| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Следует отметить также и такие недостатки как:
— неполная выработка горючего из основных баков;
— невозможность непрерывного набора высоты и горизонтального полета у земли на режиме максимальной скорости при температуре наружного воздуха +30*С из-за перегрева воды;
— дальность двусторонней радиосвязи на самолетах с РСИ-6 до 110 км при требуемых 120 км;
— запас кислорода 2 л обеспечивал полет на высоте 7000 м с прибором КПА-Збис в течение 1 ч 05 мин или 62 % максимально возможной продолжительности вместо требуемых 75 %;
— выпучивание левого переднего зализа крыла при выходе из пике с перегрузкой 8,0 со скоростью по прибору 720 км/ч."
Так-то оно так... Все правильно. Но закончить надо как-то более оптимистично, на хорошей деловой ноте... А если вот так?
"В заключение следует сказать, что летные качества Як-3 в глазах всех пилотов АУГ "Молния" (и в особенности — опытных асов) искупают все его недостатки. Причем в наибольшей мере эти преимущества раскрывались именно на тех высотах, где велось абсолютное большинство воздушных боев, — до 4500 м."[1]
Вот так-то оно и правильно будет. Недостатки у всех есть — и у людей и у техники. Ну, нет такой боевой техники, которая вообще была бы лишена недостатков! Нет ее! Пусть течет масло, пусть есть опасность перегреть мотор, пусть он не вырабатывает своего регламента в 50 часов. Пусть! Но этот истребитель — уже летает! Он может побеждать всех своих противников, и он победит их! Вот так-то, дорогие мои девочки и мальчики...
* * *
В положенное время мы с полковником Степановым выехали на машине в Москву. Выехали с учетом того, чтобы успеть заскочить в студию к Толе Рощину. Мне надо было переодеться в мундир, ведь он там так и висел. Не хотелось ехать на совещание к маршалу Новикову в полевой форме, да и поизносилась она, надо правду сказать. Ключа у меня не было, но на месте была домоуправ Капа. Думаю, уж меня-то она пустит в квартиру. Не забыла, поди.
Так оно и получилось. Капитолина разохалась, расцеловала меня, сверкнула помолодевшим глазом на Степанова, и выдала мне ключ.
— Поживешь у нас, Витенька?
— Вот чего не знаю — того не знаю, Капитолина Сергеевна! Но, очень может быть, что сегодня мы с командиром тут переночуем! Как насчет ужина, хозяюшка? Вечером посидим, чаю попьем, а? А может — и не только чаю! Там, у Анатоля, я видел патефон, можно будет и потанцевать! — и я многозначительно и развратно подмигнул порозовевшей Капе на начинающего буреть полковника.
— Скажешь тоже, Витя! Потанцевать! Кончились мои танцы... — притворно закручинилась Капитолина. — Я уж не девочка...
— Не скажите, уважаемая Капитолина Сергеевна! — солидно кашлянув, с хрипотцой проговорил полковник Степанов. Голос — вылитый киноактер Булдаков в роли генерала! — Вы еще другим женщинам фору дадите, кх-м-м, да...
— Все-все-все! Возражения не принимаются! Кому голодных мужиков кормить, как не вам? Вот деньги, Капитолина Сергеевна, прошу вас в расходах не стесняться! Для себя ведь, для любимых! Ну, по рукам? Вот и ладненько!
Оставив Степанова любезничать с Капой, я, получив ключ, белкой взлетел на пятый этаж.
Вот моя деревня, вот мой дом родной... Замок лязгнул и открылся. Я прошел в студию. Все прибрано, застелено газетами. Видна женская, заботливая рука. Наверняка — Лидочка постаралась. На мольберте, закрытый простыней, висел мой мундир. К нему булавкой была приколота записка: "Виктор! Большущее тебе спасибо за все! Мы с Лидой поженились! Она пока поживет у матери, а ты, если приедешь, располагайся тут. Я на фронт. Пока! Да! А сапоги-то твои я пропил. Шучу! Анатолий"
Я покосился на носки начищенных сапог, выглядывающих из-под белой простыни, и усмехнулся. А мальчик-то вырос! И это — хорошо!
