Вокруг Великой Реки, часть 2. Две богини.

Пресса САСШ неистовствовала, но поделать ничего не могли, тем более, что бравые добровольцы даже не стали запрашивать разрешения, а попытались проследовать мимо Батон-Ружа без попытки захода в порт. Русская Америка для первого раза решила корабли не конфисковывать, но предупредила, что в следующий раз закончится именно этим. Пришлось добровольцам искать новые пути в Техас; три корабля проследовали мимо Флориды с остановкой в Гаване, где и восполнили запасы воды и провианта; испанское правительство не очень-то жаловало молодые Соединенные Штаты Мексики и радушно приняла пришельцев. Судя по всему, эти корабли добрались до Техаса, но следующий караван, уже из семи судов, попал в ураган; только два корабля выбросило у южнорусского французскоязычного города Мобиль. Русский флот спас еще пару десятков человек, цеплявшихся за стволы деревьев, доски, бочки, перевернутые шлюпки, но большинство погибло. Больше попыток ходить вокруг Флориды не было, а по Миссисипи не было возможности. Похоже, мятеж скоро выдохнется, тем более, что армии мятежников таяли с каждой битвой.

— А вот и наше авто! — сказала мама, показывая на защитного цвета фургон, за рулем которого сидел немногословный сержант-гаваец. И через десять минут они уже были на месте — в резиденции Командующего Гавайско-Полинезийским округом Русско-Американской армии, располагавшейся на небольшом взгорье над пляжем ослепительно белого песка. Там Сергей и Юра первым делом с улыбкой достали книжки и игрушки, привезенные ими для брата Саши. Саша их уже не помнил, смотрел на них с опаской, но быстро растаял и влился в коллектив, когда Юра и Сергей начали строить замок из новопривезенных кубиков.

Обедали в саду, в котором цвели экзотические цветы и летали разноцветные попугаи. С одной стороны был вид на море, с другой возвышались горы. Юра подумал, что если бы он мог представить рай на земле, то, скорее всего, это было бы именно здесь.

После обеда, Сергей отпросился спать — все-таки они встали сегодня около четырех утра, чтобы попасть на шестичасовой самолет.

— Юра, а ты отдохнуть не хочешь? — спросила мама.

— Мама, да успею. Давно не купался, ведь у нас в Форт-Россе знаешь, какая вода холодная.

— Ну ладно, сходи, только в шесть часов чтоб был на месте. Будем ужинать.

Ни Лиза, ни Маша, ни Нина не захотели составить Юре компанию — сказали, что завтра с удовольствием, а сейчас нужно помочь маме приготовить сегодняшний ужин. Юре же заказали далеко не заплывать, мол, течение, и Юра, переодевшись в плавки, побежал вниз, к пляжу.

Пляж находился в конце маленькой бухточки, и потому волн практически не было — а вот у выхода из бухты виднелись достаточно высокие волны. Юра прыгнул в воду и поплыл, с наслаждением нежась в почти тридцатиградусной воде. Минут через двадцать, он отправился обратно на пляж и вдруг заметил, что теперь он не один.

Одна из тех необычайно грациозных юных дам, которых он видел сегодня, не без вожделения, в аэропорту, восседала на полотенце на берегу, причем без верхней части купальника; да и то, что на ней было снизу, было скорее символическим. Юра помнил, как его приятель-гаваец рассказывал, что у них многие ходят на пляж вообще без купальных костюмов, а лифчиков не надевают в принципе, но он ему не верил. А теперь то, что предстало его взору, было настолько прекрасно, что у него аж дух перехватило.

Девушка, увидев его, засмеялась каким-то особенно звонким и переливчатым смехом и сказала что-то по гавайски. Юра поклонился и ответил:

— Увы, гавайского не знаю, только что прилетел в ваши края. Но не отказался бы выучить.

— Так в чем проблема? — девушка перешла на русский с самой капелькой того самого восхитительного гавайского акцента. — Я тебя и научу, если хочешь.

Юра покраснел.

— Нам, гавайцам, везет, — продолжала девушка. — Когда мы краснеем, никто ничего не замечает. Меня зовут Леилани. А тебя как?

