| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Открываю глаза, вновь оказываясь в своей реальности. Задумчиво перелистываю ещё одну страницу, продолжая читать.
Личностные качества
Рекомендуемый психотип приманки — эмоционально и стрессоустойчивый, активный, энергичный, лабильный, быстро реагирующий на изменения, не обременённый стереотипами, уравновешенный, с высокой степенью концентрации и выдержки.
Тут компания, конечно, перестраховывается и перебарщивает с критериями, ведь в природе таких идеальных личностей не существует. Ну нереально же, совмещать в себе все те качества, что перечислены в требовании!
Вот и гибнут приманки, ибо на этот пункт, несмотря на его важность, при вербовке на работу смотрят сквозь пальцы. Хотя, конечно, предусмотрительность начальства похвальна и оправданна. Когда появляется спуктум, необычайно важно сохранять спокойствие и правильно себя вести, не теряя самообладания. Иначе долго не проживёшь.
В этом смысле мне, можно сказать, повезло. Жизнь меня многому научила. Однажды на Цессе я оказалась в ситуации куда более опасной, чем встреча со спуктумом. И не сумей я тогда справиться с охватившим меня ужасом, взять себя в руки, результат был бы плачевным. До сих пор помню накатившие на меня "приятные" ощущения, когда оказалась на небольшом выступе, опоясывающем высоченную башню. Это древнее сооружение сохранилось с тех незапамятных времён, когда цессяне ещё не совершали полётов в космос и жили только на своей планете. И оно самое внушительное среди всех тех, что можно найти на Цессе.
Шаг. Ещё один.
Карниз, по которому я иду, не только узкий, он, ко всему прочему, скользкий, зар-раза! В некоторых местах дожди и ветер отполировали камень до такого состояния, что он бликует и отражает свет как зеркало, а другого пути наверх нет.
Прижимаясь спиной и ладонями к вертикальной поверхности, тщательно фиксирую положение ступней, чтобы не соскользнуть и не навернуться с тридцатиметровой высоты.
Вниз, туда, где безбрежным зелёным океаном раскинулась травянистая поверхность равнины, стараюсь не смотреть. Вверх, в стремительно темнеющую синеву закатного неба, тоже. Сосредотачиваюсь на том, куда ставлю ноги и мысленно ругаю себя последними словами. Угораздило же меня поверить в несбыточное!
А во всём Алрон виноват. Наша учебная группа выехала на осмотр достопримечательностей Цесса и, пока мы добирались до равнины, где в огромных количествах сосредоточены исторические доказательства созидательной деятельности древней расы цессян, парень увлекательно рассказывал нам, что каждая такая реликтовая башня — это ритуальное сооружение для воззваний к богам. Мол, наши предки создавали их не просто так, а со вполне определёнными целями. И если добраться до вершины и прочитать вслух письмена, опоясывающие алтарь, то исполнится то, о чём в этот момент думаешь.
Многих, и меня в том числе, рассказ впечатлил. Заинтриговал настолько, что мы, едва закончилась экскурсионная программа и нам позволили заняться осмотром самостоятельно, немедля отправились покорять древние вершины. Авантюра? Возможно. Но верить так хочется! Особенно, когда выбора не остаётся. Мне через три года во взрослую жизнь отправляться, а я уже сейчас могу сказать, что ждёт меня судьба отвратительнее некуда. Так что не нужно обвинять мою доверчивую персону в глупости и легкомыслии!
Делаю последнее скользящее движение в сторону, нащупывая ладонями край площадки. Ура, дошла! Осталось совсем немного — развернуться лицом к стене и вылезти на ровную поверхность. Осторожно поворачиваюсь, чтобы зафиксировать устойчивое положение. Именно в этот момент мои ноги соскальзывают, и я срываюсь вниз, повисая на руках.
