Happy Ending

— Может... — не очень уверенно согласился Канда, мрачнея на глазах. — Её надо уничтожить прежде, чем она наберет силы и начнет следующую войну.

— Орден? Это ведь его война? — предположил Книжник.

Канда покачал головой:

— Орден расслаблен. Мне уже официально отказали в праве копаться в этом деле, а сами они не поверят ни моим словам, ни твоим ощущениям. Сам знаешь, как к вам у нас относятся...

Книжник кивнул:

— Скучаю по старику Комуи... Он бы понял. А отдельные экзорцисты?

— Шваль, — презрительно бросил Канда. — Хотя чего от них ожидать — раньше хоть отбор шёл, а теперь... Про Уокера тоже забудь.

— Я про него и не вспоминал, — усмехнулся Книжник. — Кросс? Маршалы?

— Сгинул Кросс. Тогда и сгинул. А маршал теперь Уокер.

— А ты?

— А я что? После провала с "третьими", на меня чуть не молились, пока не поняли, что повторить успех не удастся.

— Понятно... Ну что ж, расклад пока такой. Ты со мной?

— А может быть иначе? — хмыкнул учитель.

— А вы? — Книжник впервые обратился к Айвену, будто вспомнив о его присутствии.

— Подумай, это задание опаснее тех, на которые ты не ходил, — предостерег его Канда.

— Я с вами, — кивнул Айвен. По крайней мере, это будет чем-то реально полезным.

Доминик только улыбнулся из своего угла. Книжник выдохнул:

— Я рад. Нас четверо, чего явно недостаточно. Дай мне неделю — я достану нам ещё союзников. Не может быть, чтобы из семьи Ноя не уцелел никто. Просто не высовываются, как это у них принято.

Было видно, что Канда заметно напрягся при этих словах. Айвен же просто пребывал в какой-то прострации: имена, события, которые в Ордене уже считались легендами, разом всплыли в одном маленьком разговоре. Как будто страшная сказка с демонами и борцами за добро стала еще реальнее. Это одновременно и пугало и побуждало к немедленным действиям. Айвен заметил, что у него дрожат руки, которые он тут же спрятал между колен.

— Значит, пора за работу, — Книжник бросил на стол пару монеток. — Через неделю придётся уйти. Я что-нибудь придумаю, пусть вас с Айвеном куда-нибудь отправят из Ордена — ты-то сам прямолинеен, как твой меч, и ловчить не умеешь. Так что отсыпайтесь и собирайтесь. Удачи!

— Удачи, — ответили они одновременно и проводили Книжника и его ученика взглядами.

Теперь они молчали. О чем думает Канда, Айвен и представить себе не мог: все эти пять лет он знал своего учителя как нелюдимого и угрюмого социопата, в тезаурусе которого слова "дружба", "веселье" и даже банальное "улыбка" были вымараны и вырезаны Мугеном для надежности. Но после этой встречи он понял, что совершенно его не знает. Это даже не было обидным — ведь тот никогда и не утверждал, что у него нет друзей. Это было просто настолько странно, что Айвен всё порывался ущипнуть себя и разом забыть увиденное: эти необычные эмоции делали лицо его учителя чужим, хоть оно и оставалось таким же знакомым.

— Кто они? — наконец, задал вопрос Айвен, не особо рассчитывая на ответ. Но либо учитель ещё не растерял желания разговаривать, либо эта тема действительно стоила обсуждения, и ответ всё-таки прозвучал.

— Книжники. Орден летописцев, собирающих скрытую историю мира. Зачем и что они с ней потом делают — не знаю. Знаю только что они придерживаются своих особых правил: не лезть, не оставлять следов и вообще не делать ничего, что потом останется в памяти людей. К слову сказать, из этого получился паршивый Книжник, но уж какой есть.

— То есть они никогда ни во что не вмешиваются?

