Другая грань

— Почему? — и кто кого зацепил?

— От твоего взгляда мне делается не по себе, Книжник. Такими глазами не смотрят на чернила.

Слишком много для первого раунда, осталось только выкинуть покер и прервать игру до следующего раза.

— Уже уходишь?

— Я решил вернуться к Графу и слушать его шутки. А тебя ждут люди.

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы ты стал моей тайной, — отвернуться и скрыться за солнечными лучами, оставив за спиной улыбку, блуждающую на тонких губах. Нет, Ной, это даже не гамбит. Это победа белых, после которой ты узнаёшь, что на самом деле играл чёрными.

В резиденции Графа, если так можно назвать этот мистический Ковчег, обнаружилась только Роад Камелот, она занималась любимым делом: поглощала утащенные у Скина Борика конфеты. Увидев Книжника, она приветливо махнула рукой и бросила ему леденец:

— Съешь, а то твоё плохое настроение передаётся и мне.

Крис поймал лакомство, но разворачивать не спешил:

— Ты думаешь, что конфета поднимет мне настроение?

— Конечно! — серьёзный взгляд Ноя не соответствовал абсурдности этого диалога. Крис в очередной раз поймал себя на вопросе о том, сколько же лет этому ребёнку: в этот раз форма отличалась от содержания настолько, что это даже пугало. Мозг и извращённые желания Роад, запертые в этом детском теле — выжигающая сознание амальгама. Ребёнок, которому дали играть в живые игрушки — Книжник не хотел оказаться частью её мечты.

— Боишься меня? — будто прочитав его мысли, спросила Камелот.

— Конечно, — кивнул он и, положив леденец на стол, отправился к себе.

— Ты ему нравишься, — звонкий детский голос больно ударил в спину, заставил остановиться.

— Кому? — бросок слова через плечо, будто в нелепой детской игре.

— Но ведь тебе это всё равно, не так ли, бесцветный знак равенства?

Крис обернулся только тогда, когда мог быть уверен, что все эмоции, отразившиеся на лице, он уже спрятал под личиной умеренного интереса:

— Значит, ты и это прочитала в моей памяти.

— Конечно! — Ной рассмеялась и взяла ещё одну конфету. — А он тебе? Или ты лицедей?

Книжник пожалел, что над его головой сейчас не звёздное небо — Нои зачастили с вопросами на личной основе. Интересно, Марс сегодня очень яркий?

— Ты умеешь чувствовать ложь, Роад Камелот? — девочка в ответ покачала головой. — Тогда зачем тебе ответы, на которые вопросов может и не найтись?

— А зачем тебе лгать, а, Крис? Если ты лжёшь — мы и так знаем, что ты уйдёшь, когда всё кончится. Если нет — ты всё равно уйдёшь. Конец и сюжет одинаковы.

Книжник усмехнулся и провёл рукой по стянутым в короткий хвост светлым волосам — смахивая пыль, которую скинула на него Память о мечтах:

— Тогда и давать ответ нет смысла. Мне пора, — он развернулся, чтобы теперь уже уйти окончательно. Но Роад не желала давать ему шанса оставить последнее слово за собой: знакомое давление на щит, который он мог легко обратить в иглы и просто выбросить эту зарвавшуюся нахалку прочь из своего сознания. Почему-то где-то внутри робким ключом забила злость. На всех: на этот гнилой мир, на Тики, который никак не желал быть интересным игроком, на безымянную тень... Злость, которую теперь можно было обратить против Мечты Ноя. И Крис впустил её внутрь снова, только теперь не стал выворачивать ничто, строя из него суррогаты страхов. Впустил и оставил всё так, как оно было на самом деле — пустоту. Он чувствовал, как Камелот мечется внутри, не веря или не желая признать, что в тот раз её просто обманули, а в действительности она не обладает совершенно никакой властью здесь, в мечте Книжника. Потому что мечты нет, как нет и страха её обрести. Её не стало так неожиданно, что Крис всё же пошатнулся, приложившись ладонью о шершавый выступ на стене. Оглянулся: девочка сидела, подобрав под себя ноги, и о чём-то сосредоточенно думала. Она не привыкла проигрывать, но была и не из тех, кто будет биться о неприступную стену, зная, что эта преграда стояла тут вечность и простоит вдвое дольше. Она просто смирялась.

