Книга 1. Гоша Каджи и Алтарь Желаний

Глава 3. Пикник в "берлоге".

Погода4 за окном комнаты окончательно и бесповоротно испортилась. Моросил такой нудный дождь, что казалось, будто бы он длится безостановочно уже как минимум пару недель, а не разродился слезами всего лишь час назад. Изредка в небе проносились длинные молнии сопровождаемые сильными раскатами грома, совсем не по-осеннему выглядевшие. По протяжности и громкости они смело могли соперничать с буйно-помешанными весенними грозами. А ветер метался по улице из стороны в сторону, словно его поймали какие-то бесстрашные хулиганы, а потом плеснули на хвост керосину и подожгли. И отпустили, развлекаясь. Что с них, придурошных возьмешь? Гоша Каджи стоял около окна в своей спальне, и, откинув занавеску в сторону, прижимался странно разгоряченным лбом к прохладному стеклу. Взгляд его лениво блуждал от скуки, медленно скользя по опустевшей и потемневшей улице. Люди спрятались от непогоды по теплым домам и пили что-нибудь согревающее, проклиная такое окончание лета. А мысли Гоши сховались от нее же, сырости этой, в самый дальний уголок сознания. И вяло ворочались там, отдаваясь протяжным звенящим гулом в неестественно опустошенной голове. Лишь только серебристо-седая прядка на виске вела активную жизнь независимо от всех остальных. Ее активность проявилась в виде ощущения, что она стала на самом деле серебряной. Нет, не в смысле цвета. А именно на полном серьезе: тяжелой и словно металлической на ощупь. Хотя стоило только парнишке посмотреть в зеркало, как он убеждался, что она оставалась прежней. Но вот ощущение тяжести все нарастало и нарастало, обманывая глаза, с того самого момента, когда его отправили с кухни в свою комнату. Произошло такое знаменательное событие сразу же после первых слегка сумбурных поздравлений в связи со свершившимся обрядом. Именно после таких теплых слов и не менее горячих объятий и похлопываний по спине, мальчика, ненавязчиво так, попросили удалиться в спальню. Видишь ли, им, мол, нужно слегка тут кое-что обсудить между собой. На женском, так сказать, уровне. Этот междусобойчик длился уже третий час. А Каджи, от скуки и одновременно нетерпения задать кучу вопросов о жизни в волшебном мире, постепенно сходил с ума. И погода вместе с прядкой с их выкрутасами-чувствами, только добавляли уверенности в необратимости происходящего процесса. Но внезапно боль, скуку и непогоду, со всеми их странными ощущениями, как рукой сняло. Стоило только произойти еще одному маленькому волшебству в его юной жизни. Снизу, из кухни, раздался звонкий голос: — Гоша! Ты чего там спрятался? Спускайся живо сюда, у нас все уже давным-давно готово. Я кому сказала! Жи-во... Оказывается, он только этого и ждал, все то время, едва вошел в свою комнату. Молил, именно о таком заклинании, свершившем сейчас свое небольшое чудо. Он, Гоша Каджи, — русский (да, именно так он себя ощущал), не пионер, наверно сирота, личного имущества кот наплакал и т.д. — сейчас окажется среди НАСТОЯЩИХ волшебников. Среди СВОИХ родных, среди ТАКИХ ЖЕ, как он сам. И парнишка знал, нет, скорее догадывался почти наверняка, что произнесет заветную магическую фразу именно этот веселый и задорный голос. Тот голос, который совсем недавно так настойчиво, с жаром, отстаивал его право стать МАГОМ. Он будет благодарен за этот воистину волшебный миг, перевернувший всю его жизнь, всегда. Если сможет, то вечно. Не прошло и пары секунд, как Гоша, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, мчался вниз по лестнице. И только у самой двери в кухню мальчишка все-таки вспомнил о существовании во всех мирах хоть малейших правил приличия. 5 Каджи резко затормозил и постарался несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоить дыхание. Отчасти получилось. А вот хоть как-то привести в порядок растрепавшуюся прическу не удалось вовсе, хотя Гоша старательно попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы ладонью. Стало только хуже. Но он все равно решительно открыл дверь и, стремясь выглядеть спокойным, шагнул в кухню.6 И в тот же миг парнишка напрочь забыл о своем показном спокойствии. Губы стремительно растянулись в жизнерадостной улыбке. В карих широко распахнувшихся глазах плескалось безразмерное счастье, норовя выплеснуться за стекла очков. И они, лучась, словно звезды в морозную ночь, вновь и вновь стремительно скользили взглядом по преобразившейся кухне. Она еще никогда, ну, совершенно никогда, так волшебно не