— Ну да. Я сначала этого вообще за человека не считал с такой-то позицией. Он у нас в Ордене был ещё учеником. Писал историю войны с Графом. Потом, правда, я понял, что он просто выполняет свою работу. Может местами и хреново — к нашим он сильно прикипел душой, но выполняет. Как и мы свою. А что злиться на того, кто от тебя ничем не отличается?

Айвен проглотил справедливую реплику о том, что Канда, в общем-то, просто ни с кем не общается, если его что-то не устраивает в человеке. И уж тем более не копается в попытках выяснить причину недовольства. Кто знает — может, тогда, двадцать лет назад, он был менее черств к миру. Уж скорее всего: мало кто не меняется с течением времени.

— Правда, когда было совсем туго — он не лез. Всё-таки боец из него против акума был не самый сильный. Порой его это подводило: наши-то быстро позабыли, кто он на самом деле. И потом искренне недоумевали, почему такой-то не полез в пекло, когда все полезли и с честью сдохли? В общем, примерно вот кто это.

— Но он ваш друг, — не очень уверенно произнес Айвен. Сложно по этой характеристике было понять, одобряет Канда действия Книжников или просто не лезет.

Канда долго медлил, прежде чем кивнуть:

— Он всегда говорил, что он не один из нас. И честно предупреждал, что шею не подставит. Так что в этом плане ему действительно можно доверять. Сверх обещанного он, быть может, и не сделает, но обещанное выполнит.

— А за что он не любит маршала Уокера? — задал Айвен последний, интересовавший его вопрос.

Канда хмыкнул:

— Не то чтобы не любит. Скорее просто не воспринимает всерьез. Не как бойца, конечно, а как человека. Кросс слепил из того необходимое Ордену и миру, а нужды таких объемов редко совпадают с тем, что бывает полезно обычным людям. Хотя один раз драка была — как раз тогда, когда он не полез в пекло, а Ордену досталось несколько новых гробов... Вряд ли шпендель понял, что именно тогда случилось — вот еще почему его не стоит брать с нами. Наша задача не только победить, но и выжить, если получится. Уокеру вторая часть плана незнакома в принципе...

Вряд ли Айвен смог бы сказать, что именно ему в тот вечер наговорил учитель. Подобные изменения в его поведении были как ушат холодной воды за шиворот: раньше бывали минуты, когда Канда становился более-менее похожим на человека. Но они были так редки и скоротечны, что Айвен, почитавший учителя где-то наравне с божествами, бережно запоминал каждый такой миг. Сейчас же всё изменилось: Канда говорил, Айвен слушал, не слыша. Только звуки голоса и выражение красивого как сказка лица...

Он рассказывал о каких-то заданиях, на которые ходили вместе с Книжником ещё мальчишками, о семье Ноя, раз уж Айвену предстояло познакомиться с её представителями, о Графе, о прежнем смотрителе... Легенды оживали, а Айвен только сейчас начал понимать, насколько спокойной стала жизнь в Ордене с отступления Тысячелетнего с его ордами. Даже его отношение к Уокеру изменилось: до этого он никак не мог сопоставить ужасы, подсмотренные в его прошлом, с образом веселого и жизнерадостного мужчины, теперь же его выдержка и умение подать историю таким образом внушали если не симпатию, то уважение. На его долю выпало немало страданий, однако не превративших его в циничного психа, хотя раньше он полагал, что единственно верным может быть только отношение к жизни самого Канды. Да и теперь, слушая рассказ, он понимал, что холодный и резкий, как горный водопад, учитель — это тоже нечто, похожее на маску, хоть и не совсем. И Айвен бы покривил душой, если бы сказал, что ему совсем уж не по нраву странное появление старого демона.

*

Как и было обещано — ровно через неделю Смотритель вызвал их обоих с новым заданием. По его словам, маршал Уокер изволит быть слишком занятым в каких-то подвалах и не может отправиться на дело сам, а квалификации остальных экзорцистов не хватит для выполнения этой миссии. Посему он приносит искренние извинения за прерванный отдых и требует отправиться куда-то в Африку ловить каких-то бандитов. Канда для приличия поинтересовался, не отправят ли Орден в следующий раз ловить карманников в Лондоне, после чего привычный к бурчанию Смотритель просто махнул рукой, пожелав доброго пути.

