Al Wright

Я отхожу к барной стойке, и возвращаюсь с А-запросом. Вручаю Кингсли.

— Передашь Сагитариусу?

— Хорошо. — Он сует конверт в карман и возвращается к беседе.

Наши прекрасные дамы, поглощая десерт, щебечут вперемешку о непонятном проклятии, убившем в Австрии 18 человек, и о Неделе моды. Гермиона и Флер в восторге: им удалось распознать несколько компонентов проклятия, к тому же теперь Джинни сможет появляться на публике в любимом изумрудно-зеленом, Флер — в алом, а Гермиона, кто бы мог подумать, — в лиловом. В моду снова входят сочные естественные цвета.

В какой-то момент мы все в изумлении уставились на наших спутниц.

— Какое самопожертвование! — выразил общие мысли Невилл, озирая мышасто-серебристо-оливковую гамму.

Дамы смущенно потупились и зашептали что-то об авторитете правительства. Джордж их высмеял. Невилл заявил, что не желает, чтобы его правительство поддерживали таким образом.

— Я мечтаю увидеть этот цветник! — патетически закатил глаза Руст.

Да, кажется, наша следующая встреча будет более яркой.

Боюсь, даже куда более яркой, чем следовало бы, учитывая, что из восьми собравшихся за столом мужчин четверо склонны к дурацким шуткам. И сочные цвета им точно не подойдут. Предупредить, что ли, Невилла? А, пусть творят, что хотят. Будь я законодателем мод, я бы одел весь мир в черное. Может быть, тогда мне станет легче.

<> <> <>

"Мама, этот Джеймс совершенно невыносимый. Во вторник он угнал метлу у второкурсника Мика, и стал хвастаться за обедом, как летал на крышу Астрономической башни. Я рассказала об этом профессору Бинсу, но Джеймс даже не стал его слушать. Он ведет себя как хам. Из-за него с нашего факультета сняли 15 баллов. Еще его дружки опять довели до слез Лору, и я совершенно уверена, что они делают это назло мне. Сегодня у нас из-за него вся школа на ушах, он сбежал, и все его ищут. Учителя в шоке, а он, наверное, опять где-нибудь летает, прилетит, и мы останемся без баллов. Мама, ты точно не можешь сделать так, чтобы его перевели на другой факультет? Ты же все можешь. Ну, пожалуйста!"

<> <> <>

Дома в куче почты меня ждет письмо от Тедди.

"Мистер Поттер, простите за беспокойство, но кажется, с Джеймсом что-то случилось! Его нигде нет. Появляйтесь как можно скорее! Т.Л."

Я свистом подманил Берилл. Отправляйся-ка, милая, вместо меня в Хогвартс!

Хогвартс,

Помоне Стебль

Дорогая Помона! Простите, что беспокою в субботний день. До меня дошли слухи, что у Джеймса какие-то проблемы. Вроде как ребята с факультета не могут его найти. С сожалением должен признать, что позволил ему взять в школу невидимую мантию, ее можно призвать простым Акцио. Надеюсь, после того как найдется мантия, найдется и Джеймс. Если ситуация потребует моего присутствия, дайте знать. Всего доброго.

Искренне ваш ГП

Сова вернулась ближе к вечеру с очередной запиской.

Мистер Поттер!

Джеймс Поттер отсутствует в замке со вчерашнего дня. Невидимую мантию мы нашли в его комнате. Боюсь, что ситуация требует вашего вмешательства. Если сочтете нужным, пожалуйста, поставьте в известность Аврорат.

С уважением, Гестия Джонс

Я черканул записку Джинни, накинул куртку и полез в камин. Сагитариус быстро выставил из кабинета посторонних.

— Я только на минутку. Воспользуюсь твоей каминной сетью, мне нужно в Хогвартс. Джеймс куда-то пропал.

Он выразительно поднялся, опираясь руками на стол.

— Нет, я пока пойду один. Если до завтра не появлюсь, присылай подмогу.

— Неужели ты не понимаешь всю степень опасности для ребенка?

— Сагитариус, я помню себя ребенком. Главным источником опасности был я сам.

