Немой Менестрель (1-4)

"Иди. Куда хочешь. Если только найдешь".

Киана развернулась и пошла по еле заметной тропинке. Быстро пошла, через пару минут ее фигура уже исчезла среди деревьев. Арисандр недоуменно посмотрел в ту сторону, где она скрылась из вида, и закинул на плечи сумку. Она хочет идти одна? Пусть идет! Тут поблизости только одна деревня.

Арисандр стоял в самом центре деревни, около колодца. Эльф откровенно недоумевал, что же не так? Сначала прицепились стражники — не эльф ли? Похож больно. Уши покажи. Потом вдруг так же быстро отстали. Обознались, мол. Так и не посмотрели на пресловутые уши. Которые, кстати, присутствовали в полном объеме. Но главное то не это. Главное, что Кианы здесь не было. Она не могла пройти незамеченной — слишком известна, чтобы люди не обратили на нее внимания. Не стала заходить именно в эту деревню? Тоже не подходит — до следующей три дня верхом. Для пешей девушки расстояние вообще огромное. Да и еды у нее с собой не было. Ну не ненормальная же она — одна, в лесу и без продуктов?

Хотя с магички и не такое станется. Минуточку, она же магичка! Вопрос только в том, насколько сильная. Может — телепортировалась, куда нужно? Хотя, если умеет — почему была готова провести ночь в лесу и в полном одиночестве?

Арисандр, в нарушение всех эльфийских традиций, тихо, но виртуозно выругался. Гиртрэн бы за такие слова оттаскал его за нежные эльфийские уши, не задумываясь. Но его, к счастью, рядом не было.

"Следишь?" — холодно поинтересовалась Киана, проявляясь из воздуха у него за спиной.

От неожиданности Арисандр чуть не подпрыгнул. Не бывалая для эльфа потеря самообладания.

— Аррг тебя побери! Ты меня заикой оставишь!

"Тебя?" — менестрель недоверчиво приподняла одну бровь. — "Нет, тебя не оставлю. Ты из чистого упрямства заикаться не будешь. Я же сказала, что нам не по пути, так зачем ты меня преследуешь?".

— А я сказал, что все равно пойду с тобой! И вообще — ты это от меня в невидимость прячешься? Польщен доверием.

"О, если бы от тебя, то не появилась бы. А сам ты меня бы никогда не нашел. Просто в пяти милях отсюда живут мощные маги, которые хорошо меня знают, и чуют, когда я колдую. А встречаться с ними я не имею ни малейшего желания".

Киана вдруг перестала улыбаться и скорчила гримасу, словно ей предстояло какое-то не очень приятно дело, которое никак нельзя отложить. Арисандр задумался, что же такое могло случиться, а разгадка уже со всех ног бежала им на встречу.

— Госпожа Киана! Госпожа Киана Келбара!!! — раздался на всю улицу радостный мальчишеский голос. Обладатель голоса демонстрировал всему миру дырку на месте переднего зуба и крепко прижимал к груди меховой комок.

Арисандр почувствовал, что ему не хватает воздуха. Францесска Келбара была самой влиятельной женщиной Империи, и если Киана ее дочь...

"Не дочь", — услужливо подсказала Киана, обмениваясь приветствием с мальчиком. — "Падчерица. Я — незаконнорожденная".

Уже легче. Падчерица, значит. Вот влип. Францесска славилась тремя вещами — сказочной красотой, умением добиваться любой поставленной цели, и ненавистью ко всем нелюдям. Хорошо еще, что Киана не догадалась, что он эльф. А то был бы подарок Императору — эльфийские уши на блюдечке, с золотой каемочкой. А блюдце это потом на кухню препроводят — варить знаменитый суп из них. Тот самый, который по глупой людской придумке дарует долголетие. Пора отсюда уходить, и тихо.

"Стой на месте, ладно?" — яростно продумала Киана для него одного и послала следующую мысль уже вслух, если такое определение применимо к мыслям.

"Куда ты направляешься, Майкл?"