выглядела... Вроде бы все так же, как и утром. Кое к чему Гоша все-таки уже привык. А уж говорящие вещи ему вообще понравились до безобразия. Только мальчишка в этом вряд ли бы кому сейчас признался. Но, по правде, прикольно с ними будет пообщаться иногда. Хоть с кем-то появится возможность поболтать о сущих пустяках. Друзей-то, ведь, у него до сегодняшнего дня не было. Как-то не сложилось в этом мире... Итак, вся мебель в сборе в своих самых что ни на есть волшебных образинах присутствовала на своих же законных местах. Но вот стены!.. Их просто не было и в помине. Сразу же за дверью начинался удивительный и красивый пейзаж. Прямо как в сказке самого раннего твоего детства, когда ты лежишь в уютной кроватке, а тебе читают перед сном ласковым голосом красивую историю. О благородных, но бедных принцах; о прекрасных, но заколдованных принцессах; о черных душой и видом злодеях. И совсем не важно, чей голос оживляет тот сказочный мир, матери, отца, бабушки или сестры. Главное, что он — ласковый. ...Стол, по-прежнему накрытый простовато выглядевшей самобранкой, стоял на краю высокого холма, покрытого молодой зеленой травкой. Вдали, если смотреть вниз с края крутого обрыва, начинавшегося невдалеке от стола, сверкала под лучами ослепительно яркого летнего солнышка излучина крупной реки. Видимо, ее вода была на удивление холодной, для такого погожего дня, так как все ее пространство окутывал легкий туман, похожий скорее на утренний. А в еще более далеком мареве слегка колыхался темно-зеленый загадочный лес. Небо было насыщенно-синим, ясным и ослепительно ярким. Солнце — золотым и с длинными тонкими лучами. А редкие пушистые облака, медленно плывущие низко, словно к дождю, казались искусно нарисованными, чуть-чуть не настоящими. Скажем так, Гоша был уверен, что если смог бы их сейчас потрогать, то почувствовал бы в своей руке большой кусок ваты. А если посильнее сжать кулак, то между пальцев просочились бы капли влаги. Холодильник красовался рядом с входной дверью, небрежно уткнувшись левым плечом размером с косую сажень в высокую корабельную сосну и независимо переплетя руки на груди. Вида он был самого бандитского. Речь, судя по утренней фразе, тоже. И весь облик его, мягко скажем, производил впечатление прошедшего все разборки и везде победившего "рыцаря ножа и топора". Далеко не молод, но все-таки в самом расцвете сил, хоть еще один гарантийный срок немедленно выписывай не задумываясь. Лишь вот эмаль в некоторых местах уже откололась. Да один уголок вообще слегка смят. А в верхней части дверки, прямо под левым глазом, с веселым прищуром наблюдающим за Гошей, старый побледневший шрам плохо заваренной дыры в металле. И одного переднего зуба не хватает. Бандюк, да и только! Но во всем этом облике присутствовало что-то такое, отчего Каджи сразу стало ясно, что если его холодильник и бандюк, то бандюк в доску свой. Такой, что, не задумываясь, полезет за него в любую разборку и драку, а где надо, прикроет своей широкой дверкой-грудью. Все-таки есть в глазах этого громилы что-то человеческое. А то, может быть, он вообще просто прикидывается крутым, как сама жизнь, чтобы соответствовать отведенной ему роли? Но по любому, рядом с ним парнишка почувствовал себя намного спокойнее и увереннее. И осматривался дальше уже более здраво, что ли, но все так же не менее восторженно. Прямо над холодильником вольготно расположился радиоприемник, блаженно развалившись на широкой ветке. Руки он закинул за голову, одна нога свесилась и слегка покачивалась в такт музыки. А сам Барни выводил ввысь под гитарный перебор и губную гармошку песню Мика Джаггера "Hey Ned" голосом Тома Гента. Приемник, скосил глаза в сторону Гоши, озорно подмигнул и продолжил, как ни в чем не бывало петь, иногда насвистывая вместо слов. Даже слегка громкости прибавил. Над ним весело порхала парочка пестрых бабочек, довольно-таки крупных, почти как воробьи. Они оживленно кружились не то, гоняясь друг за другом, не то, танцуя. Вместо обыкновенной газовой плиты уютно потрескивал слегка в отдалении небольшой костерок. Над ним дымился чем-то ароматным медный котелок, подвешенный на странного вида треноге, потрепанной и обшарпанной. Зато сам котелок сверкал как новенький, хотя даже с первого взгляда было видно, что это вряд ли. Откуда тогда на нем могло появиться такое количество царапин и мелких вмятин? Раковины как таковой тоже вообще не существовало. Вместе с краном-тореадором. Зато на их месте возвышался