Незваный гость в мир Каирна

-Ммм... — поморщившись, здоровяк попытался подвигать челюстью. Не обращая внимания на коменданта, он прикоснулся рукой к массивному подбородку, покрытому черной трехдневной щетиной, и глухо застонал.

-Это был эфириал, — невнятно произнес он, наконец.

-Это понятно, — как само собой разумеющееся, буркнул комендант, — иначе он бы тебя не смог так отделать. Вопрос в другом: на кой черт вам понадобилось тащить его в крепость? — густые русые усы на лице коменданта слегка встопорщились, словно отражая возмущение их обладателя.

-Вот это спроси у нашей ведьмы, — отмахнулся здоровяк, указав рукой на стоящую неподалеку Сэди, — Я с самого начала был против её затеи.

-Моей затеи? — вспыхнула от возмущения женщина, ранее не вмешивавшаяся в разговор. На бледном, покрытом серой пылью лице появился лихорадочный румянец. Она попыталась было начать что-то горячо доказывать, как её прервали.

-Хватит! — рявкнул комендант. Устало проведя ладонями по огрубевшей, смуглой коже лица, он сел в деревянное кресло, обитое коричневой тканью. Покрасневшие от бессонницы темно-карие глаза посмотрели на пару выживших, — Рассказывайте все с самого начала, с тех пор, как вышли из крепости.

Переглянувшись, Джаспер и Сэди начали говорить. Уже без каких-либо споров, и не слишком перебивая друг друга, они описали суть событий.

-Все остальное вы сами видели, — закончил Джаспер, — Эфириал отправил меня в полет, а сам сиганул с обрыва в реку.

-Кстати, нетипичное поведение для эфириала, — задумчиво отметил Джонатан, — Мы много раз убеждались в том, что они не умеют плавать. Именно по этой причине я и решил вести выживших в эту крепость. Сами знаете, что пешим ходом до нас еще попробуй доберись.

-Ооо, тот эфириал плавал будь здоров, что и продемонстрировал на глазах у половины крепости, — хмуро отозвался Джаспер.

-Это не эфириал, — упрямо произнесла Сэди, — Я не чувствовала в нём ни следа эфира.

-Железо действовало на него так же, как и на эфириала, пусть и чуть слабее, — возразил Джаспер.

-Я от своих слов не отказываюсь, — сказала Сэди. По бледному лицу женщины пробежала гримаса, словно Сэди с трудом сдерживала раздражение.

-Не понимаю, если честно, в чем проблема? — буркнул Джонатан, — Не эфириал, и Дриг с ним. Мало ли нечисти развелось с момента Катаклизма?

-На самом деле, это серьезная проблема, — неожиданно вступился за женщину Джаспер, — До сих пор наша ведьма с подружками вполне успешно предупреждали нас о присутствии эфириалов... и прочих демонов тоже. Я считаю, что это говорит лишь о большей опасности того типа. Он не сильнее эфириала, но гораздо умнее, — признался здоровяк, — Эфириалы, с которыми я дрался раньше, двигались так, будто всего пару дней назад научились ходить. Человеческое тело для них совершенно чуждо, чего не скажешь о том типе.

-То есть, он может идеально маскироваться под человека? — понял угрозу комендант, — Каждый день в нашу крепость стекаются беженцы. Если он окажется среди них, то никто ничего не узнает, пока не станет слишком поздно.

-Его рожу я узнаю среди тысячи других, — уверил его Джаспер.

-Не сомневаюсь, — буркнул Джонатан, — Но нужны более надежные методы. Сэди, что ты вообще смогла в нем почувствовать?

Женщина нахмурилась. Смахнув непослушную черную прядь спутавшихся волос, она попыталась вспомнить свои ощущения.

-Ничего, — слегка удивленно призналась она. — Я не почувствовала в нем вообще ничего. И... кажется, да, Джаспер прав. Встреченный нами... даже не знаю, как его назвать — опаснее эфириала. Ведь даже человек как-то ощущается духовным зрением, в отличие от него.