— Юра, — смущенно ответил тот. — Юра Заборщиков.

— Да ты выходи, не стесняйся, у меня еще одно полотенце найдется. Садись рядом со мной. Так, значит, Заборщиков? А не родственник ли нашему командиру?

— Вашему командиру?

— Командующему округа, мой отец у него водителем работает. Хороший, говорит, у него начальник. Так кто ты ему?

— Сын.

— Ну и как это, быть сыном героя?

— Да ладно... Хороший у меня папа, ничего не скажешь. Но он — это он, а я — это я.

— Знаешь, как тебя бы называли по гавайски? У нас нет звука р. Был бы ты Ми Юли´и, ми значит господин. Фамилия твоя по гавайски была бы посложнее, Каполикико — у нас нет ни звука с, ни звука б, ни звука щ... Но фамилиями здесь редко пользуются. А скажи, ми Юли´и, ты надолго у нас?

— Да на все лето, в конце августа мне возвращаться в Форт-Росс. Я же еще учусь.

— Ну ладно. Придется тебя научить гавайскому за два месяца. А плавать ты хорошо умеешь?

— Чемпион моего года выпуска.

— Ну-ка давай, кто первым доплывет до той вон пальмы?

Ми Юли´и, надо отдать ему должное, проиграл. Сначала он хотел поддаться, потом с удивлением понял, что поддаваться не придется — Леилани плавала намного лучше чемпиона училища. У пальмы она схватила его за руку и потащила на берег.

— Ми Юли´и, а у тебя в твоем Форт-Россе есть девушка?

— Нет, — честно признался Юра. В самоволки, а теперь уже и в официальные выходы в город, он, конечно, постоянно гостил то у Марины, то у Олеси, и обе ему, понятно, нравились, но когда Марина увидела, как он потребляет мороженое в Олесиной компании, началась цепь событий, закончившаяся тем, что его не хотели больше видеть ни там, ни там. А с недавней знакомой Зиной он, конечно, хорошо проводил время, но не называть же это серьезными отношениями? Даже если он и с ней уже не раз, так сказать, оставался наедине.

Леилани остановилась на секунду у тропинки, ведущей вглубь острова, и сказала:

— Давай я тебе покажу одну из местных достопримечательностей — и повела его чуть в глубину леса.

Они стояли на небольшой полянке. С одной стороны, через пальмы былa еле видна бухта. С другой цвели необыкновенно красивые цветы. А чуть позади был виден водопад, падавший с отвесной скалы. Вдруг Леилани схватила его и поцеловала в губы. Юра не привык к столь напористым девушкам, но ему вдруг стало так хорошо, что он забыл про все условности и слился с ней в поцелуе. Что было дальше, пусть читатель решает сам, но так хорошо Юре не было, наверное, никогда.

Глава 7. Героям слава.

Когда его отряд и отряд капитана Джонсона были разбиты намного меньшим отрядом какого-то Паблито под Накогдочес, лейтенант Стивенсон еле успел скрыться с поля боя. И, бросив свою банду на произвол судьбы — сами виноваты, если не могли побить грязных полуиндейцев — ускакал в Галвестон. Точнее, к парому в Галвестон, который был на другой стороне лагуны. Хорошо еще, что сумел продать своего коня какому-то мексиканцу, пусть за гроши, но хоть что-то. С парома он еле-еле успел на корабль, отплывавший в Натчез. Хорошо еще, додумался никому ничего не сказать, сообразив, что за его персоной может начаться настоящая охота.

При заходе в Новую Иберию на таможенный досмотр назвался членом команды, этим олухам русским было все равно, да и команда была одета каждый по своему. Тем более, они запретили только лишь провоз солдат по нижней Миссисипи, а он переодет в цивильное. Да и оружие у него спрятано, впрочем, они особо и не искали.

Далеко не так давно он был на одном из первых кораблей, которые из Натчеза шли с "добровольцами" в Техас. Это было до начала военных действий, поэтому русские им не препятствовали. Он тогда формально уволился из армии, неформально же ему было обещано, что по возвращении будет принят обратно на службу и в скором времени произведен в капитаны.