большой замшелый валун темно-серого цвета с мелкими серебристо-золотыми прожилками. Возможно, именно из-за них он и казался как бы светящимся изнутри, а вода, бьющая родником из его вершины, кристально чистой. Жидкость причудливо стекала по шероховатым стенкам камня и, оставаясь такой же прозрачной и живой, накапливалась в обширной нише, сложенной из похожих на валун камней, только поменьше размером. А уже оттуда тонким ручейком она устремлялась вниз по склону холма навстречу реке. Именно на этом импровизированном берегу искусственного озерца и вертелась из стороны в сторону припозднившаяся тарелка. Она озабоченно рассматривала свое отражение в воде, проверяя, насколько чисто ее отмыли щетки. Те в свою очередь, блаженствуя, скользили по водной поверхности, слегка отталкиваясь маленькими ножками, а руки натружено сцепив в замок на животе. Словно пара расслаблено отдыхающих лягушек из мультика какого-нибудь. Гоша при виде этой пасторали умиленно изогнул губы в симпатичной полуулыбке, поддавшись впечатлению. Но на них тут же зашикали со всех сторон остальные вещи, давно уже занявшие свои места согласно сценарию. Тарелка испуганно развернулась в сторону Гоши. А затем, вытаращив от ужаса глаза на мгновение, стремительно запрыгнула в сушилку, подвешенную на ветке склонившейся к воде плакучей ивы, расталкивая подруг локтями и стремясь спрятаться поглубже. Щетки же, осторожно отряхиваясь от воды, выбрались на сушу, и выглядели слегка смущенными и виноватыми, что подпортили праздничный вид сказочной поляны. Но они столько поработали перед этим, что не мудрено было просто расслабиться и забыть обо всем на свете. И Гоша был с ними абсолютно согласен. Так даже интереснее получилось. И душевнее. Хотя возможно на него подобным образом подействовал сам воздух. Чистый, без выхлопных газов, и чуточку пьянящий своими тонкими ароматами живой природы. Напротив озерца раскинулась небольшая поляна, заросшая разнообразными цветами. И наверняка какими-нибудь особенными, стопроцентно волшебными. Потому что по их верхушкам периодически прокатывались волна за волной, словно по трибуне стадиона на чемпионате мира по футболу. И в центре этой композиции тогда расцветала надпись: "С днем обретения силы!!!". Но очередным мощным потоком на нее накатывала следующая: "С днем рождения, Гоша!". А потом в разных местах полянки стремительно разрастался и тут же опадал вниз праздничный салют, цветастый и необычайно красочный. И так раз за разом.7 Приемник плавно заткнулся, прочувствовав дальнейшую торжественность момента. Вот только выдержал тягость молчания всего лишь пару секунд. Хотя он и пыжился изо всех сил. Но бороться с самим собой явно не входило в его сегодняшние планы.8 И он, слегка приглушенно, перешел неспешно на следующую песню, по его продвинутому полупроводниковому мнению, совершенно точно соответствующую происходящему. К парнишке подошла сестра. На ней было простенькое белое платье длиной чуть выше колена. Из-за резкого контраста между цветом одежды и очень смуглой кожей, она казалась именно такой, какой и была на самом деле: дерзко красивой, но одновременно — совершенно непредсказуемой и непоследовательной как в мыслях, так и в поступках. — Добро пожаловать в нашу "берлогу". Пойдем, мы тебя уже заждались, — Мэри ухватила брата за руку и потянула в сторону стола. — Заждались? — с сомнением в голосе поинтересовался Каджи, удивленно изогнув брови. — Да ну?!.. Что-то я там, у себя в комнате, этого не почувствовал. Скорее наоборот. Вы тут про меня просто забыли... Сестренка искоса стрельнула в него взглядом и слегка смущено улыбнулась, мимолетно пожав плечами. — Вообще-то ты прав, Гоша. Мы здесь так увлеклись подготовкой к торжественному обеду, что незаметно как-то позабыли о тебе.... Но мы же вспомнили потом! Последняя фраза прозвучала в ее исполнении по-детски радостно и с гордостью за свою прекрасную память. А баба Ники (это в ее то возрасте?) в подтверждение сказанного важно покивала головой. Мол, точно, вспомнили. Вот какие мы — молодцы! Мальчишка только фыркнул от едва сдерживаемого смеха. Внутри у него все пело и плясало. От счастья, разумеется. — Ну, чего смеешься? — изобразив легкую обиду, поинтересовалась Мерида, слегка встряхнув волосами, отчего в ушах у Гоши словно серебряный колокольчик зазвенел. — Мы и вправду не виноваты... Оказывается, эти, с позволения сказать, волшебницы, что старая, что молодая, так увлеклись созданием праздничной атмосферы, что