Зато в передвижную телестудию весьма бесцеремонно заглянули несколько вооруженных людей, сделавшие перепуганному режиссеру очень вежливое предложение.
— У нас к вам небольшая просьба, — сказали ему. — Пожалуйста, пусть ваши камеры покажут сцену.
Изображение на огромных экранах чуть дрогнуло. Там показалась передняя часть сцены. Несколько секунд она была пустой, но затем вперед, к микрофону, вышел одинокий пожилой человек.
— Привет всем! — звучно сказал он. — Я Суорд!
Его встретили рукоплесканиями. Кто такой Суорд, знали почти все, а немногим невеждам быстро разъяснили соседи.
— Только что мы одержали победу! — Суорд поднял вверх руку со сжатым кулаком, и его движение повторили тысячи людей. — Мы показали власти нашу силу! Теперь мы должны заставить ее выслушать нас! Мы не уйдем отсюда, пока власть не выполнит наши требования!...
Закончив зажигательную речь, Суорд уступил место следующему оратору и, отойдя к краю сцены, повернулся к Тертому.
— Действуем по варианту два!
После этого они оба и несколько других людей поспешно схватились за браслеты и начали распоряжаться.
Начальник Особого Столичного Округа, не найдя нигде желания брать на себя ответственность, прорвался к самому Оонку.
— Что делать с этим безобразием?! — взволнованно спросил он Председателя Совета Пятнадцати, невозмутимо просматривавшего трансляцию с Площади, которая все еще продолжалась — совершенно невозбранно.
Оонк холодно посмотрел на взбудораженного посетителя.
— Ничего не делать, — хладнокровно сказал он. — Пусть пошумят, выпустят пар. Лучше стягивайте все полицейские силы для охраны левобережного района и административных зданий на правом берегу.
— Но тогда почти вся Столица снова останется практически без защиты! — вскинулся окружной начальник, с ужасом вспомнив вчерашний темный вечер.
Оонк равнодушно пожал плечами.
— Тем лучше. Завтра сами запросят твердого порядка и думать забудут о бунте.
Фельдмаршал Гдоод сердито расхаживал по кабинету, раздраженно глядя на проклятый телеэкран. Ему ли не понимать, с чьего соизволения до сих пор продолжается возмутительный репортаж?! Оонк все-таки сделал свой ход, решив, очевидно, с помощью организованных им беспорядков сорвать созыв Большого Совета.
К сожалению, признал Гдоод, это был сильный ход. Полиция Особого Столичного Округа и части Службы Безопасности преступно бездействуют, внутренние войска выведены из Столицы, а ему нечем подавить разгорающийся бунт. Не обстреливать же город с космических кораблей?!
Однако и у него есть, чем ответить проклятому плебею! Взяв трубку аппарата спецсвязи, Гдоод начал распоряжаться. Охрану складов, площадок и других объектов Военного Космофлота в Столице сократить до минимума! Высвобожденные силы подкрепить курсантами военных училищ и направить на защиту здания Совета Пятнадцати, военного министерства, Дворца Конгрессов, где состоится заседание Большого Совета, космопортов и транспортных узлов! Выслать в город военные патрули — больше для разведки, чем для поддержания порядка!
Под конец Гдоод вызвал командующего десантными силами Космфолота. В тот момент он немного жалел, что в свое время не назначил на этот пост маршала Гдэаска. Однако герой Филлины тогда не захотел играть в его команде, вот и пришлось поставить этого — послушного и безынициативного.
Впрочем, получив соответствующий приказ, командующий десантом стал энергично шевелиться. Он клятвенно заверил Гдоода, что войска начнут прибывать в Столицу уже завтра днем.
Закончив переговоры, фельдмаршал снова повернулся к телеэкрану. Что творится на Площади?! Возмутительно! Там поют и танцуют!
