Хроники Бейдевинда

11

— Товарищ ученый! Товарищ ученый! — Один из ответственных офицеров тряс Федорова за плечо. — Сужение на пять сантиметров.

Федоров вскочил. Не хватало только, чтобы сейчас все исчезло. Услышав стук дождевых капель о ткань палатки, Сергей уточнил.

— Когда сузилось, с начала дождя? — Офицер подтвердил предположение.

Самое вероятное, что в зону аномалии попадают капли, а она как-то завязана на проходящую в нее массу или объем. Потому и уменьшается. Нет, не объем, только масса. Объем давно был бы заполнен воздухом. Продумав все это за доли секунды, Федоров приказал.

— Срочно установить палатку или какой-нибудь навес над зоной. Только ни в коем случае, не попадать туда.

Офицер бросился выполнять приказ, за ним побежал и Сергей.

К счастью, ветра практически не было. Но хоть как-то прикрыть провал от ливня не представлялось возможным. Высота почти 9 метров при ширине чуть более трех. И хоть она постоянно снижалась, ширина прохода убывала еще быстрее. Если дождь не прекратится, существовать проходу не более часа — двух.

Положение спас один из офицеров проводивших съемку, он предложил развернуть по бокам провала ткань так, чтобы вода скатывалась по ней от зоны, а по фронту, наоборот, к ней, дождевые капли потекут прямо в аномалию узкой высокой струей, уменьшая только высоту.

Личный состав разделили на две бригады. Пока одна регулировала уменьшение размера провала, вторая готовила навес — здоровенные футбольные ворота, к верхней перекладине которых прикреплялась ткань одной из палаток.

Когда высота аномалии упала до четырех метров, ворота подняли. Капли дождя перестали попадать в зону.

Обошлось без происшествий. Никто не упал внутрь и не покалечился. Контрольное измерение показало, провал во времени уменьшился более чем вдвое, но ширину в три метра сохранить удалось.

Промокший насквозь Федоров подозвал Сопрунова. Срочно требовалось возводить капитальное строение, максимально закрывающее объект от любых физических воздействий.

— Я обязан доложить товарищу Берии, — невозмутимо повторял офицер. — Никаких строителей, без его команды, я на объект не допущу.

Федоров тяжело вздохнул. Ему оставили не лучшего джина. Хотя понятно, больше людей — меньше секретность.

— Доложите, только быстрее, пожалуйста. Время не ждет, и мы можем, вообще, лишиться всего. Или я сам доложу. Так, наверное, даже лучше.

Что было Сергею особо неприятно, так это то, что полковник все это время простоял под прикрытием своей палатки, издали наблюдая за работой подчиненных и беготней самого Сергея. С таким не сработаться, да и доверять не стоит.

Прослуживший несколько лет у Берии, Сопрунов легко понял ход мыслей своего молодого начальника. Что взять со шпака? Даже не верилось, что Федоров фронтовик, да еще и офицер. Впрочем, у него на гражданке другая жизнь, другие отношения, да и люди другие. Эти атомщики уже при коммунизме живут.

— Сергей Валентинович, немедленно доложу. Только вы зря под дождем бегали. То, что насквозь промокли, никак не помогло работе, а вот если заболеете — это потеря. Я ведь не выходил не из-за того, что считаю ниже своего достоинства. У меня другие обязанности. И без меня есть кому бегать и орать, а тем более без вас.

Услышав все это, Федоров только шмыгнул носом. Полковник продолжил экзекуцию.

— Вот видите, уже простыли. Всяк солдат должен знать свой маневр. Суворов, между прочим. Ваш — думать и беречь здоровье. Вот у меня что-то болит — уже думаю вполсилы. А у меня, между прочим, все ответы на вопросы регламентированы, надо только вспомнить. А у вас? Аномальная зона какой главой в уставе проходит?

