Прошедшее несовершенное.

* * *

*

Противотанковое оружие пехоты было поручено конструировать Дегтяреву и Симонову. Первому — однозарядное противотанковое ружье классической схемы, фактически — очень большую однозарядную винтовку под патрон 14,5 мм. Очень просто, очень технологично, очень дешево... Очень надежно и для германских "Ганомагов" и легких танков — убийственно.

В составе каждого стрелкового батальона РККА новым штатным расписанием положено было сформировать взвод ПТР — три отделения по четыре ПТРД. В каждом стрелковом полку должна была быть создана рота ПТР, состоящая из трех взводов. Всего в полку получалось 72 противотанковых ружья. Командованием рекомендовалось, в целях упрощения управления, придание отделений ротного взвода ротам стрелковых батальонов, а взводов полковой роты — батальонам полка. Таким образом, командир каждой стрелковой роты распоряжался четырьмя ПТР, а комбат мог усилить танкоопасное направление кулаком из двенадцати противотанковых ружей сразу!

Симонову досталась задача посложнее — самозарядка со сменными магазинами, да еще и новаторской "обратной" компоновки, с расположением магазина позади рукояти. Такое требование возникло из-за необходимости максимальной компактности ПТР, которое планировалось устанавливать на универсальные турели бронетранспортеров и броневиков: универсальными их назвали потому, что допускали они крепление пулемета Дегтярева, автоматического гранатомета Таубина или — вот, ПТРС.

Батальоны противотанковых ружей, формируемые в составе моторизованных истребительно-противотанковых бригад, вооружались ПТРД и ручными пулеметами Дегтярева в соотношении "один к двум". Отделение ПТР включало две группы по шесть человек — два расчета ПТР и один пулеметный, занимающих оборону совместно — "кустом". Такие группы, усиливающие позиции обычной пехоты, прикрытой минными полями и саперными огнеметами, и опирающейся на противотанковые батареи артполка, становились для немецкой бронетехники страшным противником.

* * *

*

Подросток был грязен до изумления — как будто несколько недель сидел в угольной шахте — и пребывал в стойкой, ничем не пробиваемой истерике. Чего он хочет, понять было невозможно, сквозь всхлипы и рыдания пробивались только отдельные слова — на никому не понятном языке.

Часть недоумения развеял вскоре появившийся второй помощник торгпреда, партиец с дореволюционным ещё стажем, но несколько страдающий от националистических и религиозных пережитков, а потому и не сделавший особой карьеры:

— Это иврит, — веско сказал товарищ Рудаков, некогда носивший фамилию Грилюс. — Парень, судя по акценту и одежде — студент ешивы с подмандатной территории... Как бы даже не из самого Иерусалима...

И заговорил с подростком на том же самом непонятном языке. Ешиботник, получив возможность поговорить хоть с кем-то, кто его понимает, слегка успокоился, перестал реветь, и в речи его замелькали понятные не только товарищу Рудакову, но и остальным собравшимся на шум сотрудникам советского консульства в Стамбуле. Такие, как "Сталин", "Гитлер", "танки"... Горячился мальчишка по-прежнему — кричал и махал руками, то и дело хватая собеседника то за рукав, то за пуговицу порядком заношенного пиджака. Рудаков морщился, но мирился — уж очень, похоже, интересные вести были у парня.

Долго ему терпеть не пришлось. Речь вымотанного долгой дорогой и истерикой ешиботника становилась все тише, жестикуляция — спокойнее. Вскоре мальчишка уже тихо сопел носом, свернувшись на жестком диване так, словно это перина, мягче которой и нет.

Второй заместитель торгпреда, поднявшись, одной рукой снял старые очки в железной оправе, другой с силой провел по лицу и, пробормотав что-то вроде: "Эх-хх, стар я уже для всего этого...", пошел искать военпреда, недавно прибывшего из Анкары по каким-то своим секретным делам.

