Рождественская греза

— Ты что застыл? — гневно прикрикнул на любовника он и дернул бедрами. — Мы еще не закончили!

— Но они... а как же... что я делаю вообще? — прошептал Степка, словно только сейчас осознав, чем он собственно занимается и с кем. И дал задний ход.

Мяу в одно мгновение оказался с ним лицом к лицу. Желтые глаза с кошачьими зрачками горели диким светом.

— Ты что это делаешь? — вопросил он холодно, причем собственное возбуждение в этот момент беспокоило его меньше всего.

— Я... ты... — запинаясь и не поднимая глаз, пролепетал Степка, покраснев так, что вот-вот был готов грохнуться в банальный обморок.

— То есть ты мне отказываешь? — прошипел котик.

— А? — бобик все же поднял на него глаза. Виноватые-виноватые и испуганные. И Мяу был вынужден пояснить.

— То есть после того, как я столько сил приложил, чтобы до тебя, идиота вислоухого, наконец, дошло, что я тебя хочу, ты мне отказываешь?

— Я не вислоухий! — запротестовал Степка, тут же в качестве доказательства поставив уши торчком.

Мяу закатил глаза.

— Умоляю, это все, что тебя сейчас интересует?

— Ну, — бобик стушевался и на всякий случай решил уточнить. — А что еще?

Мяу улыбнулся. Придвинулся к нему и опустил руку ему между ног. Глаза Степки широко распахнулись, и с губ сорвался тихий всхлип, перешедший в скулеж.

— Например, это, — промурлыкал котик. — Или это, — он нашел свободной рукой его запястье и заставил опустить ладонь себе туда же, пальцы сомкнулись в правильном направлении сами собой.

Бобик шумно сглотнул.

— Ты ведь хочешь?

Бобик кивнул. Глупо было бы отрицать.

— И я хочу. Так почему бы не продолжить?

— Но почему?

— М? — целуя его в шею, невнятно отозвался счастливый Мяу.

— Почему я? Сиф ведь круче и... симпатичнее...

— Ты лучше.

— Почему?

— Потому что люблю тебя, вислоухий ты мой!

— Я не вислоухий!

— Вислоухость, Степа, это не форма ушей, это состояние души, а она у тебя вислоухая.

— Почему это?

— Потому что будь она другой, ты бы на мое признание ответил правильно.

— На какое признание? — заинтересовался бобик, послушно опускаясь на него снова, когда котик откинулся на спину и потянул его за собой.

Мяу в очередной раз закатил глаза к потолку, улыбнулся, поцеловал, порадовавшись растерянности партнера, быть первым всегда приятно.

— Я люблю тебя.

— А я что должен сказать?

— Ну, что, по крайней мере, хочешь... — промурлыкал осчастливленный Мяу, который был убежден, что до люблю со стороны Степы осталось совсем недалеко, и, скрестив ноги у него за спиной, быстро и без особых на то усилий уговорил его не отвлекаться на лишние сейчас мысли и продолжать.

У Сифа тем временем были совсем другие проблемы. Шися он застал у тумбочки, спешно запихивающим в походную сумку все нехитрые пожитки.

— Ты чего? — опешил он, застыв у двери.

Мальчишка резко дернулся и обернулся, прижимая к груди сумку в защитном жесте.

— Шись? — сделав огромные глаза, позвал лис, все еще не понимая, что произошло.

— Я не буду так с тобой дружить. Не буду! Вот что значит ваше — окучить! — вскричал мальчик, у него на глазах навернулись слезы.

До лиса дошло.

— Глупый, — он шагнул к нему с распростертыми объятиями, желая утешать, объяснить, но мальчишка попятился, отшатнулся, чуть не влез с ногами на маленькую тумбочку, и лису это совсем не понравилось. Он нахмурился и все же подошел к нему. Но обнимать не стал. Просто остановился рядом с ним, почти вплотную. Их разделяла только выставленная Шисем перед грудью сумка.

— Я предлагал тебе только дружбу, ничего кроме, — произнес Сиф решительно и твердо.

— Только дружбу? А они? Они что делают?

— Любовью занимаются. И уж поверь мне, друзьями их мог бы обозвать разве что слепой. Они же по жизни всегда цапаются!

— Но как же так? Как можно любить и заниматься этим, но не быть друзьями.

— Как видишь можно, — мотнув головой и отбросив с глаз рыжую челку, откликнулся лис, сел на кровать, поставил локти на колени и положил подбородок на переплетенные перед лицом пальцы. — Я — идиот, — самокритично объявил он, глядя прямо перед собой.