Федорова давно так не размазывали. Этот полковник в форме майора был ведь абсолютно прав. И только подбежавший солдат с полевым телефоном спас Сергея от продолжения разговора.

Звонил сам Берия. От него Федоров получил команду потушить все источники света, прекратить любое воздействие на зону и передать трубку Сопрунову.

Тому, в свою очередь, было приказано проконтролировать и, в случае невыполнения, заставить силой исполнить вышеизложенное.

Через несколько секунд весь объект окутала тьма.

12

Пройдя в кабинет Берии на этот раз без досмотра, Федоров посмотрел по сторонам. Курчатова не было.

— Игорь Васильевич занимается тем, чем ему положено. За аномальную зону отвечаешь ты и только ты. — Берия был явно не в духе.

— Я так я, — подумал Сергей. — Так даже проще. Достав из привезенного с собой тубуса листы миллиметровки, с нанесенными на них контурами провала, Федоров без спроса разложил их на столе.

Лаврентий Павлович, как будто не заметил такую вольность, наоборот, подошел ближе, и с интересом уставился на чертежи.

— Вещай.

Федоров подробно рассказал о дожде, реакции зоны на массу, необходимости срочного построения над провалом саркофага.

Слово саркофаг очень понравилось Берии.

— Это ты хорошо придумал, — по-ленински прищурившись, сказал он. — Теперь все работы в аномалии будут проходить под этим грифом. 'Саркофаг'. Согласен?

Федорову было все равно. Его интересовала причина срочной остановки исследовательских работ. Берия же, как будто не понимал этого — стоял и ждал, чего Сергей скажет еще.

Не желая играть в молчанку, Федоров спросил в лоб.

— Лаврентий Павлович, по какой причине нам пришлось остановить все работы?

— По серьезной, Сережа, очень серьезной. — Берия нахмурил лоб, подошел к столу и взял в руку тяжелое пресс-папье.

Увидев, что Федоров с опаской посмотрел на этот маневр, рассмеялся. Такая же реакция была у его домашнего пса. Хоть того ни разу в жизни и не били, тем не менее, какая-то древняя память заставляла собаку с настороженностью следить за непонятными предметами в руке хозяина.

— Спасибо, Сережа, рассмешил. — Берия немедленно положил пресс-папье на место. — Слушай, как ты думаешь, с той стороны наш свет виден?

— Точно не скажу, но думаю, мы демаскируем себя. — Федоров специально применил этот военный термин, давая понять, что уловил суть беспокойства руководства. — Я не могу дать стопроцентной гарантии, что на той стороне территория СССР. Может, конечно, там ситуация и нестабильна по пространству и времени. Но у нас все спокойно. Место не меняется, уменьшение линейно и прогнозируемо. Я вам доложил, как мы по высоте уменьшили провал. Считаю, что выходим на СССР. Интересно, конечно, что даст экспертиза того песка.

Берия только кивнул в ответ. Потом, уставившись в пол, глухо сказал.

— Давай, без доложил. Честно друг с другом. А песок наш, советский. Не волнуйся.

Федоров послушно кивнул головой. Нашел дурака — честно. А потом, как незаменимость пропадет, за эту честность по всей строгости пролетарского правосудия.

Решив сделать первый взнос в новые отношения, Лаврентий Павлович достал из шкафа одну из папок, развязал на ней тесемки и передал Сергею.

— Только осторожно, документ сильно поврежден.

Раскрыв картонку, Федоров увидел сильно обгоревший журнал 'Огонек' за 1991 год. У него замер дух — неужели еще где-то проявилось? Как же изменится мир, если наладится постоянное общение между прошлым и будущим. Представить невозможно.

Пояснение Берии прервало фантазию.

— Милиционер, который задержал Куско, одолжил у него этот журнал. Говорит так, посмотреть. Мы, на всякий случай, провели обыск, так он его в печь. Достали, что осталось. Но и этого достаточно.

Берия взял папку обратно, а Сергею протянул фотографию одной из страниц с подчеркнутым выражением 'преступления сталинизма'.

