— Да какое нормально у моряка теперь-то может быть! — качает головой дед, — И придумала ж какая-то тварь эти долбанные корабли Тумана! Ты хоть знаешь, что младшего так и не женили? 　　　　

— Ну!? — мычит внук, пережевывая мясо, — А че так? 　　　　

— Бабы! — машет рукой дед, — Сказала эта его городская… Селедка… Типа, моряк все равно потонет. Но раньше-то перед этим он еще лет пятнадцать плавал. А с такой войной — три месяца и на тебе гербовую бумажку вместо мужа. Тут народ шумит, что моряки уже совсем не нужны будут. В море же не выйдешь, топят на раз. 　　　　

— Так дед, кончилась война же. Победили… 　　　　

— Победили! По очкам. Аж стеклышки посыпались. Во, сам погляди! — дед обводит ложкой окоем. 　　　　

Стол стоит под парой грушевых деревьев. Вокруг — небольшой затравелый дворик, в углу маленький домик. Поленница справа от входа сложена по ниточке. Обшивка дома выкрашена солнечно-желтой эмалью, ставни — белым, наугольники и прорезное фанерное кружево карниза — ярко-алым. Чистотой и строгостью линий двор с домиком напоминают палубу. Вокруг двора заборчик примерно по грудь — досочка к досочке, краска желтая, солнечная, выгореть не успела — заметно, что подновляли не позже весны. 　　　　

За забором — развалины поселка Рожок. Линкор Тумана прорвался сюда единственный раз и кинул два залпа. Всего два десятка снарядов, а улицы Мира как не бывало: воронки да бугры вываленной земли. Прочие улицы после того обезлюдели — кто смог, уехал подальше от береговой черты. Кто же не имел сил уехать, тот и за домом своим не имел сил ухаживать. 　　　　

И потому аккуратный домик в нагло-солнечной раскраске смотрится как вызов, как плевок в лицо противнику: всех не перестреляете! Мы отсюда не уйдем! 　　　　

Внук ежится. Не сильно удачный фон для разговора. 　　　　

Тем временем отъевшийся морпех идет за домик, где хлопает дверцей желтенькой постройки. Возвращается и скрывается в недрах микроавтобуса. На смену выкатывается второй — тоже крепкий и тоже стриженый под ноль — и дед ставит ему чистую тарелку, куда от души грузит плова. 　　　　

— Ешьте, хлопцы. Сан Владимировичу привет передавайте от моржа старого, Юрки. Да от сына моего, с «бывшего флота», Семена. Сан Владимирович знает, кто и почему. А еще от Степана и Григория с «тоже флота». У меня только внук правильный, на «самом флоте» служил. Да и то сюда перевелся. 　　　　

Штурмовик хмыкает: 　　　　

— Да у тебя, лейтенант, вся семья на железе. 　　　　

— Ну вот, дед, а ты еще спрашиваешь, с чего я во флот пошел, — откладывает ложку сытый лейтенант, — Куда ж еще мне было двигаться... Посоветоваться хочу. 　　　　

— А я уж думал, кортиком похвастаться приехал, — щерится старик, — Так наш лучше. Я вот думаю, ты свою точилку для карандашей сдай, где взял. А носить будешь наш. 　　　　

— Тот самый, что ли? 　　　　

— Командир линкора в нашем роду — ты первый. Наш кортик будешь носить. На войне добыто, не стыдно комфлоту показать. 　　　　

— Это Чирку что ли? 　　　　

— Не борзей. Это мне он Чирок. А вот для тебя он адмирал. Ты ж у него личный ударный кулак теперь — веди себя прилично, не позорь фамилию. 　　　　

— Ну дед, так ты вообще все знаешь, что ли? Так скажи, что мне нахрен делать! Дай совет! 　　　　

Дед опирается на стол. С удовольствием вдыхает вкусный пар над казаном. Соглашается: 　　　　

— Совет я тебе, конечно, дам. Вот хлопцы доедят, и посекретничаем. Но выполнить его вместо тебя никто не сможет. Больно уж ситуация уникальная. Ты же не просто карьеру делаешь «прыжком лосося» через три ступеньки. Ты же можешь и ответы на свои вопросы получить… Что за Туманный Флот. Что им надо на Земле. Откуда взялись. Зачем там аватары, без аватаров же проще. И почему эти аватары именно по таким образцам. Почему не такая, знаешь, хохлушка в теле, вроде Тамарки той же: «А мне похрену, на каком ухе у тебя тюбетейка!» Почему не мудрая старая бабка… Да ладно, что ты, «Солярис» не читал, что ли? 　　　　

Тем временем второй морпех благодарит за плов, тоже посещает гальюн — в морской семье и названия морские — а потом на его место выкатывается из автобуса командир охраны. Раза в два шире плечами, чем оба его подчиненных, вместе взятых. Раза в полтора выше. И при том движется легко, как заяц по степи. 　　　　

Бешеный Стас занимает гостевое место. Стоящий дед смотрит на сидящего морпеха снизу вверх. Потом громко скребет в затылке — и придвигает сразу весь казан. 　　　　

— Большой мальчик, — пожимает плечами на вопросительные взгляды. 　　　　

Майор Боровой ухмыляется. Дед легонько двигает уголки рта кверху. Лейтенант улыбается широко — и поднимает глаза к блекло-голубому небу, к бегущим в сторону моря облакам. Теперь дворик выглядит и ощущается всеми присутствующими как плывущий по ржаво-зеленой степи корабль. И сквозь постоянный, привычный уже, шум ветра пробивается только скрежет ложки по казану. 　　　　

Сонное оцепенение разгоняет дед: 　　　　

— Мы с внучком щас примем сердечных капель. Вам, хлопцы, не предлагаю, извиняйте — порядок есть порядок. А то знаю я, как с морпехами пить. У вас же только один стопор: «упал — хватит». 　　　　

— Вишневки? — понимающе наклоняет голову внук. 　　　　

— Хрен тебе… — дед что-то прикидывает на пальцах, — Да. Точно. Вишневка — это толково ты придумал. Только ты ее повезешь с собой. 　　　　

* * *

С собой у человека вещей почти не оказалось — мешок да чемодан. А вот у его охраны — рюкзаки, зеленые ящики, мешки с оружием. И самих охранников добрых три десятка. Они спокойно устроились на просторном полубаке линкора. 　　　　

В боевую рубку поднялся только новоназначенный командир. 　　　　

— Новороссийск! — хрипло бросил человек. Естественно, она не отозвалась. Линкору Туманного Флота нет дела до человеческих табличек и названий. 　　　　

Человек сморщился и активировал кнут. 　　　　

Щелчок усилителя — ядро как огнем окатило. Несколько мгновений терпеть можно, а потом все системы отключатся — и болтайся без хода, без чувства воды — мерзость! 　　　　

Пришлось отвечать: 　　　　

— Новороссийск слушает. 　　　　

— Доложить наличие помещений для проживания людей. 　　　　

Это с удовольствием: 　　　　

— Помещения для проживания людей не предусмотрены конструкцией. 　　　　

— Доложить расход времени и ресурсов для выращивания жилых помещений на шестьдесят человек. 　　　　

— Шесть тонн активной массы. Сорок часов активного времени. 　　　　

Против ожидания, человек не возмутился. Как будто предполагал именно такой ответ. Обратился к охране: 　　　　

— Майор, ставьте лагерь прямо на полубаке. Жилье для нас будет готово через двое суток. 　　　　

Майор без удивления и вопросов — а отчего на берегу не подождать, зачем на ветру зябнуть? — коротко рявкнул на своих дрессированных медведей, и те захлопали куполами надувных палаток, растянули брезент… Вот же сволочь! Надо было сразу сказать как есть: полторы тонны и пять часов. Теперь отрастут кубрики раньше срока, догадаются, что надула. Отрастут в обещанный срок — терпеть это стадо на палубе сорок часов. И куда они гадить будут? 　　　　

А человек все не унимался: 　　　　

— Новороссийск! 　　　　

— Новороссийск слушает. 　　　　

— Доложить знание правил предупреждения столкновений судов. 　　　　

— Правила две тысячи тридцать восьмого года имеются в базе данных. 　　　　

— Приказываю. Все маневры всегда рассчитывать с учетом ППСС. Повторить приказ. 　　　　

— Все маневры всегда рассчитывать с учетом ППСС. 　　　　

— Фух… Хорошо… Теперь — рассчитать маневр подхода к заправщику. Приготовить горловины для приемки активной массы! 　　　　

Он что, на самом деле собирается делать все это немедленно? У людей же сейчас ночь. Они спят. А впрочем — чье это дело? Захотел командовать — командуй. 　　　　

— Курс получен. 　　　　

— Показать курс на экране. Сюда, в боевую рубку… Так, вижу. Курс принимаю. Приказываю: подход по расчетному курсу на скорости полтора узла. Остановка по достижению форштевнем линии створных огней. Выполнение маневра по сигналу «делай». Повторить приказание! 　　　　

— Подход на скорости полтора узла. Остановка по достижению форштевнем линии створных огней. Выполнение маневра по сигналу «делай». 　　　　

— Вопросы есть? 　　　　

Молчание. На полубаке брякают котелками морпехи; в растяжках свистит ветер; в ночи мерцают огоньки. 　　　　

— Новороссийск! 　　　　

— Новороссийск слушает. 　　　　

— Вопросы по задаче есть? 　　　　

— Задача ясна. 　　　　

— Делай! 　　　　

Кнехты проваливаются в палубу. Канаты скользят по бортам и тонут — они же не из материала корабля. Холера, надо было приказать смотать канаты… Движется плавно… Будь это на обычном корабле, сказал бы: хороший механик. Механик на жаргоне — «дед»… Прав был дед Юрий: веток развития ровно две и не более. 　　　　

Первая ветка: корабль на самом деле дурень. От природы, либо же прикидывается, не суть. Суть — приказы выполняет сугубо буквально. Ошибешься в букве — впилится в стенку или выкинется на мель. Если дураком только прикидывается, то может еще и немного навредить. Например, сейчас довернуть корму, чтобы намотать канаты на винты. И задача сорвана — и винить некого, кроме лопуха-капитана. 　　　　

Вывод: управлять кораблем в одиночку невозможно физически. Нужна хоть минимальная, но команда. Имейся на борту боцман, он бы сначала смотал канаты, отрапортовал: «за кормой чисто!» — и только потом рулевой начал бы маневр… 　　　　

Вторая ветка: Корабль не просто разумен, а помогает осознанно. Сам за собой подбирает. 　　　　

Только в этом случае флот имеет боевую единицу, адмирал не подписывает лишние похоронки, а командир корабля живет более месяца. Ну или сколько там надо будет корабельному мозгу, чтобы подстроить несчастный случай неугодным людишкам. 　　　　

Как научить кошку жрать горчицу? 　　　　

Элементарно, Ватсон! 　　　　

Но ведь разумная кошка, вместо вылизывания, пожалуй, отвесит неиллюзорных живодерам-экспериментаторам. 　　　　

Правильно, Ватсон. Нам же только и надо — иметь доказательство, что кошка разумна. 　　　　

Так ведь истерика подопытного сама по себе ничего не докажет. Был же опыт: красная лампочка — электрошок, зеленая — банан. Когда случайно включили обе, обезьяна заверещала и принялась плеваться в экзаменаторов. 　　　　

Значит, Ватсон, требуется так построить ситуацию, чтобы обидеться могло только разумное существо. Если поймет, что его обидели — вот оно и доказательство разумности. 　　　　

А дальше — как эсэсовцы? 　　　　