— А у этих ребят... несколько лет занятий... Ты не знаешь, что такое сильные удары, и их не опасаешься, да... начнешь здесь "танцевать", как со мной, и запросто словишь... А ради чего? Тебе нужна медаль?!

Я задумался. Нет, было понемногу и возмущения, и уязвленного самолюбия... Но здравый смысл и взрослая осторожность... притормаживали от глупостей. Да и слова Ретлуева о медали... С боксерской карьерой мои будущие жизненные планы действительно никак связаны не были.

Я посмотрел на Леху. "Большой брат" неопределенно пожал плечами:

— Шансы есть... Но с теми, кто плотно занимается... очень опасно. Тут не улица — неожиданно первым не ударишь...

Леха многозначительно выделил последнюю фразу .

— Если повезет, — нехотя уточнил Ретлуев, — возможно, вытащишь первый бой, да... и то, только за счет своего сильного удара. Если плотно попадешь первым, пока соперник будет приноравливаться — то да... А если нет — то уже во втором раунде он тебя просто "расстреляет" на обмене в ближнем, да... И раунды будут длиннее — по две минуты... Считай, целый один лишний... А в следующем бою к тебе уже будут готовы, и постараются "сломать" в начале... Не нужно тебе это... поверь, Витя...

По имени Ретлуев меня называл редко. Я услышал, но мысли были о другом.

"Ильяс молодец, честно старается уберечь меня от неприятностей. Хотя и не особенно меня любит... Это я всегда чувствовал... Но я честно мордовался все лето на тренировках, я в самой лучшей своей спортивной форме... За обе жизни. "Команда", которая со мной приехала... они подспудно ждут от малолетнего лидера подтверждения его исключительности. И такой... в боксе... тоже! И мама с дедом... можно наглядно доказать, как я вырос. Ладно — они... Я на финал Щелокова с Чурбановым приглашал... Тупо потом объяснять, что перерос свой возраст и вес?.. Я просмотрел и "выучил" уже с полсотни чемпионских записей на "You Tube"... У меня редкий УДАР и отсроченная боль... В конце концов, я троих взрослых мужиков "уронил"! Зачем это все мне ДАНО, если опасаться и отступать? Если я не сумею сделать такую хрень, как выиграть этот гребаный турнир у детей, то... Я НЕ СУМЕЮ СДЕЛАТЬ НИЧЕГО! Я чувствую, что мне нельзя сейчас отступать. Отступить — это как отказаться от реализации ПЛАНА! Вопрос не в медали, а в РЕШИМОСТИ! Ведь реально... в "прошлой жизни" я бы не стал упираться. Медаль не особо нужна, а здоровье важнее. Но сейчас я не готов отступить!".

Я настолько погрузился в размышления, что с трудом сообразил, какое немалое время стою и молчу.

И Ретлуев, и Леха так же молча ждали, с нескрываемым любопытством разглядывая мою физиономию.

— ТРЕНЕР!..

Ретлуев посмотрел мне в глаза...

— Я очень ценю, что победа на этом турнире вам нужна не "любой ценой". Но факты таковы... Я тренировался все лето и каждый день. Сильным ударом меня не удивишь, и я умею терпеть боль. Мне пофиг, какие у них разряды... Я выиграю!

Ильяс отвел глаза и пожал плечами:

— Да, я тренер. Ты можешь быть дураком... я не могу. Там взрослый перворазрядник запросто может оказаться... Да и я не Шота — подделывать данные не буду, да...

Понимая, чем Ретлуев сейчас закончит, я его перебил:

— Ильяс Муталимович... Я не хочу вас обидеть, но...

Леха, как бы удерживая от неразумного поступка, тут же положил мне на плечо свою лапищу.

— Ну?! Говори!.. — Ретлуев с демонстративным интересом ожидал продолжения.

— Если принципиальность есть... то её нужно проявлять всегда... как, например, с генералом Ананидзе... — меня понесло, — А сейчас могу лишь повторить то, что уже один раз сказал: "Вы меня в это втянули — и я сам решу, когда все закончится..."! И если МОИХ слов мало, то я могу позвонить генералу Чурбанову. — я сверлил взглядом побагровевшего Ретлуева, — Его, и министра, я пригласил на финал — и я этот сраный финал выиграю! А если вы этому помешаете, то они... оба, будут ОЧЕНЬ недовольны...

