Страна Беловодье

Первый этап успешно пройден. Еда имеется, огонь тоже, трут он сделает. Голодуха не грозит. Теперь кушать, заняться доведением лука до ума и спать. Дорога впереди не близкая и надо бы найти еще подходящие заготовки для стрел. Не такое уж простое дело, как кажется. Абсолютно прямые ветки в природе не часто попадаются. Перья для стрел у тетерева взять, наконечники хотя бы обжечь на огне. Копье? Сомнительна необходимость и насаживать самую большую драгоценность — нож в качестве острия крайне не хочется. Всадишь какому оленю, а он убежит с ним. Лучше подходящую дубину найти. А по ходу смотреть под ноги внимательно. Может найдутся кремень или обсидиан. Хотя последний вроде бы только в горах обнаруживали.

* * *

— Неужели сделал? — преувеличенно-восхищенно, вскричал Иван Вышатич.

— Ага, — односложно подтвердил Данила, осторожно разворачивая холстину и извлекая оттуда увесистые часы. Теперь их требовалось повесить на прежнее, сиротливо пустое место.

Он прекрасно знал, тысяцкий при всем хорошем отношении к нему, доверил посмотреть наиболее ценную и вызывающую неподдельную зависть знакомых и соседей вещь исключительно от безысходности. Исправить поломку никто в округе не мог. Единственный часовщик жил за пару сотен верст, если не дальше и прославился в основном запоями со скандалами. Да и тому пришлось бы заплатить порядочную сумму серебром. Данила обойдется гораздо дешевле и без монет. Лошадей для вспашки, пару холопов на посевную и уборочную, да ткани с кое-какой мелочью из собственного магазина, то есть практически задешево.

Данила сам взялся и не столько из желания подработать, пусть и это имело достаточно весомый смысл, а хотелось потрогать руками и разобраться в механизме. Кто б ему позволил ковыряться в исправных часах! А так, вроде и терять особо нечего. Не он, так никто. А вещь дорогая и как выражается мать — статусная. Любой посетитель при виде ходиков впадает в изумление.

Самое главное они особо и ни к чему. Время считают до сих пор от восхода солнца, получается количество часов постоянно изменяется. Летом их больше, зимой меньше. Никого не удивляет, с детства знают как надо, а прибыть ровно к такой-то минуте и в голову не стукнет. Механический отсчет важен для церкви с определением праздников и надувания щек. Остальные и так замечательно обходятся привычным образом.

— И что там было? — в очередной раз, изучая хорошо знакомого умельца, спросил Вышатич. Ничего особенного с виду. На улице таких пяток на пучок. Простоватый на вид, с натруженными руками и достаточно крепкий, но не богатырь. А мозги работают, как ни у кого в округе. Все-таки передается нечто через род, не зря говорят про хорошую кровь.

— Шестеренка треснула, — пояснил Данила. — Пришлось выточить специально и подгонять, — сказано не без намека. Дополнительный труд и наградить не мешает. Корову дополнительно выдавить из скаредного хозяина вряд ли удастся, но существуют и иные любопытные варианты. — Не так просто было найти подходящий материал.

Он долго возился, чистя бесчисленное количество зубчатых колес, осей и шестеренок. Важно было понять причину отказа работать, а не лезть в тонкий механизм сходу ногами. Очень тонкая миниатюрная техника и ценность прибора, иногда даже самая годность его, зависела от точности и аккуратности выполнения. Разобрать любую вещь не великая сложность. Собрать ее из отдельных деталей иногда настоящее искусство.

Перевел стрелки, специально соединяя их на двенадцати (правильно поставить можно и потом) и с гордостью услышал раздавшуюся музыку. Все семейство Ивана Вышатичи, включая парочку дворовых девок и стряпуху застыли вокруг с разинутыми ртами и восторгом в глазах. Это по-настоящему приятно и сбивало спесь с лучшего рода в городе. Тысячник власть, но мастер здесь Данила и другие ему в подметки не годятся.

