— Так уж и 'случайственно'?..
— Ну... почти,— ухмыльнулся он, отодвигая пустую миску и поудобнее устраиваясь на столике.— Я же знаю, тебе интересно было бы послушать. Вот я и... как бы вместо тебя!
— Ну?..— она нетерпеливо заерзала в кресле.
— А коврижку?..
— Вот бессовестный!
— Не бессовестный, а голодный...
— В корзинке, позади тебя, я их салфеткой прикрыла, чтоб не заветрились... И, между прочим, ты даже не представляешь, чего мне стоило стянуть их с кухни! Все к свадебному пиру готовятся, сами сегодня толком не ужинали! А уж завтра и подавно голодными ляжем со всей этой суматохой...
— Вижу,— обрадованно осклабился брауни, приподнимая льняную салфетку и запуская жадную лапку в корзинку.— Чавк-чавк... Ну вот. Там твои родители зятя будущего обсуждали. Не бойся, не старый хрыч, вполне даже молодой...
— А красивый?..— с надеждой спросила она.
— Про энто они не говорили,— подумав, ответил брауни.— Но говорили, что его вся Шотландия знает. А еще говорили, что за него сам король ходатайствовал. Он, кстати, вроде как самолично присутствовать будет на свадьбе-то. Во как! Так что, знатный, наверное, женишок. Считай, свезло...
— Странно,— нахмурила брови Нэрис.— Если уж и сам король... Ничего не понимаю. Любая бы пошла, и познатнее!.. Почему — я?
— А чего с тобой не так?..— даже обиделся домашний дух, окинув девушку взглядом рачительного хозяина, обозревающего свои владения.— Чай, не кривая, не увечная, не блаженная... По мне, так девка ладная. Всё при тебе. И приданое солидное. Такое мое мнение.
— Так то оно так...— с сомнением протянула невеста.— Однако...
— Да не забивай голову,— отмахнулся он, тяжело спрыгивая со стола.— Смысла ж все одно нету. Ложись-ка спать лучше! Третий час ночи.
— За тобой бы не бегала — спала бы уже,— буркнула она и поднялась.— Ладно. Иди, присмотри за всем, чтоб мы в пятницу перед его величеством не осрамились... На свадьбу придешь?
— В церковь?!— поперхнулся брауни.
— Да нет, конечно!— она улыбнулась, скинула тапочки и забралась под одеяло.— На пир. Я тебе угощение потихоньку соберу, со стола. Пирог мама сама печь будет...— Нэрис зевнула. Домашний дух мечтательно облизнулся:
— Да, пироги у твой маменьки знатные... Ты спи!
— Угу...
— Ну вот и славненько,— одобрительно кивнул заботливый комок шерсти, глядя на тихонько сопящую в подушку девушку. Засыпала она всегда мгновенно.— Эх, выросло дитятко... Скоро крылышки расправит да и улетит из родного гнезда!— он сентиментально вздохнул, на цыпочках подкрался к кровати и заботливо подоткнул одеяло.— Спи... А я уж о порядке позабочусь.
Домашний дух скользнул к двери, стараясь не скрипеть половицами. Несмотря на частые 'приступы вредности', как их называла Нэрис, маленький брауни был существом очень деловитым и хозяйственным. А уж такое важное событие, как свадьба дочери хозяина замка, выросшей чуть ли не у него на лапах, и вовсе обязывало быть на высоте! Столько гостей съедется, сам король Шотландский, это ж честь какая! Лицом в грязь ударить ну никак нельзя!.. Брауни выскользнул из светелки и неслышно засеменил по коридору, тихонько бормоча себе под нос:
— Так, в конюшне порядок навел, на мельнице еще утром был... В большом зале ни пылинки, ни соринки... Петли смазал, занавески подлатал... Котлы бы начистить, так разве ж сейчас к кухне подойдешь?.. На последнюю ночь оставлю тогда, уж за два-то дня они управятся со стряпней. Что еще...
Сбоку раздался писк. Брауни повернул голову и сердито шикнул на высунувшую нос из щели в полу крысу:
— Брысь отседа!.. Расплодились! Чтобы к пятнице ни одной из вас даже духу наверху не было!.. Девочку мне перепугаете... Поняла?!
