"Хи-хи-хи!" — съехидничала в тени балдахина похожая на молодой месяц ухмылка. Ты это знал, поганец мелкий, и все равно лежал смотрел, словно ни при чем, да у тебя сердце прогнило.
И вообще, в том, что мне тогда досталось, виноват именно он.
Надо было отказаться. Хоть какие там деньги, эта работа не по мне. Жить как можно беззаботней — политика Исидзуэ Арики, идеальное кредо, слоган, который надо повторять вновь и вновь.
Но, невзирая на сей возглас, я сам вырыл себе яму.
Той ночью... я увидел кошмар, с которым больше не хочу связываться, — а потом сам же шагнул в него.
Семья самоубийц, монструозный мужик, крутящий шеи.
Поветрие, с которым я зарекся встречаться снова, называлось "одержимость".
?
Кажется, эти симптомы начали признавать официально лет десять назад.
Синдром агониста. Известная также как "receptor crush", быстротекущая болезнь нервной системы. О ней говорят как о нео-болезни нашего времени, проявляющейся в меланхолии, боязни людей, но формальное название синдрома знают только те, кто имеет с ним дело.
Да. В общем, это о психически больных, утерявших контроль над своими эмоциями. Но не думайте в духе "нет ни возбудителя болезни, ничего, только симптомы и название; они просто двинутые, и нечего все на болезни списывать". Даже меланхолия — честная психическая болезнь. Даже будь ты здоров как бык и не знай о простуде, болезни так или иначе достанут тебя. Когда картина мира в голове перестает соответствовать тому, что происходит вокруг, это не проблемы психики, а всего лишь вышедшая из строя одна из функций организма. Человек сделан из тайн, загадок и по жесткому плану. Беспричинных сдвигов не бывает.
Впрочем, как болезнь это воспринимают только специалисты, а обыватель называет заболевших "одержимыми". Спрашивается, почему? Конечно, потому, что они так себя ведут, что ничего, кроме того, что их захватили демоны, в голову не приходит. Изменения характера, утеря личности — это еще легкие симптомы. Тяжелые — это навязчивые идеи, приводящие к самоповреждениям с угрозой самоубийства, и, наконец, проявление враждебности к окружающим. Прямо скажем, от мелкой эмоции рождаются преступники, причиняющие страдания другим людям.
— Но ведь это, ну, никакая не одержимость? У них только размах большой, но по сути — болезнь болезнью. Зачем пользоваться устаревшим словом и говорить о демонах?
— Одержимость всем понятна — наверное, в этом дело. Если брать не тех, кто сам это видел, а обычных людей, они и слова "меланхолия"-то не знают. Ну а одержимость легко вообразить. Когда ты одержим, понятна и странность твоих слов, и нечеловеческие действия, ведь тобой овладел демон. Как-то так. Но да, переход твоего эго на такое неестественное внутреннее состояние, вызванное одержимостью, уже давно пройден, и если ты житель этой страны, твоя "персона", в общем-то, становится каким-нибудь животным. Демон — это в данном случае Дьявол, бесы; в Японии такая одержимость не случается.
Да, "одержимость бесами" — изначально чужеродный термин. Один Дьявол против шести миллиардов, Божья сторона намного сильней. В нашей Японии конца тысячелетия бес — это общее представление из учения единого Бога.
— Печально. Могли бы хотя бы одержимость песьим богом сделать. Так оно как-то и роднее, и спокойнее...
— Нет. Было бы хоть и понятнее, но вовсе не спокойней. Как бы религиозность у нас ни пришла в упадок, японцы есть японцы. Что бы мы ни говорили, мы настороженно относимся к одержимости зверем. Вот демоном — это как-то вроде бы и не про нас даже, как игра; но если болезнь изначально местная, она странно реалистична, скучна, не находишь?
— Ага... То есть одержимость демоном более заметна и удобна?