незаметно для себя углубились в свои собственные воспоминания. У каждой из них было много чего интересного на таком же празднике в детстве. И естественно, что им обоим захотелось воплотить сегодня что-то из давно минувшего. Так сказать связь времен, передача традиций в надежные руки и все такое. В результате сошлись на том, что Каджи и увидел сейчас. Это уже потом, когда все совместно наколдовали и назаклинали, решили слегка отдохнуть. Присели на стулья с высокими спинками, очень удобно изогнутыми, и дружески посмотрели друг на друга. — Здорово мы поработали! — Да уж, совсем неплохо... И разговор обеих дам тут же, сам собой, переместился к общей точке соприкосновения, а именно к школе обучения колдовству Хилкровс. Тут уж тема для воспоминаний, легко сменившихся на обмен новостями вообще и сравнением, как было раньше и стало ныне — наверняка неисчерпаема. Заговорились, ну слегка и призабыли о том, что Гоша не сидит рядом с ними, слушая правду и небылицу, раскрыв от удивления рот. Подумаешь! Забыли, и забыли. Ведь не к черту на кулички отправили, всего лишь к себе в спальню. Не велика беда. А опомнились лишь только в тот момент, когда домовой Прохор в сердцах выругался вполголоса. Он оказывается, пока они тут наслаждались общением, наматывал озабоченные круги по поляне. Да вот внезапно оступился на подвернувшейся под ногу крупной сосновой шишке. И вдобавок ко всему, слегка отдавил хвост Тимофею, по случайности именно здесь мучительно страдающему похмельной головной болью. Намного хуже тому уже не стало, так что он даже поленился обиженно мяукнуть хоть слово по-человечески. Только страдальчески закатил глаза вверх и прерывисто вздохнул. Прохор мгновенно убрал свою ногу с его хвоста и, нагнувшись, дружески и ободряюще потрепал кота по облезлому загривку. А выпрямившись, домовой укоризненно сверкнул пронзительным взглядом в сторону оживленно щебечущих дамочек: — Я дальше уже не могу в одиночку поддерживать защиту дома от внезапного вторжения. Вы, хозяйка, с таким размахом приготовили праздник, что магической силы оберегающих заклинаний, наложенных вами раньше, уже не хватает. А если что случится, не накаркать бы? Парнишка-то один сейчас. Кто его прикроет от опасности? Вот только укоризна скорее относилась на счет положения Тимофея. Могли бы и помочь справиться с похмельем невинно пострадавшей за правое дело животине. Но усилия домового пропали впустую. — И то верно, — нахмурилась Никисия и принялась что-то негромко нашептывать себе под нос, описывая волшебной палочкой странные зигзаги, словно собирала картинку из мозаично раскиданных кусочков. В завершение всего она покрутила ее кончиком, как будто размешивала коктейль, а затем резко распрямила руку вверх, став похожей на статую Свободы. Только из острия волшебной палочки вырвался не огонь, как из факела, а ослепительно белый свет. Взметнувшись ввысь, он мгновенно превратился в огромную тучу, закрывшую почти все небо, иссиня черно-серую. А через секунду все вокруг по колено усыпало пушистым снегом, словно только что закончилась метель. Правда, и он в свою очередь скоропалительно растаял, не оставив после себя даже и намека. Мерида до этого момента внимательно наблюдала за работой прославленного профессора своего собственного факультета. Даже беззвучно шевелила губами, тихим шепотом стараясь помочь себе запомнить все в точности, до мельчайших подробностей. Не урок ведь, в самом деле. Такое сложное и мощное заклинание на бис второй раз не покажут. А научиться очень хотелось. Но когда демонстрация закончилась, девушка резво вскочила со стула, подбежала к двери, и, открыв ее, звонко прокричала:9 — Гоша! Ты чего там спрятался? Спускайся живо сюда, у нас все уже давным-давно готово. Я кому сказала! Жи-во... И10 вот сейчас она почти силой усадила его на стул. Сама, не глядя, плюхнулась напротив. Ей повезло. Другой такой же стул, как и у Каджи, успел вовремя подскочить в нужный момент, так как стоял поблизости. Мерида забросила ногу на ногу. Легким движением руки поправила складку на платье. Бабуля встала позади внука и положила ему на плечи свои маленькие ладони, глубоко изрезанные морщинами. А сестра, состроив хитрую рожицу, протянула в сторону Гоши открытую ладонь. И когда он непонимающе посмотрел в ее светло-серые глаза, то заметил, что в них плещется смех. Потом парнишка опять посмотрел на ладонь сестры, а там уже лежало простенькое колечко из какого-то странного мутного материала. И не металл, но и не