло отозвался Вадим, откровенно клевавший носом.

— Эй, — Илья дотянулся до его руки и слегка потряс. — Может, я уже пойду.

— Сначала кофе допей. Зря я, что ли, старался. — Фыркнул на это Вадик и медленно поднялся. — Сейчас умоюсь и буду как огурчик, — С напускной бравадой объявил он.

Илья пожал плечами и остался на кухне. Вадик ушел в ванну.

Он слишком долго не возвращался. Илья заволновался и отправился его искать. Парень обнаружился в ближайшей к кухне комнате на разложенном двуспальном диване. Обняв подушку, он мирно дрых на смятых простынях. Первой мыслью было разбудить. Потом, найти запасные ключи, а завтра завезти связку в магазин. Но будить стало жалко, а второй набор ключей так и не был найден. Поэтому, поразмыслив, Илья решил остаться. К тому же, за время метаний по чужой квартире, у него созрел небольшой, но волнующий план.

3. Третья встреча

Ранним утром, по привычке проснувшись без будильника, встретить в собственной кровати незнакомое лицо мужской наружности — это всегда неожиданно. Если это лицо к тому же тебе улыбается, а чужая рука как-то подозрительно оглаживает по бедру, мысли непроизвольно устремляются в сторону чего-то нездорового и пронзительно голубого. А когда парень рядом с тобой, внешность которого ты никак не можешь соотнести с именем, еще и говорит тебе, видя, что ты проснулся, — "С добрым утром, сладкий", — В пору преждевременно поседеть и пулей вылететь из-под общего, как оказалось, пододеяльника. Но Вадик и тут показал себя молодцом.

Он узнал не внешность, а голос и интонации. И почти тут же вспомнил, что это за парень рядом с ним, и чтобы он мог тут делать. Душераздирающе зевнув и перекатившись на спину, он с наслаждением потянулся и тяжело выдохнул в потолок.

— С добрым.

— Ты меня поражаешь, — Садясь, протянул Илья, на котором оказались хотя бы трусы, в отличие от полностью обнаженного Вадима. Синицын, раздевая его вчера, не оставил на парне ни одной полоски ткани. Но зря старался.

— Что не ору и не матюгаюсь направо и налево? — Заинтересовался Вадим, тоже садясь.

— Что, уже доводилось так просыпаться? — быстро придумав, чем еще можно уесть парня, протянул Илья.

— Неа, — Отмахнулся Вадик, и, поддавшись порыву, склонился к его уху. — Ты у меня первый... сладкий!

Илья вначале изумленно распахнул глаза, они с Вадиком переглянулись, а потом, не сговариваясь, одинаково глумливо расхохотались. Илья откинулся обратно на подушку. Вадик остался сидеть, временно спрятав собственную наготу под пододеяльником.

— Супер! — Поделился собственными мыслями Синицын.

— Это комплемент?

— Смотри, смотри, а то еще решу, что ты со мной заигрываешь. — Предупреждающе протянул Илья, разглядывая рыжего Вадика и видя его словно в новом свете.

— И что же тогда будет? — поинтересовался тот, бросив косой взгляд на часы на стене. У него еще был запас времени, но если он не хочет опоздать на работу, то пора было вставать.

— А, вдруг, приставать начну?

— Угу, — рассеянно кивнул на это Вадик, и, отринув смущение, встал с кровати, быстро перебравшись через развалившегося на краю Илью.

Тот не удержался и присвистнул, с подчеркнутым интересом разглядывая обнаженного парня сзади. Вадик очень старался не покраснеть, но это ему не очень удалось. Илья заметил, какой пунцовой стала его шея. И эта краснота медленно стала перебираться на плечи. Удовлетворенно улыбнувшись, он спросил.

— Чего "угу"? Неужели не страшно и не противно? Постой-постой... — Он не поленился встать и подойти к молчавшему Вадику со спины, — А, может, напротив, приятно?

Вадик на это вздохнул и молча отошел к шкафу. Принялся выбирать себе одежду. Разочарованный такой его реакцией Илья какое-то время молча наблюдал за ним. Только собирался сказать еще что-нибудь такое же провокационное, как Вадик неожиданно обронил, педантично застегивая на груди пуговицы светлой рубашки с коротким рукавом.

— Неприятно.