— Да-да. Поэтому я думаю, что одержимость — это на самом деле популярная болезнь нашего века. Можно сказать, финишная черта перед глазами, но финал нисколечко не наступает, и все только копят в себе всякое. Не знаешь, когда сам потерпишь крах, и остальные вокруг не знают, когда самоуничтожатся, — от этого спокойнее, правда? Если ощущаешь, что идешь к пропасти, то все о'кей — не приводит ли к притуплению ощущений такая некорректная отговорка? Сейчас на слуху такое — давайте все дружно станем толстокожими! Термин "одержимость демоном" просто идет в рамках этой тенденции. В соответствии с названием, жертвуешь достоинством за уход от ответственности.
Самоотравление, самоубийство электрошоком, саморазрушение, значит? Ишь, заносчивый пацан. Если следовать его логике, одержимость — это просто феномен, а никакая не болезнь. Типа, через год все забудут и запомнят другое крылатое словцо. Вот только проблема оттого и проблема, что это не теория в стол, а реальный вред окружающим.
Одержимые существуют.
Пусть это будут действительно психически больные.
Пусть это будут подобные господину Кидзаки, оставившие человечность "эсперы".
За эти несколько лет число случаев преступлений при помрачении рассудка постоянно росло. Обычно об этих делах информируют с добавкой, уж не одержимые ли опять, но из них максимум сотня дел решалась с вердиктом причастности одержимых. Это меньше десятой доли.
— Поэтому к сотне врак примешивается десять фактов. И тогда и то, и другое становится враками.
Прекрасно сказано. Даже пусть мне не повезет, как с делом господина Кидзаки, но если остальные девять дел — обычные преступления в состоянии аффекта, то и дело Кидзаки пометят как "еще одно с аффектом, хотя и не без странностей". Общество признает одержимость, но в то же время совершенно не осознает, что такое одержимость на самом деле.
Слово "одержимость" прижилось не столько потому, что ребятки действовали странно, сколько потому, что делали это напоказ. Иногда все это принципиально не переходит границ реальности. Иногда все это вписывается в уровень психических неполадок. Но есть дела, переступающие черту и становящиеся "сверхъестественными".
Например, человек, свободной крутящий головой, да еще и других в это втягивающий. Здесь, действительно, кто посмотрит — подумает, что без черта не обошлось.
Вот ведь идиотизм. Какие еще демоны в эпоху крайней сверхпросвещенности! Кто бы поверил. Даже я, видевший такое, что без демонов в голове не укладывается, и то не могу смириться. Это надо быть совсем слепым. Я все еще не признаю этого, и за всю жизнь не признаю, наверное. Пусть господин Кидзаки хоть сотню людей перебьет, я только расхохочусь в ответ и забуду.
Но, увы, считать такое вздором и игнорировать я, тем не менее, не могу. Даже решив для себя, что это ложь, я вижу повод не налегать на теорию заговора.
И дело в том, что... пацан передо мной — не какой-то одержимый демоном, а самый настоящий демон.
?
— Слушай. Ты знаешь, где граница между настоящим и поддельным?
— А? Чего граница?
— Одержимости. Разница между настоящим одержимым и фальшивкой. Разница между просто болезнью и не просто.
Я вспоминаю, что произошло в доме моего соседа месяц назад.
Отоспал шею, больно. А тогда... Как я справился тогда?
— Гм... Начать с настоящей и фальшивой одержимостей?
— Нет. Хватит с меня демонолекций. Мне все равно, настоящий ли этот популярный бес. Я спрашиваю, как и почему демоны овладевают людьми.
— Да ну. Скучно. И говорить незачем, за какими людьми охотятся как настоящие, так и фальшивые бесы. Разумеется, они издавна обожают нищих духом.
— Че? Ты порядок не перепутал? Сначала одержимый, потом душевная травма. Ты же сам говорил, одержимость — болезнь.