А на главной площади Империи в тот момент, действительно, начался концерт, как и было положено по заранее утвержденному расписанию. Вот только в этот день там игралась иная музыка. Утвержденные всеми инстанциями и прошедшие проверки на благонадежность артисты, ничего не боясь, исполняли запрещенные песни, а им подтягивали десятки и сотни тысяч людей в едином порыве. Пожалуй, никогда ранее в своей жизни они не ощущали такого подъема и такой приподнятости.
Конечно, эта атмосфера безудержного и безрассудного праздника непослушания действовала не на всех. Многие покидали Площадь: кто из опасения, а кто — просто чтобы вернуться домой или отправиться по своим делам, но на их место приходили новые. Десятки тысяч людей со всего города стягивались на левый берег, проходя по мостам под замершими эстакадами, где больше не мчались поезда экспрессов, и не уступая дорогу редким колесным автомобилям.
Кое-где им пыталась помешать полиция, выставляя ограждения, но люди перелезали через барьеры или вообще раздвигали их в стороны под молчаливое непротивление и даже сочувствие рядовых полицейских. Власти, растерявшиеся либо получившие неофициальные указания не вмешиваться, бездействовали. Поэтому в столичной атмосфере сегодня не было ни опаски, ни страха. Люди шли протестовать, потому что видели, что их много, и понимали, что никто в этот день не станет призывать их к ответу...
А на самой Площади был уже развернут временный штаб. Суорд, Тертый и их многочисленные помощники работали, не покладая рук. Этот день должен был показать, чего стоит их многодневный труд по подготовке выступления.
Пока все развивалось по плану. По специально оставленным для проезда дорогам к Площади подтягивались вереницы огромных трейлеров, которые везли палатки, биотуалеты, продукты, воду, одеяла, средства связи и многое другое, необходимое для организации постоянного протестного лагеря. Доставленные с правого берега автокраны сгружали с тяжелых грузовиков массивные бетонные блоки, перекрывая пути подхода военной техники.
"Мы будем стоять до конца! — разносилось со сцены. — Никакого насилия! Действовать только мирными средствами!".
И в тот момент большинство людей верили, что их протест так и останется мирным, а власть не посмеет первой открыть огонь...
На что они надеются?! Кэноэ заставил себя отвернуться от экрана, на который выводилось изображение многочисленных камер, установленных на Площади. Нет, на первый взгляд, выглядело все очень внушительно. А узнав в одном из тех, кто раздавал продовольственные наборы с грузовиков, господина Грауха, Кэноэ даже начал догадываться, откуда там появились палатки, снаряжение и все остальное.
Однако все это происходит только сегодня. Но кто знает, что станет со всеми этими людьми завтра?!...
— Все смотрите, ваше высочество?! — в кабинет заглянула Гвиэнт, одетая сегодня во что-то полувоенное, как всегда, выглядящее на ней очень сексуально.
— Смотрю, — мрачно признал Кэноэ, едва скользнув взглядом по ее ладной фигурке.
— И что видите?!
— Да ничего хорошего! — вздохнул Кэноэ. — Это сегодня они поют и пляшут, а что случится завтра?! Вся Площадь может превратиться в одну большую ловушку!
— Зато Дворцу ни во что превращаться не надо! — резко сказала Гвиэнт. — Он уже — готовая большая ловушка! Отсюда надо срочно эвакуироваться! Это здесь и сейчас все тихо и мирно, но под прикрытием этих выступлений может произойти все, что угодно!
— Все настолько серьезно?!
— Более чем! — заверила его Гвиэнт. — Я не могу сказать, что у меня какое-то особое чутье, но все чувства, которые у меня есть, буквально кричат об опасности! Только никто меня не хочет слушать...
— Я хочу! — Кэноэ погасил экран и встал из-за стола. — Возьмем с собой Кээрт и попробуем пойти к начальнику охраны. Пусть выпишет нам и родителям пропуска!
Однако из этой идеи ничего не вышло.
— Он не может! — Кээрт грустно покачала головой. — Есть категорический приказ: из Дворца никого не выпускать! А я боюсь сильнее давить на него, иначе может произойти конфликт установок, и он сойдет с ума... или умрет.
