Академия Пророчеств и Предсказаний, или Апп!

Через три птичьи трели оббитая дерматином дверь распахнулась и на пороге появилась сухонькая миниатюрная старушка с белым облачком-хохолком волос на макушке.

— Яночка? Из города! И не позвонила даже! Стряслось чего? И что за гостя привела?

— Баба Люба, привет родная! Ничего дурного! Наоборот! — Янка поспешно обняла бабушку и чмокнула в печеное яблочко щечки. — И это не гость, а преподаватель, декан, он меня сопровождает в академию.

— Совершенно верно, — вступил в разговор декан, каким-то неуловимым образом оттесняя внучку и бабушку с площадки в квартиру и просачиваясь сам. Девушка поняла, что происходит, лишь когда щелкнул замок на двери. — Ничего дурного! Ваша внучка поступила в очень и очень престижное заведение, занимающееся прогнозированием, учетом прогнозов и контролем за оными. Обучение бесплатное, трудоустройство на высокооплачиваемой работе по завершении пятилетнего обучения гарантируется! Я являюсь деканом факультета контроля прогнозов. Ввиду того, что семестр начинается уже завтра, а ваша талантливая внучка, увы, получила извещение о зачислении лишь сегодня с утра и могла опоздать к началу занятий, я решил принять личное участие в ее судьбе. Яне необходимо прибыть в академию не позднее сегодняшнего дня и пройти процедуру регистрации.

— Яночка, а как же институт? Что ж так сразу-то, не посоветовавшись с мамкой, с отцом? Их-то как назло дома нету! Анна-то как на базар умотала, раньше, чем часа через три, не обернется, и телефон на зарядке оставила. А Ваня в дальние теплицы поехал, там связи и вовсе никакой! А ну как неприятности у тебя будут? Ты ж столько готовилась, чтоб поступить в сельскохозяйственный, год отучилась и вдруг такое! Может, передумаешь? — напустилась на внучку баба Люба.

— Не волнуйся, ба, все хорошо. Жаль, конечно, что родителей дома нет. А документы мне в институте уже отдали. Декан помог, он меня и сюда подкинул, чтобы вам все рассказать, — переборов изумление от гладкой речи Гада, попыталась успокоить бабушку Янка.

— Вашей внучке удалось попасть на одно из трех последних мест на курсе элитного учебного заведения. Времени на обсуждение вопроса с родными мы, увы, выделить не могли. Обучение проходит в режиме интерната, студентов обеспечивают всем необходимым, выдают форму и выделяют подъемные на обустройство. Вам не о чем беспокоиться! — вновь включив на полную мощь обаяние, зажурчал Гад. Даже нос-сосиска декана стал казаться не атрибутом клоуна, а чем-то милым и симпатичным. — Жаль вас расстраивать, но до каникул общение с внучкой придется ограничить письмами. Для родителей Яны, кстати, я вам официальное письмо о зачислении оставлю.

Словно из ниоткуда, а на деле будучи очень ловко выуженным из глубин пиджака, в пальцах Гада появился красивый конверт из плотной серо-голубой бумаги с круглой эмблемой-печатью. В переливающемся, как голограмма, кружке изображалось раскидистое дерево, чьи листики формой очень походили на пластинки, которые постоянно ломал пальцами декан, а плоды напоминали маленькие яркие желтые шарики — детские игрушки из тех, что одно время стоили десять рублей и продавались в автоматах супермаркетов.

— Письмо это хорошо, а про телефон новость плохая. Это что ж, нам и кровиночке позвонить нельзя будет? — удивилась бабушка и воинственно уперла руки в боки, не спеша принимать конверт.

— Там связь не работает, закрытая зона, — тяжело вздохнула внучка, явственно чувствуя, собирается гроза.

Декан, даром что прежде с бабой Любой дела не имел, тоже просек ситуацию, втихомолку выудил из мешочка на поясе очередную хрупкую пластинку и сломал ее. Посыпались фиолетовые искорки.