-Ну, вот, — подытожил Джонатан, -Теперь мы хотя бы немного понимаем, с чем пришлось столкнуться. Джаспер, передашь подробное описание этого существа часовым, чтобы те не впустили его в крепость.

-Было бы чего там описывать, — буркнул Джаспер, — На вид, молодой мужик, худой, среднего роста. Рожа чумазая, как у трубочиста, но вроде не загорелая. Нос большой, горбатый. Глаза карие. Через все правое плечо проходит шрам. Костяшки правой руки разбиты. Похоже, об мою челюсть, — здоровяк еще раз прикоснулся к подбородку, и скривился, — Волосы очень короткие, черные. Какая-то вроде борода. Явно давно не брился.

-Ну, хоть что-то, — ответил комендант, — Если что, будем высматривать носатого мужика среднего роста. Хорошо, что ты шрам заметил.

-Не вопрос, — откликнулся Джаспер, — А теперь, если я вам больше не нужен, дайте отлежаться... сутки-двое, хорошо? Хожу с трудом.

* * *

На илистый берег реки устало опустились подрагивавшие от напряжения ладони, постепенно погружаясь все глубже и глубже в речную хлябь. Какие-то внутренние резервы позволили их обладателю выбраться на берег еще парой метров дальше от реки, и лишь тогда окончательно подошли к концу. Безжизненное тело осталось лежать, наполовину омываемое темными речными волнами. Распластанное на берегу, оно сливалось цветом своих лохмотьев с береговыми камышами, илом и грязью. Со стороны было сложно сказать, был ли живым выбравшийся из реки человек. Синюшная, бледная кожа была больше под стать покойнику, а не живому. Грудь человека не вздымалась — по крайней мере, это не было заметно.

Шли долгие минуты. Любой сторонний наблюдатель уже давно пришел бы к однозначному выводу о том, что выбравшийся на берег человек мертв. Тем удивительнее было то, что в какой-то момент тело начало подавать признаки жизни, резко выгнувшись, и опорожнив желудок. Тело ожившего сотрясали спазмы. С каждым приступом он избавлялся от жидкости, попавшей внутрь. Наконец, он сделал свистящий вдох, будто на весь объем легких вбирая в себя живительный кислород, и закашлялся.

Этот приступ, казалось, заставил ожившего окончательно обессилеть. Еще долго он лежал на берегу, не подавая никаких признаков жизни. И лишь когда солнце начало клониться к закату, он внезапно пробудился. Трясущиеся руки, наполовину погруженные в ил, зашевелились. Оживший медленно пополз вперед, не в силах встать на ноги. Затуманенные карие глаза неотрывно следили за какой-то точкой, ведомой лишь их обладателю. Темпы продвижения едва ли позволяли ему соревноваться в скорости с улиткой, поэтому до цели, увиденной еще в плавании, он добрался лишь тогда, когда день окончательно уступил права холодной ночи.

Целью ожившего оказалась неказистая, покосившаяся халупа, больше напоминавшая шалаш, нежели какое-то жилье. Вырванная с петель деревянная дверь сиротливо лежала чуть в стороне. Разбросанный по песчаному полу мусор явственно говорил о том, что если шалаш кто-то когда-то и облюбовал, то теперь эти времена были в прошлом. Грязный матрац, занимавший половину шалаша, был укрыт горой грязного, пусть и сухого тряпья, в котором зарылся оживший. Здесь силы в очередной раз оставили человека. Он закрыл затуманенные глаза и неподвижно замер, безжизненно уронив голову.

Ночь принесла с собой холод. Оживший, не приходя в сознание, зябко кутался в тряпьё, служившее слабой, но хоть какой-то защитой от обморожения. Ледяная вода, длительный заплыв, а до этого — колоссальная нагрузка на организм, практически полностью истощили человека. Жизненная сила, если и осталась внутри него после этого, была подобная тусклому огоньку, готовому погаснуть от малейшего дуновения ветра. Оживший и сам уже считал, что выпавшие на его долю испытания должны были заставить тело медленно угаснуть, однако смерть все не приходила, отказываясь брать свою дань. Он погрузился в сон, больше похожий на некое оцепенение, в какой-то момент резко разрушившееся.