— Ладно! — Кэноэ отступил на шаг. — Кто может отменить этот приказ?! Я готов идти к Императору!
Дядя был очень занят — готовился к торжественной церемонии по случаю Дня Единения. И хотя все его движения были точными, а слова — четкими, чувствовалось, что он несколько перебрал по случаю праздника. В такие моменты спорить с ним было бесполезно.
Так и оказалось.
— Не знаю, что там говорит твой так называемый эксперт по безопасности, но бегство — это трусость! — громыхнул он грозным Императорским голосом. — Что бы ни происходило снаружи, наш Звездный свет Императорского Дома будет служить Дворцу лучшей охраной! И не забывай, Кэно! Вы с Кээрт обязаны присутствовать на Большом приеме, не разочаруйте меня!
Пришлось Кэноэ признать свое поражение.
— Здесь мы ничего не можем сделать, — сказал он двум ожидавшим его молодым женщинам. — Будем тонуть, но хотя бы под музыку. Большой прием ждет нас!
— Мне нет необходимости присутствовать на приеме, поэтому я, с вашего позволения, приму меры по обеспечению вашей безопасности, — деловито заметила Гвиэнт. — И я бы советовала вам, ваше высочество, блистательная, заночевать в покоях ваших уважаемых родителей, их легче оборонять.
— Мы так и сделаем! — согласно кивнул Кэноэ.
Все равно, после Большого приема они будут слишком уставшими, да и после прошлой ночи, когда им удалось поспать только пару часов, не мешает сделать паузу...
Большой прием был, как всегда, великолепен. В огромном зале, обильно декорированном по случаю праздника, присутствовали несколько сотен гостей. Оркестр негромко исполнял приятные уху мелодии, по танцевальному помосту крутились пары, сновали официанты с подносами, Император и императрица вели светскую беседу с губернатором Десятой провинции и его разряженной супругой... в общем, все было как обычно.
Кэноэ вдосталь пообщался с незнакомыми и полузнакомыми гостями, выслушал пару просьб и несколько небезынтересных предложений по поводу организации централизованной спасательной службы, немного потрепался с молодым суперофицером о недавних событиях на Филлине, прошел пару кругов в танце с Кээрт и решил, что на этом может считать свои светские обязанности выполненными. С легким сердцем и чистой совестью он повел свою прекрасную половинку в уголок, где возле столика с напитками собралось уже почти все младшее поколение Императорского Дома.
Центром этой компании была, безусловно, Милаэнт, впервые появившаяся в свете вместе с кронпринцем. Как и предупреждал двоюродный братец, хотя помолвка официально не была объявлена, он больше не собирался скрывать свои отношения с дочерью Гдоода и открыто оказывал ей знаки внимания.
— Как впечатления?! — спросил ее Кэноэ, сочувственно улыбнувшись. — Честное слово, мы пытались сделать все возможное, чтобы отвлечь внимание гостей. Но, боюсь, вы сегодня были вне конкуренции.
— О, все было не так страшно! — Милаэнт задорно улыбнулась ему в ответ. — Половина из тех, с кем мы общались, хотела меня убить, а вторая — что-то с меня поиметь. Пока обе части примерно равны между собой, бояться нечего.
— Тебе вообще бояться нечего, дорогая! — кронпринц по-хозяйски обнял Милаэнт за талию. — Ты прекрасно выдержала испытание. Быть в центре всеобщего внимания тяжело, но ты справилась!
Кэноэ приветливо кивнул. Милаэнт ему нравилась. Не только красива, но и умна, очень трезво смотрит на вещи и никакой манерности, капризов. Похоже, кронпринцу, наконец, повезло.
— Ты, главное, не беспокойся, Мила, на следующем приеме у них будут совсем другие темы для беседы! — ухмыляясь, пообещал один из близнецов — их младших кузенов, сыновей принцессы Кэвироа.
— Да! — подхватил его братец. — Мы тут давно одну шутку хотели провернуть, так, думаю, настал для нее час!