— Выпей со мной чаю, Крис. Обещаю больше не лезть в твою голову.

Книжник развернулся, медленно подошёл к столу и опустился на мягкое сиденье. И только потом спросил:

— И почему?

— Ты не человек, Крис. И там мне просто страшно.

Как иногда сильна ирония этой реальности: два существа, которых меньше всего можно было отнести к людям, обвинили его в нечеловечности. А всё потому, что он просто показал им правду. Сначала сидели молча: Роад всё размышляла, постукивая ложечкой по чашке, а Крису просто не хотелось разговаривать. Да и не о чем было с ней беседовать — не о математике же, в самом деле... Пару раз Камелот пыталась заговорить — Крис даже ощущал вибрацию воздуха от готовых вылететь слов, — но снова утыкалась в свою чашку. К нему в голову она и правда больше не лезла и даже не обижалась, что тогда, в первый раз, её просто обдурили и только потом соизволили сообщить, что играют они не просто в разных лигах, а еще и на разных полях. А вот сила Микка его могла и зацепить... Крис так задумался о том, какую метафору можно подобрать для их игры, что чуть не отпрыгнул, когда прямо перед ним с громким стуком упал учебник.

— Физика, — пояснила Роад с весьма мрачным видом.

Крис вздохнул: по счетам надо платить, даже если плата смехотворна.

— Теперь поняла? — Книжник стоял посередине столовой и на вытянутой руке держал стул, выбранный им в качестве наглядного примера для демонстрации действия сил. Роад сидела, прислонясь к его ноге, и сосредоточенно думала. Наконец, лоб с выведенной на нём цепью крестов разгладился, и Камелот с радостным "Поняла!" повисла на шее у Книжника.

Такую картину и застал вернувшийся откуда-то Тики: Крис со стулом в одной руке, Роад на шее и абсолютно обалдевшим взглядом. Не хватало только симфонии Бетховена в качестве музыкального сопровождения. Роад, впрочем, тут же слезла с Книжника и повисла на Тики. Тот, не снимая девочки с шеи, посмотрел на небрежно брошенный на краю стола учебник:

— Твёрдым телом занимались? — попытался пошутить он.

— Фу, Тики, какой ты противный! — Роад фыркнула ему прямо в ухо. — Спасибо, Крис!

Книжник кивнул сразу обоим и вышел из залы в третий и последний раз за этот долгий день. Тики спустил Роад на пол и устало сел в кресло: к друзьям он всё-таки вернулся и даже немного поработал с ними, но впервые за всё их знакомство он покинул людей сам, без вызова на очередное "секретное задание". И объяснять себе причину столь нетривиального для него поведения он пока не собирался.

Роад быстро переместилась на подлокотник кресла, вытянув ноги на его колени, и легонько подула ему в ухо:

— Тики, ну, что с тобой? Ты какой-то скучный...

— А Крис не скучный? — с лёгкой улыбкой поинтересовался Ной — это сейчас интересовало его больше собственных мыслей.

— Крис... — Камелот задумалась. — Тоже скучный. Но он помог мне с физикой!

— Неужели ты ещё не разгадала всех его страхов? — поинтересовался Тики, с любопытством ожидая ответа: знание слабости Книжника помогло бы ему поверить в то, что люди всё-таки интересны, и он не зря делит себя пополам.

Роад нахмурилась: то ли не хотела отвечать, то ли ответ не нравился ей самой. Странно... Она мало кого оставляла без внимания.