Леха буквально втиснулся между нами, разделяя своим большим телом. Но я и не думал останавливаться:

— Неделю назад меня в Москве попытались зарезать трое вооруженных "урок"...

Разъяренный Ретлуев, уже открывший было рот, осекся.

— Сейчас все трое в тюремной больнице. Вытаскивать меня из отделения милиции лично приезжали Щелоков и Чурбанов. Мне НАДО выиграть этот турнир! Если можете — помогите, станете мешать — СТАНЕМ ВРАГАМИ. НАВСЕГДА. — твердо закончил я.

С трудом сдерживающийся Ретлуев молчал, наверное, не меньше минуты. Затем с силой выпустил воздух сквозь сжатые зубы, и посмотрел на Леху:

— Что за "трое урок"?

"Большой брат" качнул головой:

— Их на улице... с Давыдычем... ночью попытались ограбить, трое... с ножами. Он их всех троих... Две челюсти и нос...

Снова повисло молчание. Леха немного помялся и пробасил:

— Ильяс! Там действительно... Щелоков и Чурбанов приезжали... Не мешай... Пусть попробует.

Капитан хмуро откликнулся:

— Ты-то куда?..

— Давай по первому бою решать! — перебил Леха, — Выбросим полотенце... если что...

Мрачный, как туча, Ретлуев вернулся через полчаса:

— Медосмотр еще раз нужно пройти... в старшей группе... — обращался он исключительно к Лехе — я для него существовать перестал.

"Да и хрен-то с тобой... обиделся он... Пофиг... главное — результат...".

Когда мы поднялись по лестнице на этаж выше, я впервые серьезно засомневался в успехе своей затеи... По этажу — кто в спортивных костюмах, а кто и с голым торсом — разгуливали такие молодые накачанные "кабанчики", что я на их фоне смотрелся... никак. И ощутил себя так же...

— Тут еще юниоры и олимпийский резерв... — поспешил сообщить Леха, видя мое лицо.

"Бlя... Уф! Зато теперь знаю, что такое "взмокшая задница"...".

Взвешивание и медосмотр прошли беспроблемно, лишь на оформлении возникла заминка, когда мужчина с орденскими планками на пиджаке спросил, где мой паспорт:

— На оформлении в милиции... — ответил за меня Ретлуев.

— Что ж ты, Ильяс, своему спортсмену и не ускорил-то? — усмехнулся мужчина.

— Нечего... Шестнадцать лет жил без паспорта, и еще недельку потерпит... У нас председатель Совета ветеранов приболел... он обычно вручает... — невозмутимо ответил капитан.

"Врёшь, прям... не хуже меня!".

Мужчина за столом понимающе покивал и стал вносить меня в какие-то списки, постоянно сверяясь с листом бумаги, который ему передал Ретлуев.

— Первый бой — сегодня... Ну, как очередь подойдет. Следите сами. Финал в воскресенье... Если пройдешь! — хохотнул он, обращаясь уже персонально ко мне.

Я ответил кривой улыбкой...

...Ждать пришлось почти два часа... Их я провел на скамейке со своей "группой поддержки". Центрального ринга я оказался недостоин. Таким как я, полагался тренировочный зал и три ринга в ряд, на которых отборочные поединки проходили одновременно. А также стояли несколько низких длинных скамеек... для немногочисленных болельщиков.

К счастью, Клаймич где-то разыскал нормальный стул для деда. Впрочем, комфорт сыграл свою неоднозначную роль. Через час ожидания дед стал откровенно клевать носом. Всем остальным вскоре тоже стало скучно, и они больше разговаривали об общих проблемах, чем смотрели на то, что творится на рингах.

Поглощен зрелищем был только я. И чем дольше смотрел — тем больше успокаивался, и даже начинал ощущать осторожный оптимизм.

По сути, я впервые видел "современный" бокс, пусть и в исполнении подростков. В нашей районной секции, даже во взрослой группе, больше тренировались, чем боксировали. А спарринги с Лехой — тут Ретлуев прав — полноценными поединками все же не были.

Приведя всех нас в зал, сам капитан ушел к судейским столикам, и ко мне больше не подходил.

"И черт с ним!.. Мне нужен был доступ к турниру, и я его получил. Принципиальный он!.. Только все принципы и с Ананидзе испарились, и при одном упоминании Чурбанова... тоже...".

Леха посматривал на меня хмуро, но сидел рядом и постоянно бурчал в ухо, комментируя действия боксеров на ринге. Да, ребята там были гораздо здоровее, чем в младшей юношеской группе. Тут не поспоришь. Но... Они были МЕДЛЕННЫМИ! И двигались как-то... архаично, что ли... Слишком классически!

Посмотрев с пяток боев, я понял, что размер бицепсов моих соперников не должен вводить меня в сомнения относительно собственных возможностей, и поэтому оставшееся время болтал с мамой, успокаивая ее и отвлекая.

Наконец "момент истины" настал...

Под полное равнодушие зала, тихое мамино "С богом!" и объявление диктором моей фамилии, я поднялся на ринг и полез под канаты. Поискал глазами "команду поддержки", побледневшее лицо мамы и взбодрившегося деда... Только Клаймич поднял руку и с улыбкой помахал. Он, судя по всему, был во мне уверен...

"Ну да... Впечатлён той разборкой с уголовниками!"

Леха скороговоркой проговаривал последние наставления "не торопиться и просчитать соперника", а возникший из ниоткуда Ретлуев предупредил: "После первого же нокдауна выброшу полотенце!".

"Муdak!".

Моим соперником, в синем углу ринга, оказался здоровенный такой парняга — крупнее и тяжелее меня на вид, и с солидными "банками" на руках. У меня таких не было. Я вообще сформировавшейся за лето фигурой объективно был больше похож на пловца.

Соперник представлял спортобщество "Буревестник", и был из города Фрунзе Киргизской ССР. Я с трудом вспомнил, что в моем времени это будет невнятно обзываться "Бишкек".

На киргиза парень не походил ни капельки, а если и волновался, то по нему это заметно не было. Он, слегка кивая, слушал последние наставления своего тренера, и кажется, рвался в бой.

"Что-то начал очковать — может, лучше мне съеб..ть?!", — поэтическая рифма поднялась от самого сердца!

— ...приглядись, сломя голову не лезь. Руки выше, прощупай его защиту, и вся активность во втором... — неожиданно я осознал, что теперь наставления мне твердит уже Ретлуев.

Рефери пригласил на середину, и прочитал нам "заклинание" про правила и честный бокс. Рукопожатие, и по углам...

Гонг.

— Бокс!..

Планы поизображать из себя Джонса куда-то бесследно испарились. "Киргиз" пёр вперед, как танк, выбрасывая попеременно джебы и "двойки", а я только и мог, тупо подняв перчатки к голове, "бегать" от него по всему рингу. И хотя в итоге до моей защиты долетело лишь несколько несильных ударов, но и сам я за весь раунд "ткнул" в перчатки соперника раза три, не больше. А заодно и получил замечание от судьи, "за пассивность".

Гонг прозвучал неожиданно.

— Ты что делаешь?! Я же говорил прощупать его защиту... А ты нормально практически ни разу не ударил! — рычал на меня в перерыве Ретлуев.

"Что со мной? Хрен знает, что со мной... По-моему, растерялся от такого профессионального напора...".

— Вить... — Леха перестал махать полотенцем, — ты же ударом мужика с ног можешь сбить... И мама, вон, сидит — волнуется... Соберись!

Я посмотрел на трибуну, где сидела мама. Лицо уже не бледное, а белое... зубами закусила собственный кулачок, а глаза...

Кровь шибанула мне в голову с такой силой, что казалось, подбросила меня на пару сантиметров над настилом. Я перевел взгляд на ОБРЕЧЕННОГО врага.

Улыбается. Он улыбается... И его тренер улыбается, что-то ему говорит и улыбается...

ОНИ ОБА УЛЫБАЮТСЯ!

А моя мама...

Сейчас вам станет не до улыбок, суки!

Гонг.

— Бокс!..

Я устремляюсь вперед — с прыжком, поверх чужого джеба...

Туда, где была улыбка...

БАЦ!!!

Соперник как подкошенный валится на канвас.

— Брек!!!

...Мы сидим в гостиничном ресторане "Кремлевский", на седьмом этаже с шикарным панорамным видом на Кремль, и то ли ужинаем, то ли отмечаем мою первую победу.

Я невозмутим:

— ...Ну деда... Что значит "зачем убегал"? Нельзя же на незнакомого соперника буром переть... Нужно было попрыгать вокруг него , посмотреть, что он может. А в перерыве Леша сказал, что вы там волнуетесь — вот я и решил закончить побыстрее...

Я вру. Из сидящих за столом, об этом знают только трое: Ретлуев, Леха и я. Остальные принимают мои россказни "за чистую монету"...

Даже не знаю, как объяснить случившееся со мной... И не знаю, что будет завтра...

...Когда мы приехали в Консерваторию, я уже слегка пришел в себя. Слава богу, на встрече всем процессом "рулил" Клаймич. Он перезнакомил всех присутствующих, пообнимался с Татьяной Геннадьевной, провел "официальное" представление Лады, как третьей солистки. Потом решал вопрос по репетициям... и еще чего-то там...

Все проходило мимо меня как в тумане. Нет — я кивал, улыбался и отвечал на вопросы... но мыслями был далеко.

Я даже заметил пару раз удивленный взгляд Веры и "препарирующий" Альдоны. Наконец, мое "отсутствующее" состояние заметила Татьяна Геннадьевна:

— Витя, ты чего сегодня так задумчив?!

— Танечка, не обращайте внимания! Это он после соревнований еще не отошёл!

"Спасибо, мама! Эх... Сам дурак — не предупредил...".

— Каких соревнований?!

"Началось!"

Да, действительно началось... И расспросы "как прошло"... и змеиное ехидство Альдоны, что "когда настучат в "тыкву", возникает задумчивость, а тот ли вид спорта ты выбрал!"... и горячее опровержение деда, что "в него ни разу ни попали"... и лицемерное сожаление Роберта, что "соперника практически унесли"... А скорее всего, и не лицемерное — чего ему пацана-то не пожалеть?!

И закончилось все закономерно! Обещанием завтра всем приехать в Лужники, поболеть за меня. С трудом удалось убедить их подождать до... финала.

"Ой, бlя...".

Ночь я провел в одиночестве. Не знаю, кто и как потеснился — но на мою слезную мольбу дать поспать одному, номер мне выделили.

Вершины моего "технического гения" хватило на то, чтобы купить в ленинградской комиссионке большой отечественный калькулятор и выломать из него внутренности. Впрочем, такую операцию я уже проделывал ранее с радиоприемником. Только теперь вместо пистолета, я прятал Айфон.

Всю ночь — иногда забываясь короткими мгновениями сонного забытья — я просматривал ролики на "You Tube"... Джонс — Тайсон... Мейвезер — Кличко... Джуда — Хамед...

...Утром из зеркала на меня смотрела помятая и уставшая рожа с красными "кроличьими" глазами. А за завтраком я был вынужден слушать всеобщие озабоченные комментарии относительно собственного нездорового вида. Вершиной всего стало мамино предложение сняться с турнира "по болезни"...

Ретлуев отмалчивался. Леха сопел, и пытался на пару с Клаймичем развлечь меня разговорами на посторонние темы...

...Когда я переодевался, в раздевалку зашел Ретлуев с новостью, что у моего вчерашнего соперника сотрясение мозга.

Вдруг Ильяс крепко взял меня за плечи, и припечатал спиной в стену. От неожиданности у меня лязгнули зубы.

— Ты понимаешь, что свалил его с сотрясением... с первого удара?! А если ты ТАК можешь, то что ты сейчас вытворяешь?! Возьми себя в руки... тряпка! Просто выйди, и положи его! И забудь через минуту!