— У меня нет слов! Зато у меня есть новости по твоему запросу.

— Уже?

За несколько часов?!

— Только боюсь, они тебе не понравятся.

Он протягивает мне отчет. Да, писал его явно не стажер, но лучше бы он не был таким умником. Я с трудом удерживаюсь от просьбы Сагитариусу пересказать текст своими словами. Зато здесь всего три абзаца, а не охапка мусора.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спрашиваю я бывшего коллегу. — Я, конечно, могу еще запрос написать, но это, кажется, бессмысленно?

— Да, Гарри, думаю, это бессмысленно. Не потому что мы не получим никакого результата. Постепенно, по крупицам мы со временем сможем собрать большую часть этой головоломки. Но меня удивляет настойчивость, с которой ты пытаешься выяснить, кто родители этого ребенка, совершенно не интересуясь им самим. Кто бы они ни были, он за это никакой ответственности не несет. Он рос в нормальной семье, а сейчас учится в Хогвартсе, и если с ним что-то будет не так, значит, виноваты мы, наше воспитание. Пообещай, что не будешь создавать ему проблем.

— Обещаю, — я с трудом сдерживаю улыбку. — У тебя теперь форма написания отчетов такая — высказывать свои предположения?

— Нет, так делает только один сотрудник.

— Познакомишь?

— Когда-нибудь. У него много работы.

— И ты согласен с выводами этого аврора?

— Да, согласен, — с непререкаемым видом говорит Сагитариус.

— Что ж, судя по всему, он прав, этот умник. Я очень признателен вам обоим, правда. До встречи, мне лучше поспешить.

Из первого абзаца я ничего не понял. Суть второго: пострадавших нет, вот только никто ничего не помнит, а заклинания самоликвидировались. В третьем аврор снизошел до толкования. По его мнению, этот "безобидный инцидент" произошел во время войны. Родители прибегли к донорству ради безопасности будущего ребенка и каким-то образом позаботились об оплодотворении. Вероятность мести малышу, а также факт, что они знали о маггловских технологиях и пошли на то, чтобы ребенок рос в немагическом мире, показывает, что они были на светлой стороне. То, что не пытались потом контактировать с сыном, говорит о том, что оба мертвы.

Ничего ты не понял, умник. Раз они хладнокровно засунули ребенка в незнакомую магловскую среду, значит, плевать им было на среду. Если связались с такими дикими технологиями, значит, придавали большое значение наследственности, как... Я?!!

Глава 3.

<> <> <>

Не ожидал, что мне придется просить помощь у отца. Так скоро. По такому поводу.

Но выхода у меня нет. Джеймса теперь ищут всем Орденом, а мне нужно обязательно оставаться на свободе. Потому что когда вся эта королевская конница и королевская рать облажается, надеяться мне придется только на себя. И, если я все сделаю правильно, на деньги и связи Малфоев.

Мой отец похож на мастодонта. У меня все время ощущение, что у нас разница в возрасте не двадцать, а двадцать тысяч лет. Он соблюдает традиции, носится с устаревшими понятиями и, похоже, даже верит в то, что пишут газеты. Сам проплачивает статьи, и сам же в них верит.

Я стараюсь его лишний раз не расстраивать, но он лезет в мою жизнь с упорством мазохиста. Наше общение в основном сводится к трем хорошо отрепетированным диалогам.

1. — Почему ты так плохо учишься?

— Я учусь нормально. У меня всего по четырем предметам оценки Выше ожидаемого, по остальным — Превосходно.

— Разве ты не можешь учиться лучше? Ты должен быть первым на своем курсе!

— Не могу. Мне скучно.

2. — Мне рассказали, ты по-прежнему водишься с Поттером.

— И что с того?

— Он — неподходящая компания для моего сына. Поттеры и Уизли — наши враги.

— Папа, война давно закончилась.

3. — Что это на тебе надето? Ты обокрал пугало?

— Нет, папа, это джинсы. Очень дорогие, если тебе интересно.

— А почему они в дырах? (пятнах? заплатах? и т. д.)