— Знаешь, Тики... Я была в его голове всего два раза. Первый раз — всё нормально. Он боится эмоций — вполне объяснимый страх для человека, который когда-то больно обжёгся, или для Книжника, которому чувства вообще не предписаны. Да, страхи были какими-то блёклыми, будто расплывались — но тут я не удивилась: его должны были учить скрывать свои мысли так, чтобы они не мешали ему работать. А вот второй раз... Там не было ничего, Тики, просто какая-то сочащаяся тьмой пустота. И поверь, я искала — тебе ли не знать, как меня подстёгивают подобные неудачи! Но там действительно ничего не было. У него нет страхов, Тики...

Микк молча смотрел перед собой, никак не отреагировав на её слова. Раз уж даже Роад, старейшая из Ноев, не смогла найти в нём ничего... Тики был разочарован: в Крисе он видел тот груз, который почти что перевесил его решение стать человеком, а не Ноем, а теперь он давил на совсем другую сторону. Люди боятся, любят, злятся... чувствуют. И все их чувства были слабостями, которые Ной в них так презирал. И как только он нашёл почти совершенного человека, так мастерски держащего все эти эмоции в узде, выясняется, что их попросту нет. Нахлынула непрошенная обида от того, что его обманули, что вся прелесть другого мира, сфокусировавшаяся в одном единственном человеке, теперь играла другим цветом.

— Ну, кое-что он чувствовать всё-таки может... — пробормотал Тики, вспомнив их сегодняшний разговор у реки. Крис не лгал — уж такую ложь Ной бы учуял, ведь тема разговора была полностью подчинена его силе. Но ведь и Роад не слаба...

— Ладно, мне пора. Шерил ждёт, — Камелот соскользнула с подлокотника к появившейся в воздухе двери. Тики не ответил — он всё ещё неподвижно сидел, только ладони, затянутые в перчатки, то сжимались в кулаки, то снова разжимались. Обида перерождалась в злость... А злоба усиливалась тем, что на эту эмоцию он права не имел.

*

Криса в его комнате не обнаружилось — была у него всё-таки эта омерзительная способность исчезать, на которую так негодовала Люлюбелл. Глупая женщина явно надеялась, что безразличный Книжник-таки спасёт её служанку, а когда этого не произошло, Крис некоторое время двигался как связанный — убивать своего акума Граф не позволил, вот Страсть Ноя и наградила его всего лишь повреждениями различной степени тяжести. Крис же, стоит отдать ему должное, выдержал побои стойко, ничем не выдав свою истинную сущность.

Но взбешённый Тики сейчас не увидит каменное изваяние, скорчившееся на полу под градом его ударов, — с ним Книжнику притворяться нет смысла. Только холодную маску — нормальное лицо Криса, но и этого будет мало. Увидит, если, конечно, найдёт...

Книжник, впрочем, не прятался — Тики отыскал его в библиотеке. Он стоял возле очередного стеллажа с книгами и пролистывал страницы какой-то потрёпанной рукописи — библиотека Графа содержала много редких, а то и единственных экземпляров древнейших книг, странно, что Крис тут ещё не поселился.

Ной подлетел к нему так быстро, что человеческий глаз бы и не уловил этого движения. В последнюю секунду перед ударом он увидел глаза Книжника — тот смотрел прямо на него, — и понял, что замечен. И что в любой момент, пока он двигался, Книжник мог отойти. Но не отошёл... Боль в руке — удар всё-таки был нанесён. Тики смотрел на отшатнувшегося Книжника и ждал реакции: если её не последует — можно просто уходить. Потому что эта драка окажется бессмысленной, а Микк просто больше никогда не обратит внимания на этого недочеловека. Почему-то в фокус попали его глаза: не чёрные больше, а теперь прорезанные белыми росчерками, будто треснувшее стекло. И не было больше в них той завесы, что делала их матовыми — напротив, прозрачные, чистые, настоящие. Крис молча потрогал пальцами скулу и нахмурился: по ладони тонкими струйками стекала кровь. Микк ждал — оружием никто из них явно пользоваться не собирался, да и зачем? Против Ноя человеку не выстоять, а Тики ни разу не видел Криса в драке — вряд ли что-то впечатляющее.