Тот вообще сначала не понял, зачем к нему явился второй помощник торгпреда, сидевший в Стамбуле еще с начала тридцатых и знаменитый только тем, что высокому взлету карьеры всегда предпочитал тихое сидение на месте. Да еще тем, что никому и никогда не рассказывал, за что в мае 1920-го лично Фрунзе вручил ему именной "Штейер М1912". Когда же понял, так не знал, смеяться ему или плакать. Старый партиец снял очки и посмотрел на военного атташе глазами, исполненными всемирной печали. Потом взял его за пуговицу, и тихонько, на ухо, спросил, известно ли тому что-нибудь о товарище Бокии и о том, чем он занимался? И рассказал такое, отчего у полковника волосы встали дыбом на всех местах. Тем более что для пользы дела товарищ Рудаков решил творчески переработать прочитанную года три назад книжку какого-то американца, произведшую на него неизгладимое впечатление. Так что Бокий, по его версии, учредивший с посылки всяких начитавшихся Блаватской мистиков "Единое Трудовое Братство", посылал экспедиции не только в Тибет для налаживания контактов с Шамбалой и Агартхой... но и на поиски проклятого города Ирема Многоколонного, заметенного багровыми песками Йемена, в Сахару, Центральную Америку и по всему побережью Северного Ледовитого Океана... Агенты секретно-шифровального отдела колдовали над "Некрономиконом" и "Бардо Тодол", водолазы-эпроновцы погружались в глубины Тихого океана, надеясь найти древний Р'Льех... И много чего еще рассказал удивленному военному товарищ Рудаков, сам знавший о Бокии и его идее-фикс из одного-единственного разговора с покойным Яшей Блюмкиным, которого после экспедиции Рерихов от странных и бесполезных теософских тайн просто тошнило уже.

— В целом это всё, конечно, бред и антинаучная мистика, — от долгих разговоров Рудаков охрип, поэтому переход на конспиративный шепот вышел даже убедительнее. — Однако были-таки вещи, которые никакая наука пока что объяснить не может. Вы меня понимаете?

— Да что вы от меня-то хотите? — возопил тихим шепотом полковник, понявший, что старик втравил его в такую историю, из которой выход только один. Слишком уж много странных тайн он сегодня узнал. Так что либо он посвященный... либо покойник!

— У меня нет контактов, — глаза товарища Рудакова вновь наполнились всемирной скорбью. — Больше нет... Ну, вы меня понимаете? — военный атташе кивнул. А то ему бы не понимать, когда половина агентуры ГРУ так и осталась "в нетях", их кураторов расстреляли так быстро, что свои сети они передать просто не успели! — А то, что рассказал мальчик, в Москве должны узнать как можно быстрее!

* * *

*

Ника сидела на форуме и упорно, час за часом, просеивала руду бесполезной информации в поисках жемчужного зерна. В темах, которые открыла она, новых ответов было не так-то много, и большая часть... либо тролли, которых здесь водилось слишком уж много, либо постоянные обитатели местного террариума, все время меряющиеся друг с другом тем, чем и положено мерятся мужикам. То есть репутацией. Ну и ладно. Не единственный, чай, этот форум в сети... Она переключилась на следующий, быстро проверила ответы, просмотрела наискось свежие темы, и поехала дальше по списку.

Ей нужны были простые ответы на простые вопросы, и ещё — немножко удачи...

То есть, к примеру, Нике уже было понятно, что боеспособность бойцов РККА практически никакая! Стрелять, окапываться, перемещаться под огнем, отбивать атаки танков — ничего этого красноармеец, как правило, не умеет. Тоже мне, открытие, читайте доклад комиссии Тимошенко, и откроется вам. О том, как на командный состав Красной Армии повлияли репрессии с созданной ими атмосферой доносительства (чем стараться и учиться — для занятия должности или получения звания — проще донос на соперника написать) и развертывание армии в пять с лишним раз, тоже говорить не надо. И генералы командиров ничуть не лучше.

А вот что с этим делать-то?

Как поднять боеготовность РККА за оставшиеся до начала войны считанные дни?