— Мог бы и сам додуматься, если бы дал себе труд. Эпидемии начинаются с людей со слабым иммунитетом, так? Если ты физически слабый, с подорванным здоровьем — легко подхватишь болезнь по внешним факторам. Если это верно для тела, верно и для духа. Добрый ты, Арика, хоть и говоришь бог весть что. Наверное, ты не допускаешь, что над слабым издеваются по той лишь причине, что он слаб, но тут никуда не деться. Ведь демоны не могут овладеть никем, кроме изначально слабых людей.
Сказал с гордой мордой. Что мне не нравится? Да вот эта его привычка. Кончай уже тешиться иллюзиями насчет чужих характеров.
— Вот как. Значит, одержимые сами виноваты. Значит, не говоря уж о телесном здоровье, собственно "слабость" личности и есть неизбежная мишень для всех бесов?
— Ага, слабые и становятся одержимыми. Но это не от слабости духа, а, лучше сказать, от среды, что окружает и ослабляет этих людей. Хотя психика находится внутри человека, но изменяется она от внешних факторов. Семейные проблемы, отношения с чужаками, которых обычно зовут друзьями, самооценка в рамках общества. Если отравить колодец, то потравятся все жители деревни. В результате страдает психика, рождается состояние несоответствия обыденному обществу. Не человек создает среду, среда создает человека. И тогда в едва успевшей ослабнуть психике поселяется бес.
Ведь, — продолжил Кайэ, — демон радуется всякой слабости. Если слабость — это парник, то он будет развивать эту слабость что есть сил. Едва утерянная социальность будет потеряна полностью. Приведу пошлый пример: пусть человек говорит, что если его любимой не станет, он не сможет жить. Это не более чем приготовления в противовес нахлынувшей тоске — результату, — но в случае одержимого он действительно совершит самоубийство. "Так печально, что хочется умереть, но умирать-то страшно". Это мысли нормального человека. Но одержимые не такие. Они скажут: "Не хочу грустить, придется умереть", — у них нет страха за будущее. Самые страшные люди — те, кто не думает ни о накопленном прошлом, ни о будущем, а видит только настоящее.
— Видят только то, что есть, да? Пожалуй, если не задумываться о завтрашнем дне, то все дозволено. Если есть только "сейчас", можно делать что хочешь.
То есть такого будущего, как смерть, они не боятся. Скорее, ребята опасаются живущих настоящим самих себя.
— Это значит, нерешительность к смерти и гнев к жизни у нас с ними диаметрально противоположны?
— Да. Живущие настоящим словно только что родились, поэтому ощущают все, что есть вокруг, как нечто неопределенное. Они не то чтобы не могут придержать эмоции. Получивший душевную травму человек — это такое существо, которое может жить, только если есть лично им заданное условие. Эмоции таких не сметут, зато от исчезновения какого-то мелкого, одним им понятного условия они саморазрушаются. В этот почти разрушенный разум с легкостью вкрадывается бес.
О чем это он? Если прикрутишь какое-то субъективное условие, а потом оно пропадет, станешь одержимым, массовым убийцей? Очень смешно. Хочешь на тот свет — дуй один. Нечего забирать с собой знакомых и родню.
— Вот дурь-то. Короче, это проявление слабости асоциального человека? Ну-ну, не каждому дано понять. Да таких, кого такая фигня донимает, и понимать неохота, черт побери.
Чем-то задетое, лицо в зеркале злобно кривится. Может, я почувствовал нехороший запах — черный пес подошел и уселся поудобнее. Так он ко мне привыкает — с каждым днем все больше. Печаль.
— Ха-ха, да уж, как такое поймешь. У тебя здравые мысли. Понимаешь, в таких случаях нужно подумать не об указании на духовную слабость, а о причине слабости... Говоря шаблонно, "не стыдись, что духом слаб настолько, чтоб от такого пасть". А, к примеру, "познай горе человека, который ломается от такой мелочи".
В голосе Кайэ проскочили нотки сочувствия. Он чрезмерно картинно развел руками. Просто жест. Горе чувствовалось в чем угодно, только не в нем.
