Степные волки.

Давным-давно Старая Гавань была весьма преуспевающим районом города Штангорда. Здесь разгружались большие торговые караваны из заморских стран и у причалов стояли большие океанские корабли. Но со временем изменились приливные течения, гавань стала заиливаться и сильно обмелела. После чего состоятельные граждане покинули Старую Гавань, а на их место заселились те, кому в престижном Белом Городе не рады: мошенники, воры, попрошайки и убийцы. Место, как уже было сказано, опасное и сюда даже стража герцога не ходит. И ладно бы здесь все было пущено на самотек. Однако нет, в этом районе уже лет двадцать бессменно правил Папаша Бро. Для кого-то жуткий ночной хозяин, а для кого-то поилец, кормилец, защитник и отец родной.

Итак, мы прошли квартал Моряков и пересекли невидимую границу между нормальными людьми и теми, кого называют отбросами общества. До таверны "Отличный улов" недалеко, должны проскочить незаметно и быстро. Но не тут-то было, поскольку вскоре нас окликнули:

— Стоять, шваль!

Мы обернулись и увидели, что к нам подходит крепкий восемнадцатилетний парень, а за его спиной три наших ровесника.

— Вы чего, звереныши, — старшина босяков сразу наехал на нас, — не в курсе, что на территорию Папаши Бро вам прохода нет?

— Мы по делу, — я ответил резко.

— По какому-такому делу?

Парню было скучно и хотелось подраться. Поэтому он медленно, явно на показ стал закатывать рукава рубахи и кидать взгляды наверх.

Я тоже посмотрел, куда и он. После чего все понял, поскольку увидел в окне второго этажа миловидное девичье личико. Местный парень вроде как при деле, шваль гоняет и оберегает владения Папаши Бро. А помимо того появилась возможность покрасоваться перед красоткой. Драки не избежать — ясно. И что делать? В таких случаях, закон один: "Бей первым".

Быстро нагнувшись, я вытащил из разбитой мостовой облепленный грязью булыжник и, разгибаясь, в полную силу ударил здоровяка в челюсть. Немного смазал, однако этого хватило. Поскольку противник без крика и стона упал наземь. Нужно развивать успех и, размахиваясь камнем, я бросился на остальных бродяг и закричал:

— Убью!

Видимо, я выглядел убедительно, ибо два местных оборванца, не принимая боя, бросились бежать. И только один, оставшись на месте, склонился над заводилой. Он пощупал вену на его шее, а потом посмотрел на нас и спокойно сказал:

— Валите отсюда, а иначе вас на перо поставят. Нападение на человека Папаши Бро, пусть даже мелкого, это очень серьезно.

Звенислав потянул меня в сторону квартала Моряков, но я уперся:

— Нет, сначала в таверну. Мы слово дали.

Мой друг обреченно кивнул, и мы побежали дальше, к таверне. Хороший у меня товарищ, не бросил, да и как может быть иначе, если мы всю жизнь бок о бок.

Наконец, добежали до таверны "Отличный улов". Без помех оказались внутри, но сразу же нас схватил вышибала, верзила, одетый по всем местным понятиям, в кожаную безрукавку на голое тело и яркие цветастые шаровары из прочнейшей тригонской ткани.

— Куда? Стоять! — зарычал он и его руки дернули нас за рубахи.

Звенислав промолчал, и снова отвечать пришлось мне:

— Дядька, нам Кривой Руг нужен, слово для него несем.

Вышибала напрягся, о чем-то думал. Но видимо, вспомнив хорошо заученные слова, выдал:

— Не положено, вечером приходите. Кривой Руг сейчас отдыхает.

— Нам очень надо и он не станет ругаться, это в его интересах, — продолжал настаивать я и попробовал вырваться из рук раскормленного вышибалы.

— Кто там? Что за шум, Гонзо? — из кухни вышел хозяин, весьма известная в городе личность Дори Краб, которого мне один раз показывали в городе босяки.

— Да, вот, хозяин, — вышибала встряхнул нас за шиворот. — Говорят, к Кривому Ругу пришли.