— Почему? — выдавил из себя немного успокоившийся Шись и выпустил из рук сумку, та с тихим шорохом соскользнула на пол. Мальчик остался стоять у высокой тумбочки, опираясь на нее бедрами. А лис решил пояснить.

— Я все понять не мог, отчего они в последний раз-то поцапались. И ведь на ровном месте же! А я, идиот, полез их разнимать. В итоге, получили все трое.

— Меня в качестве задания? — тихо уточнил Шись.

— Да, — подтвердил его догадку Сиф, посмотрел на него и похлопал по кровати рядом с собой.

Мальчик подошел, сел, привалился к теплому боку. Лис обвил его бедра хвостом, Шись поморщился от щекотки, самый кончик мазнул по коже. Над поясом джинсов, его толстовка неудачно задралась и вот. Лис почувствовал это и во второй раз провел кончиком хвоста уже нарочно. Шись не задумываясь больше о том, что делает, забрался ему под руку. И Сиф сразу же крепко обнял его. Поцеловал в макушку. Выдохнул в волосы.

— Теперь пари не имеет смысла, выиграл все равно Мяу.

— Почему он?

— Потому что, наконец, получил то, что хотел.

— Степку.

— Ага.

— А как же я? Разве я один не вижу сны? Не думаю, что грезы наяву случаются только со мной.

— Ты уверен.

— Да, — кивнул мальчик и повернулся к нему, заглядывая в глаза.

Лис улыбался все теми же чувственными губами, в полумраке комнаты его глаза мерцали каким-то потусторонним светом, и это было очень красиво. Шись залюбовался. Лису даже пришлось ласково щелкнуть его по носу, чтобы отвлечь от созерцания.

— Извини, — смутился Шись и опустил голову.

— Ничего, — заверил его лис. — Я не против. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы помочь мне подвести экспресс-статистику относительно этих твоих грез наяву.

— Помочь я не против, но зачем?

— Затем, что мне нужно подтверждение необходимости для введения новой должности.

— Да? — спросил Шись и сладко зевнул. Сочельник — это, конечно, здорово, но спать уже хочется, а еще кто-то там ему замороженное молоко обещал... — А что за должность? — уточнил он отзевавшись.

— Дух грез наяву — как тебе?

— Хорошо звучит, — улыбнулся ему Шись и снова зевнул, потряс головой, высвободился из объятий и поднялся с кровати.

— Ты чего? — заволновался лис.

— Спать хочу, — просто ответил тот, нагнулся к своей сумке и вытащил оттуда футболку, в которой обычно спал. Стянул с головы толстовку и быстро надел её на себя.

Сиф остался сидеть на кровати. Шись повернулся к нему, взялся за ремень брюк и вопросительно посмотрел, склонив голову к плечу.

— А ты останешься?

— Если позволишь, — просительно улыбнулся ему лис и сделал эффектный жест рукой, в которой тут же материализовался вафельный рожок с подтаявшим слегка мороженым.

— Что это? — растерялся Шись.

— Рождественское угощение, — с улыбкой откликнулся лис.

— Мне, — не поверил мальчик и непроизвольно облизнулся.

Лис расхохотался и всучил ему рожок. Шись, выронив толстовку на пол, зажмурился на мгновение и так с закрытыми глазами и высунул язычок, а потом лизнул.

— Ну, как, вкусно?

— Очень, — смущенно отозвался мальчик.

— Ну, тогда и я попробую, — объявил лис, притянул его к себе за талию и попробовал мороженое из его рук. Мальчик отнесся к этому благосклонно.

— Поспишь со мной, Сиф? — попросил он через некоторое время, когда они вместе уже хрустели сахарной вафлей рожка.

— Конечно, — легко согласился тот, но сразу предупредил. — Но только посплю. Ничего больше.

— Угу. Больше и не нужно, — Шись улыбнулся. — Если мне захочется, я сам все придумаю.

— Да? И опять откажешься воплощать в жизнь? Так и оставишь несбывшейся грезой? — заинтересовался обнадеженный таким его вопросом лис.

— А вдруг тебе не понравится такая моя греза?

— А вдруг понравится? Если не попробуешь, никогда и не узнаешь, — возразил ему Сиф.

— А если попробуешь и будешь отвергнут?

— Тогда можно будет придумать другую грезу.

— Это какую?

— В которой все будет хорошо. Но вдруг этого не понадобится?

— Я... не знаю. Все равно страшно.

— А ты попробуй. Вот о чем ты грезишь сейчас?

— О том, что ты целуешь меня...

И кто бы знал, сбылась ли эта греза наяву или нет.