Мастерская ему досталась от отца и первые шаги по обращению со всевозможными инструментами прошел под его руководством. Сначала то были несколько простеньких слесарных инструментов, затем появились маленький верстак и тиски. Он в основном помогал, участвуя в починке всякой корабельной снасти, получая попутно уроки с объяснениями, что есть 'матка' и как она работает, а также о звездах, помогающих путешественнику ориентироваться. Да много всякого он узнал как бы, между прочим, в ходе почти игры, создавая под руководством отца маленькие модели механизмов и игрушки.

А потом вдруг все внезапно рухнуло. Обычный порез и стремительная смерть от горячки, заставившая подставить спину под тяжесть всего хозяйства еще в самом юном возрасте. В этой обстановке работа в мастерской по заказу или для собственного удовольствия дарила отдых и несомненную пользу. Не только выучился хорошо владеть топором, пилой и рубанком, но овладел циркулем и линейкой, умел составить чертеж и знал что называется масштаб и зачем тот потребен.

— У Данилы истинно 'золотые руки', — сказала жена тысяцкого. — такую работу сотворил! Настоящий строитель.

Она вовсе не имела в виду каменщика, складывающего соборы или крепость. 'Строитель' в понимании местных (мать смеялась и говорила с превосходством бывшей жительницы Китеж-града — необразованные люди) означал мастера ремесленника, способного не просто повторять чужие изделия, но и улучшать, а также изготавливать новые, никому прежде не ведомые и полезные вещи. Впрочем такой мог бы и дом построить без особых проблем. Звали ж Данилу печь сложить, хотя он и молод.

— Да, да, — радостно поддержала ее дочка, — у отца Федора до сих пор нервный тик случается при известии о новых постройках нашего лихого мастера.

Вся остальная компания дружно залилась смехом. И ведь ничего ужасного не случилось. Просто поставил на огороде чучело, которое при легком ветерке начинало крутиться и размахивать руками, распугивая пернатых. Кто ж знал, что бабка Татьяна как раз мимо проходить станет и перепугается не хуже ворон.

Мало того, побежала в церковь, жаловаться на нечистую силу и целый отряд святош заявился с крестами и святой водой. Хорошо отец Федор все ж не совсем пенек и колдовства в том явлении, внимательно изучив пугало, не усмотрел. Даже не стал налагать епитимью или требовать порки. Выслушал пояснения и удалился, попеняв на плохую посещаемость церкви. А многие бабки до сих пор стараются мимо не ходить, подозревая невесть в чем.

— К ручному труду, слесарному и столярному делу, у Данилы несомненные способности, — твердо отрезал Вышатич. — Он может далеко пойти, коли дурью маяться не станет.

— Это ты о чем батюшка? — заинтересовано спросила дочка, наивно хлопая глазками.

— А чтоб не запил, как средь мужиков водится. Настоящего дела здесь нет, вот и заскучает, — вмешалась жена хозяина.

У Данилы осталось стойкое впечатление, что речь шла вовсе не о том. Как бы на Марию не намекал тысяцкий. Ну да, шастает он к той, когда муж в отлучке и ничуть не жалеет. Но ведь стерегся всерьез. Неужто видели ночью? это кто ж такой глазастый и зачем докладывать моментально побёг.

— Все, — сказал хозяин,— нечего торчать столбами, насмотритесь еще на часы. А ты, — это уже парню, делая призывный жест, — идем со мной. Есть у меня кой чего для тебя, Никифор, — то есть приказчик в магазине и одновременно зять через старшую дочку, регулярно мотавшийся за товаром на западные земли, — привез.

На столе в отдельной комнате, где тысяцкий обычно занимался делами, лежал небольшой отпечатанный в типографии томик, заметно потрепанного вида с надписью на обложке 'Межевание'.

— Можно? — спросил с замиранием сердца Данила.