— Зачем? — пронзительные и чем-то завораживающие глаза Дори Краба раскидали меня на составные части, классифицировали и, в ожидании ответа, застыли на моем лице.

С этим можно не юлить, человек серьезный, и я ответил честно:

— Ему привет от Одноглазого и слово.

— Отпусти парней, Гонзо, — бросил Краб, и руки вышибалы сразу же разжались.

— Сядьте в уголке где-нибудь, — сказал Дори, и мы, примостившись на широкую лавку возле входа, принялись ожидать появления того, к кому пришли.

Кривой Руг, немного скособоченный на правую сторону пожилой мужик, спустился со второго этажа минут через десять. Неспешно прошел за центровой стол, сел и, нехотя, взмахнув рукой, подозвал нас:

— Сюда двигайте.

Мы подошли ближе. После чего, не решаясь без приглашения сесть за один стол с таким авторитетным в криминальных кругах человеком, остались стоять. Он это оценил и, хмыкнув, пробурчал:

— Садитесь, — и тут же крикнул в сторону кухни: — Марта, пожрать чего ни то, сообрази по-быстрому.

Марта, широкоплечая пожилая женщина, словно ждала этого, и на столе моментально возникло огромное блюдо с морепродуктами: сборка из креветок, рыбы и салата. В животе предательски заурчало, а Кривой Руг великодушно кивнул на блюдо:

— Налетай, дела потом.

— Сначала дело, — с тоской я посмотрел на все рыбное богатство перед нами и с трудом отвел взгляд.

— Деловой... — протянул бандит со значением и добавил: — Уважаю таких, достойная смена растет.

— Какой есть, — я пожал плечами.

Ладно, не тяни. Выкладывай, что в клювике принес.

Тянуть не стал, награды выпрашивать тоже, а рассказал все как есть. Кривой Руг слушал внимательно и время от времени задавал уточняющие вопросы. Потом он встал, отошел и переговорил с хозяином таверны. Все хорошо и пока авторитетные люди решали свои вопросы, мы набросились на угощение. За несколько минут смели все, что находилось на столе. И когда уже не влезало, Звенислав потянул со стола оставшийся хлеб, чтобы спрятать где-нибудь по дороге, а потом снова подкормиться.

— Оставь, — шикнул я на друга. — Так не делается. Не к Элоизе на работу пришли, а к людям с понятием. Здесь ешь, а с собой тянуть не смей.

Звенислав нехотя вернул хлеб на стол, а к столу снова подошел Кривой Руг и одобрительно хлопнул меня по плечу:

— Молодца! Какую награду за слово от Одноглазого хотите?

— Нам бы с района целыми уйти, — ответил я.

— А в чем дело?

— Нас парни Папаши Бро на границе кварталов остановили, пришлось старшего вырубить.

— Это все? — удивился Руг. — Ни денег, ни проблемы порешать, ничего не надо?

— Слава богам, с проблемами сами разбираемся, а вот оказать вам помощь, пусть даже незначительную, уже честь, — сказал я, стараясь казаться пошире в плечах и повыше ростом.

Кривой Руг засмеялся, и все присутствующие при разговоре его смех подхватили. Вору ответ понравился и он, вновь одобрительно стукнув меня по плечу, усмехнулся:

— И снова молодца. Не проси никогда и ничего. Все что нужно, сам возьмешь. Однако если будут проблемы, заходи, не стесняйся. Пусть меня на месте нет, Дори тебе поможет.

Нас отпустили. В сопровождении громилы Гонзо мы покинули Старую Гавань и на улице, в том самом месте, где столкнулись с ребятишками Папаши Бро, нас поджидали местные. Два десятка молодых попрошаек и один уже взрослый бандюган с огромным тесаком на поясе.

— Гонзо, — ночной работник окликнул нашего охранника. — Приютских отдай, они нашего человека побили. За это ответить должны, по всем понятиям так.

Вышибала моментально набычился, расправил плечи и, как мне показалось, стал еще больше, чем он есть на самом деле. После чего Гонзо исподлобья посмотрел на тех, кто нас поджидал, и выдохнул:

— Они друзья Кривого Руга. Если есть проблемы, все вопросы к нему. Чего не ясно?

