Найди меня в темноте

Три дня прошли в настоящем кошмаре. Я просыпалась, глотала какую-нибудь противную микстуру, орала — и через какое-то время снова отрубалась. Мама перепробовала все: консультировалась с другими ведьмами, даже с какой-то общиной в горах связывалась, гадала, вызывала духов-покровителей, пыталась ускорить оборот магически. Но поскольку ведьмы весьма смутно представляли, с чем имеют дело, результат достигнут не был.

Просыпаясь, я иногда умудрялась подслушать немного информации. Попадалось даже кое-что ценное.

— Не волнуйся, сыну Тонгорда приходится не лучше, — как-то попробовала утешить маму одна из ведьм.

— А что с ним? — вяло поинтересовалась родительница, тихонько поглаживая меня прохладной ладонью по потному лбу.

— Кто знает? Наши пытались пошпионить, говорят, он кричал, и в доме страшно грохотало.

Мама и Люсинда, которые все это время не отходили от меня, переглянулись.

— Мы его не трогали, но если вдруг кто все же проклял, в обиде не будем.

Это самое интересное. В остальном до меня долетали обрывки разговоров ни о чем, беспокойство за мою горемычную особу, доставившую всем столько проблем, то, как мама сокрушалась, как же это у Верховной ведьмы дочка будет оборотнем?! Превращаться в чудовище с когтями и горящими глазами я и сама не стремилась, но, похоже, это не лечится.

Вечером третьего дня мне приснился сон. Впервые с тех пор, как начался кошмар наяву.

Видение было красочное и ароматное, но главное — в нем не было боли, так что я ухнула туда, как в омут, вся без остатка.

Поначалу противно пахло лекарствами, и я лежала в своей кровати. Было душно, влажные простыни противно липли к телу. После всего, что тут творилось в последнее время, любимая комната с бледно-зелеными стенами и лампой-нарциссом вызывала стойкое отвращение. Не хочу здесь быть! Хочу уйти! Хотя бы свободно вздохнуть.

Шторы никто не задернул, и в окно бесстыже заглядывала круглая луна.

Боль затихла, но я откуда-то точно знала, что она все еще где-то там. Внутри.

Но сейчас мне выпала короткая передышка, надо пользоваться. Осторожно, чтобы не потревожить задремавшую в кресле маму, я встала и на цыпочках подошла к окну. Распахнула его, жадно вдохнула чистый воздух без примеси лекарств. Так-то лучше... Сразу же стало холодно, потому что сорочка была такая же влажная, как и простыни.

Потом сработал инстинкт. Я сама не поняла, в какой момент перекинула ноги через подоконник и толкнулась от него руками. И уж точно для меня осталось загадочным легкое бесшумное приземление. Клумба, в которую я попала, конечно, сыграла свою роль, но спрыгнуть со второго этажа и даже не удариться — это как-то слишком.

Слишком по-оборотничьи.

Осознала и почему-то успокоилась. Выпрямилась, отряхнулась, запрокинув голову, посмотрела вверх — шторы чуть заметно колыхались, в комнате не было видно ни единого движения. Видимо, моего исчезновения не заметили.

И пошла. Сама не знаю, куда.

Ноги тряслись от слабости, но я упрямо перебирала ими. Чистый воздух с запахами трав, цветов, пыли и выпечки заставлял кровь по венам бежать быстрее. Иногда к этим примешивались и другие запахи — пота, духов, бензина. Что угодно, только не лекарства!

Наверное, девица, поздним вечером бредущая по улицам в одной ночнушке и босиком, смотрелась диковато и должна была вызвать вопросы. В духе "А не подбросить ли тебя, красавица, в ближайшую психлечебницу?". Но по пути мне никто не встретился. В смысле, вообще никто. Город словно вымер. Мигали вывески, кое-какие заведения еще были открыты... но кругом не было ни души. Мне не встретилось ни одной машины, ни одной прогуливающейся парочки. Если бы не была так измучена, я бы непременно озадачилась этим, а так просто шла.