— Тогда я тебе сейчас с собой покушать соберу! — вдруг неизвестно почему проведя параллель между отсутствием связи и необходимостью запасов продуктов питания, объявила баба Люба, мимоходом забрала из рук декана конверт, заткнула его за зеркало в коридоре и ринулась в кладовую.

— Вы чем ее заколдовали? — подозрительно прошипела Янка, готовясь пнуть мужчину по лодыжке, если тот, оправдывая свое гадское имя, навредил бабушке.

— Знак ТИО пробуждает доверие к собеседнику и веру в слова его. На письме аналогичный знак, чтобы родные студентов не волновались, — шепотом отозвался декан, слегка прибалдевший от резвости бабки. — Но такой реакции я не ожидал. Корректировать не буду, чтобы не спровоцировать более экзотических проявлений. Все-таки даже знаки Игиды в мирах фиолетового спектра проявляются зачастую причудливо.

— Игида? Фиолетовый спектр? — нахмурилась запутавшаяся в объяснениях Янка, но занесенную для удара ногу опустила.

— Миры технические, с минимальным проявлением магии. Обо всем этом вам позднее расскажут на лекциях по Основам Мироздания в АПП, — хмуро выдал Гад, утешая себя под нос бормотанием: 'Зато Шаортан старую дракошку умасливает, ей тяжелее...'

Еще раз эту фразу про 'ей тяжелее', но уже с сомнением, декан повторил, когда из кладовки показалась довольная, как мытый слон, бабушка Любовь, волокущая три здоровенные позванивающие сумки габаритов 'мечта оккупанта'.

— Вот, в дорожку, варенье, соленье, приправ, — бухнула хрупкая бабушка свою ношу в подозрительной близости от ботинка преподавателя.

— В академии есть столовая, студенты обеспечиваются трехразовым питанием и... — попытался было возразить дезориентированный декан.

— И что? — снова встала в позу героическая бабушка. — Знаем мы эти полупорции для дистрофиков! Яна у меня девочка фигуристая, ей кушать лучше надо, чтоб форму не потерять! И друзей угостить будет чем! Ой, я ж еще джем забыла, желе и варенье!

И бабушка снова ринулась в кладовую. Гад же процедил сквозь зубы:

— Я всего этого не понесу!

— Земляничное, красносмородиновое, вишневое, малиновое! — тем временем перечисляла в кладовой бабушка, составляя баночки с заманчивым стуком и легким шорохом. Так всегда стучат пузатые баночки, доверху наполненные сладким содержимым, и шуршит закрывающая варенье крышка из бумаги, перетянутой резинкой.

— Земляничное? — в голосе Гада промелькнуло явственное сомнение личности, готовой поддаться искусу.

— Одна банка ваша, — предложила Янка, трезво оценивая свои скромные, в сравнении с объемами бабулиных заготовок, способности к транспортировке. Хоть об стенку убейся, а одной ей никак четырех туго набитых сумок утащить не получится.

— Три, — стал торговаться декан.

— Две! — не уступила хозяйственная девушка. — Мне, вы слышали, еще сокурсников угощать.

— Договорились, — нехотя отступил на заранее приготовленные позиции Гад. — Но мои самые большие!

Бабуля с умилением пронаблюдала за тем, как распределяют сумки гости. Яне, как девушке, досталась самая легкая. Внучку напоследок расцеловали в обе щеки и даже декана зачем-то чмокнули в лоб. Ради этого тому пришлось нагнуться. Но чего только не вытерпишь ради увеличения финансирования и земляничного варенья в придачу. Прощальная ласка домовитой старушки куда безобиднее брюзжания финансовой комиссии.

По лестнице декан и будущая студентка спускались тяжелогружеными, позвякивающими баржами. Янка запоздало поинтересовалась:

— А еда-то не испортится?

— Не успеет. Вы ее съедите быстрее, — усмехнулся мужчина, знавший не понаслышке об аппетитах вечно голодных проглотов-студиозов. — На продукты воздействие менее заметно, чем на вещи.

— Ой, так может, мне документы надо было дома оставить, а не в вашу АПП тащить? А ну как у меня паспорт на клочки распадется?