Бандюк Папаши Бро пошептался с босяками, что-то для себя решил и велел мальчишкам очистить проход. Обошлось. Мы прошли мимо, оказались в квартале Моряков и со всех ног припустили к приюту.

3.

Конрад Третий.

Бал прошел великолепно и Конрад Третий, великий герцог Штангордский, был вполне доволен. Его сын все же присмотрел себе невесту, помолвка прошла успешно, без происшествий. День свадьбы назначен и препон нет, а значит, в скором времени, можно надеяться на внуков.

В общем, все хорошо. А если бы не годы и старые ранения, полученные десять лет назад в Великой Степи, при неудачной попытке урвать у колдунов-рахов кусок бывшего каганата Дромов, то и совсем было бы отлично.

— Ваше сиятельство, — к нему наклонился камердинер, а заодно и распорядитель по всем забавам герцога, виконт Штриль. — Кого из придворных дам желаете видеть этой ночью у себя в опочивальне?

— Никого, любезный Штриль, — поморщился герцог. — Сегодня мне необходим здоровый сон и не более того. Может быть завтра...

— Понимаю, — угодливо кивнул виконт и, слегка взяв герцога под локоть, произнес: — Позвольте вам помочь, ваше сиятельство.

— Не стоит, — Конрад стряхнул руку камердинера. — Я еще не настолько немощен, виконт.

— Простите, милорд, — склонился в изящном полупоклоне камердинер, и его крысиные глазки как-то нехорошо сверкнули.

Великий герцог прошел в свою шикарную опочивальню, где его уже ждали массажисты и врачи-косметологи. Однако Конрад поморщился и, взмахнув рукой, устало произнес:

— Массажисты вон. Врачам только минимальный объем процедур.

Массажисты, два миловидных молодых человека, тут же вышли. А к герцогу подскочили слуги и помогли раздеться. После чего Конрад лег на кровать и к нему моментально подскочили косметологи. Ему на лицо накинули пропитанную драгоценным маслом криапса маску из тончайшего льна. На тело надели рубашку, а на руки и ноги чулки, пропитанные все тем же маслом, которое, по слухам, исцеляло любые болезни и заживляло старые раны. Герцог сильно надеялся, что это правда, и терпел неприятные процедуры каждый вечер.

Спустя полчаса процедуры были сделаны. Слуги и врачи-косметологи, задувая свечи, покинули опочивальню герцога, и он остался один. После чего Конрад заснул, и произошло это сразу, как встарь, во времена военных походов, только смежил веки и уже спишь...

Проснулся герцог резко, точно так же как и заснул. Что-то было не так и в спальне ощущалось присутствие постороннего.

"Убийца!? Вор!? Отравитель!?" — промелькнули в голове Конрада тревожные мысли и он, стараясь не шуметь простынями, засунул руку под подушку. Ладонь нащупала рукоять тяжелого длинного кинжала, верной мизеркордии, верой и правдой служившей ему долгие годы, и герцогу стало немного легче.

— Кто здесь? — выхватив оружие, крикнул он в темноту.

Тишина. Ответа нет и герцог, скинув с лица лечебную маску, крикнул громче:

— Стража, ко мне!

И вновь ничего, ни шороха, ни звука, никто не торопился на помощь герцогу, словно чуткие стражники и слуги не слышали своего повелителя. А тем временем в углу опочивальни темнота сгустилась, и казалось, что протяни в эту черноту руку и наткнешься на преграду. Дрожащей рукой, герцог нащупал на ночном столике поджиг, созданную далеко за морем механическую игрушку-диковину и, клацнув колесиком, подпалил фитили трех свечей. Неровный желтоватый свет озарил опочивальню и только в одном из углов, тьма сгущалась все сильней, и свет не мог ее пробить.

— Кто здесь? — слегка подрагивающим голосом снова повторил герцог.

Клок тьмы приблизился к нему и, зависнув, замер возле кровати. Герцог Конрад трусом никогда не был, но то, что пришло сегодня к нему в гости, не было живым врагом. Значит, кинжал ему вряд поможет.