камень. Да и на стекло с пластмассой не похоже. Еще мгновение назад его там не было, это уж как пить дать. Радиоприемник, слишком любопытный для своего возраста, даже привстал на ветке на цыпочки и вытянулся поближе, чтобы лучше видеть все происходящее. Однако это не помещало ему продолжать наигрывать что-то бравурно-торжественное, и одновременно безалаберное. Интересно, где он только успел нахвататься подобных мелодий? — Барни, прекрати, пожалуйста, — бабуля строго прищурилась в сторону непоседы, и он мгновенно примолк.11 — Можно ведь немного и помолчать. — А чего? Я ничего. Сижу тут просто, свежим воздухом дышу, природой любуюсь... Приемник присел на ветке, ссутулившись и свесив обе ноги вниз. А Петрусь, холодильник, погрозил ему кулаком. Ну, так, ради профилактики. На самом-то деле они были закадычными друзьями. И за Барни Петрусь кому угодно, из посторонних, разумеется, понаставил бы фингалов, мама не горюй. — Поздравляю тебя с самым важным днем в твоей жизни, Гоша! А это мой подарок тебе. Одень его на средний палец правой руки. Каджи так и поступил. Ничего не произошло. И парнишка даже слегка разочаровался в своих ожиданиях. А Мэри тем временем, сделав вид, что не заметила его разочарования, продолжила вкрадчиво: — А ты что думал, братишка? Нацепил кольцо и все? Тут же сразу что-то и свершится необычайно волшебное? Ага, держи карман шире... Нужно еще очень хорошо знать, как можно и как должно использовать любой подобный артефакт. Приемник, незаметно так для всех, легонько спрыгнул с ветки вниз. Петрусь попробовал было преградить ему путь. Но Барни, даже не обратив на него внимания, просто обогнул помеху, взяв чуть правее. Проковылял, горестно опустив плечи и волоча кисти рук по земле, на самый край обрыва. Потом он уселся там, свесив ножки вниз. И подперев правую щеку ладонью, самовольно тихонько включился.12 Все дружно сделали вид, что ничего такого из ряда вон выходящего не заметили, да и вообще, фиг уж с ним, пусть поет себе, раз так сильно парня депресняк замучил. Когда только успел он у него появиться, вот где загадка? Или просто загрустил Барни о чем-то своем, радиоэфирном... — Ну, и как им пользоваться? — А-а! — Мерида шутливо погрозила брату пальцем. — Во-первых, только в случае необходимости. Видишь ли, амулеты с каждым разом их использования становятся чуточку слабее. Так все говорят, хотя лично я в это не верю. Ее стул плавно приблизился к Гошиному. И когда сестра склонилась к нему поближе, продолжая раскрывать тайны амулета, ее светлые локоны случайно коснулись Гошиной головы. А именно серебряной прядки. Со стороны показалось, что их волосы на миг рванулись навстречу друг другу, словно под порывом ветра, и переплелись. Но спустя всего лишь миг, они уже разлетелись в разные стороны. А Мериду, словно чем-то острым и радостным пронзило насквозь, от макушки до самых пяток. Она невольно отшатнулась чуть в сторону. И тогда все увидели, что на ее волосах мерцают, переливаясь малюсенькими звездочками, серебристые искры. Они вспыхивали и растворялись именно там, где ее лохматость соприкоснулась с прядкой-змейкой. Искорки точно так же извивались, повторяя скольжение серебра по Гошиной голове, только живее. Хотя возможно так просто казалось из-за их постоянного мерцания. Все удивленно замолчали ненадолго. — Вот уж это-то совсем непонятно, — задумчиво произнесла Никисия и потерла остренький подбородочек суховатыми пальцами. — Нужно будет с Этерником обсудить... А с Мериды точно пелена беспамятства спала, и девушка, встряхнувшись, слегка задумалась о том, где же она закончила рассказ. Искорки тем временем как бы впитались в ее волосы, сперва потеряв четкость границ, а потом и вовсе медленно растворившись. И Мэри тут же продолжила, словно всего лишь на миг запнулась на запятой: — И однажды ты можешь круто влипнуть в передрягу, потому что артефакт не сработает в нужный момент. А ты всего лишь наигрался с ним по пустякам. — Типа у него батарейки садятся, — Каджи быстро вообразил похожую ситуацию, но уже совсем из другой жизни. Пугающе чужой и далекой жизни. Да и была ли она? И была ли это жизнь, а не что-то другое? — Какие батарейки? — Мэри непонимающе нахмурилась, но когда парнишка объяснил ей, в чем дело, насколько смог внятно, она весело рассмеялась. Сестра тряхнула ставшими выжжено-льняными и абсолютно прямыми волосами, которые тут же принялись неспешно завязываться в длинную косу: — Да, да, очень похоже. — Но тут же она быстро стерла