В определенный момент город закончился. Я оказалась в лесу.

Как всякая ведьма, лес я любила, темноты не боялась, от ночных шорохов не вздрагивала. Шла и шла. Холод ощущался все меньше, запахи остались только приятные, а луна действовала на меня гипнотически. Большая, белая, она иногда мелькала среди ветвей... и меня влекло к ней, тянуло, хотелось дойти до нее, раствориться в этом серебре, навсегда забыть себя.

Силы закончились внезапно. Пару шагов я еще сделала на упрямстве, потом сдалась и медленно сползла на мягкий мох. Пошевелилась, устраиваясь удобнее, прижалась к нему щекой, зарылась носом, зевнула. Лежать было удобно, но холодно. Зато пахло хорошо и ничего не болело.

Я уже уплывала в небытие, когда ощутила чужое присутствие. Слабость даже испугаться не позволила.

— Ты пришла, — одобрительно рыкнул грубоватый голос, потом сзади зашуршало, затылок и ухо обожгло теплое дыхание.

— Угу, — я зевнула и поуютнее прижалась щекой к ложу из мха.

— Теперь все будет хорошо.

Просыпаться было лень. Я уже успела осознать, что сон сменила реальность, но боли так и не было, тело казалось невесомым, будто наполненным тысячами крошечных пузырьков, и хотелось продлить это состояние как можно дольше. Понятия не имею, сколько времени так прошло. Меня плотно окутывало одеяло, а на ухо зачем-то пристроили грелку, еще пахло травами... мама, наверное, принесла сухие и скоро будет делать отвар.

Сладко зевнула и поерзала, устраиваясь поудобнее. Может, я уже передумала становиться оборотнем? Или мне вообще все приснилось?

Одеяло вдруг тоже пошевелилось и обняло меня за талию. А грелка взяла и вздохнула мне в ухо!

Я резко распахнула глаза. Мамочкиииии мои ведьмочкиииии!..

Кругом был лес.

— Кошечка, не стоит так настойчиво об меня тереться, могу ведь и отреагировать... — хрипло сообщили из-за спины.

Все, мои нервы не выдержали! Визг получился такой, что, наверное, в центре города услышали.

Оборотень шарахнулся в сторону, выдал что-то очень неприличное и зажал уши руками. Но, видимо, не помогло. Еще недавно зеленые, его глаза сверкнули серебром, угрожающе так сверкнули, а в следующую секунду Квейн метнулся ко мне, схватил за плечи и основательно встряхнул.

— Заткнись, — приказал он. Потом чуть более дружелюбно добавил: — Пожалуйста.

Не то чтобы я прониклась, просто нечаянно прикусила язык — больно так, аж слезы брызнули. Тут кто угодно заткнется.

И что некоторые находят в нем привлекательного? Животное неотесанное!

— Извини, — пробормотал Квейн, вроде как устыдившись, и руки от меня убрал.

Пользуясь так кстати полученной свободой, я начала отползать.

— Я не хотел сделать тебе больно, — Тонгорд, похоже, с трудом подбирал слова.

Молчу, смотрю на него подозрительно и сосредоточенно пячусь. Мне, кажется, пора!

— Эй, ты куда это?! — маневр просекли до обидного быстро.

— Когда именно ты не хотел сделать мне больно? — это были остатки истерики трехдневной давности. — Когда только что чуть не придушил? Или когда подрал и оставил умирать?

Вопросы я задала правильные, потому что Квейн смутился, растерялся и вообще очень живо напоминал нашкодившего кошака.

Жаль, отвлекся от моего побега он ненадолго.

— Спокойно... — быстро сообразив, что по-хорошему я не остановлюсь, оборотень добавил угроз: — Если отойдешь от меня слишком далеко, боль вернется.