Посмотрев еще раз на копию, Берия взорвался.

— Они в 1991 году с карточками покупателя живут, и пытаются это на нас свалить. Мы два года назад, в 1947 году карточки отменили, а они что?

Картина прояснилась. Федоров даже не представлял, что существует опасность интервенции из будущего, да еще от своих. Несмотря на фантасмагоричность подобных событий, выглядели они вполне возможными.

— Лаврентий Павлович. Я в течение минуты готов закрыть проход. Пара полуторок с щебнем или песком. Вываливаем в аномалию и все.

Берия нервно засмеялся.

— С песком, чтобы и им глаза промывать пришлось. — Слова Сергея несколько успокоили его.

— То есть ты хочешь сказать, что проход мы уже контролируем? — Лаврентий Павлович не случайно сказал слово 'уже', этим он давал понять, что считает контроль прямой заслугой Федорова. В столь сложной и щекотливой ситуации необходимо было поощрить прямого исполнителя, показать ему, как он ценен для руководства и всего дела.

Федоров не понял второго смысла столь сложно задуманной фразы, да его и мало интересовала похвала Берии. Появилась новая проблема, связанная не только с природой, но и с людьми, хоть и из будущего. Человеческий фактор — в нем Сергей был не силен.

— Скорее его наличие вообще. По наблюдениям, не считая того песка, активности с той стороны мы не наблюдаем. Но они могут быть умнее и тихо ждать нашего хода. Там уже могут сидеть их особисты.

Взмахом руки Берия прервал рассуждения Сергея.

— Были бы умнее, карточек не было бы. Значит так, бери на себя оборону объекта. Что покажется оттуда — засыпай не задумываясь. А так не трогай. Измеряй раз в день как тогда, мотоциклетной фарой и сразу выключай. Никаких прожекторов. Понял?

13

Шум стройки был слышен за километр от объекта, а грузовики так раскатали подъездные пути, что легковушка Федорова еле добралась до КПП.

Конспирацией, которой еще вчера так гордился Берия, не осталось и в помине.

Под руководством Сопрунова уже возведен трехметровый забор, полностью закрывающий возможность увидеть что-либо извне. Темпы строительства были впечатляющие.

Еще более впечатляющим оказался вид изнутри. На ворота, держащие тент, подвесили тяжелые цепи. Их ржавые звенья опускались до самой земли.

— Это мало ли, самолет пролететь попытается, — объяснил свою стратегическую задумку Сопрунов.

Два тяжелых танка ИС-2 с направленными в провал орудиями, стояли на прямой наводке.

— Еще два стрелковых отделения с гранатометами и огнеметами. Ну а если не выдюжим, в полутора километрах развернуты две батареи 'катюш' — накроют все по площади.

В общем, Федоров мог быть спокоен — враг не пройдет. И Сопрунов, на этот раз, явно уж не отсиживался в палатке.

Обойдя в сопровождении полковника линию обороны, Сергей приказал поставить напротив провала две здоровые бетонные плиты и машину с постоянно разогретым двигателем, чтобы она, в случае опасности, обвалила эти плиты в провал.

С точки зрения Сергея, это было куда более эффективно, чем всевозможные танки и катюши.

14

Сталин был не просто потрясен, он был раздавлен докладом Берии. Все, что было сделано, все жертвы и достижения оказались напрасными. Через какие-то 42 года все пойдет прахом.

Еще раз взглянув на крышку электронных часов с надписью на английском языке Made in China, он вспомнил свой недавний разговор с Мао Цзэдуном.

Первого октября этого года тот намеревался провозгласить Китайскую Народную Республику. Получалось, не пройдет и полувека как она падет, и туда снова войдут англосаксы. Да и сам СССР, похоже, будет доживать последние дни.

Желтые глаза вождя исподлобья посмотрели на Лаврентия. Стоит как на похоронах.