Меня словно ледяным дождём окатывает. С ужасом понимаю, что на этом моя жизнь и закончится, потому что держаться долго я не смогу. Выступ, по которому шла, использовать как опору проблематично — он оказался на уровне моей талии, а сил подтянуться на пальцах у меня точно не хватит.
Паника в душе разрастается, с каждым ударом сердца в крови всё больше адреналина и от этого мышцы слабеют быстрее. Неожиданно замечаю на уровне глаз выбитые на стене слова:
"Мы рождены из снов и страхов,
Лишь потому уходим в никуда.
Поверить в невозможное возможно,
Закрой глаза и загляни в себя" — шепчу непослушными губами, искажая древний язык, потому что в современном произношении слова звучат немного иначе. Невольно выполняю прочитанное и прижимаюсь лбом к удивительно тёплому камню, а через секунду понимаю, что мои ощущения изменились. У меня вообще такое чувство, что я не где-то высоко над землёй, а на занятиях по физической подготовке. И край площадки, за который я держусь, — всего лишь необычный вариант тренировочного стенда.
Раскачиваюсь и подтягиваюсь на руках. Мгновение, и моя нога уже фиксируется на уступе, обретая пусть небольшую, но опору. Новый рывок, и локоть ложится на горизонтальную поверхность. Последнее усилие... Всё. Поднимаюсь на ноги, так до конца и не осознав, как у меня это получилось.
Стою, овеваемая тёплым ветром, который на этой высоте куда более сильный, чем у поверхности, и думаю: использовала я своё право на желание, когда прочитала надпись, или нет? Это мне помогли или всё же я сама справилась?
Если рассуждать логически, то озвученное мной послание из прошлого на обращение к богам никак не тянет, скорее на мудрое изречение. Оглядываюсь в поисках настоящего алтаря и других надписей, но площадка совершенно гола и пуста. Здесь вообще нет ничего интересного.
Разочарованно хмыкаю, поражаясь своей наивности. А ещё тому, что мне пришлось побывать на грани жизни и смерти для того, чтобы понять — чудес не бывает и всё в этом мире зависит только от тебя самого.
Обратный путь оказывается не в пример легче. Достаточно сползти на уступ и не торопясь по нему спуститься.
— Ты как? — бросаются навстречу подружки, которые прекратили безуспешно— опасные попытки покорить соседние вершины и всё это время стояли внизу, наблюдая за моим самоубийственным восхождением.
— Нормально, — отмахиваюсь, решительно направляясь к транспортнику, где нас уже давно ждут сопровождающие. К счастью, занятые своими делами, они не заметили самоубийственного поступка одной из своих подопечных.
— Лила, подожди! — на полпути меня тормозит Алрон, хватая за предплечье и останавливая. — Ты видела письмена? Читала? Там что-то произошло, да? — смотрит с каким-то непонятным напряжением в карих глазах.
— Произошло, — подтверждаю, освобождая руку и избавляясь от контакта. Допустимого, однако нежелательного. — Но не там, а тут! — многозначительно касаюсь пальцем его виска. — У кое-кого мозги от фантазий расплавились! Не вздумай больше никому их озвучивать, — совершенно серьёзно советую. — Угробится кто-нибудь по неосторожности из-за твоего вымысла, потом тебе же придётся отвечать.
Разворачиваюсь, продолжая путь.
— Это не вымысел... — слышу растерянно-тихий голос за спиной.
Ну-ну.
Грустно улыбаюсь, скользя пальцем по коже на груди. Если бы это было так, кулончик бы ко мне давным-давно вернулся. Я ведь потом ещё один заход на башню сделала, уже другую, когда подвернулась удобная возможность. И каков результат?
Правильно. Нулевой. Разве что лишний раз поупражнялась в ловкости и координации. Хотя надписи там тоже были, я их читала и думала в этот момент именно о том, чтобы Монт отказался от идеи зачать со мной ребёнка. В комитете спокойно относятся к возврату прав на отцовство, если заявку, поданную несколько лет назад, альбинос отзывает, потому что передумал.