Крыса нехотя пискнула и исчезла. Хозяйственный дух удовлетворенно кивнул и побежал дальше. Дел у него было невпроворот, а до рассвета оставалось уже совсем немного времени...
Ивар медленно обошел вокруг стола и остановился, изучая напряженным взглядом лежащее перед ним неподвижное тело. Оно было страшно изуродовано, но, несмотря на это, несомненно принадлежало Патрику МакАльпину... 'Пожалуй, хоронить придется в закрытом гробу,— подумал Ивар.— Зрелище крайне пугающее. И его величеству такое, пожалуй, видеть не следует, но... он имеет на это право. И как король, и как отец.'
— Эх...— донеслось с противоположной стороны стола.
— Да, Творимир, дело скверное,— согласно кивнул глава Тайной службы, закатывая рукава. Пора было приступать. Тело, пусть его и держали постоянно обложенным льдом, согласно законам природы, уже начало разлагаться.— Ну, начнем. Готов?
Звякнула крышка чернильницы, зашуршала бумага. Ивар склонился над принцем.
— Так... Общее состояние тела полностью подтверждает рассказ очевидцев. Судя по множественным переломам, глубоким ссадинам и начисто содранной коже лица, тело упало с обрыва плашмя... Согласно полученным сведениям, внизу обрыва есть каменистый покатый спуск. Об него принц и расшибся... Судя по всему, тело после падения еще по инерции протащило вперед. Это подтверждают и слова лорда МакДональда о том, что погибшего нашли лежащим лицом вниз, и то, что от его лица практически ничего не оста...
Он вдруг замолк.
— Эх?..— вопросительно протянул немногословный Творимир. Ивар не ответил. Он, нахмурившись, наклонился ближе к погибшему, внимательно изучая разодранную одежду на груди покойного. Потом его взгляд переметнулся на руки принца и принял недоверчивое выражение.
— Творимир!— наконец сказал лорд МакЛайон.— Я правильно помню — обрыв, хоть и высокий, и крутой, но кое-где поросший кустарником, так? Разве не естественно было бы для сорвавшегося с него человека попробовать уцепиться за что-нибудь, чтобы хотя бы замедлить своё падение?.. И разве не естественно в таком случае, даже если уцепиться не удалось, для тела упасть в результате на спину, а никак не на живот?..— он помолчал, хмурясь, и добавил: — Однако мы имеем прямо противоположное. Руки переломаны в двух местах, но ни царапин, ни ссадин на них нет. Выходит, либо он и не пытался удержаться, либо спасительный кустарник был слишком далеко... И здесь есть только два варианта объяснения: или он сам спрыгнул с того обрыва, хорошенько оттолкнувшись от края, или... или его оттуда сбросили!
— Эх!— перо, остановившись, царапнуло бумагу.
— Именно,— кивнул Ивар, стараясь не упустить мысль.— Первое предположение я отброшу сразу. Патрик не тот человек, что будет без причины кончать с собой, да и будь такая причина, я уверен, не стал бы. Причины не было, иначе это быстро стало бы известно. А что касается второго предположения... Просто так сбросить молодого и сильного мужчину с обрыва — задача нелегкая, да и не наделать шуму при этом просто невозможно. Стало быть... Стало быть... Творимир! Помоги мне его перевернуть.
Вдвоем они осторожно перевернули тело на живот. Ивар снова склонился над столом:
— Так я и думал. Одежда практически не повреждена, открытых ран нет. Посвети-ка мне!.. Нет, вот здесь, у шеи... Ну конечно! Это всё объясняет! Пиши: у основания черепа, на затылке, след сильного удара... м-м-м... судя по характеру раны — чем-то тяжелым и необработанным, скорее всего, камнем... Череп проломлен. У того, кто это сделал, силы не занимать... Скорее всего, этот некто подкрался к принцу сзади и ударил по голове. Рана, вероятно, оказалась смертельной. Затем убийца... ну-ка, давай снова перевернем его на спину. Так... Посвети еще! Ага... Пиши: лосины на коленях испачканы землей и травяным соком. То есть, судя по всему, принц, оглушенный либо уже мертвый, упал на землю, а уж потом его с нее подняли, отволокли к обрыву и сбросили, чтобы создать впечатление, будто он сорвался оттуда сам.