— Это какую?! — заинтересованно приподнял бровь кронпринц. — Игра в "кто больше перецелует" прямо на приеме?!
— Нет! Нет же! — наперебой затараторили близнецы. — Разве это шутка?! Вот если бы Кру в нее начал играть, вот тогда...
Их младший брат Круанмэ смущенно уставился в пол. Его робость в общении с прекрасным полом в сочетании с горячей страстью к компьютерной технике давно служила неиссякаемым источником шуток и подколов со стороны близнецов. Хотя Кэноэ, хорошо зная дворцовые нравы, очень сомневался в том, что кузен, дожив здесь до восемнадцати лет, до сих пор хранил целомудрие.
Кузены продолжали веселую пикировку, Кээрт о чем-то говорила с Милаэнт, а Кэноэ, оглянувшись, внезапно заметил среди присутствующих очень необычного и совершенно неожиданного гостя.
— Дядя Кхаэро, а вы как здесь очутились?! — удивленно спросил Кэноэ бравого гвардейца, вопреки традициям, одетого сегодня в штатский костюм.
— Да вот, неожиданно пригласили в Столицу, — принц Кхаэро тепло поприветствовал Кэноэ. — Буду наблюдателем от Гвардии на Большом Совете. Но вообще, я очень рад тебя видеть! Наслышан, наслышан о твоих подвигах на Филлине!
— Ну, какие это были подвиги? — скромно заметил Кэноэ. — Так, необходимость... Вы надолго здесь? В смысле, во Дворце?
— Как минимум, до конца заседаний. Так что, время будет. Приходи завтра с утра на третий этаж в гостевые покои. Пообщаемся, без этих... лишних...
— Я понял, — торопливо кивнул Кэноэ. — Приду.
— А пока развлекайся, племяш! — Кхаэро весело хлопнул его по плечу. — Зажигай!
Через некоторое время, в очередной раз оглянувшись, Кэноэ заметил, как двоюродный дядя искусно кружится в танце с молодой и очень красивой женщиной. В первый момент его партнерша показалась Кэноэ незнакомой, но, приглядевшись, он внезапно узнал в ней Нрироан. Не известно, каким она была инструктором, но танцевала она превосходно. Кэноэ даже испытал гордость от того, что такая женщина значится в его личном штате.
Пары продолжали кружиться, в зале сияли огни, Император со своего места на возвышении немного устало взирал на праздничное сборище. И никому нет дела до того, что происходит за стенами Дворца, внезапно подумалось Кэноэ. Большой прием вдруг показался ему роскошной вечеринкой у края кратера действующего вулкана...
Вечер Дня Единения постепенно переходил в ночь. На Площади все еще играла музыка и пели песни, отдающиеся громким и порой грозным многоголосым эхом. Многие тысячи людей разошлись, но на их место пришли новые.
Суорд продолжал работать в штабе. Он назначал ответственных за организацию ночлега, за поддержание порядка, за горячее питание и за многое другое, выслушивал доклады и принимал решения. На нем лежала тяжесть ответственности за жизни тысяч людей, но пока что она не давила его, а, наоборот, окрыляла и придавала силы.
Полиция покинула жилые кварталы Столицы, сообщили Суорду в одном из донесений. Люди боятся, что повторится вчерашняя ночь.
— Правильно боятся, — Суорд, задумавшись на мгновение, снова повернулся к связному. — Пусть снова выводят на улицы отряды рабочей самообороны! Возможны провокации, беспорядки! Надо поднимать всех!
Суорд не знал, что его приказ запоздал, пусть и на самую малость.
Со стороны Старого Города на Столицу уже двигались несколько колонн. Они избегали широких освещенных магистралей, просачиваясь узкими проездами на задворках промзон, но посторонний наблюдатель, найдись он поблизости, сразу заподозрил бы неладное. В неровных, рваных колоннах шли одни только крепкие молодые мужчины. Все они были вооружены — палками, дубинками, железными прутьями, цепями, тесаками, но у некоторых под одеждой были спрятаны зажигательные гранаты, пистолеты и даже иглометы.