Книги были редкость и немалая ценность. Они делились на два вида — рукописные (в основном старинные, на пергаменте, соответствующе и стоящие огромные суммы) и печатные. Которые в свою очередь подразделялись на три категории.

Первая — имеющие отношение к божественному. Библия, Евангелия, Книги Исхода, Псалтырь, Часовник, Часослов, Шестоднев, Большой Катехезис, Стоглавый Собор, Жития Святых, молитвенник и многое другое. Они даже оформлялись сходным образом с рукописными. Печатая книги, старались подражать древним образцам не только в украшении, но и манере письма.

Основной текст писался 'полууставом' черными чернилами. Заглавия исписывались киноварью (красными чернилами). В названиях нередко использовалась 'вязь', а в заключительной части текста помещалась орнаментная концовка. Произведения украшали инициалы, буквицы и миниатюры.

Вторая — это образовательные и познавательные. Буквари, брошюры обучающие науке арифметике, грамматике, истории. Для желающих совершенствоваться и любознательных руководства и справочники по медицине, всевозможные травники, с рецептами лекарственных настоек и рисунками нужных растений. А также о сельском хозяйстве, животноводстве, механике, физике, химии, геологии, астрономии, домоводству, охоте, оружию и огненному бою.

Несть числа всяким вариантам и наукам. Если, к примеру, об охоте, так попутно о поведении и видах разных зверей, ловушках, капканах, воспитании собак, лошадей, ловчих птиц и правильных традициях. И все это может быть в одном или нескольких томах. Украшенных рисунками или один текст. В красивых обложках или обычной коже.

Третья — книги для индивидуального чтения (религиозные, в т.ч. нравоучительные, благочестивые) и светские (беллетристические и исторические). При этом и бумага была разных сортов и качества, что повышало стоимость произведения в зависимости от качества иногда очень значительно.

Объединяло их одно — все они печатались с разрешения Патриархии на ее печатном дворе и стоили немало. Фактически немногие могли себе позволить иметь личный экземпляр даже духовных. Ничего удивительного, что даже Вышатич, считавшийся по праву у них первым богачом, раскошелился не на новый томик, а поддержанный. Такой стоит заметно дешевле и тоже пользуется немалым спросом.

Дома у них имелось больше двух десятков самых разных, не считая церковные труды: про механизмы, арифметика с геометрией, исторические труды, сочинения по экономике, географии и даже греческие мифы. Практически все он выучил местами наизусть, многократно перечитывая.

— Конечно, — разрешил хозяин. — Для того и звал.

Данила осторожно открыл и просмотрел список глав. Математика, топография, черчение и межевые законы. Геометрию с тригонометрией и рисованием чертежей освоил самостоятельно по отцовской книге. Самая ценная вещь в доме, после древней книги Второго Исхода и Библии. Даже материнские бумажные сокровища, часть которых относилась к временам до Беловодья, по которым он учился, много давшие для состояния ума, не столь интересны. В отцовой имелись даже эти новые цифры, вместо привычных буквенных обозначений. Гораздо удобнее и легче вычисления производить

— Ну и как?

— Так быстро не разобрать в подробностях, — ответил честно, — но похоже ничего неизвестного мне не присутствует. Справился бы. Вот межевые законы не мешает переписать. 'Русской правде' давно не соответствует и такие вещи иногда полезны.

С недавних пор в Беловодье официально пользовались четверогранным поприщем, под которым подразумевалась квадратная площадь со стороной в 1000-саженную версту. Гораздо удобнее прежних четвертей, однако такое не все знают. Кое-кто до сих пор считает в 'плугах', то есть мерах, с которых платили налог. А они в разных княжествах из-за почвы и дополнительных выпасов могли оказаться очень разными.

— Уверен, что справишься?

— Конечно. Только зачем это здесь?— спросил прямо, поднимая голову.

