Хдк. Глава 16.

— Удачно?! — у Себастьяна на сей счет собственное мнение имелось, хотя и крепко подозревал он, что мнение это никому-то не интересно. — Да он меня... он мне...

Аврелий Яковлевич только усмехнулся в бороду.

— И тебя, и тебе... и потерпеть придется.

Это Себастьян и сам понимал: нельзя колдовку к королевичу подпускать. Потому как Хольм... потому как смута...

— Аврелий Яковлевич, — сказал он жалобно. — Я-то... потерплю. Только ж терпение, оно край имеет. Не подумайте плохого, но... пока он ручки еще целует, то ладно... а если под юбку полезет, то не сдержуся... нос сломаю, и... и нехорошо получится. Может, скажете ему...

Ведьмак только головой покачал:

— Нельзя. Матеуш еще молодой. Не глупый, конечно, но рядом с ним много шушеры всякой вьется. Сболтнуть-то он не сболтнет, но вдруг да выдаст себя ненароком. Или тебя...

— Тогда как?

Интересы королевства — интересами королевства, но у Себастьяна и собственные имеются, каковые, как водится, куда ближе к телу... и тело это, пусть и костлявое по мнению Аврелия Яковлевича, для королевских перин природой предназначено не было.

Ведьмак же хитро улыбнулся и, сунув руку за пазуху, вытащил тоненькую цепочку с бирюзовой подвеской.

— Вот тебе, мил друг, колечко заветное...

— Чего?

— Того... темный ты человек, Себастьянушка, сказок не помнишь про колечко обручальное, заветное... такое, которое не позволит всяким... гм, охальникам, девку завалить.

В сказки Себастьян не то, чтобы не верил, но здраво полагал, что против охальников, особенно, ежели эти охальники в подпитии пребывают, вернее кистенек, нежели колечко...

...с другой стороны, помнится, имелось в семейной сокровищнице одно колечко весьма полезных свойств...

— Так не колечко же! — сказал Себастьян, ткнув пальцем в бирюзовую, серебром оплетенную капельку.

— Не придирайся к словам. Главное, не что, а кто ворожил...

Бирюзовая подвеска прильнула к коже, опалила быстрым теплом.

— Скажешь, что прабабкино наследство, дядечка отдал на шестнадцатилетие... мол, очень боялся за кровиночку свою... теперь-то таких не делают.

— Спасибо.

— Не за что, Себастьянушка, — Аврелий Яковлевич хлопнул по плечу. — Ну иди уже. И отдохни хорошенько... и... побереги себя, нелюдь хвостатая...

— Я людь.

— Людь, людь...

— Лихослава глянете?

— Гляну, куда ж я денуся... аккурат по нашему ведомству теперь проходит.

— Что? — это было новостью.

Встречу на королевском пикнике Себастьян счел случайностью, а оказывается... Лихо неймется. Вот же невозможный человек! С ножом, почитай, в сердце ходит, а все туда же, на подвиги...

— Не знал? — подняв плащ, Аврелий Яковлевич кое-как отряхнул его от росы. — От генерал-губернатора пришло указание зачислить.

— Кем?

— Актором... на испытательном сроке.

Спросили бы Себастьяна, он бы ответил, что из братца его младшего актор, как из самого ненаследного князя — монахиня. Вроде и в рясу обрядить можно, и платок белый на голову накинуть, и молебник в руки всучить, а все одно несуразица выйдет...

— Успокойся, — Аврелий Яковлевич накинул плащ. — Он за купчихою приглядывает, чтоб не лезла, куда не просят. Уж больно у девицы норов неспокойный. Вот и решили Его Превосходительство, что с опекою оно понадежней будет.

Себастьян хмыкнул, припоминая купчиху... сероглаза, круглолица... не сказать, чтобы красавица, но приятная...

Опека, значит?

Интересно, что с той опеки выйдет...

...в комнату он вернулся засветло, прижимая к груди сумку со снедью, которой по рассчетам должно было хватить дня на два, на три... а там будет видно. Уже засыпая, Себастьян вцепился в бирюзовую подвеску.

...снилась ему свадьба, и Тиана в пышном платье на кринолинах.