Думаете, я только на высшие силы надеялась, пассивно ждала результата и ничего сама не предпринимала? Да я дважды с этим подонком разговаривала, пытаясь убедить, что его амбиции и желание меня наказать за строптивость, ни к чему позитивному не приведут! И если в первый раз окончательного ответа он мне не дал, объяснив свою нерешительность тем, что ему необходимо время подумать, то на второй...
— Нет, Лила, — стоящий спиной к открытому проёму в беседке, где мы ведём переговоры, Дэйль качает светлой головой, и яркие лучи Бокуса пляшут в его волосах. — Я слишком долго ждал, чтобы теперь просто взять и отдать тебя другому.
— Четыре года это не долго, — впиваюсь ногтями в ладошки, чтобы заглушить физической болью душевную, и стараюсь сохранить хладнокровие. — Ты будешь ждать куда дольше, потому что я тебя к себе не подпущу! Никогда! Лучше уж совсем без детей останусь! — всё же срываюсь, добавляя яростно.
Скептическая усмешка, которая ложится на его губы, меня настораживает, а когда блондин начинает говорить, понимаю почему.
— Глупая ты, Лила, — Монт шагает ко мне и садится рядом, закидывая ногу на ногу и любовно разглаживая складки на привычно белых брюках. — Сомневаюсь, что твой муж согласится остаться бездетным, так что упрямишься ты напрасно. Всё равно пройдёшь через мои руки, прежде чем подаришь супругу его собственного ребёнка.
— А с чего ты решил, что я вообще выйду замуж? — шиплю негромко, отодвигаясь от него подальше. Иначе точно не сдержусь и расцарапаю наглецу физиономию.
— Ты в зеркало на себя давно смотрела? — улыбка становится ещё шире и неприятнее. — Пусть ты и не альбиноска, но внешность у тебя приятная и фигурка замечательная. С возрастом стала даже лучше, — жадный взгляд скользит по моему телу. — Кто ж из меланистов такое упустит? Я очень удивлюсь, если через пару лет ты всё ещё будешь незамужней. Честно говоря, уже и сам начинаю задумываться, не сделать ли тебе предложение посерьёзней, чем осеменение. Тогда и правильных деток будет больше, — тянет многозначительно. — Ладно-ладно, — смеётся, заметив, что я начала надуваться от возмущения как воздушный пузырь. — Подожду, пока ты согласишься на первого.
Вот и всё, чего я добилась. Чёткого осознания того, что Монт не отступит. Возможно, ещё и на большее замахнётся. Так что от древних заклинаний толку никакого. А от инструкции польза есть. Она, по крайней мере, в заблуждение не вводит и точно всё определяет. Что называется "от" и "до".
Смотрю на толстенький буклетик в своих руках. М-да, это самое "до" ещё очень далеко. Так что, продолжим.
Уровень образования
Ступень учебной подготовки для приманки — общая, стандартная. Профессиональная квалификационная специализация не учитывается.
Фыркаю возмущённо. Ещё бы она учитывалась! И что там вообще можно учитывать? Это у мужчин выбор широкий, а у нас? Ни на одну должность, связанную с техникой, женщину-меланистку не примут. Альбиноску тоже. Если всё же возьмут, то только по очень большой протекции. Так что пилотирование, инженерия, строительство, даже лечебное дело — мимо! Про специальности, связанные с безопасностью, вообще речи нет. Остаётся сфера обслуживания, обучения, развлечений и вспомогательные работы, типа секретарских.
Кстати, последние у девушек очень популярны. Во-первых, есть шанс устроиться на работу в структуру близкую к правящей верхушке, а это практически стопроцентная гарантия хорошего заработка. Во-вторых, если не прокатило с первым, у личной помощницы всегда больше шансов выйти замуж за своего начальника. Или любовницей стать. Тут уж как повезёт.
Меня подобная перспектива не прельщала совершенно, поэтому, когда мне исполнилось восемнадцать и пришло время выбрать направление, в котором предстоит совершенствоваться в течение следующих семи лет, долго я не размышляла, приняла решение сразу. История.
— Ты хочешь стать наставницей? — округляет глаза Рисса, не понимая моего желания просвещать новое поколение цессян. — Лила, ты бы хорошенько подумала, у тебя такие хорошие данные, — смотрит на мою худенькую фигурку, — а то, что ты выбрала, это же бесперспективно, — прижимает ладошки к пухленьким щёчкам, которые с каждым годом округляются всё сильнее.
— Зато интересно и не скучно, — улыбаюсь, наглядно демонстрируя, что меня всё устраивает. — Можно изучать древние языки, архивы, ездить в экспедиции, на раскопки! Знаешь, чего я хочу? — таинственно понижаю голос. — Узнать, почему у цессян и представителей иных цивилизаций в соседних звёздных системах так много сходных черт! Выяснить, как же так получилось, что, зародившись настолько далеко друг от друга, мы невероятно похожи физиологически, пусть и отличаемся внешне! А для этого на другие планеты летать нужно будет. Историков всегда без вопросов принимают в состав исследовательских групп!
— И не мечтай, — безапелляционно заявляет мужской голос, на который мы с Риссой синхронно оборачиваемся. — В дальний космос теперь никого не пустят.
— Это ещё почему? — изумлённо смотрю на будущего стратегического консультанта. Есть такая разновидность мужской профессии, которая мне недоступна. А поскольку её получение требует фундаментальных знаний по истории, мне и Алрону предстоит обучаться в одной группе, хоть и с немного различающимся расписанием занятий.
— Ну хотя бы потому, — парень смотрит на нас, как на глупых дорад, — что там становится совсем опасно. Вы что, не в курсе? Новости не смотрели? Вчера ещё четыре системы объявили, что не будут соблюдать нейтралитет по отношению друг к другу.
— Кто именно? — тревожное положение в космосе меня не радует. Затяжная война в нашем рукаве Галактики, которая идёт вот уже на протяжении двухсот лет, никак не желает прекращаться. А в последние годы вообще набирает обороты. Из ста тридцати известных нам заселённых планет, в состоянии вооружённой конфронтации уже около сотни. И враждующих становится всё больше.
— Вионцы, шенориане, леяне и томлинцы, — хмуро перечисляет парень.
— Ой, — округляет глаза Рисса. — Томлин! Это же совсем-совсем близко!
— Вот то-то и оно! — наставительно изрекает Алрон. — Так что сидите на Цессе, девочки, и не дёргайтесь, — махнув нам рукой, исчезает в проёме, ведущем в учебную аудиторию.
— Лила, — испуганно смотрит ему вслед подруга, — а если война и нашу планету затронет? Что будет, если цессянам тоже придётся воевать, а не просто охранять неприкосновенность границ в космосе?
— Ничего не будет, — пожимаю плечами. — Зря что-ли Овид Шу ли'Тон расу неуязвимых выводит! Думаю, что когда война докатится до Цесса, меланистов уже совсем не останется, а альбиносов, ты же знаешь, убить почти нереально. Выживут.
— Верно, — ощутимо задумывается брюнеточка. — Слушай, Лил, а ты, если замуж не выйдешь, рожать будешь?
— Ну и вопросы у тебя... — подхватываю девушку под руку и утаскиваю на выход. У нас занятия закончились, можно и домой отправляться. — Рожать... Мне кажется, что для этого сначала полюбить нужно.
— Альбиноса? — деловито уточняет любопытная личность, послушно следуя за мной.
— Смысл? — удивляюсь её наивности. — Ты хоть одного нормального видела?
— Твой брат ничего, — осторожно замечает подруга.
— Мой брат просто ещё не в том возрасте, — объясняю популярно. — Вот через год исполнится ему двадцать пять, начнёт с девушками встречаться, получит первый гонорар, войдёт во вкус и всё изменится. Паренька ты не узнаешь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