А теперь перед ним возник высокий берег, и на нем прекрасный городок... Натчез. Тот самый Натчез, где он провел два года. Все было бы хорошо, но вокруг такие же долбанные южане, как и те, которых он защищал в Техасе. Рабовладельцы, блин. Он, конечно, сам бы не отказался от парочки рабов-негров, но в родном Массачусеттсе давно отменили рабство, а здесь он после службы не останется.

И вот теперь он опять в Натчезе. Рассчитавшись с капитаном, он пошел по Серебряной улице, находившейся у самой воды. Бедные постоялые дворы, кабаки, ну и публичные дома, куда же без этого... Ну еще и рынок рабов, с помещениями, где их можно разместить, и где хозяева отвечают за то, что не сбегут.

Ладно, вряд ли он сюда вернется в ближайшее время. Разве что в бордель — сверху, в городе, их нет.

Дорога на гору была крутой и пыльной. Навстречу ему, под охраной двух надсмотрщиков, прошагал десяток негров — на продажу, само собой. Тут целое состояние — такие принесут по тысяче-полторы долларов за штуку. Для сравнения, домик можно купить и за семьсот-восемьсот долларов, если небольшой и без претензий.

Форт в Натчезе находился недалеко от места, где подъем кончался и начинался собственно город. Стивенсон с гордостью опять повязал белый платок на тулью шляпы — опознавательный знак Техасской Армии, про который, вероятно, наслышаны и здесь. Поэтому он и снял его, пока был на корабле, чтобы русские не поняли, что он отнюдь не член команды; да и капитану было знать незачем, что он воевал в Техасской армии.

Посмотрев в лужу и увидев, что выглядит презентабельно, он подошел к главным воротам форта и сказал:

— Я лейтенант Стивенсон, мне хотелось бы видеть полковника Карни.

— Сэр, подполковник Карни переведен на новое место службы.

— Какое же?

— Форт Кавендиш, штат Иллинойс, сэр.

— А кто здесь теперь командует?

— Подполковник Александер, сэр.

— Доложите ему, что я прибыл для дальнейшего несения службы.

Один из часовых сбегал в форт, вернулся и сказал:

— Подполковник велел позвать вас к себе, сэр.

Стивенсон последовал за часовым в форт. Тот провел его в кабинет в одном из домиков и доложил:

— Сэр, лейтенант Стивенсон.

— Заходите, лейтенант. Почему не в форме?

Александер говорил с отвратительным для уха Стивенсона южным акцентом.

— Сэр, я уволился, когда отбыл для службы в Техасе.

— Лейтенант, в таком случае, вы уже не имеете отношения к армии САСШ.

— Сэр, полковник Карни обещал меня взять обратно на службу, когда я вернусь из Техаса.

— Лейтенант, мне про это ничего не известно. А подполковника Карни уже нет в городе. Сожалею, но лейтенантских вакансий у меня в гарнизоне нет.

— Сэр, полковник обещал представить меня к званию капитана, когда я вернусь на службу.

— Лейтенант, я и здесь ничем не могу вам помочь. Может, обратитесь непосредственно к подполковнику Карни? Он в форте Кавендиш. Я даже выдам вам подорожную, согласно которой вы сможете пользоваться почтовыми судами. Завтра с утра вы отплывете в Кейро, а оттуда сядете на пакетбот в форт Молин, он останавливается и у форта Кавендиш. А пока пообедайте в офицерской столовой, вот вам одноразовое разрешение.

— Спасибо, сэр, — сказал Стивенсон, взял подорожную и разрешение на обед, отсалютовал и вышел из кабинета Александера.

Настроение было поганое. Опять эти гады-южане... Испортили ему, Стивенсону, жизнь. Да и еда была паршивая, южная — жареная свинина и эти "гритс" из кукурузы, которые он возненавидел еще в первый приезд в эти края.