* * *

Когда яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь веки, заставил меня открыть глаза, я сильно удивился, поняв, что еще жив. Сил оказалось достаточно, чтобы сесть, опершись спиной о стену халупы. Пусть на что-то большее меня пока не хватало, восприятие стало достаточно ясным и четким. Апатия медленно, но верно покидала меня. Вместе с возвращающимися силами я вернул уверенность в себе, и жажду деятельности, пусть с этим требовалось еще хотя бы немного подождать.

Пока что, я мог по большей части, лишь размышлять, и в очередной раз признался, что мне очень повезло. Удивительно, как тело еще не рассыпалось на части. Я почти час плыл вверх по течению реки, пока не убрался от крепости достаточно далеко. Уже к этому времени я не вполне контролировал себя. Сознание работало с перебоями. Несколько раз я словно выключался, чтобы пробудиться через несколько минут. Для меня самого было большим сюрпризом очнуться в какой-никакой хижине. За сутки холод должен был меня окончательно доконать, если это не сделали бы многочисленные разрывы мышц и связок, а также общее истощение. По-хорошему, мне следует отлеживаться неделю в тепле, как можно меньше тревожа травмы. К сожалению, реальность вносит свои коррективы. Скорее всего, с возможными угрозами я столкнусь куда раньше, а это значит, что нужно... оглянуться вокруг. Но не жалким, несовершенным человеческим зрением, а чем-то более существенным.

Грязные стены хижины стали расплываться перед глазами, погружаясь в сиреневый туман. Духовное зрение расширило сознание, позволив охватить вниманием мир во всех направлениях от меня, сначала на дистанции в несколько метров, затем нескольких десятков метров, затем сотен. Я продолжал погружаться в созерцание окружающего мира все глубже и глубже. Способность, лишь условно называемая мною духовным зрением, поместила меня в центр многомерной проекции. По телу разлилось онемение, дыхание начало замедляться, и в какой-то момент замерло совсем. Сердце сделало последнее сокращение, и остановилось.

В какой-то момент мне показалось, что я вернулся в те времена, когда еще не воплотился в этом мире, и странствовал бестелесной сущностью по мирам, собирая за собой очередь из желающих попробовать меня на зуб предвечных сил. Странно, но интуиция молчала об угрозе, хотя этот мир, после вторжения в него эфира, вполне можно было считать зоной влияния хаоса. Возможно, дело еще не дошло настолько далеко, чтобы меня можно было почувствовать так легко. Оглянувшись вокруг, если только это понятие применимо к бестелесному призраку, я поискал свои духовные "следы". Как и обычно, для этого требовалось постараться.

Духовная реальность имела множество уровней и измерений, или, как я предпочитал их называть, складок. Сам себя я воспринимал в роли некоего спрута, прячущегося где-то в самых глубоких складках, практически полностью невидимого и недосягаемого для обычных средств. Протягивая свои щупальца сквозь складки реальности, я воздействовал на неё, и сознавал её.

Моя область влияния была сейчас весьма велика, и простиралась сейчас за несколько километров. К сожалению, столь высокое влияние компенсировалось тем, что я был неподвижен. Привязка к телу сыграла, все-таки, свою роль — понял я. Моё пребывание в виде духа больше не пожирало духовную энергию, однако теперь я не мог удаляться от тела слишком далеко.

-Что же, это того стоило, — признал я. В духовном мире свои законы. Можно было сказать, что я присутствовал в каждой точке своей зоны влияния одновременно. В таких условиях необходимость в постоянном перемещении отпадала.

Жаловаться на сложившуюся ситуацию я бы точно не стал. Я в любом случае оказывался в выигрыше, и случай не преминул продемонстрировать мне это, когда я столкнулся с прочими обитателями духовного мира.

-А ты кто? — прошептал я, почувствовав на границах своего поля зрения посторонний объект.