— Для красоты.

— В самом деле, как я сразу не догадался! Иди отсюда, пока мать не видела.

Рубашку, которую он мне насильно всучил перед отъездом из дома, я подарил Джеймсу. Мне показалось, это будет смешно. Атласный воротник, кружевной слюнявчик и миллион пуговиц.

— Это из магазина женского белья? — спросил он со смешком.

— Нет, это гордость семейного гардероба. Отец настоял, чтобы я взял ее в школу. Я долго не мог понять, зачем, пока не вспомнил про твой день рождения.

— Он что, хочет, чтобы ты такое носил?!

— Угу. Богатые тоже плачут.

Джеймс расстегнул пять верхних пуговиц и натянул рубашку через голову.

— Да ладно, подумаешь. Мой отец вообще против того, чтобы я с тобой дружил.

— Почему?

— Считает, что ты представляешь для меня угрозу. Говорит, я не должен тебе доверять.

— И что ты об этом думаешь?

— Да пошел он.

Больше мы не обсуждали родителей. А рубашку он стал носить. Навыпуск, с шортами.

Сегодня утром, не встретив Джеймса, я пришел в ужас. В коридоре нашел активированную(!) карту, и она показывала, что он в школе, но расколдовать его не получалось. Надо было срочно поставить в известность его отца, и я окольными путями довел проблему до Тэда. Зря, наверно. Мозгов Поттера-старшего хватило только на то, чтобы обвинить меня. Впрочем, если бы дело было в чарах невидимости, в трансфигурации или в каком-нибудь простеньком проклятии, он должен был справиться. Тогда Джеймс уже пришел бы сюда. Значит... Я сижу на кровати в обнимку с подушкой и не могу сдержать слезы.

Мерлинова задница, что же мне теперь делать!? Нет, что делать, ясно — стать примерным Малфоем. Я должен суметь защитить себя от Аврората и быть в курсе планов людей, считающих Поттеров своими врагами. Только я не выдержу, я же знаю.

<> <> <>

Он стремительно входит в класс, захлопывает дверь, припечатывает меня обжигающим взглядом. Как сотни раз в прошлом, только теперь это мне 36, а ему 14. Он чем-то раздосадован, я сохраняю неподвижность, отключаю мимику. Дышится тяжело, но ровно. Длинный письменный стол, вдоль стен стеллажи с книгами, — все как в моем сне, который теперь кажется реалистичным. Только в жизни случается совершенно невозможное, и я не знаю, кому сказать за это спасибо.

Я напряженно всматриваюсь в его лицо, потом спрашиваю:

— Как тебе удалось не попасть в Слизерин?

Черная бровь удивленно ползет вверх.

— Чего я там не видел, — отвечает он, медленно поведя головой, чтобы волосы не лезли в глаза. Затем делает нервный жест, придерживая ремень кожаной сумки с серебряной пряжкой. И длинный черный шарф, с небрежной элегантностью обмотанный вокруг шеи, ему поразительно идет. Интересно, он действительно красивый или мне только кажется? Стоит с независимым видом, губы приоткрыты, зубы стиснуты, дыхание частое и поверхностное... он же сильно взволнован. Я настораживаюсь. Он тут же напускает на себя подобострастный вид и просит автограф.

— Сади...тесь! — поправляюсь я в последний момент и указываю на место за длинным узким столом. Сам занимаю стул напротив, вполоборота к нему. Ему нахрен не нужен мой автограф, и у него может быть только одна причина нервничать и стремиться это скрыть — он знает, что случилось с Джеймсом. Беспокойство за сына ощущается, как физическая боль, вроде удара в живот или легкого ножевого ранения, но пока мне легко ее игнорировать. Я слишком счастлив и не хочу притворяться.

— Я был другом твоего отца, — говорю я.

— О, вы знакомы с моим папой? — ему почти удается легкий тон.

— Речь не про Пола Адриана Райта. И можешь говорить мне "ты".

— А про кого? Я что, был усыновлен? — он иронично прищуривается.

Откуда-то из маггловского детства всплывает словосочетание "тайна усыновления", и в голове щелкает: меня что, пытаются подловить на правонарушении?