После того как Орден переквалифицировался в обычную организацию блюстителей мирового порядка, экзорцистов практически лишили всех атрибутов воинов с нечистью. В том числе и големов. Не имея доказательств в сверхъестественной важности в виде акума, Орден решил не выпячивать изобретения, обогнавшие технический прогресс на пару веков. Раньше люди, видя демонов Графа, как-то не обращали на это внимания, теперь же практической ценностью пришлось поступиться, хотя ходили слухи о каких-то немыслимых изобретениях Азиатского подразделения, всё ещё должных находиться под его обломками. Увы, когда там шли раскопки, сработала какая-то защитная зараза, выполнявшая раньше функции барьера от акума, а теперь и от всех без разбору. Простые люди, случайно находившие это место, теперь путали его с легендарной Шамбалой, и Ватикану пришлось сровнять всё с землёй во избежание жертв среди искателей рая на земле — зараза оказалась на редкость агрессивной.

Однако теперь отсутствие крылатых бехолдеров играло только на руку, так как ни о какой Африке речь явно не шла.

Это всё объяснил Айвену учитель, пока они шли к какой-то древней церкви на окраине Лондона. И на вопрос, что бы он делал, если бы големы всё-таки были, Канда просто хмыкнул, что знает, куда нужно бить, чтобы вывести голема из строя. Айвен решил не задавать вопроса о том, сколько раз он поступал таким образом.

— Подожди, — Канда быстро вошёл в церковь и через минуту вышел с запечатанным конвертом. Вскрыл его и пробежал глазами строчки. — Нас ждут в Париже, придется поторопиться.

Доехали без задержек, по адресу, оставленному в письме, находился небольшой особняк в богатом квартале, в дверь которого они, немного последив за домом и не заметив ничего странного, постучались. Дверь открыл Доминик, поприветствовал всех и проводил в гостиную, где уже сидел известный Айвену Книжник и ещё двое людей, Айвену незнакомых.

Судя по тому, как напрягся Канда, это и были те самые дети Ноя: молодой парень в смешных круглых очках и маленькая девочка лет десяти в ярких одежках с леденцом во рту. Она-то и поймала взгляд экзорциста. Всего пара секунд, и Айвен практически ощутил, как его затягивает в развилки и опутывает алыми нитями вероятного. Стало сложнее дышать, а нити всё не отпускали, а лишь затягивались узлами.

— Прекрати, — недовольный голос сидящего парня был явно обращен к девчонке, и та хмыкнула. Нити моментально исчезли.

— Мы вряд ли с вами сработаемся, если вы будете демонстрировать свою природу таким образом, — холодно процедил Книжник, обращаясь, правда, не к парню, а к девочке.

Та в ответ показала ему язык:

— Ты скучный, Книжник. Раньше в твоей голове было намного интереснее. Так что ты сам виноват, что я решила порезвиться на другом поле.

Мечты Ноя. Канда практически не рассказывал о ней, так как умер до того, как она начала играть в свои игры в Ковчеге. А остальные передряги взял на себя её любимчик Уокер.

— Роад... — парень с укоризной смотрел на девочку.

— Ладно-ладно, я больше не буду! — с невероятной прытью девочка повисла на шее у Айвена и запечатлела на его щеке липко-сладкий от леденца поцелуй. — Ты ведь не обиделся? В твоей голове так интересно... Но я обещаю, что больше туда не полезу, пока...

Это самое "пока" понравилось Айвену ещё меньше, чем взгляд, которым его одарил очкастый парень. Оценивающий и слегка плотоядный. Он уже пожалел, что обрадовался выпавшим на его долю приключениям, однако пути назад не было.