Средство он выбрал действенное. Я притормозила.

— Откуда мне знать, что ты не лжешь?

Мой враждебный взгляд встретил его... какой-то непонятный.

— Можешь проверить, хотя не советую.

Одно едва уловимое движение мимики, но его хватило, чтобы понять.

— Это и с тобой тоже происходит! — я почувствовала себя гораздо увереннее.

— Ну... да, — к немалому удивлению, отпираться оборотень не стал.

Паршиво. Вслух это не прозвучало, но сомнений не было, в данном вопросе мы единодушны.

Выставив перед собой руки и бормоча что-то успокаивающее, Квейн медленно двигался ко мне с таким видом, будто приручал опасного хищника.

Ну да, как же. Хотела бы я быть действительно опасной!

— Стой там! — голос эхом зазвенел среди стволов деревьев.

— Не бойся, я тебя не обижу.

— Стой, кому говорю! — прикрикнула еще громче и снова немного попятилась.

Нога больно напоролась на кусок корня, торчащий из земли. Я глухо охнула и жадно втянула в себя воздух. Этот лес мне явно не рад.

Мужчина, с которым при других обстоятельствах мы могли спокойно прожить в одном городе целую жизнь и не перекинуться даже двумя фразами, в один грациозный прыжок преодолел разделяющее нас расстояние и опустился на корточки рядом со мной.

— Осторожнее.

— Я же просила...

— У тебя кровь, — его ладонь легла на мою ногу чуть ниже колена. — Дай посмотрю.

— Ни за что! — я трепыхнулась, но он, конечно, превосходил по силе. — Вдруг от ее вида ты опять озвереешь и бросишься на меня?

— Не брошусь.

— У меня нет ни единой причины тебе доверять.

Понятия не имею, почему он не применил силу, ведь мог же! Но вместо этого Квейн стиснул зубы так, что желваки на щеках заходили, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и с ангельским спокойствием продолжил заговаривать мне зубы:

— Ты, наверное, никак в толк не возьмешь, что с тобой творится? — и столько участия в голосе...

— Отчего же? — ядовито выплюнула я. — Я знаю, что со мной происходит оборот. То еще удовольствие.

Квейн дернулся, будто ему влепили оплеуху.

— Даже так?

Как раз собиралась уточнить, нет ли какой возможности отвертеться, когда буквально кожей почувствовала мимолетное движение справа. Квейн среагировал мгновенно: толкнул меня на толстую поросль мха у ближайшего дерева и загородил собой. Потом уже стал принюхиваться и присматриваться.

— Эй...

— Помолчи.

Выкарабкаться из "убежища" мне тоже не дали. Приобнял рукой — как камнем придавил.

Снова волнами стал накатывать жар. Кажется, оно возвращается.

Откуда-то справа послышались издевательские хлопки, а потом и шаги.

— А теперь встал и отошел от моей дочери, — пропел обманчиво ласковый голосок.

Мама. И ведьмы.

Их было много. Ступая почти бесшумно, они выходили из-за деревьев, и в руках у каждой полыхали колдовские огни.

Впечатляюще. У оборотня чуть челюсть в свободный полет не отправилась.

— Живо, я сказала! — повысила голос Верховная и ее пульсирующий шар увеличился вдвое. — Понятия не имею, как тебе удалось ее сюда заманить, но на этом все.

Спина, в которую я почти утыкалась носом, напряглась.

— Госпожа Дарини? — что городская шарлатанка окажется настоящей ведьмой, для Квейна стало точно таким же сюрпризом, как и его когти — для меня.

Слов было явно недостаточно, и мама в знак предупреждения запустила свой шар в дерево за моей спиной. Могучий дуб заискрился и осыпался трухой. Но рука оборотня лишь сильнее придавила меня к мху.

Жарко было почти нестерпимо, с организмом вообще творилось что-то странное. Я шумно вздохнула.

И тут действующих лиц стало на порядок больше.