— Уверен? — тут же оживился Илья. И быстро подошел к нему. Встал напротив. — Помочь? — Невинно предложил он.

Вадик взглянул на него с укором. Илья подумал и решил, что хорошенького понемножку. Окончательно рассориться с Вадимом ему не хотелось.

— Ладно, работничек, — Бросил он, остановившись на пороге комнаты. — Я в машину. У меня там запасной костюм есть. А ты как, кофе на дорожку напоишь?

— Напою, — Откликнулся Вадик, натягивая тонкие, летние брюки.

— Тогда я мигом, — Подмигнув ему, сказал Илья, и ушел.

Вернулся он быстро. Пока переодевался, умывался и чистил зубы принесенной вместе с костюмом зубной щеткой, Вадик колдовал на кухне над признанным завтраком всех настоящих мужчин — яичницей глазуньей. Если бы он был один, он даже возить не стал, перекусил бы где-нибудь по дороге. Но из-за Ильи был вынужден возиться с завтраком. После утренней пикировки, Вадик решил, что вряд ли сможет сегодня выйти как обычно. Илья со своим игривым настроением такой роскоши ему не даст. Он был прав, но только частично.

— Можешь не спешить. — Заявил Илья, как только появился на пороге кухни в свежем, светло-кремовом костюме, брюках и рубашке с длинным рукавом, но из натуральных тканей. Несмотря на раннее утро, было не намного прохладнее, чем в полдень. Какой день в городе стояла невыносимая жара.

— С чего это вдруг? — Хмыкнув, поинтересовался от плиты Вадик. — Решил наградить меня внеурочным выходным?

— Разбежался! — Фыркнул Илья, усаживаясь за стол, — Просто подвезу тебя по дружбе.

— Ну, раз по дружбе, тогда ладно, — Улыбнувшись, пробормотал Вадик. — Кстати, — Сказал он, кладя в центр стола подставку под горячее и водружая на нее сковороду, со скворчащей на ней яичницей, — Я вчера слега не в себе был... — В ответ на это Илья громко хмыкнул, пытаясь этим продемонстрировать, что он думает про это его — "не в себе". Смущенный Вадик, снова отвернулся к плите. Достал из ящика стола две вилки и осторожно продолжил. — Так вот, до меня как-то не дошло, что если ты её сын, то почему у вас отчества одинаковые? Или у Ксении Эдуардовны мужа зовут как отца.

— Она у меня незамужняя, — Помедлив, ответил Илья, и сразу же весело стрельнул глазами, — Это ты так пользуешься тем, что я к тебе в друзья решил набиться?

— А ты набиваешься? — заинтересовался Вадим.

— А ты как думаешь? — Тут же полюбопытствовал в ответ Илья.

Вадим окинул его придирчивым взглядом.

— Хм... — Протянул он и отвернулся к холодильнику.

— Что, рылом не вышел? — После паузы, подал голос Илья. Разумеется, он шутил. Он бы никогда не поверил, что Вадим, да вообще какой-нибудь другой парень его, стал бы отказываться от дружбы с ним. С его-то положением, связями и деньгами.

— Да, нет, — Ответил Вадим, достав из холодильника пластиковую, пузатую бутылку молока "Домик в деревне" и снова повернувшись к нему. — Рыло ничего, сойдет.

У Ильи чуть было челюсть на грудь не упала от такой самонадеянной наглости. Он себя считал как минимум симпатичным, не даром же нравился как девчонкам, так и парням.

А Вадик, не заметивший его удивления, сказал.

— Не думаю, что ты нуждаешься в таких друзьях, как я. А смотрел я на тебя, чтобы понять, мог бы ты быть, к примеру, братом Ксении Эдуардовны.

— Не мог, — Отрезал Илья, разозленный его тоном. — Я её сын.

Но Вадик, как ни в чем не бывало, пожал плечами, свинтил с бутылки крышку и принялся жадно пить, большими, долгими глотками.

Илья молоко с детства не любил, но, глядя на него, сам непроизвольно сглотнул. Да, этому парню было в пору в рекламе молочных продуктов сниматься. А Вадик закончил пить, счастливо вздохнул и тыльной стороной ладони стер молочные усики с губ. Убрал молоко в холодильник и спросил без всякой задней мысли.

— Ты что к яйцам будешь?

— Куриным или твоим?

Вадик, бедняга, чуть молоко не выронил. Но все же удержался как от грубости, так и от минутного помешательство, когда единственным его желанием было выплеснуть остатки молока в наглую морду парня, улыбающегося во все тридцать два зуба.

Илья и сам понял, что перегнул палку. Отвел взгляд, пробормотал.

— Ты кофе, кажется, обещал.

Он сам не заметил, как легкий румянец залил его щеки. Не так он себе представлял это утро. Даже грустно стало и настроение испортилось. В том, что он сам его испортил не только себе, но и Вадику, Илья, разумеется, не признался.

— Когда сварю, горячим будет. Яичница тоже еще не остыла. Жарко...

— А что у тебя холодное есть?

— Морс.

— Клюквенный?

— Брусничный.

— Давай, морс, — Со вздохом отозвался Илья, и вдруг сказал, — Ты извини, я что-то заигрался.

— Со всеми бывает. — Вадик пожал плечами. И не отходя от холодильника, налил из трехлитровой банки обещанный морс в высокий, стеклянный бокал. Стенки тут же запотели. А Илья чуть слюной не подавился.

Сначала завтракали молча, но Илья удивляя и себя и Вадика вдруг начал рассказывать.

— Меня мать без отца родила. А отчество дала, как у дедушки. Он мне отца заменял. Умер в позапрошлом году. А мама меня теперь на какой-то девчонке, дочери её партнера по бизнесу, женить хочет. Она как ты, студентка еще, двадцать лет только.

— А тебе? — Вадик с чего-то решил, что они с Ильей почти ровесники.

Тот невесело хмыкнул и ответил, не поднимая глаз от тарелки.

— Двадцать четыре, скоро четвертак будет.

— Я думал, ты моложе. — Бесхитростно признался Вадик.

— Индюк тоже думал и в суп попал.

Вадик пристыжено робко улыбнулся, кивнул, но промолчал.

— Ты её что, ни разу не видел? — Помолчав, спросил Вадик, проанализировав все то, что ему успел сказать Илья. Тот уже пожалел, что вообще заговорил об этом, поэтому ответил резче, чем собирался.

— Да, какая разница, видел или нет.

Вадим вздрогнул от его тона. Поднял глаза. Илья смотрел в сторону окна.

— Понимаешь, — Тихо пробормотал он, — Она ведь не о моем счастье печется, а вбила себе в голову, что в её сорок восемь пора бы обзавестись внуком или внучкой, не важно. Вот теперь и... эх, — Илья махнул рукой и погрузился в невеселые мысли.

С чего это он так разоткровенничался при постороннем? Вадим ведь никто, так, мелкая сошка. Продавец, студентик. Дед всегда говорил, что не царское это дело, бисер перед свиньями метать. Но чем отчетливее он вспомнил те позабытые дедовские интонации, тем противнее ему делалось. Он ведь по их с матерью вине так и не обзавелся по-настоящему близкими друзьями. Вокруг него всегда были только те, с кем в той или иной степени было выгодно поддерживать приятельские отношения. Ни на взаимную откровенность, ни на подлинную искренность рассчитывать не приходилось. Поначалу, он пробовал противиться. Дружил с одним парнишкой в школе, но тот, предав, сделал все, чтобы Илья разочаровался в дружбе раз и навсегда. Но и в институте он попытался найти себе друга по душе, а не по соображениям выгоды и удобства. Нашел. И снова обжегся. Больше попыток он не делал. Он начал использовать людей по примеру матери и деда. И никому, кроме них, самых близких, не доверял. А тут Вадик с его почти непрошибаемым спокойствием. Словно из другой жизни. И свадьба, которую он собрался саботировать. Разумеется, мама об этом еще не знала. Он уже начал готовить собственное отступление. Но держать все это в себе, вдруг стало настолько невыносимо, что его прорвало. Он не сказал ничего по-настоящему важного и опасного, но все же позволил Вадиму увидеть свои истинные чувства. Это удручало. Мог, убил бы, — вдруг с поразительной ясностью подумал он и испугался. О чем он? О Вадиме? За что? За то, что парень оказался лучом света в его темном царстве?

На душе было тошно. Он бросил на Вадима быстрый взгляд и встретился с ним глазами. Поразительно, парень смотрел без насмешки, но и без сочувствия. Спокойно и обстоятельно.