улыбку с лица и продолжила вполне серьезно: — Этот артефакт называется "Сумеречное Кольцо Иллюзий Тени". Но его чаще всего заслуженно называют "СКИТ", потому что там всегда можно спрятаться вообще ото всех. Вижу, что догадался. — Хлоп одобрительно пушистыми ресницами. — Да, это по заглавным буквам так получается сократить. Назначений у СКИТа несколько. Запоминай и не вздумай хоть одно из них применить, пока я не скажу тебе, что ты к этому готов. Иначе, отберу подарок назад! И глазом моргнуть не успеешь! Мерида как бы нависла над ним, слегка увеличившись в размерах и придвинувшись ближе. Ее тонкие брови грозно собрались у переносицы, отчего на лбу столпилось несколько смешных морщинок. А прическа девушки мгновенно перекрасилась в яркий ало-сине-желто-бурмалиновый цвет. Попутно она махнула не глядя, недавно приобретенную косу на залихватский панковский ирокез внушительных размеров и еще более внушительной торчливости. А в линиях лица стали постепенно прорисовываться резкие мазки с портрета дикой хищницы на тропе охоты. О да! Она была ужасна!!! И все равно умудрилась остаться симпатичной, даже в таком облике. Но глазом Гоша все-таки успел моргнуть и лишь потом осознал ужас оттого, что может лишиться такого безумно прекрасного подарка. Вот этого парнишка ПО НАСТОЯЩЕМУ испугался, а не грозно-драчливого вида сестренки. Почему-то он был абсолютно уверен, что Мерида настолько за него, что бояться ее не нужно, как бы девушка и не старалась этого добиться порой. Но Каджи все равно на всякий случай усиленно закивал остреньким подбородком, пока не остались у него вместо подарка, только воспоминания о зубах дареного коня, сверкнувших на прощание голливудской улыбкой. А вдруг Мэри совсем и не шутит? — Да понял я, понял... Мерида так стремительно вернулась в свой нормальный облик, словно крыситься на Гошу ей было крайне неприятно, но, видимо, необходимо. И она продолжила спокойным голосом, переливавшимся теплыми бархатными нотками, словно и не вызверивалась только что: — Так вот, история обычная. Откуда этот артефакт появился, история умалчивает. Слишком уж давно дело то было. По одной из легенд, вроде бы как подбросили его боги сумеречных из своего мира к нам. Из забавы просто, посмотреть, что дальше приключится. Приемник, явно заинтересовавшись рассказом, прекратил лирично выть на луну.13 Приблизившись к столу, он нагло-невозмутимо забрался по Гошиной ноге к парнишке на руки. И устроился там спокойненько, свернувшись в клубок, как котенок. Каджи так же хладнокровно, словно уже семьсот сорок девять раз это делал, потрепал его слегка по загривку. То есть по черному карболитовому корпусу. — Наглеть, так с музыкой, — едва слышно, лишь для себя, прошептал Барни, и, прищурившись, замурлыкал. Точнее выдал музона на-гора.14 Спасибо, что не громко. Мерида едва удостоила приемник взглядом и продолжила: — А его возьми и найди один молодой искатель приключений с большой дороги. Магом он оказался видать знатным! Вот и сделал с артефактом что-то такое, отчего именно с тех пор кольцо стало уже неподвластно богам сумеречных. Ну, случайно, конечно же, я уверена в этом.... Хотя, тогда непонятно становится, почему эти боги до сих пор так настойчиво пытаются вернуть его себе? — Но сестра тут же и махнула рукой на внезапно возникший перед ней вопрос. — Между тем, кольцу видать все равно, что там думают боги. Оно для себя решило, кому теперь служить по мере сил. И выбрало потомков того человека, который первым его нашел. СКИТ много чего умел раньше, но, к сожалению, до наших с тобой времен не все его возможности дошли известными. Столько всего произошло за кучу веков. Каджи слушал на самом деле заинтересованно. А Мерида, видимо, устала быть такой скучно-однообразной. Потому-то и улыбнулась ему слегка, блеснув закатными лучиками в глазах цвета вечернего неба. Да шутки ради на пару секунд высунула язык, а он возьми и превратись в собачий. Парнишка тут же представил Мериду в этот момент в виде спаниеля, только со светловолосой прической сестры. Он прыснул со смеху, но девушка ткнула его кулачком в колено и выразительно стрельнула глазами в сторону, скосив их на стоящую за Гошей бабулю. — И по всем сохранившимся легендам единодушно выходит, что звали того стилягу с большой дороги Фениксис Каджи. Мерида приободряющее подмигнула брату: — И по тем же стародавним преданиям, кольцо должно находиться именно у того Каджи, кто в нем, несомненно, нуждается, чтобы не просто выжить, но и