Но я более-менее понял, о чем говорил мой босс. Вот пример, только пример: пусть есть человек, который до отчаяния боится водопроводной воды и убеждает себя, что если ее выпьет, то умрет. Вот он по ошибке выпивает воду из-под крана, с телом ничего не случается, зато он совершает натуральное самоубийство.
Называть такое слабостью — удел сильных. Все-таки я не настолько крут, чтобы убить себя, просто попив воды. Это ощущение обычным людям не понять, когда по ерундовой причине человек совершает самоубийство, — получается, что его психика до безумия сильна? Нет, ну... С точки зрения общества он-то конечно навсегда останется слабым.
?
За разговорами и время летит быстрее. Наверное, скоро зайдет солнце — в комнате все больше темнело. Видите ли, здесь не было электрического освещения, поэтому с закатом становилось темно, хоть глаз выколи. Хорошо ему, в светильниках — лишь Солнце и Луна, девочки просто текут. А вот я, парень, совсем не рад. И в желудке пусто, хочется хотя бы приличной иллюминации.
— Пойду-ка я домой. Если не заморю червячка, он заморит меня.
Упомянутый червячок обиженно заурчал. Желудочный сок был готов рвать стенки желудка.
— А? Ты что, Арика, с утра ничего не ел?
— Если днем при тебе не ел, то ничего. Да не то что с утра, а со вчерашнего вечера.
— Ого, серьезно?! Ты что, и так нездоровый, да еще голодаешь. Кстати, у меня тут есть кое-что. Будешь?
— Не буду. Здешняя манна не по мне.
В основном, из-за цены. Когда человек ест непривычное, у него болит живот — сам видел!
— Да ладно, не груби... Однако если серьезно, ты и правда как-то бледен. Не на диете, случаем? Не ешь, а только пьешь и не закусываешь?
— Иди ты. У меня нет денег, ясно?
Да, мне всегда не хватает, но последнее время мои дела и в самом деле плохи. Здешняя моя работа оплачивается раз в месяц; проклятый Кайэ ненавидит всякие там авансы и премии. Ха-ха-ха, чтоб ты сдох, жмот.
— А-а, всего-то? Нет денег — иди на работу! Просто помоги мне с протезами, а потом работай где хочешь, я разве против?
— Вакансий нет. Что можно делать одной рукой, не грузя голову? Фантазия рисует что-нибудь?
— Есть кое-что, Арика. Работа только тебе по плечу. Можешь, как с Кидзаки, собирать одержимых. Он тебе ведь сделал перевод?
— Ну сделал, только Мато-сан забрала. Типа, волонтеры денег не берут. Ну, Кидзаки-то и сам был в долгах, так что...
Вспомнил. Точно, Потом я эксторцировал демона из человека-головокрута Кидзаки, и он вроде меня благодарил, плача, что я-де мог бы сразу уж его убить. Так что больной орган господина Кидзаки, сделавшего самое жалкое в мире лицо, попал черному псу на...
— Кайэ... А ведь тогда собака...
— Да-да, я про этого собакоубийцу! Смотри-ка, Арика, ты тоже разобрался.
— А?.. Какой еще собакоубийца?
— Э-э, ты забыл? Тогда в седьмой раз объясняю. Кажется, с месяц назад был такой человек, ловил собак там, кошек и убивал. Вот так вырывал кишки напрочь, выбрасывал, а шкуру клал в бак для сгораемых отходов. Поначалу это были просто слухи, но где-то две недели назад обнаружился очевидец, который горячо доказывал где попало, что это одержимый.
Я достал из кармана блокнот. Проверил двухнедельной давности страницу, последнюю неделю сентября. Быстрым почерком написано: "Не о чем писать".
— Не знаю я такой истории. Какой собакоубийца? Это вообще какой эпохи кент? У нас сейчас и в последней подворотне собак не найти. Если где-то и остались, то в деревнях, в горах. Но ты ведь знаешь, что если человек убивает животных в горах и полях, это называется "охота"?