Через несколько минут, когда они уже катились по ковру, награждая друг друга болезненными ударами, Тики был готов признать, что он ошибся: драться Крис умел не хуже его самого, а подчас и больнее. И тут же хлестнула какая-то невообразимая радость от мысли, что Книжник не просто даёт сдачи, он тоже бьёт его за что-то.

Возвращался к себе Крис в одиночестве. Драка кончилась так же неожиданно, как и началась. И так же безмолвно — каждый получил ответы на свои вопросы. И каждому теперь было одинаково больно из-за того, что эти вопросы между ними возникли.

В глазах периодически темнело — это Тики сбросил на него массивную полку, — рука, пытающаяся уцепиться за стену, оставляла на краске влажный кровавый след. За разгромленную библиотеку завтра придётся отчитываться, но вина была целиком на Ное — Книжник бы выбрал для разборок более просторное помещение.

Усилием воли он загнал себя под горячий душ — струи кипятка заставляли раны саднить сильнее, но другого выбора не было. Как не было и шанса свалиться прямо на постель в одном полотенце — необходимо было растянуть сведённые в агонии мышцы. Да, растяжка после такого побоища казалась средневековой пыткой на дыбе, но без неё утром он бы и не встал, даже несмотря на годы тренировок тела и духа.

И ложился он со злорадной мыслью о том, что Ною сейчас ничуть не лучше.

— Малыш Крис вернулся! — слащавым голосом пробасил Граф, когда Книжник всё-таки рискнул появиться в обеденной зале. Странно, тело совсем не болело — будто и не было этой вчерашней драки. Интересно, Граф так добр потому, что знает о библиотеке, или потому, что не знает? Мысль неудачная — потянула множество ненужных воспоминаний. Хотя бы то, в котором он сбросил маску. А ещё интересно, почему Тысячелетний назвал его малышом? Неужели принял в эту разномастную семейку? Впрочем, рядом со всеми ними отрешённый Книжник смотрелся органично.

— Крис!! — из-под стола с неизменной конфетой в зубах на него выпрыгнула Роад. — Где ты был? Тебя почти неделю не было!

Сколько?

— Оставь его, Роад, — хихикнул Граф. — У Книжника свои дела. Скоро мы пойдём в Эдо, и там начнётся наша работа.

Крис молча кивнул и придвинул к себе тарелку с какой-то снедью: за то время, что он спал, организм восстановил силы, и теперь ему срочно требовались новые источники энергии. Несмотря на годы тренировок, Книжник ещё не изжил в себе простые человеческие потребности.

— А где все? — спросил он у вольготно расположившейся в кресле Роад, когда Граф ушёл из залы. Девочка пожала плечами:

— Не знаю. Джасдеби всё пытаются отыскать маршала Кросса, хотя я и не верю в успех их мероприятия. Скин следит за группой экзорцистов где-то в Европе, Тики, наверное, у своих людей лечит синяки... — Роад усмехнулась. — Это ведь ты его так разукрасил?

— Не сильнее, чем он меня, — голод был утолён, а потому Книжник позволил себе откинуться на спинку стула и немного расслабиться. — Просто на мне уже всё зажило.

— Потому ты спал всю неделю?

Крис не удивился, что Камелот стала известна истинная причина его отсутствия. Оставалось непонятным только то, почему она не использует знания о нём против него же самого? После того разговора ей вполне могла прийти в голову мысль отомстить за унижение, которому Книжник подверг старшего Ноя. Так почему же она не наносит удар? Слишком мало времени прошло?

Роад, будто догадавшись о ходе его мыслей, подтянула колени к подбородку и как-то устало вздохнула:

— Ты думаешь, что я — монстр? Лезу в головы людей, выуживаю их самые сокровенные страхи, а потом бью по больному месту? Ты за это меня так не любишь?

— Мне не за что тебя любить, Роад Камелот. И не любить не за что. Ты — ещё одна картинка в книге, которую я сейчас пишу. Просто иллюстрация.