Придется возвращаться на Серебряную улицу. Деньги есть, неплохо он тогда пограбил мексиканских свиней. Надо договориться с капитаном пакетбота, потом кабак, бордель, постоялый двор. Но сейчас только обед, времени навалом. И он решил один последний раз погулять по Натчезу, делать-то все равно нечего.

Стояла полуденная жара, и в это время дня улицы были практически пусты. Он с ненавистью глядел на дома вокруг. Портики, колонны, башенки... Разжирели, сволочи, за счет Севера и особенно его родной Новой Англии. Ох, как же он их ненавидел!..

Вдруг на одной из улиц поменьше он увидел хорошо одетую девушку, в белом платье и с зонтиком-парасолем, выходившую из одного из самых красивых особняков. Стивенсон, влекомый каким-то инстинктом, подошел к ней и спросил:

— Извините, не подскажете, как мне найти Серебряную Улицу?

Девушка ведь не знала, что он не так давно оттуда пришел.

— Вам в порт? Давайте я вам покажу.

И она, улыбнувшись, повела его к спуску, ведущему из города вниз, к реке.

— Вам туда. Только на первой развилке не поверните налево, а продолжайте спускаться.

— А вы мне не покажете? А то боюсь заблудиться.

— Хорошо, доведу вас до развилки.

И девушка пошла вперед, рассказывая ему о Натчезе с этим проклятым южным акцентом.

Вскоре дорога вошла в небольшую рощицу, так, что их на минуту не стало видно ни сверху, ни из порта. Стивенсон, который собирался провести вечер в доме терпимости, неожиданно для себя схватил свою спутницу и засунул ей в рот свой кисет, после чего заломил ей руки и потащил в кустарник, росший в нескольких десятках метров. Там он сорвал с брыкающейся девушки платье — красивая, сучка, хоть и южанка, — и долго и с наслаждением надругался над ней, попутно заметив, что она хоть и стерва с юга, но девственница до сих пор. Точнее, была девственницей.

Закончив, ударил ее головой о камень. Она не подавала признаков жизни, и он запрятал тело в кусты, поправил одежду, и не спеша пошел вниз, к порту. Авось на негров подумают... Вот сколько их тут водят вверх-вниз. Тем более, что в его бытность побеги случались здесь довольно часто; вряд ли что-либо изменилось. Отлавливали их, конечно, но несколько дней на свободе они обычно проводили.

На следующее утро он спокойно отплыл в Кейро. С какой радостью он смотрел, как Натчез таял на горизонте... Жаль, не получилось выкурить трубку — куда-то запропастился кисет.

В Кейро он пересел на пакетбот в Молин, как ему и сказал сука Александер, и пошел дальше вверх по Великой реке. У форта Кавендиш его высадили, и он прибыл пред светлые очи подполковника Карни.

— Сэр! Лейтенант Стивенсон для дальнейшего прохождения службы прибыл!

— Лейтенант! Рад вас видеть! Садитесь! Сейчас подготовлю вам комиссию.

— Сэр! Я надеялся, что застану вас в Натчезе, но вы теперь здесь.

— Решил наконец перебраться обратно на Север. И если вам рассказали про историю с гарнизонной кассой, это все капитан Брагг, которого и посадили. Я сюда перебрался по собственному желанию.

Они поговорили о службе Стивенсона в Техасе (которая, по рассказам, протекала намного более героически, чем на самом деле, и уехал он оттуда, оказывается, только после окончательного разгрома и с благословением самого генерала Хьюстона), а потом Стивенсон спросил:

— Сэр, а как насчет производства в капитаны?

— Думаю, отслужишь месяца три-четыре, а я за это время договорюсь.

— Спасибо, сэр!

События в Натчезе казались теперь нереальными, как будто это произошло с кем-то другим. У Стивенсона опять были дом и карьера.

Глава 8. Дары небес.

В без двадцати семь Юра наконец с трудом взобрался по тропинке к дому. Мама лишь укоризненно посмотрела на него, но ничего не сказала; от этого у Юры всегда становилось погано на душе. Лиза взглянула на него насмешливо, так, что он понял: чего-то она подозревает. Они были примерно одного возраста, и росли почти как двойняшки, так что она знала его, как облупленного.