— Ну что скажешь, Лаврентий?

Берия нервно сглотнул слюну.

— Товарищ Сталин, нами предприняты все меры против интервенции из будущего. Академик Федоров ...

Сталин задумался, несмотря на распространенность, фамилия академика была ему не знакома.

Берия поправился.

— Наш ученый-физик Федоров нашел способ уничтожить, в смысле закрыть проход. Ждет только приказа.

Сталин уничижительно посмотрел на Лаврентия.

— Пускай будет академик. — Потом вождь замолчал. С кем он остался. И это один из лучших. Все, что может предложить — это уничтожить провал во времени.

— Лаврентий, как думаешь, а мы туда попасть сможем?

Сталин не стал дожидаться ответа. Пожелание более чем конкретное. Пробурчав на прощание:

— Головой отвечаешь, — легким движением пальцев он указал на дверь.

Выйдя из кабинета, Берия бросился к графину с водой, стоящему на столе в приемной. Налил полный стакан и выпил его одним залпом. Перед глазами стояли лица давно расстрелянных Ягоды и Ежова. Не его ли очередь подходит? Теперь ведь у 'отца народов' новый любимец — создатель прославленного СМЕРШа Абакумов.

Это Иосифу Виссарионовичу легко думать о будущем. Здесь в настоящем бы выжить.

15

Сталин действительно думал о будущем. Строка 'преступления сталинизма', напечатанная в 'Огоньке' 1991 года привела его в ярость. Он готов был прямо сейчас, лично, прыгнуть в этот провал, чтобы там, в 1991 году поставить на место бездарных выскочек, как-то влезших на вершину власти в будущем СССР.

Но все надо делать с умом. Сначала то, что зависит именно от тебя. Он сел за стол и взял в руку карандаш. Если ничего не получится с будущим, то пусть хоть потомки удивятся его прозорливости в настоящем.

Редко когда Иосиф Виссарионович так тщательно подбирал слова и выражения, даже проговаривал их про себя. Фраза должна быть хлесткой как удар кнута и запоминаться с первого раза. Наконец, начало было положено.

— Я знаю, что после моей смерти.

Доработав судьбоносное высказывание до конца, Сталин решил изменить год его появления. В будущем не одни дураки могут оказаться. Незачем им знать, что ноги пророчества растут из 1949 года. Кто его знает, может что и сохранится об этом 'Саркофаге'. А там сложат два и два — Сталин знал, но ничего не изменил. И тут получается не предвидение, а глупость и позорное бессилие в глазах потомков. А поэтому, необходим надежный свидетель, который расскажет, что когда-то давно, еще во время войны, Сталин предугадывал будущее, все его взлеты и падения.

На срочный вызов Хозяина, как еще называли Иосифа Виссарионовича приближенные, Молотов прибыл немедленно. Вопреки первоначальному беспокойству, сам Вячеслав Михайлович несколько месяцев назад был снят с поста министра иностранных дел, а жена его была, вообще, арестована, разговор зашел скорее об успехах. Они обсудили контрмеры на возможные провокации при провозглашении КНР, выпили за успех атомной программы.

Под конец встречи, когда Молотов попытался перевести тему разговора на судьбу своей супруги, Сталин напомнил, как в далеком 43 году он говорил — 'я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её'.

Так вот, он вынужден быть жестоким, это его долг перед страной и народом. Потомки поймут потом, а вот Молотов должен понять сейчас.

Вспоминая тот разговор, Вячеслав Михайлович задумался.

— Вроде там еще Голованов, маршал авиации был?

Довольный Сталин дружески хлопнул старого товарища по плечу. — Правильно.

Он не сомневался, 'каменная задница', так называли Молотова большевики первого поколения за исключительную работоспособность и канцелярскую усидчивость, придумает, как оставить свои воспоминания о великой эпохе, в которой ему посчастливилось принять самое непосредственное участие. Слишком уж любит он документы.