Серьезный смурной Лихо в уланском мундире с серыми нашивками... и Его Высочество, сидевший в первом ряду. Он улыбался и подмигивал, намекая, что нынешняя ночь будет для Себастьяна особенной. А после вытащил из-за спины коробочку конфет, атласною лентой перевязанную и спросил томным женским голосом:

— Хочешь?

Себастьян сел в постели.

Тихо.

Окно заперто. И решетку на место поставил... и дверь не открывали... а коробочки-то и нет... куда подевалась? Он помнил, что была на столе, на самом краешке стояла... когда уходил, точно была.

А когда вернулся?

Проклятье!

Он встал на четвереньки и приник к ковру. Обострившееся вновь чутье разбирало запахи... шерсть... и едковатый дух порошка... пиво, которым деревянную мебель протирают... цветочные духи... знакомые такие духи...

...дура завистливая!

...пятнадцатью минутами позже Тиана срывающимся голосом, заламывая тонкие смуглявые ручки, рассказывала панне Клементине об ужаснейшем происшествии, имевшем место нынешней ночью. И если сперва панна Клементина слушать не желала, то...

...время шло...

...время уходило стремительно, и Себастьян не был уверен, что успевает. Его распирало желание схватить эту равнодушную женщину в сером платье и тряхнуть хорошенько, избавляя от наносной манерности.

— Если все и вправду так, как вы говорите, — произнесла панна Клементина тоном, который ясно давал понять, что наглой девице она не верит, — то я приму меры, но если ошибаетесь...

Не ошибся.

...коробка конфет обнаружилась в комнате Ядзиты.

— Что происходит? — поинтересовалась та, сонно потягиваясь.

— Это я должна спросить у вас, что происходит, — Клементина приподняла крышку двумя пальцами, и Себастьян с немалым облегчением выдохнул: коробка была почти полна. Не хватало лишь тех трех конфеток, которые он сам и съел. — Как вы это объясните, панночка?

— Что именно? — и спросонья, растрепанная, Ядзита была чудо до чего хороша... — Ах, это...

— Вы их украли! — голос Тианы дрожал от праведного гнева.

— Я? И не думала, — Ядзита свесила с кровати ноги.

Спала она нагишом, и соскользнувшее одеяло позволило оценить все прелести панночки... кожу нежную, полупрозрачную, будто бы светившуюся... и линии плавные... и грудь пышную, но высокую... бедра...

Себастьян, сглотнув, заставил себя отвернуться.

И продолжил разглядывать прекрасную панночку в зеркале, которое бесстыдно обрисовывало, что достоинства, что недостаки, благо, среди них пятен странной формы не имелось.

— То есть, вы вчера заглянули в комнату к панночке Тиане и без спросу взяли ее... конфеты?

— Ага, — Ядзита широко зевнула и потянулась. — Заглянула... хотела спросить, нет ли у нее зеркальца... мое куда-то запропастилось. Но Тианы в комнате не было... я и вышла.

— А конфеты?

Тиана закрыла коробку крышкой и к груди прижала.

...надо было ночью с собой захватить. Не сообразил. Вообще ночью соображалось плохо.

— Конфеты стояли на столе, — Ядзита поднялась и накинула-таки на плечи халат. — Я их не трогала. Подождала Тиану минут пять... и ушла... все...

...почти все, не считая такой мелочи, как запертая дверь. Впрочем, поскольку в Цветочном павильоне двери не запирались принципиально, то указывать на сию деталь Себастьян не стал.

А в синих незамутненных угрызениями совести очах Ядзиты мелькнула насмешка.

Знает.

И что заперта была, и... нарочно взяла конфеты? Но почему не тронула? Или же не врет, и вправду заходила... за зеркальцем? Помилуйте, вокруг зеркал больше, чем людей...

— То есть, вы не знаете, кто принес вам конфеты? — панна Клементина, задавая вопрос, смотрела на Тиану.

— Понятия не имею...

— Что ж, я рада, что пропажа нашлась... верно, это чья-то дурная шутка...

...очень дурная, учитывая, что конфеты отравленные. И выходит, избавиться пытались не только от Себастьяна? Или же все иначе...

Иных запахов в комнате нет.

...но и на коробке. И тот, кто принес ее в первый раз, вполне сумел бы и во второй избавиться от ненужного следа.

Или все-таки нет нужды придумывать сложности? Ядзита коробку забрала, подозрения от себя отводя... жертва...