победить... Барни услышав это, немедленно заткнулся15 и протяжно свистнул. — Так что, ты теперь с ним долго не расстанешься. Сестра грустно усмехнулась краешками губ, а глаза ее на миг подернулись мутной пеленой слезы. Но лишь на миг, а дальше — как ни в чем не бывало: — Так вот что мы знаем точно о кольце. Если его повернуть на четверть оборота по часовой стрелке, то, мысленно представив себя, а можно вместе с близстоящими людьми, невидимым, таковым и становишься. Нет, конечно, так то ты видим, по-настоящему: для себя и для тех на кого ты распространил его чары. Но вот для остальных кольцо создает иллюзию невидимости. Они тебя в упор не замечают. Хотя, конечно, если они на тебя наткнутся по неосторожности, то почувствуют... Мерида коротенько хихикнула. Видимо, были у нее прикольно-криминальные моменты в жизни, когда она именно так кольцо и применила. Но, отогнав приятные воспоминания в сторону, девушка продолжила нормальным голосом: — Соответственно, находясь в Сумраке, нужно повернуть кольцо на те же четверть оборота против часовой стрелки. Этим ты отменяешь действие иллюзии и соответственно оказываешься в нашем нормальном волшебном мире. Про остальные свойства тебе пока рано знать. Понятно, вроде бы? — Вполне, — согласился Гоша очень серьезно. — Повернул туда — там, повернул обратно — здесь. — Не туда и там, — строго проворчала бабушка, — а именно так, как говорит Мэри. И ни в коем случае не вращай его еще дальше по солнцу, находясь уже в Сумеречной Тени. Никто не знает, что тогда может произойти. Сведений об этом не сохранилось, а неведомые последствия могут быть ужасны. — Да, понял я все, бабушка! Я — сама серьезность. — А вот это мы сейчас и проверим. Давай-ка, Мэри, попрактикуйся с будущим учеником Хилкровса. — Легко, баба Ники, — задорно отозвалась Мерида и развернулась к брату лицом. — Ну, что ж, давай попробуй стать невидимым. И строго так, как учительница английского языка из суперпрестижного колледжа, уставилась прямо ему в глаза. Только у Каджи были простенькие очки в незатейливой оправе. А на ее строгом длинном носике красовались не менее строгие пенсне. И они хищно поблескивали в лучах склонившегося к закату солнца, словно заранее осуждали за недопустимое незнание урока, уже давно пройденного другими. А глаза смотрели так пронзительно, вжившись в образ крайне строгой и очень гордой учительницы, что Гоша непроизвольно почувствовал себя по-настоящему вызванным к доске на виду всего класса. — Хорошо, я попробую, — скорее просто кивнул он, чем произнес. В горле у парнишки неожиданно пересохло от волнения. Вот, сейчас, он совершит первое свое волшебство в этой жизни. Пусть не сам, а с помощью артефакта. Но все же, все же... Каджи закрыл глаза и, взявшись за кольцо, повернул его в нужную сторону ровно настолько, как ему и говорили. И даже вроде бы услышал щелчок в нем, как будто какой-то подпружиненный выступ мягко вошел в паз, именно ему и предназначенный. А потом Гоша сказал сам себе с полной уверенностью: все, теперь я невидим. И парнишка открыл глаза. Мерида, сидя напротив него, изумленно хлопала ресницами и чуть суетливо-карикатурно размахивала руками. — Где же он? Куда он делся? Вы, баба Ники, его случайно не видите? Каджи только фыркнул от смеха, совершенно позабыв обидеться на то, что его так ловко разыграли. А сестренка, притомившись изображать из себя буйно-помешанную, цепко поймала мальчишку за нос. Точно так же, как совсем еще недавно досталось Барни. — Так вот, Гоша, — она очень спокойно, доброжелательно, но твердо посмотрела в его карие глаза. — Этого слишком мало! Ты пока еще не умеешь пользоваться своими силами, чувствами и мыслями. А без этого над таким мощным артефактом, как СКИТ, власти у тебя нет. Но всему можно научиться... Каджи куда раньше выпалил: — Да, конечно, я поеду учиться! Чем девушка произнесла: — Владеть собой и окружающим учат в международной..., — слегка недоуменный взгляд в сторону особо отличившегося Гоши, а затем Мэри продолжила чуть укоряющим тоном фразу: — ...школе обучения колдовству Хилкровс. Так значит поедешь? Парнишка так усиленно закивал головой, что она того и гляди могла оторваться. Сестра лукаво усмехнулась. — А разве я тебя уже приглашала? — и, заставив мальчика поволноваться целую секунду, она не выдержала и слегка жеманно произнесла, мгновенно превратившись в голубоглазую блондинку: — Ах! Да! Я видимо, просто забыла об этом вспомнить. — Ладонь театрально приставлена ко лбу. — Какая же я стала рассеянная в последние... Девушка невинно-хитро закатила глаза к потолку якобы, а сама тишком глянула на висевшие напротив часы. Они важно, подобно рефери у боксеров, произвели отсчет до пяти, разгибая при этом по пальцу из вытянутого вперед кулака. Все это конечно не укрылось от взгляда Гоши. — ...