— Эх...— неуверенно прокомментировал Творимир. Ивар хмыкнул:
— И тем не менее, я уверен, что так оно и было! Погоди-ка...— он наклонился над телом и осторожно выудил что-то из разодранных складок высоких кожаных ботфорт.— Под обрывом сплошной камень. На самом обрыве кроме упомянутого кустарника ничего не растет. Так откуда же в таком случае взялось это?..— он вытянул руку. На ладони лежал измятый и испачканный землей цветок клевера.— Да, дружище, это только подтверждает мою теорию. И кое-что говорит нам об убийце. Пожалуй, я переоценил его физические данные. У него хватило сил проломить Патрику череп, но не хватило — донести тело до края обрыва. Он его волок, и клевер первейшее этому доказательство... В таком случае, на месте убийства могли остаться не только следы самого преступления, но и следы того, кто его совершил. Вряд ли это было сделано на открытом месте, да и сомнительно, чтобы убийца позволил остальным это самое место увидеть... Значит, у нас есть шанс найти еще хоть что-то. Творимир!
— Эх-х...
— Ну кто-то же должен это сделать?— развел руками Ивар.— А тебе, дружище, с твоими способностями — сам бог велел... Поезжай в Хайлэндс, обнюхай каждую травинку вокруг этого злосчастного обрыва, и попытайся хоть что-нибудь отыскать! Хотя бы следы волочения тела. Впрочем, я знаю, что ты их там найдешь... Много времени это не займет. Я бы занялся сам, но мне и здесь от забот не продохнуть... Поезжай, друг! Ты быстрее обернешься.
Творимир кивнул и положил на край стола исписанный каракулями лист. Глава Тайной службы улыбнулся:
— Оставь, я сам закончу. У нас мало времени... Недели тебе хватит, так что встретимся прямо в Файфе! Свадьба, пускай и такая спешная, все-таки важный день... мне бы хотелось, чтоб ты присутствовал.
— Эх,— добродушно буркнул в бороду товарищ, пряча улыбку. Хлопнул королевского советника по плечу и, не прощаясь, вышел. Он был человек дела. Ивар МакЛайон, оставшись один, вздохнул и взял в руки перо. Доклад об осмотре тела нужно было закончить и представить его величеству. Как можно скорее. Похороны были назначены на утро.
— Значит, Файф..
— Король отбыл еще до заката. Значит, к утру будет там.
— МакЛайон с ним, конечно?
— Разумеется. И он, и его люди. И еще тридцать человек свиты... Можно даже не пытаться, это слишком рискованно.
— Знаю... Черт возьми, так всё удачно складывалось! Нам бы времени, еще хоть недельки две-три!.. От него требовалось всего-навсего соблюсти приличия и выдержать траур хотя бы наполовину!.. А вместо этого...
— Соблюдай он все приличия, он бы не был королем Шотландии. Да успокойся, всё устроится!
— Каким образом, если не секрет?! Ты знаешь, кто такие Максвеллы?.. Ты знаешь, какая за ними сила? И знаешь, что будет, когда они породнятся с МакЛайоном?..
— Уверен, что лучше всего это знает сам МакЛайон... Послушай, может, нам его все-таки...? Меня всегда раздражал этот проныра.
— Э, нет! С ним связываться — себе дороже. Лучше уж упокоить Кеннета. И проще и, если уж честно, шансов не в пример больше.
— Чтобы потом Ивар Бескостный нас вычислил и на сосне повесил?.. Уволь... Мне на старости лет такие радости без надобности. Хотя в одном ты прав — убрать бы МакЛайона с дороги, с его величеством быстро бы покончили! Так только разве его уберешь... Кеннет не гончую, а настоящего сторожевого пса себе вырастил! К МакЛайону так просто не подберешься.
— Если позволите, благородные лорды...
— А тебя никто не спрашивал, как мне кажется!.. И вообще, ты бы поторопился. Тебе тоже утром надо быть в Файфе. Как и нам всем.
— Я там буду. И гораздо раньше вас. У меня предложение, которое устроит всех... И за определенное вознаграждение я готов им с вами поделиться.
— Продажная тварь...