— Да вот, щенка, топить! — радостно ответил ребенок. — Больной он, слабый. Кто такого возьмет? А просто так растить — семье убыток.

Разумное предложение, но у Арисандра защемило сердце. Щенок был явно породистым, да не из тех изнеженных собаченций, что таскают с собой знатные дамы. Нет, это волкодав, который станет и другом, и защитником... вот только не доживет до того дня, когда станет таким, потому, что его утопят сегодня. А Киана даже на миг не задумалась.

"Я возьму" — девушка запустила руку в кошель у пояса и достала золотую монетку. — "Держи".

Мальчик явно не ожидал такой щедрости. Рот его расплылся в большой щербатой улыбке, показавшей, что молочные зубы выпадают раньше, чем успевают вырасти коренные, а жалобно заскуливший щенок оказался на руках у Кианы.

Крепко зажав в руке неожиданную прибыль, мальчик бросился обратно, но на полпути остановился и прокричал:

— Госпожа!!!! Ваша матушка сегодня обедает у нас. А вы присоединитесь???

Девушка отрицательно помотала головой, и паренек не сумев скрыть досады развернулся, чтобы через миг скрыться где-то в лабиринте улиц. Менестрель закусила губу, и словно прикидывала что-то в уме. Потом развернулась и пошла в сторону, противоположную той, куда убежал Майкл. Эльф с трудом верил собственным глазам — с каждым шагом фигура девушки таяла, сливалась с воздухом. Наконец, от нее осталась только еле заметная на пыли улицы тень.

Какое-то время Арисандр тупо смотрел ей вслед, а потом бросился догонять.

— Эй, ты куда?

"Подальше отсюда. Не имею ни малейшего желания встречаться с родственниками".

— Но почему, если ты — Келбара...

"Слушай", — перебила девушка. — "Тебе не все равно? Мои семейные проблемы — это мои семейные проблемы. И ничьи больше. Понятно? А тебе могу только напомнить, что я тебя с собой не звала".

— И куда ты теперь?

"К друзьям".

— А как же я? — совсем растерялся эльф.

Действительно, как же его теперь бросить? Киана раздраженно поморщилась, получив еще и эту, дополнительную проблему. А вот не надо было приглашать его к Костру! И отвечать на его дурацкие вопросы было нечего. Не стала нарушать правил профессии? Так сказала бы, что не на работе. Ты-то знаешь, о скольком умолчала. А он тебя пожалел, эльфы они вообще это любят, и теперь жаждет оказать посильную помощь, словно ему делать нечего. Все традиции соблюла? Ничего не нарушила? Теперь вот думай, как бы сохранить его голову на его же плечах. Помогла эльфу однажды бескорыстно? Отвлекла стражников? Теперь и отказать нельзя, судьба накажет. Конечно, можно гордо заявить, что мол, несуеверна. Но как-то жить хочется. А, ладно, была не была. Только бы Камилла не обиделась! Хотя, если характер ведьмочки не слишком сильно изменился за те три года, что девушки не виделись, она скорее посмеется.

"Если перестанешь орать на всю улицу, можешь идти со мной. А если не перестанешь — уберу тень — и делай тогда, что хочешь!"

Арисандр послушно проглотил вертевшиеся на языке вопросы и прибавил шаг, следуя за тенью.

Завернув за угол, Киана поняла, что ошиблась в выборе направления. Вдалеке уже виднелись ярко украшенные лошадиные плюмажи. Красно-желтый кортеж, сопровождающий Францесску Келбара, быстро продвигался вперед по улице. Аррг! Более неприятную встречу и представить себе нельзя! И улица прямая, как знаменитый Коридор Арнеко, не свернуть, не спрятаться.

Заклинание невидимости рассчитано только на одного, не важно, кто его произносит — заклинание настроено на стук сердца и выдержит только один ритм. На принятие решения, как спрятать эльфа, и самой не попасть под тяжелый взгляд мачехи у Кианы оставались считанные секунды...

Родовое имение Келбара. За семнадцать лет до начала повествования.

Брак это лотерея, но в случае проигрыша вы не можете порвать свой билет

Ф. Нулз.