Духовное зрение очень мало напоминало обычное, однако нельзя было сказать, что они не были между собою связаны. Самые нижние, самые грубые, самые проявленные уровни духовного мира мало чем отличались от того, что можно было увидеть в тварном мире. Перестроив восприятие для восприятия нижнего слоя реальности, я взглянул на того, кто попал в моё поле зрения, чтобы представлять себе, с кем могу столкнуться в реальном мире.

-Значит, вот ты какой, эфириал, — произнес я, осмотрев существо. Теперь становилось понятно, почему за эфириала первоначально принимали меня самого, ведь эфириал оказался духом, захватившим чужое тело. Как я и подозревал, я здесь — отнюдь не первопроходец. Скорее — один из тысяч других.

На первый взгляд, увиденной мной создание напоминало ходячего мертвеца. На это намекал его внешний вид — как у трупа месячной давности. Разложение оставило на теле существа свои следы, покрыв его гнойными струпьями. Рот с гнилыми пеньками зубов не закрывался, постоянно издавая чуть слышный свист и невнятное бормотание. Белесые глаза, не моргая, неподвижно смотрели вперед. Голова раскачивалась из стороны в сторону. Эфириал двигался вперед странными, дергаными движениями, будто кукла в руках неумелого кукловода.

-Я тебя вижу, — прошептал я. Легкое воздействие создало на границе материального и нематериального миров микроскопический разрыв пространства, от которого разошлись искажения. Так я обозначил своё присутствие возле духа — ровно настолько, чтобы тот понял, что рядом с ним кто-то есть.

Марионетка эфириала задергалась, поворачиваясь в разные стороны. Никого не обнаружив, существо отвернулось, и продолжило свой путь. Я хмыкнул.

Жалкое создание. И речь здесь именно о том, кто вселился в марионетку — о самом эфириале. Существо хаоса смогло лишь понять, что что-то произошло, и только. Эфириал даже не понял, что искажения пространства не затронули реальный мир, иначе не заставлял бы свою марионетку вертеть головой. Сражение с таким противником чем-то напоминало бой слепого со зрячим — не в пользу эфириала. Сейчас я с интересом патологоанатома исследовал строение духа, и прикидывал, куда бы ударить, а тот даже ухом не повел. Если бы только он знал, что я собираюсь с ним сделать, то уже бежал бы из моей сферы влияния со всей скоростью своих мертвых ног

Духовная энергия сконцентрировалась где-то в глубине моего духовного тела, готовая вырваться и поразить противника. Подобно арбалетным стрелам, импульсы энергии ударили точно по тем точкам в теле эфириала, что я заранее наметил для себя. Удар с точно выверенной силой позволил мне добиться именно той цели, которой нужно, с минимумом затрат. Дух, возможно, даже не понял, что его ударило.

Тем временем, одержимое эфириалом тело вздрогнуло, как от укола, и рухнуло на резко подкосившихся ногах. Эфириал был все еще внутри его — однако теперь над телом не имел никакой власти. Те нити, с помощью которых он управлял захваченным телом, перегорели. Лихорадочные попытки вернуть контроль были безуспешны. Произошедшее напоминало эфириалу те случаи, когда нервная система захваченного тела окончательно приходила в негодность, и оно переставало годиться хоть на что-либо. Возможно, это как раз тот случай? — спросил дух сам себя, — Странно, правда, что это произошло именно сейчас, ничего же не предвещало...

Внезапно дух забеспокоился. Ощущение тесноты, чувство какого-то давления на его сущность вызывало у него смутную тревогу. И пусть он не понимал её источника, но испытывать судьбу не хотел, и принял решение покинуть ставшее бесполезным пристанище. Однако тело не желало отпускать своего, как казалось — хозяина, а оказалось, что пленника. Все усилия эфириала отвязать нити, приковывающие его к телу, оказались бесплодны. Хуже всего было то, то дух до сих пор не понимал причины происходящего. Помимо воли, эфириал начал ощущать давно позабытое чувство.