— АПП теперь и твоя, студентка, привыкай. А личные вещи сдашь коменданту общежития, когда сегодня форму получать будешь. Он их в именной короб с защитой от пыли Игиды поместит, — рассеянно проинструктировал Гад. — Ничего не пропадет.

— А дышать этой пылью радиоактивной не вредно? Или в комплект формы входят защитные маски, обязательные к ношению?

— Дышать не вредно, — усмехнулся декан и все-таки решил немного расширить объяснение. — Тех, кто приходит учиться и преподавать в академию, выбирает сама магия мира и деревьев Игиды — детей Игидрейгсиль. Этой энергией пропитаны листья и плоды, которыми в процессе обучения пользуются студенты. Часть силы в виде невидимой пыли после рассеивания знаков и семени пророчеств остается в воздухе даже при самых скрупулезных попытках сбора. Эта взвесь не опасна для живых, но постоянное воздействие микрочастиц на предметы, созданные вне мира Игиды, изменяет их, случайным образом преобразуя свойства.

— Дама сдавала в багаж... — хмыкнула Янка, припоминая знаменитую стихотворную историю Маршака о болонке, трансформировавшейся за время транспортной перевозки в здоровенную дворнягу.

Да уж, придется, наверное, сдать коменданту свою сумочку и пакет с документами, чтобы не получить к выпуску из этого волшебного циркового училища вместо личных вещей какой-нибудь чудо-куст. Никаких особо трепетно любимых вещей у девушки не было, она вообще была до странного равнодушна к тряпкам. Было бы удобно и расцветки не вырви глаз, а в остальном не принципиально, потому к информации об обязательной форме в АПП Янка отнеслась с полным пофигизмом.

У подъезда численность бабЧК возросла еще на две единицы, которые проводили уходившую девушку и преподавателя самыми пристальными взглядами. А потом сплетня о разведчице Янке, подпитываясь богатой фантазией жадных до новостей старушек, продолжила набирать обороты. А чего бы иначе Донскую с вещами на выход такой строгий мужчина провожал? Сразу видно, не шпиён какой, а самый настоящий разведчик! Вот Янку-то в разведку точно-точно записали и будут учить так, чтоб НикитА с Ларой Крофт обзавидовались.

Ничего не знающая о своей будущей карьере разведчика экстра-класса девушка и декан зашли за угол дома, свернули на тропку в густых кустах зеленой сирени. А уж оттуда они, благодаря очередной пластинке-листику из кошеля-сумки, извлеченной деканом с неблагозвучной кликухой то ли на ощупь, то ли наугад, благополучно исчезли. Материализовались путешественники в небольшом холле башни, рядом с уходящей круто вверх лестницей. Той самой, которую утром обтирали рукавами Шаортан и Гадерикалинерос. В пустую стенку был вбит недлинный штырь, на котором висел висел здоровенный золоченый диск с закорючками и надписями. Цепочка с молотком на штырьке поменьше располагалась рядом. Больше ничего примечательного в помещении не оказалось.

Снаружи через приоткрытую дверь слышались голоса. Один сразу не понравился Янке. Какой-то гнусавый, надменно растягивающий звуки. Этот голос гундосил, похоже, продолжая кого-то доводить:

— Тролле, а тролле, что же ты к лавке приклеился? Иль примерз, что к нам подойти, сыграть не желаешь?

— Я тебя и отсюда достану, — невозмутимо прогудел Хаг, Янка сразу узнала голос серокожего здоровяка.

— Доплюнешь? — насмешливо, с явным превосходством, уточнил гнусавый и захихикал. Его смех с угодливой готовностью шакалов подхватили еще трое подпевал.

— А может у него праща в сапоге? — едко предположил один из насмешников.

Гад неодобрительно нахмурился, поставил сумки с запасами бабушки Любы и рывком распахнул дверь башни. Действительно, на низкой скамье рядом сидел утренний знакомый Янки Фагард Хагорсон, или, как он представился, просто Хаг. Причем не просто сидел, а, небрежно опустив руку, крутил в пальцах небольшой камень. Похоже, один из насмешников в своих предположениях не ошибся. За неимением пращи в сапоге Хаг собирался воспользоваться рукой и заткнуть рот кому-то из хамов, упражнявшихся в ослоумии, метким броском. Уж кем-кем, а жертвой здоровяк быть не собирался, вот только сия очевидная истина пока не дошла до насмешников.

Компашка из четырех молодцов стояла поодаль. Смазливый шатен с длинными до плеч волосами и трое его подпевал были одеты в одинаковую одежду синего цвета с одинокой полоской красного канта на рукавах и вороте жилета. Форма напоминала ту, в которой ходили в Янкиной школе. Брюки, рубашка, жилет. Только воротник рубашки был скроен иначе, а жилет напоминал скорее свободный пиджак без рукавов.

— Студент Дрий, как погляжу, вы любите раздражать окружающих, побуждая их к немедленным действиям? Что ж, у меня есть для вас работа по душе! Горнист академии, трубящий побудку! — объявил декан.

— Так здесь же колокол есть, чтоб народ поднимать, я утром слыхал, — поспешил вывернуться нахал, напоказ тряхнув густой каштановой челкой.

— А он сломался, старый артефакт все-таки, — любезно, с самым фальшивым сожалением, объяснил Гад. — Хорошо еще тот, что время занятий отсчитывает, исправен.

— Вот-вот, — неожиданно поддержала декана ректор, материализовавшаяся в холле башни вместе с юным дракончиком совершенно незаметно не только для Янки, но и для всех присутствующих. — Так что, студент, начиная с завтрашнего дня и на две циклады — вряд ли колокол починят раньше — ты у нас назначаешься ответственным за побудку всех трех общежитий. Конечно, самому тебе придется подниматься на час раньше остальных студентов, но на какие только жертвы не пойдешь ради любимого дела, правда?

— А если я сам просплю, госпожа ректор? — попытался вяло отбрехаться попавший в переплет негодник.

— Ничего страшного, я попрошу коменданта будить тебя вовремя. У старика все равно бессонница, ему не в тягость, — невозмутимо улыбнулась ректор, продемонстрировав очень острые белые клыки. Взгляд на них заставил студента нервно сглотнуть и склонить голову, принимая почетную обязанность горниста.

Пока вожак препирался с руководством, его подпевалы слиняли под шумок, растворившись среди прочих студентов в синем, заполонивших просторный двор. Отличалась форма лишь цветом канта на вороте и рукаве, а так же маленькими, похожими на листик значками. Приглядевшись, Янка различила на них цифры от двух до пяти и буквы 'П', 'Л' или 'БП'. Похоже, значки на одежде были эмблемой, позволявшей определить номер курса и факультет студента. Заодно, девушка пригляделась к женской форме и не без облегчения отметила: юбки тут носили вполне приличной длинны — до середины лодыжки. Что-то подобное зимой, чтоб не стыли ноги, таскала в универ и сама Янка.

Кстати, молодежь большей частью кучковалась в западной стороне площади, напрочь игнорируя, или, что вернее, совершенно осознанно избегая восточной. Та заканчивалась не стенами зданий и арками-проходами куда-то вглубь территории академии, а высокой каменной стеной с совсем не декоративными острыми зубцами.

Гад коротко улыбнулся и взмахом руки велел Янке следовать за ним, Шаортан почти выволокла кудрявого дракончика с пухлой кожаной сумкой на плече.

— Отпустила бабушка-то? — подмигнул щуплому пареньку невозмутимый, как скальный утес в бушующем море, Хаг.

— Ректор Шаортан умеет быть очень убедительной, — вяло отозвался парень.

Похоже, бабуля не выпустила внучка без боя, и парень, впрочем, как и госпожа ректор, выглядел немного пожеванным. Поправив ремень сумки на плече, блондинчик тяжко вздохнул.

— А вещи зачем? — удивилась Янка. — Мне сказали ничего не брать. Все равно в негодность придет, да и форму выдают.

— Бабушка настояла. Я быстро расту, все равно выбрасывать, — криво улыбнулся Машьелис и, продемонстрировав похвальную наблюдательность, заметил: — Ты, между прочим, тоже с сумками!