По-быстрому скинув гимнастерку, принялся отвинчивать ордена. Время поджимало. Пора было мчаться навстречу своей дальнейшей судьбе. Я вздохнул и одел мундир.
А что? Вполне себе ничего! Молодой бог войны!
Точнее — сын бога...
Глава 3
Просторный коридор второго этажа Главного управления ВВС Красной Армии, ведущий к пока еще закрытым дверям большого зала заседаний, сдержанно гудел негромкими голосами множества высокопоставленных авиационных командиров и гражданских специалистов. Все они были в числе приглашенных на расширенное межведомственное совещание по ряду особо важных вопросов повышения эффективности боевых действий нашей авиации на советско-германском фронте в целом, и начального этапа производства нового истребителя "Як-3", а, следовательно, — и перевооружения на новую технику ряда истребительных авиаполков, в частности.
Совещание проводили два Управления ГУ ВВС КА — опытного строительства и заказов и вооружения под общим руководством первого заместителя командующего ВВС генерал-полковника авиации Никитина. Народный комиссариат авиационной промышленности представлял генерал-майор Яковлев — он был и заместителем наркома и Главным конструктором истребителя, который и будет основным вопросом обсуждения. В группе штатских товарищей я заметил и знакомых специалистов-моторостроителей. Два мужика с огромными портфелями были явными директорами авиазаводов. Ну — так мне показалось.
Тут двери зала заседаний открылись и нас пригласили заходить. В огромном зале столы были расставлены "покоем". Начальство потянулось к короткой перекладине, предназначенной для размещения руководства, а мы начали греметь стульями, рассаживаясь по принципу: мундиры вместе, а пиджаки — отдельно. От мундиров, понятное дело.
В президиуме пошептались, покивали, Яковлев пожал плечами и сделал вид, что ему все равно. Генерал-полковник Никитин кашлянул и негромко постучал карандашом по стоящему перед ним графину.
— Ну что ж, товарищи, будем начинать? Есть предложение — сначала рассмотрим вопрос по истребителю товарища Яковлева и отпустим штатских товарищей... Остальная повестка дня — вопросы чисто военного характера, и им незачем на них время тратить, у них и своей работы полно. Согласны, товарищи? Вот и хорошо. Начинаем... Кто там у нас первым выступает?
Оказалось, что первым выступает какой-то генерал-майор из Управления опытного строительства. Он кратко проинформировал участников совещания по основным этапам создания истребителя, проведению государственных испытаний в ОКБ и войсковых испытаний на фронте и предложил заслушать командира особой группы полковника Степанова.
Иван Артемович встал, звякнув наградами, и стукнул пачкой листов доклада об стол, выравнивая их.
— Нет-нет, товарищ полковник! Прошу сюда, за кафедру. — Никитин указал куда-то направо.
— Неудобно будет, товарищ генерал-полковник. Я буду стоять за спинами части участников совещания, — ровным голосом, выражающим сдержанное неодобрение, проговорил Степанов.
— А мы сейчас это поправим... — Никитин поискал кого-то глазами, кивнул, и тут же пара моложавых подполковников подхватила и перенесла кафедру на удобное для всех участников совещание место.
Я тут же вспомнил анекдот, когда Министр обороны звонит начальнику Генштаба и говорит:
— Слушай, а у тебя в Штабе есть три-четыре грамотных, думающих, энергичных и боевых полковника?
— Есть, а что? — осторожно отвечает начштаба.
— Да подошли завтра их ко мне... Пианино, понимаешь, купил. На третий этаж затащить надо...
Можно смеяться, да...
— Товарищи! В соответствии с решением Государственного Комитета обороны, приказом начальника Главного управления ВВС Красной Армии маршала авиации Новикова, для проведения войсковых испытаний истребителя "Як-3" была создана особая внештатная группа... — начал свой доклад полковник Степанов.
Народ начал его слушать, а я начал рассматривать народ. Что скажет Степанов, я знал. Сам ведь писал. Народ, надо признать, слушал командира довольно внимательно. Слухов о высоких боевых качествах нового истребителя было много, а точной, выверенной информации — не было до этого момента вообще. Так что — ухи все насторожили. Вот по рядам штатских прокатился сдержанный шумок. А-а-а, это Степанов наябедничал про моторы... Вот наша головная боль. И вроде — есть они, и в тоже время — такие недоработки... Правда, насколько я знаю, моторостроители неустанно повышают их надежность и в скором времени, может быть, сумеют их более-менее довести.
Теперь одобрительный шумок со стороны военных. Что там такое? А-а-а, это наши боевые результаты... Да-да, товарищи! Вот так-то! Более семидесяти сбитых за... сколько там прошло? Прибыли мы на фронт в самом конце июня, первые бои прошли через три-четыре дня, а закончили воевать где-то числа 24-го, что ли... В общем — примерно за три недели боев. Неплохо, прямо скажем.
— ...группа "Черный Мангуст"... — ближние соседи по столу стали откровенно пялиться на меня.
Ну, чего, чего? Что мы, мангустов не видали, что ли? Видали мы их в... в одном месте. Конкретном, таком, месте. И крутили их на... на болту, в общем. Что тут непонятного. А вот про отражение бомбардировщиков при "звездном налете" подробно не надо... не стоит. Есть общие данные — и все. И так хорошо. И реакция зала показывает, что и на самом деле — хорошо! Во так-то...
— Есть вопросы к докладчику, товарищи? Пожалуйста!
Понеслись вопросы. Яковлев сидит довольный, как слон. Который, все-таки, поймал момент — и сел на моську! Понятное дело, это совещание — его триумф, можно сказать. Вот и тащит человека на улыбку...
Тут в дальней стене зала беззвучно открылась дверь, и к столу президиума пошел военный с несколько одутловатым лицом. Сосед что-то шепнул генерал-полковнику Никитину, тот обернулся, вскочил и значительным голосом молвил: "Товарищи офицеры!" Все встали.
Поскольку Никитин сам кинулся за стулом для гостя, я понял, что совещание почтил своим присутствием маршал Новиков. Так вот ты какой, северный олень! Хорош. По мне — так хорош... В реальной истории он после войны пойдет под суд по знаменитому "авиационному делу" и отсидит шесть лет вместо назначенных пяти... "А могли и расстрелять...", — скажет потом нарком авиапромышленности Шахурин, осужденный вместе с Новиковым.
Да, при ИВС могли. Запросто. Норма закона была для всех одна — и для министра, и для маршала, и для последнего жулика, растратчика и бракодела...
— Товарищи офицеры, прошу садиться. Продолжайте, товарищ полковник...
Степанов начал что-то рассказывать, а я вновь ушел в свои думки. И тут же попался.
— ...а на этот вопрос более детально сможет ответить заместитель командира группы "Молния" по боевой работе майор Туровцев. Он практически весь период испытаний не вылезал из кабины истребителя! — проговорил полковник Степанов.
— Майор Туровцев! Прошу вас!
— О чем?! — беззвучно крикнул я Степанову, встретившись с ним на пути к кафедре.
— Превосходство над немцами... — только и успел он мне дать подсказку. Ну — это можно до обеда говорить.
— Товарищи! Анализ проведенных группой воздушных боев дает следующую картину... — плавно начал я, пытаясь найти нужную тональность разговора.
Меня слушали минуты две, а это очень много, за это время много чего можно намолотить, а потом задали прямой вопрос.
— Товарищ майор, а вы просто, по-фронтовому, расскажите нам о своих впечатлениях о новом истребителе. Как он, на ваш взгляд? — перебил меня Новиков.
— Если просто, по-фронтовому, товарищ маршал, то на истребителе "Як-3" обычный, средне подготовленный летчик, порвет любой фашистский истребитель как Тузик грелку!
На секунды в зале повисла тишина, а потом грохнул хохот. Смеялись все — и офицеры за столами совещания, и гражданские специалисты. Хохотал, хлопая в ладоши, довольный Яковлев, тихонечко подхихикивал генерал-полковник Никитин.
Лишь маршал авиации Новиков вопросительно поднял брови.
— Как кто, простите?
— Вы же просили по-фронтовому, товарищ маршал. Вот я и сказал, как мы говорили на фронте. Можно сказать еще ярче и образнее, но это будет уже как в бою! А там от таких слов ларингофоны коротили!
Тут грохнули уже все! В том числе — и маршал Новиков.
Протирая белым носовым платком глаза, он, отсмеявшись, сказал: "Да вы просто оратор, майор! Садитесь, мы с вами потом переговорим! После совещания. А то вы его и закончить не дадите! Садитесь, садитесь, майор!"
Я и сел. Ну, что ржете?! Работайте! Сделав каменную морду лица, я уставился на президиум.
— Александр Сергеевич, пару слов скажете? Пожалуйста! Слово предоставляется Главному конструктору товарищу Яковлеву. Следующее выступление — представителю моторостроителей, прошу приготовиться.
Совещание вновь потекло по своему, определенному планом, руслу.
* * *
Часа через полтора оно закончилось. Народ, гремя стульями начал вставать и, доставая на ходу папиросы, потянулся на выход. Два директора заводов о чем-то доругивались с начальниками управлений ГУ ВВС. Я подождал, пока полковник Степанов соберет свои бумаги в планшет, и пошел к выходу из зала.
Тут нас настиг какой-то штабной подпол.
— Вас приглашает маршал, товарищи офицеры... — вполголоса проговорил он, указывая на стол президиума рукой.
Мы подошли.
— Товарищ маршал...
— Подождите, товарищи... Сейчас я освобожусь и зайдем ко мне на несколько минут, а то тут будет продолжаться работа... Александр Сергеевич, вы со мной? Вот и хорошо.
В кабинет маршала мы прошли впятером — он, Яковлев, Никитин и мы с командиром группы. Потом беззвучно приоткрылась дверь, и так же беззвучно в кабинет перетек капитан-порученец.
Зайдя в кабинет, маршал тут же прошел к маленькому столику, на котором стояли бутылки с минеральной водой и стаканы, прикрытые полотняной салфеткой, открыл бутылку "Нарзана" и налил себе стакан воды.
— Присоединяйтесь, товарищи, кто пить хочет... А то, может быть, чего-нибудь другого, а? — он сдержанно рассмеялся. — Александр Сергеевич! С тебя причитается!
— Все будет. Вот, в серию запустим, и все будет, Александр Александрович! А пока — тут ты хозяин! Угостишь — выпьем! Повод, как мне кажется, есть.
— Ладно-ладно! Маршал с подчиненными не пьет!
— А они пока вроде как ничьи будут, Александр Александрович! Раньше так вообще — они ко мне были приписаны. А сейчас... Испытания закончены, техника сдана, группа существует лишь формально — до принятия решения о переформировании в полк. Люди пока не у дел, на пересидке — ни ваши, ни наши! Так что — доставай коньячок, я знаю, у тебя есть! — продолжал с улыбкой подначивать маршала Яковлев.
— Ну, ладно, уговорил! На самом-то деле... по рюмочке перед обедом... Ну, подходите товарищи, — пока маршал рассуждал вслух, шустрый порученец расставил на посеребренном подносе хрустальные коньячные рюмки и уже разлил янтарную жидкость.
— Ты не обижайся, Александр Сергеевич, но первый тост — за летчиков! Вот за них! Молодцы — и дело большое сделали, и живы остались! Ваше здоровье, товарищи!
Ну, как тут было не напиться! Впрочем, снова наливать нам не спешили...
— Присаживайтесь, товарищи, поговорим... — маршал прошел за свой стол, а мы уселись за приставным.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