Отгремели свадебные торжества, и Кронлет Келбара ввел в свой замок молодую жену. Не какую-нибудь там, нет. Красавицу, умницу, дочь одного из трех самых древних и сильных магических родов. О, да, Францесска обладала всеми достоинствами, какими и должна обладать жена наследника самого древнего, самого сильного и самого богатого магического рода. Она не уступала мужу ни в магической силе, ни в знатности... а вот с финансами было худо. Род Ферко, где родилась Францесска, не был богатым. Даже не так — он был откровенно нищим. И молодая девушка (ей же всего пятнадцать — как такую крошку разрешили замуж выдать?), как на красивую сказку смотрела на замок с цветным хрусталем стекол, на пушистые ковры под ногами и на слуг, готовых выполнить любой ее каприз. Слуги, впрочем, понравились ей больше всего.

Пусть. Пусть все болтали о другой свадьбе. Пусть в невесты Кронлету прочили Элвей Энеско. Пусть. Ничего не вышло... Чем уж не угодила эта красавица и гордячка новой родне — не существенно. Главное, что не Элвей — Францесска теперь гордо идет по мозаичным плитам. Это ее дом и ее муж. Не важно, из-за чего расстроилась та свадьба. Главное — Кронелет сделал предложение ей. Значит, он ее любит, Францесску, а не Элвей. А еще — теперь Францесска богата. И ее дети будут богаты. И никто, никогда не сможет им помешать...

И с тихим удовольствием молодая хозяйка вспоминала как Элвей с каменным лицом и в плохо подогнанном по фигуре платье желала им счастья и долгих лет жизни. Совместной.

И они будут жить. Вместе. Долго. И счастливо.

Целых семь месяцев прожила госпожа Келбара в комнате с розовыми стеклами. Еще два — и родится долгожданная наследница — всем ведь известно, что именно девушки в полной мере наследуют волшебную силу.

А потом настала осень. И была гроза. И телепортом в кабинет Кронлета отправилась корзинка с младенцем, и письмом, написанным рукой Элвей. На шее ребенка спокойно висел амулет рода Энеско. Невероятной силы артефакт, ясно доказывающий принадлежность ребенка к этому роду.

Элвей же писала, что знает — родов ей не пережить. Просила назвать дочь Кианой и заботиться о ней. Раз умерла мать, то кому как не отцу воспитывать? Многое еще было написано в том письме. Но не наше это дело — переписка двух влюбленных, расставшихся из-за глупой ошибки.

Кронлет снял медальон своего рода и повесил на шею дочери. Потом отнес ребенка в заботливо приготовленную детскую и приказал готовить новую. Потому, что наследница у него уже есть.

Когда Францесска об этом узнала, с ней чуть удар случился. Сейчас даже она не сказала бы, что ее сильнее задело. То, что Кронлет использовал её как орудие мести своей любовнице, или что от ее детей утекало все — наследство, положение в обществе. И даже сила! Первый и последний раз в жизни Францесска закатила мужу безобразный скандал. Она кричала, била антикварные вазы требовала подумать о ней и законных детях.

Кронлет выслушал все это с ледяным спокойствием. Потом так же спокойно сказал жене, что она — красивая кукла, без малейших признаков характера и что ее дети, скорее всего, окажутся такими же. В Элвей же характера было, хоть отбавляй, и именно поэтому — его наследница — ее дочь. А если Францесску что-то не устраивает, она сразу после родов может спокойно оправляться домой, к своей семье. Он, Кронлет, не смеет ее задерживать. Ребенка, как старшего, так и младшего он и сам сумеет воспитать.

И девушка прикусила язык. Домой, в провинциальную дыру, где нет ни малейшего комфорта, ей совсем не хотелось. Она уже успела привыкнуть к теплым каминам, пушистым коврам, а главное — к тому, что топить эти камины и чистить ковры теперь не ее обязанность. От нее требуется только позвонить в хрустальный с золотом колокольчик.

Много чего было сказано той ночью. Розовые стены комнаты, в которой Францесска жила покрылись осклизлой плесенью, сморщились и почернели в тот самый миг, когда она согнулась от боли, обхватив ладонями живот обтянутый зеленым бархатом. В тот миг, когда сквозь занавес выбившихся из-под жемчужной диадемы светлых волос она увидела спину мужа, который уходил из комнаты, равнодушно бросив слуге:

— Помоги госпоже.

Той же ночью родилась Каролина Келбара. Старшая сестра опередила ее меньше, чем на сутки. Каких усилий и магических, и физических матери стоило не отдать Богу Смерти свое дитя, знала только она. Кронлет ни разу не поинтересовался здоровьем крошки. Он был занят своей наследницей.

Когда Францесска, наконец, покинула свою спальню, она была уже другим человеком. Куда только девалась веселая и наивная девушка? Теперь она была готова сделать все, что бы защитить себя. Нет, не себя — своего ребенка. И если понадобится пройти по головам — почему нет?.. Первым распоряжением госпожи было налить в бутылочку Кианы вместо молока специальное зелье.

* * *

Решение в голове Кианы созрело быстро. Она вообще не любила подолгу думать, по опыту зная, что первое интуитивное решение часто оказывается самым верным. Если мачеха увидит ее — будет большой и безобразный скандал. Если мачеха увидит Арисандра — будет еще одна эльфийская голова с отрубленными ушами прямо над воротами родового замка. Лучше уж скандал.

"Значит так", — подумала девушка, сбрасывая невидимость с себя, и накидывая ее на Арисандра. — "Ничего не бойся и делай вид, что так и надо. Я все объясню. Потом."

Показалось эльфу, или последней фразой действительно было "Может быть"? Раздумывать об этом было некогда.

Великолепная снежно-белая кобыла вырвалась вперед и брезгливо затормозила только перед самой Кианой. Девушка не дрогнула и ни на шаг не отступила перед разгневанной родственницей.

Францесска Келбара презрительно смотрела на падчерицу из седла. Все, кто видел эту женщину, в один голос говорили, что подобная красота возможна только на картинке. Высокая, но ровно на столько, что никто не мог позволить себе назвать ее каланчей. Стройная, но без излишней худобы. Даже родам не удалось испортить ее фигуру. Длинные светлые волосы всегда сияли и красиво развивались по ветру, словно не зная, что от такого обращения им полагается путаться. Ярко-синие глаза под темными ресницами притягивали взгляд — и очень сложно было его потом отвести. Да, красивую картинку видели все. Только вряд ли кто-нибудь кроме Кианы догадывался, что такой красотой Францесска обязана эльфам. Точнее — половине эльфийской крови в своей.

— Та-ак, — чуть насмешливо потянула Францесска, сверху вниз глядя на падчерицу. — Какая неожиданная встреча. Так ты еще жива? Интересно, что бы мне еще придумать, что бы исправить эту досадную оплошность?

"А живучесть у нас семейная. Эльфийская я бы даже сказала", — ответила Киана пристально глядя мачехе в лицо. О том, что эти двое ненавидят друг друга знали все окружающие. Но усиленно делали вид, что совершенно не интересуются встречей. Хотя от их мыслей девушке безумно захотелось спрятаться, куда-нибудь подальше. Где нет такой толпы ненавидящих ее людей. И, главное, за что ненавидящих? В чем вина младенца, который посмел появиться на свет? Нет ответа. А вина есть. По крайней мере в глазах этих людей.

И Киана не могла их судить. Хотя бы потому, что прекрасно отдавала себе отчет, как она выглядит рядом с Францесской. Ухоженной, затянутой в красно-желтую (цветов Ферко) амазонку и с кокетливой вуалью над высоким лбом. Нищей оборванкой Киана выглядела. Собственно, так оно и было.

— Ты позоришь свой род, Киана. Ты стоишь в пыльном платье, с обрезанными волосами всего в пяти милях от родного замка, который, между прочим, по наследству перейдет к тебе. Скоро перейдет. Четыре месяца осталось. И что ты сделаешь? Выкинешь нас всех за дверь?