— Как хотите. Тогда до завтра!..
— Стой! Чистоплюй... Давай свое предложение.
— Убить короля у вас не получится, потому что рядом с ним лорд МакЛайон и его люди. Так?
— Ну.
— А убить лорда у вас не получится, потому что... потому что не получится. Но упрятать его подальше, чтобы не докучал, можно вполне. Причем, только из уважения к вам, согласен заняться этим лично.
— Хватит болтовни! Ближе к делу!
— Сначала деньги.
— Чтобы ты потом меня надул?..
— По-моему, такого раньше еще не случалось...
— Да черт с ним, дай ты ему денег! У нас времени в обрез!.. И еще до Файфа добираться...
— Под твою ответственность... И не ухмыляйся, умник, я лично прослежу, чтобы ты нас не нагрел!.. Вот, столько хватит?.. Прекрасно. А теперь — я тебя слушаю...
Нэрис молча смотрела на лежащее поверх покрывала платье. Оно было пышное, атласное, с высоким кисейным воротником, с богато отделанным серебром поясом... и голубое. Бледно голубое. Какой омерзительный цвет!..
Девушка тяжело вздохнула:
— Это похоже на маму. Выбрать для дочери то, что идет ей самой...
— Госпожа, пора одеваться,— высунулась из-за плеча молодой хозяйки шестнадцатилетняя девчушка-служанка.— Вы опоздаете!..
— Да, конечно,— опомнившись, кивнула невеста и быстро отвела взгляд от кровати.— Давай, поскорее. Чем быстрее мы со всем этим покончим, тем быстрее я смогу его снять... Что ты хихикаешь, бесстыдница?! Тебя бы нарядили этаким пугалом!..
— Ну что вы, госпожа!— искренне вознегодовала служанка, берясь за ворох нижних юбок.— Такое красивое платье!.. И жемчуг кругом!.. Повернитесь-ка... Вот так. А теперь поднимите руки... Ах, какая ткань! Словно масло, такая гладкая!.. Ваш папенька отдал целое состояние за этот атлас! А уж что касается вышивки...
— ...то ее слишком много!— сердито сказала Нэрис, послушно поднимая руки.— Бесс, 'очень дорого' — это еще не значит 'очень хорошо'.
— Ой, не знаю,— с сомнением пропыхтела та, одергивая шуршащий атласный подол и берясь за мелкие крючки на лифе.— Ну оно ж правда очень красивое! Да будь у меня такое платье...
— Будь у тебя такое, тебе бы оно пошло. У тебя и волосы светлые, и фигура другая,— грустно сказала госпожа, с отвращением глядя на себя в большое зеркало.— Господь всемогущий...
— Красотища-то какая!..— восторженно выдохнула служанка, любуясь на мягкие переливы атласных складок и вычурную серебряную вышивку.— Ой, госпожа, вы похожи на...
— Селедку в кружевах!— хмуро отрезала девушка.— Знаешь, Бесс, иногда, глядя на творения моей матушки, мне кажется, что она намеренно шьет мне такие платья, чтобы хорошо выглядеть на моем фоне!
— Ну что вы!— всплеснула руками та, но не выдержала, фыркнула. Она была девушкой воспитанной, и любила свою молодую госпожу, да и платье ей очень нравилось... Но в душе Бесс была, пожалуй, согласна с Нэрис — роскошное подвенечное голубое платье, которое неделю без сна и отдыха шили всем замком, не шло невесте совершенно!.. Слишком пышное для миниатюрной худощавой фигурки Нэрис, которая в свои двадцать четыре казалась младше крепко сбитой молоденькой служанки, слишком помпезное, слишком... В общем, всё в нем было слишком! А уж нежно-голубой цвет и вовсе делал невесту бледной, как смерть, восковой куклой.
— Отвратительно,— вынесла вердикт расстроенная хозяйка.— И знаешь, Бесс, что самое обидное?..
— Что?
— А то, что маму не переубедить! Если уж она вбила себе что-то в голову...
— Она ведь хотела как лучше!— развела руками Бесс.— Не расстраивайтесь, госпожа. Уж один-то день можно потерпеть!.. А потом спрячете его, и забудете... Хотя если по мне — так все обзавидуются!