Сердце герцога бешено стучало и ему стало страшно. Однако он собрался с силами и выставил перед собой кинжал, как последнюю преграду перед непонятной чернотой. Все что он сейчас мог сделать, молиться богам-прародителям. И хотя в этом он никогда не был силен, пересохшими губами Конрад зашептал единственную молитву, какую знал:

— Великий наш прародитель и заступник, бог Белгор. Отомкни Врата Небесные, помоги потомку твоему. Напитай тело и душу силой своей. И выйдя из меня, да разрушат силы эти, все зло направленное против меня, и сокрушат коварство недругов моих. И обратится зло против зла, на врагов моих. Славный Белгор, помоги, и мы не забудем предка своего. Слава!

Прошептав молитву, герцог осенил себя святым кругом и немного успокоился. А кусок тьмы продолжал висеть на одном месте, ничем не угрожал ему, и он в очередной раз громко спросил:

— Кто ты или что? Отвечай!

Тьма зашевелилась, и в ней проступило скуластое лицо, которое герцог тщетно пытался забыть.

— Булан, это ты? — изумленно вскрикнул он и уронил кинжал.

Лицо в клочке тьмы исказилось злой гримасой, и раздался мертвенный равнодушный голос:

— Ты предал меня, Конрад. А ведь когда-то ты братом называл и в дружбе клялся. Пришло твое время, герцог Штангордский. Ты не представляешь, как я умирал. В каких муках корчился, и что отдал за то, чтобы еще раз посмотреть в твои глаза.

— Меня вынудили, — вскричал Конрад Третий. — Рахи захватили мою семью, и я отослал тебя в ловушку. Так все и было — поверь! И все еще можно исправить, ведь есть дети. Мы растим их, холим и воспитываем. Они вырастут и смогут перебороть колдовство рахов. Дай мне шанс, Булан! Умоляю тебя! Во имя былой дружбы!

— Нет, Конрад, — голос призрака был печален. — Это не в моих силах. Кроме меня тебя прокляли все те, кого ты выдал рахам на смерть. Их тысячи, многие тысячи женщин и детей, которых принесли в жертву Ятгве. Алтари несколько дней не высыхали от крови, и каждый из тех, кто там умирал, проклял тебя и весь твой род. Но все еще сильна была твоя удача, да только она иссякла. Понимаю, почему ты прикарманил себе казну дромов. Понимаю, зачем ты выдал меня. Но ведь никто не заставлял тебя выдавать на смерть беженцев. Ты спас сына и жену, но погубил свой народ. Твоя жена понимала, какой ценой и благодаря чему она осталась жива. Поэтому и угасла как свеча, прикрывая твое клятвопреступление своей жизнью.

Герцог скатился с кровати и, став на колени перед духом давно умершего вождя Воителей, прошептал:

— Дети, Булан. Есть дети. Пусть это зачтется мне. Булан, еще есть возможность что-то исправить. Но я должен жить.

— Дети, — призрак горько засмеялся. — Их осталось чуть больше сотни, а была полная тысяча. У этих юных дромов свой путь и как они его пройдут, зависит только от них самих. Пусть они уже через многое прошли: испытали холод, голод, унижения. А впереди, их ждет еще больше. Никто из богов не будет помогать им впрямую, ибо не ведают они богов, ни своих, ни чужих. Но именно они решат судьбу Штангорда, принесут гибель твоему народу или спасение. А тебе осталось жить всего один час, и распорядись временем с умом. Все, что я хотел тебе сказать, сказано, и мое время в мире живых, ограничено. Прощай, Конрад. Мы больше не встретимся, ибо у каждого свое место после смерти, свой рай и свое пекло.

Призрак Булана, все той же темной кляксой, скользнул в угол, из которого вышел в мир живых, а затем раздался резкий хлопок воздуха и он исчез.

Герцог Конрад упал на пол и кулаки его, бессильно ударяли в бездушные восточные ковры, которые покрывали каменный пол. А потом он поднял голову к потолку и прокричал: