Наследники богов

За такой кинжал можно было получить не меньше десяти золотых. Гектору достался он не просто — одна из жертв проявила неожиданную прыть и никак не желала умирать. Заказ он все же выполнил, а этот кинжал унес в себе. Так что на память о том деле у него остался не только кинжал, но и шрам на левом плече. Умирающий совсем немного не дотянулся до сердца своего убийцы.

И снова Гектор оказался в узком проулке, черной змеей вившемся меж многоэтажных тесных обшарпанных кондоминиумов-инсул "народного квартала". Здесь ютились рабочие, освобожденные и перегри?ны — иностранцы, не сумевшие найти лучшего угла в столице республики.

В городе царила абсолютная тьма, если не считать редких фонарей, призывно сиявших над дверями трактиров или крохотных светильников у статуй богов на некоторых перекрестках. Где-то неподалеку по булыжной мостовой прогремела повозка, должно быть, подвезли товар в одну из лавок на соседней улице. Периодически до Гектора долетали приглушенные возгласы рабов-грузчиков, конское ржание, ругань, стук и шум сгружаемых товаров. Им вторил несмолкаемый лай собак, пьяные песни. Время от времени из тьмы раздавались крики — какому-то запоздалому путнику опять не повезло.

Неожиданно внимание Гектора привлек гулкий стук шагов. Такой уверенной поступью продвигались только вигилы. Строго говоря, вигилы были пожарными (сенат панически боялся повторения едва не уничтожившего Илион пожара), но, так как им все равно приходилось каждую ночь обходить темные улицы города, на них была возложена обязанность ночной стражи. Вигилы могли без предупреждения зайти в любой дом, если заподозрят неладное (ведь источник пожара мог быть где угодно), и если жильцы отказывались впускать стражей, их ждало суровое наказание у позорного столба на центральной площади городского форума.

Оглянувшись, Гектор увидел осветивший угол соседнего здания отблеск огня. С каждым мгновением световое пятно ширилось, а стук шагов становился все громче. Встречаться с вигилами у Гектора не было ни малейшего желания, поэтому, в полголоса выругавшись, он нырнул в ближайший кривой проулок. Здесь царил невыносимый смрад, но к запаху нечистот примешивалось что-то еще ...

Неожиданно Гектор споткнулся в темноте обо что-то мягкое и полетел на землю. В нос ударила тошнотворная сладковатая вонь. Вышедшая из-за облаков луна высветила застывшее лицо землисто-серого цвета с безжизненно открытыми глазами. На тунике из дорогой, блестевшей в лунном свете ткани, запеклась кровь у двух ран. У мертвеца был отрублен указательный палец — не сумев стянуть перстень, убийцы забрали его вместе с пальцем. Этот человек совершил всего одну ошибку, но она стоила ему жизни — в одиночестве вышел в город ночью. На темной улице на него напали, пырнули ножом и затащили в проулок, где, не спеша, вдали от случайных глаз обобрали. Должно быть, он пролежал тут от силы пару часов, но царившая вокруг вонь красноречиво говорила, что ночным убийцам было не в первой использовать этот проулок в своих мрачных целях.

Выругавшись, Гектор перекатился на бок и быстро встал. Но, едва он успел подхватить с земли свой увесистый узел, как вход в проулок озарил яркий свет, и тут же раздался повелительный окрик:

— А ну стоять!

Оглянувшись, Гектор увидел вигилов. Их было девять. В руках командира сиял на длинном шесте масляный фонарь. Головы ночных стражей венчали кожаные шлемы, торсы защищал панцирь из грубого многослойного стеганого полотна, пропитанного солью. По крепости он не уступал камню и стоил куда дешевле армейских нагрудников с металлическими пластинами. Свободные юбки из длинных, до колен, кожаных полос ничуть не стесняли движения, как и мягкие сандалии на полотняной подошве. На боках ночных стражей покачивались гладиусы — короткие клинки с широкими лезвиями и большими, тяжелыми шарообразными навершиями на рукоятях, и небольшие топорики. Первые были оружием воинов, вторые — пожарных.

Колеблющийся свет высветил лежавшего в проулке мертвеца и застывшего над ним Гектора. Время на мгновение замерло, а потом с бешеной скоростью помчалось вскачь.

Сорвавшись с места, Гектор бросился бежать прочь, про себя ругаясь на все лады. Надо же было так попасться! Так глупо, внезапно!.. Он ушел невредимым из дома убитого им патриция не для того, чтобы его схватили у тела какого-то мертвеца, которого даже убил-то не он!..

Если бы не красноречиво раскачивавшийся на поясе вопреки закону кинжал, поддельные метрики в потайном кармане туники да ларец с золотом, можно было бы не бежать. А так... ночные убийства были бичом города-муравейника, и городская стража будет рада возможности "раскрыть" хотя бы одно из них.

Гектор со всех ног мчался прочь по темной улице, а позади гремели шаги вигилов. О попытке сопротивления не было даже речи — даже если предположить, что Гектор убьет всех девятерых, пока он будет разбираться с ними, на помощь к соратникам прибудут другие стражи — крики вигилов, созывающих подмогу, далеко разносились по пустым каньонам улиц.

Свернув в ближайший проулок, Гектор швырнул свою драгоценную ношу в темневший на перекрестке дождевой колодец. Избавившись от тяжести, он почувствовал, будто у него выросли за спиной крылья. Казалось, его ноги едва касаются мостовой.

Топот и крики раздавались все ближе, а, оглянувшись, Гектор увидел всполохи пламени за углом здания, которое только что миновал — к его преследователям подоспело подкрепление.

На брусчатку легли длинные мятущиеся тени. Беглец криво усмехнулся одной половиной губ и свернул в соседний проулок, отчаянно пытаясь запутать следы. В паре кварталов отсюда стоял храм богини огня. По древнему закону проливший кровь в храме навлечет на себя божественную кару. Там Гектор будет в безопасности... по крайней мере, на время. И если успеет туда добраться. Он снова обернулся и, увидев в конце улицы отсветы фонарей, смачно выругался под нос. Вигилы чуть отстали, но терять его след и не думали.

В очередной раз споткнувшись об торчавший из брусчатки булыжник, беглец с трудом сохранил равновесие, но, подняв взгляд от темной мостовой, радостно вскрикнул — впереди во мраке призывно блестели две огненные точки. Храм! Он добрался!..

Двери древнего сооружения были украшены барельефом богини. Глаза покровительницы города приветственно сияли в ночи теплым светом горевших за дверью факелов.

Распахнув дверь, Гектор, задыхаясь от быстрого бега, нырнул в храм. Тяжелая дверь глухо захлопнулась за его спиной, отрезав голоса преследователей. В каменных стойках с двух сторон от двери ярко сияли два пропитанных маслом факела, наполнявшие светом глаза богини на барельефе. Остальное пространство зала терялось во мраке, беглец видел лишь два ряда высоких узких колон вдоль стен, да тускло сиявшее под алтарем голубое кольцо священного огня, практически не дававшее света. В воздухе витал едва различимый аромат ладана и каких-то трав.

Переведя дух, Гектор схватился за один из факелов, намереваясь выдернуть его из крепления и осветить себе путь, но его остановил неожиданно раздавшийся во тьме надтреснутый, скрипучий голос:

— Не гневи богов, странник. Глаза богини должны всегда сиять во тьме!

Гектор вздрогнул и стремительно обернулся — усталость и напряжение сделали свое дело и, оказавшись в безопасности, он на мгновение утратил бдительность, позволив незнакомцу неслышно подкрасться. Но им оказался всего лишь старик с длинными космами белоснежных волос, несмотря на жару зябко кутавшийся в шерстяной плащ.

— Хранитель огня, — отпустив факел, Гектор прижал скрещенные руки к плечам в традиционном жесте смирения и склонился перед служителем Сияющей.

Вообще-то, богине огня служили только молодые девственницы, но хранителем огня традиционно выступал убеленный сединами старец, коего должны были интересовать уже не женские прелести, а смирение перед богами, а посему он мог всецело посвятить себя служению богине и своим обязанностям.

— Да хранит тебя вечный свет Сияющей! — торжественно провозгласил хранитель, возложив морщинистую ладонь на затылок беглеца.

Получив благословение, Гектор выпрямился и быстро проговорил:

— Хранитель, за мною гонится стража...

— В доме огня ты в безопасности. Отныне твоя судьба в руках Сияющей, — огладив бороду, глубокомысленно изрек хранитель.

Беглец быстро кивнул, и в ту же секунду дверь за его спиной распахнулась от резкого рывка. Он невольно отступил вглубь храма, освобождая место ворвавшимся в зал стражам.

Ночная погоня собрала целых три отряда. Двадцать семь вигилов выстроились полукольцом вдоль стены храма, отрезая Гектору путь к выходу.

— Ты пойдешь с нами! — шагнув вперед, отрывисто приказал командир.

— Проявите смирение! — заступив собой Гектора, с гневным негодованием приказал хранитель.

Лицо командира вспыхнуло, но он усилием воли заставил себя сдержаться и, прижав скрещенные руки к плечам, покорно склонился. Следом за ним жест уважения повторили и остальные стражи. Хранитель воздел ладонь и торжественно проворил:

— Да пребудет с вами вечное благословение Сияющей!

— Этот человек преступник, он должен пойти с нами, — выпрямившись, ровным голосом проговорил командир вигилов, не сводя с Гектора пронзительно взгляда.

— Он обратился к Сияющей, и теперь его судьба в ее руках!

На щеках командира заходили желваки. Он стиснул кулаки и с ненавистью посмотрел на невозмутимо ухмыляющегося Гектора.

— Что ж, пусть так. Мы смиренно примем решение богини, — скрипнув зубами, процедил командир вигилов, с трудом заставив свой голос звучать спокойно.

Хранитель хлопнул в ладони, будто только и ждал этих слов, и в углах храма тут же засветились жаровни. Запах ладана усилился. Гектор увидел большой мраморный алтарь в противоположном конце зала и возвышавшуюся за ним прекрасную статую богини.

Храм Сияющей — единственный, который могут посещать посторонние. В храмы всех прочих богов имеют право заходить лишь священнослужители, а богослужения происходят на алтарях на площадях перед храмами. Любой осквернивший святыню рискует навлечь на себя гнев богов. Но Сияющая — владыка огня — так же была богиней очищения, и любой, кто заходил в ее храм, автоматически "очищался" от всех своих грехов перед людьми, потому как отныне его судьбу вершила Сияющая. Служители богини держали ритуал в строжайшей тайне, но обычно исходов у него было лишь два: богиня либо признавала судимого невиновным, и он волен был уйти, и все обвинения с него снимались, либо сжигала его очистительным огнем. Впрочем, Гектор был уверен, что у него есть индульгенция. Звонкая золотая индульгенция...

Из-за колонн вынырнули одетые в летящие алые одежды служительницы. Они окружили Гектора и увлекли его к алтарю. Но, прежде чем мужчина оказался в плотном кольце девичьих тел, он успел незаметно сунуть в руку хранителя свой увесистый кошель.

Вигилы, не сводя с Гектора глаз, последовали за служительницами Сияющей и, подчиняясь беззвучному приказу командира, окружили алтарь. Гектор оглядел массивные двустворчатые двери храма, высокие силуэты колонн, казалось, колеблющиеся в неверном свете жаровен, хмурые лица вигилов и остановил взгляд на возвышавшейся перед алтарем мраморной статуе. Казалось, каменные глаза богини смотрят прямиком на него, и Гектор невольно нахмурился.

Алтарь представлял собой небольшой каменный решетчатый круг, под которым денно и нощно тускло сияло кольцо священного голубого пламени. Обычно во время богослужений на этот своеобразный гриль водружались жертвенные животные, но во время суда их роль предстояло исполнить обратившемуся к богине. Если человек оказывался невиновен, пламя почти совсем угасало, если виновен — вспыхивало яркой оранжевой вспышкой, в мгновение ока проглатывая жертву.

Гектор не верил, что богам есть дело до простых смертных, а потому очень сильно подозревал, что это "правосудие" целиком находится в руках хранителя огня. Лишь от него зависит, взовьется ли пламя или угаснет, так и не разгоревшись. Хотя, порою, глядя на священный голубой огонь, спокойно горевший годами без всяких дров, он начинал сомневаться в своих выводах.

Так и сейчас. Былая уверенность, что хранитель провернет все, как надо, заколебалась, и Гектор нерешительно замер перед алтарем, с непонятно откуда взявшимся вдруг трепетом глядя на священное пламя.

"Какой-то фокус, наверняка всего лишь какой-то фокус", — успокаивающе подумал он и, тряхнув головой, решительно шагнул на алтарь.

Его сразу же обдало волной тепла. Тускло сияющее кольцо огня находилось на расстоянии примерно полуметра от каменной решетки и на таком расстоянии вреда причинить не могло, наоборот, Гектора лишь охватило успокаивающее тепло, упругими волнами струившееся вертикально вверх.

Девушки-служительницы окружили алтарь и, взявшись за руки и воздев их над головами, негромко запели литанию. Гектор видел стоявших за ними вигилов. Кое-кто из бравых стражей не сводили глаз с прекрасных служительниц, но большая часть взглядов была прикована к возвышавшемуся на алтаре мужчине. Гектор выпрямил спину и, сжав кулаки вытянутых вдоль тела рук, гордо вскинул голову. Он на мгновение встретился взглядом с замершим перед алтарем хранителем, и тот быстро ему подмигнул. От сердца сразу же отлегло, и губы сами собой растянулись в ухмылке. Командир вигилов заметил ее и грозно нахмурился. Но перед волей богини он был беспомощен, ему придется принять ее вердикт.

Хранитель прошел в священную зону алтаря, опустился на колени и, воздев руки, обратил взгляд на мраморное лицо взиравшей на них статуи. Пол храма был выложен цветастой мозаикой, и Гектор готов был поставить свою жизнь, что под одним из этих ярких камешков скрывается потайной рычажок, с помощью которого хранитель управляет величиной пламени. И, словно подтверждая его догадку, нога хранителя чуть сдвинулась. В ту же секунду пламя под алтарем вспыхнуло чуть сильнее, обдав Гектора волной жара, а потом вновь вернулось к своему прежнему размеру.

Одновременно с этим девушки-служительницы замолчали, и храм наполнил гулкий голос хранителя:

— О Сияющая! Смертные взывают к твоей справедливости! Виновен ли этот человек? Согрешил ли он пред людьми и богами или он чист в твоих глазах?

Опустив голову, Гектор настороженно следил за тем, как священное пламя под алтарем то разгорается, то вновь угасает в такт словам хранителя. К концу пламенной речи он весь покрылся потом, в ногах ощущался явный дискомфорт. Каменная решетка оставались холодной, но волны жара, вначале казавшегося Гектору приятным и успокаивающим, к концу речи начали причинять ощутимые неудобства.

— Да свершится воля твоя! — возвысив голос, торжественно воскликнул хранитель на весь храм и обрушился ниц.

Сердце Гектора пропустило удар. В этот миг решалась его судьба. Пламя либо поднимется оранжевым столбом, обратив его в пылающий факел, либо почти угаснет, превратившись в тускло-голубую корону. Но того, что случилось на самом деле, не ждал никто.

Пламя заискрилось и затрещало, будто кто-то бросил в него горсть соли, и по храму пронесся мощный порыв ветра, заставивший вспыхнуть тлевшие в жаровнях головни. Хрупкие служительницы богини, не удержав равновесия, с криками полетели на пол, даже вигилы, чтобы не упасть, вынуждены были попятиться. Но Гектора этот порыв не задел, он словно прошел сквозь него. Промчавшись по храму, воздушный поток врезался в двери, распахнув их настежь, так, что обе створки с треском врезались в стены.