— Экстракорпоральное оплодотворение, — воспроизвожу зубодробительную фразу из отчета и уже не пытаюсь сдержать улыбку. — Сам не догадываешься, кто твой отец?

— Могу лишь надеяться по вашему виду, что не Волан-де-Морт.

Меня задевает его насмешка. До сегодняшнего разговора с Сагитариусом я больше всего боялся, что именно так Аврорат и истолкует мой интерес к его персоне. И еще — что для спасения репутации я сам озвучу эту версию. Только в самом крайнем случае, но сама вероятность того, что я буду вынужден сделать подлость, и что я сам загнал себя в такую ситуацию, раздражала.

Он ждет. Не знаю, что хуже, услышать имя от него или озвучить самому. Наконец я решаюсь.

— Северус Снейп.

— В самом деле? Я видел его портрет и колдографию в учебнике истории, — небрежно возражает он.

— Доказательств нет, но я уверен. Ты движешься, как он. У тебя его голос. — Про характер я молчу. — Если согласишься пройти обряд или тест на ДНК, можно попытаться выяснить точнее. Кстати, портрет Снейпа не попытался с тобой поговорить?

— Нет.

— И мне перед смертью даже не намекнул.

— Если это все и правда, он бы меня не узнал. Мы ведь не особо похожи.

— Но на кого-то же ты похож, — мне тоже хорошо удается ироничный тон. — Полагаю, на мать.

— А кто моя мать?

— Самому интересно.

Аль не то, чтобы злится, скорее, временами теряет самообладание. У него слишком открытое, слишком юное лицо. Должно быть, Снейп столь же легко читал у меня на лбу плохо замаскированное "сволочь" и "шпион Волан-де-Морта". Но к этому мы вернемся позже.

— Думаешь, я сошел с ума?

— Думаю, вам что-то он меня надо.

Мне надо его видеть, это точно. И знать, что у него все в порядке. Обычно ненависть заразна, но у меня иммунитет, а у него хорошая выдержка, поэтому мы беседуем вполне мирно. Он вежливо называет денежную реформу приключением, восхищается смелостью, с которой я рискую результатами труда множества людей. Ну-ну. Время от времени поглядываю на Карту. Точка с именем Дж. С. Поттер движется.

— Расскажи мне про Джеймса, — прошу я.

— Я ничего не знаю.

— Не смешно.

Он пожимает плечами и молчит. Почему? Пытаюсь переубедить. Зацепок никаких, а время поджимает. Мне важно успеть до начала официального расследования. Не хочу никакой шумихи вокруг моего имени. Я просил Сагитариуса подождать до завтра, но уверен, Аврорат уже получает информацию.

Полагаю, ничего непоправимого не случилось, мало ли что там происходит с детьми Кингсли. Во-первых, Кингсли всех коррупционеров пересажал. Во-вторых, он пришлый, чернокожий потомок каких-то шаманов, от личной собственности отказался, и ни покушения, ни дуэли его не берут — у него боевой опыт больше, чем я на свете живу. Вот он для нашей аристократии, как бельмо на глазу, а с меня, бутафорского героя, какой спрос. Карта показывает, что Джеймс пока жив и находится в Хогвартсе. Но все-таки я не железный, я беспокоюсь, и его надо побыстрее вернуть.

— Нет!

— Да, мерлинова мать, да! Я не знаю, каким образом ты в это замешан, но у нас часа три! Максимум! Я не собираюсь слать тебе посылки в Азкабан!

— Я и не рассчитывал!

Мы оба вышли из себя, я кричу и размахиваю руками, он почти шипит, с таким высокомерием, как будто он — королева-мать, а я — провинившийся конюх. Решение приходит само, и я тут же успокаиваюсь.

— Возможно, это не вошло в учебники истории, но твой отец постоянно вытаскивал меня из переделок, часто вопреки моему желанию. Извини, но я собираюсь поступать так же. — Я смотрю ему в глаза, и какое бы у меня сейчас ни было выражение лица, он прекрасно понимает, что это угроза.