Парень подошёл и со странной полуулыбкой снял девчонку с шеи Айвена, пересадив в кресло. Дальше всё походило на кадры из сна: белая кожа стала сереть, на лбу проступили стигматы, улыбка превратилась в сияющий клыками оскал:

— Тики Микк к вашим услугам, господа. Надеюсь, мы с вами найдём общий язык, — хмыкнул он, снимая очки и галантно склоняясь в поклоне.

Судя по тому, как Канда смотрел на Книжника, представление Ноев было скорее разыграно для Айвена, чем для учителя. Того вряд ли можно было смутить подобными выходками.

— Начнем, — напряжение в голосе Книжника свидетельствовало о том, что он ожидал худшего, но и такое начало явно ему не нравилось. Ещё бы, если подобный союз просто оскорблял своим существованием экзорцистов, то что значит быть замешанным в подобном Книжникам?

Нити, узлы... Опасность пока не являлась, только тонкий звон выдавал её возможное присутствие в лицах обоих Ноев. Это, впрочем, не удивляло, хотя Айвен и поражался своему внутреннему спокойствию: Орден Орденом, а эту братию он видел впервые, хотя и слышал о ней кучу разномастных историй.

— Что мы знаем о твари, кроме того, что она снова проявилась? — перешел, наконец, к делу Микк, вернув себе свой человеческий облик.

— Что она обладает сильными ментальными способностями, а также практически неуязвима для действия Чистой Силы. Насколько я помню, это её ослабляет, но не убивает, — перечислил Книжник.

— Равно как и наши приемы... — проговорил Микк, вертя в пальцах пуговицу со знакомой всем присутствующим розой ветров, словно проверяя, насколько хватит выдержки экзорцистов. Младшенького можно не брать в расчет — он не знаком с его приемами выбора трофеев, старший либо не замечает, либо ему всё равно. Книжник даже бровью не повел, хотя явно заметил. Скучно.

— Известно ли как именно Ватикан убил тварь тогда? — подал голос Доминик.

— Ничего конкретного, — покачал головой Канда. — Толпа "третьих", видимо, просто взяла её числом.

— "Третьих"? — Микк заинтересованно приподнял бровь.

Канда замолк, злобно глянув в его сторону. За столом воцарилась тишина.

— Так... — прервал тишину Книжник. — Мне хотелось бы оговорить некоторые детали. Если есть какая-то информация, которая может нам помочь в нашем деле, но при этом может помешать безопасности разглашающей её стороны — дело, конечно, ваше, предоставлять ли её всем. Но если из-за отсутствия этих данных всё пойдёт наперекосяк, я думаю, не стоит напоминать вам, к чему это может привести. Помните, что сторон может просто не остаться.

— Ты сам ничего не теряешь, Книжник, — зашипел на него Канда. — Как я могу доверять тем, у кого даже Отец Лжи может спокойно проходить стажировку?

Тот грустно усмехнулся:

— Кажется, ты забыл, что я нарушаю главный запрет своего Ордена. А у нас за любое нарушение существует только одно наказание. Встретимся здесь завтра, господа, если вы решите свои разногласия. Если нет — дверь открыта, живите сами. Я всё сказал.

С этими словами он поднялся и вышел из гостиной, оставив Доминика с ними. Тот улыбнулся, однако на этот раз в гримасе не было ни капли радости:

— Так уж получилось, что мы в этой битве — проигравшая сторона вне зависимости от её исхода. И совершенно неважно, убьёт нас эта гадина или свои. Так что простите нам неуважение к вашим так называемым тайнам.

Микк восхищённо присвистнул, пробормотав себе под нос какое-то португальское ругательство. Роад хмыкнула:

— А я говорила, что Книжник сильно изменился. Жаль, ты почти не знал его тогда.

— О, мне вполне хватает того, что я вижу сейчас, — тот поправил очки и повернулся к бледному от злости Канде и Айвену, полупогруженному в транс. Парень спешно пытался вылавливать наиболее удачные для дела ходы, чтобы тут же направить разговор в правильное русло. Пока выходило, что всё должно идти своим чередом.