Ответы на этот вопрос варьировались в диапазоне от издевательских до сочувственных, но особой смысловой нагрузки не несли. Ну, можно расстрелять Жукова. То есть можно сказать Сталину, что если расстрелять Жукова и еще нескольких генералов, предпочитающих гнать войска на вражеские пулеметы без артподготовки, то война пойдет по-другому. А вот пойдет ли она по-другому на самом деле? Или всё кончится ещё хуже?

Да и не будет товарищ Сталин генерала Жукова расстреливать. У него генералов не настолько много. А уж генералов, командовавших успешной операцией масштаба целой армии — и того меньше...

* * *

*

— Значит, тема "сновидцы"... — Сталин был спокоен и за допущенную промашку наркома внутренних дел не ругал. Отчего Берии было только хуже. Сам ведь додуматься должен был — не мальчик уже! — Я так понимаю, ты уже проверил?

— Это сложно, товарищ Сталин, но мы работаем. В лечебницах соответствующего профиля обнаружены пять человек, более или менее подходящих под граничные условия. В... скажем так, распоряжении НКВД находится одиннадцать человек. Сейчас мы выявляем среди них настоящих сновидцев...

— Это хорошо, что выявляете... Что можешь сказать о мальчике?

— Моше Коэн, четырнадцать лет, потомственный раввин из коренных палестинских евреев, студент "Ешива-Гдола" в Меа-Шарим, в Иерусалиме. Его... напарник — аспирант университета "Бен-Гурион" в Негеве, специализация — история Холокоста, сотрудник фонда Визенталя и Яд ва-Шем, — и поторопился разъяснить, благо что запомнил всё это наизусть. — Холокостом там, в будущем, называется организованное немцами истребление евреев. Фонд Симона Визенталя занимается поисками уцелевших нацистских преступников, тех, что убивали, а также организаторов. Яд ва-Шем — мемориал, посвященный памяти уничтоженных евреев и борцов с германским фашизмом. Мальчик как узнал, что скоро немцы шесть миллионов евреев в печах спалят, так и... — Берия жестом пояснил, что случилось с разумом паренька, внезапно шарахнутого такой новостью. — И кинулся к тому, кто это может предотвратить.

— И чего жэ он хотел добиться? — с легким любопытством осведомился Сталин, прочищая трубку. — Эвакуации евреев бывшей Черты Оседлости?

— И это тоже, товарищ Сталин. Но в первую очередь — предупредить вас о нападении. Его... напарник не интересовался военной историей в принципе. По его мнению — достаточно привести армию в боевую готовность, и тридцать тысяч советских танков раскатают четыре тысячи немецких в блинчик...

* * *

*

13 июня в "Правде" появилось сообщение ТАСС. То самое, знаменитое: "...в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о "близости войны между СССР и Германией". По этим слухам..." — и далее по тексту. На следующий день в Кремле собрали совещание старшего командного состава приграничных военных округов. Доклад на нем делал лично Сталин. И сказал он собравшимся генералам, полковникам, подполковникам, майорам и соответствующим комиссарам и инженерам очень много правильных, но категорически неприятных вещей. О том, к примеру, что тридцать тысяч танков, которые у Советского Союза есть, ничего не значат без тридцати тысяч обученных мехводов, тридцати тысяч наводчиков, тридцати тысяч командиров...

Да, силы "вероятного противника" уступают РККА по танкам почти в пять раз. Но преимущество в связи, организации, боевом опыте эту разницу нивелирует, а уж преимущество в транспорте тылового снабжения и бронетранспортерах панцергренадерских и мотострелковых частей, в самоходной артиллерии и батальонных и полковых орудиях — оно подавляющее.

Не упоминая уже о боевом опыте и о том, что рейхсвер Веймарской республики был контрактной армией, со сроками службы в семь лет и более. Рядовые там были готовыми сержантами, взводными, а то и ротными командирами... О том, что до 1939 года дивизии РККА, что территориальные, что кадрированные, особого опыта уходящим в резерв бойцам, отслужившим по семь-десять месяцев, дать не могли, товарищи командиры знают и сами. Конечно, боец РККА, стоящий на страже социалистического отечества, первого в мире государства рабочих и крестьян, встретит врага лицом к лицу, со всем мужеством, и отдаст жизнь, не задумываясь.