...а ведь прежние ее женихи уходили в мир иной от скоротечной болезни, уж не бурштыновыми ли слезами вызванной?

Отражение в зеркале улыбалось Тиане безмятежною улыбкой.

— Тиана, — панна Клементина отставила мизинчик и им в коробку конфет ткнула. — Думаю, не стоит напоминать вам, что сии... сладости нарушают диету. И будучи панночкой благоразумной, вы...

— Я дядечке отправить хотела, — всхлипнула Тиана, поглаживая коробку. — Дядечка, небось, таких конфет в жизни не едамши... дорогие они. Я в лавке-то видела! Страсть до чего дорогие! А невкусные нисколько... я ж только попробовала, панна Клементина. Вот одну штучку...

...три, на свою голову.

...но как знать, вдруг да неизвестный отравитель сочтет, что доза маловата?

— Остальное дядечке отдам... и на Ядзиту не злюся, вот нисколечко...

Не поверили.

Панна Клементина губы поджала. Ядзита фыркнула, перевязывая халатик широким пояском... а на подоле-то темные пятнышки виднеются, каковые от земли мокрой... куда ходила?

Когда?

Ясно, что недавно... раз в три дня халаты уносят в прачечную... значит, или вчера или нынешней ночью... главное, что выбраться сумела... и вернуться тихо.

— Жду вас в столовой, — Клементина развернулась.

— От с-стерва, — сказала Ядзита, позевывая, когда за панной Клементиной закрылась дверь. И переведя безмятежный взор на Тиану, добавила. — Не брала я твоих конфет. Больно надо... меня на шоколад сыплет...

...не врет.

— Но хорошо, что ты зашла... садись, — она указала на стол.

Покои Ядзиты мало чем отличались от собственных Тианы, разве что украшены были не незабудками, но болотными лилиями. На зеркальной раме длинные их стебли переплетались, и издали походили на клубки змей, из которых гадючьими четырехугольными головами подымались лилейные бутоны.

— Кто ты? — спросила Ядзита, устраиваясь напротив.

— Тиана Белопольска...

— Вранье... точнее, не совсем вранье, но и не вся правда. Извини, я не стала бы лезть, но мне категорически не нравится то, что здесь происходит, — Ядзита запустила в волосы пятерню и потянула. — Видишь?

Меж белых пухлых пальчиков остались золотые волоски.

— У меня в жизни волосы не выпадали. И ногти стали слоиться...

— Диета...

— Не говори ерунды. Кормят здесь, конечно, отвратительно, но... мне случалось вовсе на хлебе и воде жить. Что, думаешь, если княжна, то на золотых тарелках ем, на лебяжьих перинах сплю? Кто бы знал, до чего мне все это...

Ядзита тряхнула светлою гривой.

— Давай так, я рассказываю о себе. Спрашивай, что сочтешь нужным, отвечу честно.

— Взамен?

— Взамен ты помогаешь отсюда выбраться...

— А просто уйти?

— Просто уйти? — пухлые губы скривились. — Отпустят, но... на нас всех уже метка стоит. Здесь.

Она коснулась горла, белого, с нежными голубыми венами.

— А я не хочу ходить с петлей на шее... тебя, когда платье примеряли, кололи?

...твою ж...

Себастьян с трудом удержал личину.

— Кололи... успокойся, всегда колют... на моей памяти ни разу не было, чтоб без этого... только когда портниха обыкновенная, то оно ничего страшного, неприятно, но красоты ради потерпеть можно. А вот если так, как здесь...

...хватит и капли крови, чтобы метку поставить, и как знать, чем эта метка в будущем обернется.

— Я угадала, — от улыбки на щеках Ядзиты появлялись ямочки. — Ты не такая дура, какой кажешься... я бы сказала, что ты вовсе не дура... и конкурс этот... кстати, на твоем месте шоколад трогать я бы не стала. Отравлен он.

— Откуда...

— Вижу. Семейный дар... должна же от него какая-то польза быть, — вздохнула Ядзита и, взяв со стола гребень, протянула Тиане. — Расчешешь? А я пока расскажу...

...гребень был украшен узором из костей, черепов и мертвых лилий.

Конец первой части.

Гавелок — элегантный длинный "английский" мужской плащ с пелериной, без рукавов.