пять минут, — спокойно закончила барбствующая Мерида. — Но даже если и не приглашала, то с этой минуты ты зачислен в штат кандидатов на обучение в МеШОК Хилкровс. — Как это, кандидатов? — ошарашенно захлопал ресницами Каджи. — Ничего страшного, внучок, — Никисия первой положила себе в тарелку немного салата оливье, выбрав его из разнообразия всевозможной еды, появившейся на самобранке, и тем самым, подавая пример остальным. — Пока тебя не выберет тот факультет, который станет твоей школьной семьей на семь последующих лет, ты официально только кандидат. Но тебе бояться... — А может произойти так, что тебя не выберет ни один факультет? Гошина боязнь проявилась в том, что он быстро переводил взгляд с бабушки на сестру, и обратно. Мерида только недоуменно пожала плечами: мне-то почем это знать, я такой ботвой на уши отродясь не грузилась. Для полного соответствия образу, не хватало только коротких, неровно стриженых волос; бесцельно прыгающего взгляда; жвачки, с вылетающими периодически изо рта и тут же лопающимися во все стороны пузырями; наушников, нервно ботающих: "Бум-боц!"; и роликовых коньков. А Никисия крепко призадумалась, бормоча что-то себе под нос. Потом потрясла оживленно головой, растрепав седины. — Не-ет! Тебе точно бояться нечего. Хотя на моей памяти одну девочку не приняли в школу. Ее не признал своей ни один из факультетов. Но там вроде бы совсем непонятная история приключилась. Та девочка вообще не была волшебницей, а попала в школу случайно, по чьей-то злой шутке. — И что с ней стало потом? — Не знаю, — неуверенно произнесла бабушка. — Обошлось как-нибудь, наверное... И она увлеченно принялась поглощать салат, плотоядно поглядывая на аппетитные ломтики розовой с прожилками ветчины. Мерида упрашивать себя не заставила. Сестренка, залпом осушив внушительного вида фужер с мутно-синей жидкостью, живо расправилась с малосольным огурчиком. Потом она посмотрела на застывшего в недоумении брата, предварительно легким движением пальца смахнув слезинку с ресниц, и пояснила: — Это — табуретовка... Противная, я тебе скажу, штука. — ... — Но для меня пользительная.... А ты чего надулся, как индюк на сковородке? Да не переживай, Гоша, научу я тебя пользоваться СКИТом. Конечно, научу! Больше некому потому что. Не сам же Этерник Верд-Бизар с тобой возиться станет. А кроме нас двоих это сделать некому. Это уж точно! Ик!.. Вопросительный взгляд хитро прищуренных глаз, и голос абсолютно трезвый и ласковый: — ...Ты хоть тортик съешь... Праздник все-таки сегодня. Великий праздник...16 ...А дальше, можно сказать честно, праздник удался. Отрывались на полную катушку. Все. Кто как мог. Такого веселого и незабываемого дня рождения у Каджи никогда не было. Да и вряд ли еще будет когда-нибудь. Он определенно получился, даже несмотря на легкий запах валерьянки, расползающийся по кухне-поляне. Сперва — скромно, из-под стола. А потом, в наглую, из блюдца-тазика прямо с пылу с жару, от щедрот сердобольной самобраночки, но с молчаливого согласия Прохора.17 Похоже, только они вдвоем, Гоша и домовой, веселились в этот вечер на сухую.18 А заключительным аккордом веселья стал момент, когда после очередного мутно-синего бокала Мерида бережно стиснула блаженно улыбающегося Тимофея. Потом сестренка занюхала выпитое облезлой шкурой котяры. И они дружным хором, тесно прижавшись лицом к морде, душевно и прочувственно заголосили, сильно, но невпопад: — О-ой, цве-е-етет калина-а-а... Вдалеке, над рекой, взрывались праздничные салюты. Но грохот стоял такой, словно гаубицы расположились чуть ли не за спиной у парнишки. Он таращился на все вокруг широко распахнутыми глазами, впитывая в себя каждую каплю происходящего, подобно ненасытной губке. Но, перекрывая раскаты взрывов, песня полетела дальше ввысь. И довольно-таки слаженно. А уж приемник просто не мог остаться в стороне. Ну, никак не мог! И трио выводило не стареющий хит всех застолий и времен: — ...в поле-е у ручья-я... Но Каджи внезапно осознал, что на сегодня затарился счастьем в нахаляву под самую завязку. И если не закроет прямо сейчас глаза, осоловевшие от сытости, уронив голову на подушку, то жизнь прошла впустую.19