— ...Но, товарищи, задача бойцов и командиров Красной Армии заключается не в том, чтобы отдать жизнь за Родину. Она в том, чтобы их враги погибли за свою родину! А это зависит в первую очередь не от мужества и политической грамотности, а от боевой подготовки! Так что ваше дело, дело всех красноармейцев, командиров и комиссаров Красной Армии, завещанное великим Лениным — учиться, учиться и учиться!

В подтверждение этого тезиса войскам приграничных военных округов были сняты всякие ограничения по использованию боеприпасов и горючего в учебных целях. Все равно ГСМ, патронов и снарядов завезли столько, что ни вывезти, ни расстрелять все возможным не представлялось. Как результат — стрельбища и полигоны использовались с невиданной ранее интенсивностью. Учебные стрельбы любого батальона за день пожирали столько же патронов, сколько ранее — за месяц, а то и за полгода.

Кроме стрельбы, пехоту учили еще окапываться — вокруг любой сколько-нибудь значимой станции всякой проходящей через западную границу СССР железной дороги. Туда же оттаскивали с полигонов танки с полностью или почти полностью выработанным моторесурсом. Танки, моторы которых не поддавались лечению, закапывались в землю, становясь ДОТами укрепленных пунктов. Танки, моторы которых еще хоть как-то работали, сводились во взводы и роты и усиливали гарнизоны импровизированных "фесте". Пока не сковырнешь каждый такой, железная дорога с Запада на Восток, дорога, без которой наладить тыловое снабжение рвущихся к Москве, Киеву и Ленинграду танковых и пехотных дивизий немцам будет очень трудно, останется заблокированной. Танки в качестве долговременных огневых точек, закопанные на обратных склонах холмов и рассчитанные на перекрестный фланговый огонь, танковые роты усиления, пушки и гаубицы "дробь тридцатого" года на закрытых позициях, траншеи полного профиля, выкопанные в качестве учебных — учить бойцов РККА правильно окапываться приходилось с нуля! Батареи противотанковых пушек, минные поля, проволочные заграждения... Зенитных пушек было откровенно мало, поскольку зенитные автоматы последних годов выпуска, работавшие уже более-менее нормально, отправлялись на танкоремонтные заводы, где их устанавливали на танки БТ-7 и БТ-7М с демонтированными башнями. Настоящих ЗСУ, заводского производства, руководство ГБТУ решило не дожидаться.

Мехкорпуса, медленно отползающие на Восток, к укрепрайонам старой границы, теряя лишнее, только отягощающее их железо, и насыщаясь тракторами, грузовиками, бензовозами, переделанными из танкеток легкими тягачами и превращенными в "кавалерийские" БТР бронеавтомобилями, принимали все более "оптимизированные" черты.

* * *

*

Пять сновидцев — это только на территории СССР... Это было не просто "плохо" — это было "хуже некуда"!

— Лаврентий, ты, надеюсь, понимаешь, что надо делать? Эти, как их... Оппенгеймер, Сциллард и прочие Теллеры...

— Так точно, товарищ Сталин. Мы принимаем все возможные меры...

— Примите и невозможные!

Судя по полученным из будущего сведениям, англичане и американцы и без того активно работали над урановыми и плутониевыми бомбами. Если же они получат информацию от своих "сновидцев"... То "малыш" и "толстяк" могут взорваться в 44-м, расчищая "союзникам" дорогу на Париж, а то и в 43-м — с той же целью. А если американцы смогут предотвратить Перл-Харбор? Англичанам, конечно, в ближайшие два-три года ничего не светит в любом случае. Уж слишком велики потери, понесенные империей незаходящего солнца. Только вот гонка инноваций — такое ненадежное дело...