До сих вполне хватало в записях приблизительно такого: '...от холма с закругленной вершиной на юго западе до реки, а оттуда по течению до границы участка Петра по прозвищу Бородавка...'. Земли много, просто поднимать целину и вырубки дело тяжкое. Многие предпочитали перебираться на новый участок с истощением почву. При выжигании несколько лет урожай высок, затем быстро падает.

— Я вам на вскидку назову парочку книг гораздо полезнее в наших условиях. А это... Не помню, чтоб кто-то из-за участков всерьез ссорился. Лес большой, у реки лугов полно.

— В корень зришь, — одобрительно сказал тысяцкий. — Да не все слышал. Зимой в Тмутаракани княжеский съезд был. Постановили 'каждый пусть держит землю свою через старшего в роду'.

— И что? Не в первый раз с провозглашения отмены лествичного права наследования. Хотели прекратить бесконечное дробление отчин. Этому и в школе батюшка учил. Дату вот не упомню, но после великой замятни и объединения межуральской Долины с Поморьем Константином. Потом все равно с его смертью дети передрались и развалили Великое княжество. Ссориться и воевать, считая себя равными, князьям нисколько не мешает и целование креста.

— Теперь на съезде присутствовал и Патриарх словенский.

— И что?

— Никогда не задумывался, кто правит на самом деле в Новороссии? Почему до сих пор сохранялось понятие большой отчины?

— Потому что она принадлежит всему правящему княжескому роду, происходящему от единого прародителя.

— Нет. Так говорят, но нет. Потому что все земли, включая занятые такими как мы, выселенцами, относятся к ведению Церкви. Они тоже власть, в чем то параллельная княжеской, в чем то соединявшаяся с ней и дополнявшая. И я говорю не о духовной, а административно судебной. Наш отец Федор какие дела вправе разбирать?

— Разводы, двоеженство, о не церковных формах брака, — подумал и уверенно закончил, — изнасилование, нарушение церковной собственности, в том числе и земельной.

— О! — внушительно сказал Вышатич, поднимая палец. — Собственность! Многие дарят церкви имущество перед смертью и для отпущения грехов. Иные и землю отписывают.

Данила молча ждал, не нарушая молчания. Переспрашивать в очередной раз 'И что?' на прекрасно знакомое не тянуло. К чему-то тысяцкий определенно ведет.

— Сегодня треть западных земель принадлежит Патриархии и в отличии от князей у Церкви единое руководство. Она одна обладает исключительным правом судить игуменов, монахов, попов, дьяконов и другие категории церковных людей. К ее ведению отнесена служба мер и весов, участвует в законотворчестве. Но что важнее, играет первую роль в межкняжеских отношениях и спорах. Она очень изменились. Когда-то признавала своим главой великого киевского князя, после Исхода Тмутараканского. Те имели право вмешиваться в церковные дела и обладали правом участия в поставлении епископов. Теперь все иначе. Великий князь после замятни отсутствует. Передача столов по прежнему порядку отменена.

— Отец говорил, после войн с поморянами для словен нет внешних угроз, зато земли сколь угодно. Потому и центральная власть ослабла.

— Княжеская! А церковная растет. Конечно существовали случаи непослушаний, а иногда и гонений на церковных иерархов. Но это в последний раз было добрых сто лет назад. Сейчас без сотрудничества с высшими иерархами князья не могут обойтись. От слова совсем! Иной раз большие монастыри вроде святых Иллариона, Гермогена, Филарета или Мануила могут выставить оружных людей не меньше, чем Китеж и уж точно больше Смоленска с Новгородом и Тверью. И спорить с монахами стало откровенно опасно. Вот на съезде они и продавили решение о полном межевании. Теперь каждый, считающий себя владельцем земли обязан по постановлению съезда согласовать границы участков, определить координаты межевых знаков на местности, а не просто где камень стоял и определив площадь участка по полученным знакам, сохранить документ с подсчетами, именами владельцев и размерами выплачиваемых податей.