— Таяна, если надумала попрактиковаться, спали какой-нибудь другой лес, потому что этот занимает моя стая, — прозвучал приятный, чуть насмешливый голос. — Кто бы мог подумать? Ведьмы... Настоящие.

В какой именно момент и откуда перед нами появились с два десятка мужчин и женщин с невероятными серебряными глазами, я, честно признаться, просмотрела. Но теперь они просто были здесь. У женщин были жилистые фигуры и толстые тугие косы, мужчины выглядели свирепо, точно как Квейн. Даже всегда вежливый и элегантный профессор Тонгорд имел в своем облике что-то от дикого зверя.

Минуту противники оценивающе рассматривали друг друга, но на глаз поймешь немного, а в остальном сильно чувствовался недостаток информации с обеих сторон. Вступать в схватку особенно не рвался никто. И не столько из-за опасений проиграть, сколько из нежелания привлечь ненужное внимание.

— Мне следовало догадаться на самом деле, — одобрительно хмыкнул вожак оборотничьей стаи.

Мама не была настроена просто поболтать.

— Пусть твой сын уберет лапы от моей дочери! — потребовала она, сверля взглядом главного во вражеском стане.

— Нет! — тут же вскинулся Квейн.

Его отец действовал дипломатичнее:

— Он не причинит девочке вреда.

— Да что ты?! Значит, это она сама себя подрала?

— А лучше надо было смотреть за дочкой, чтобы она ночами по моргам не шастала! — влезла незнакомая мне даже визуально тетка с русой косой.

— Кто бы говорил! — не смолчала и наставница. — Разве это не ваш парень там изображал труп?

И так они могли ругаться до бесконечности. Было бы даже любопытно, если бы боль не резанула изнутри острым ножом.

Я дернулась и издала что-то среднее между стоном и глухим рычанием. Квейн успокаивающе погладил мой бок, но это вызвало только раздражение. Если ему меня так жалко, нечего было распускать когти.

Сочувствие его отца носило более полезный характер.

— Хватит! — рыкнул он. — Сейчас мы поедем в имение, там ей помогут.

Среди ведьм прошел шепоток.

— Еще чего не хватало! — взбеленилась Верховная. — Моя дочь поедет со мной, сами как-нибудь разберемся. И да, пока не забыла... животное, покалечившее моего ребенка, будет наказано.

На это у Тонгорда-старшего тоже нашелся ответ. Точнее, вопрос:

— Тебе что важнее, продемонстрировать свое могущество или спасти дочке жизнь?

Мама только что не задымилась от возмущения. Но колдовать почему-то перестала.

— Как ты смеешь...

— Так вот, если второе, — невозмутимо продолжал профессор, — то сейчас ты перестанешь выделываться, и мы все вместе отправимся в поместье, где осмотрим девушку и дадим ей наконец нужное лекарство, а не ту бурду, которой вы ее все это время наверняка поили, а потом сядем и спокойно обсудим наше будущее сосуществование в одном городе. И ее будущее, — здесь был кивок в мою сторону.

Молчание главной ведьмы в общине было красноречиво. Я так и слышала, как она перебирает в уме проклятия.

Первыми не выдержали мои измученные нервы.

— Эй, а моим мнением поинтересоваться никто не хочет?! — ехать в поместье Тонгордов не хотелось даже ради лекарства.

— Нет! — рявкнули с двух сторон.

Но убить почему-то захотелось Квейна, который опять погладил.

Попрепиравшись еще немного насчет способа доставки меня на место и каких-то других мелочей, они наконец заключили временное перемирие. Мама отпустила почти всех ведьм, громко предупредив Тонгорда, что наслать проклятие на всю стаю прекрасно сможет и в одиночку. Тот непроницаемо пожал плечами. Сразу и не поймешь, проникся или нет. А потом распорядился:

— В машину ее, — и кивнул на меня.

— В мою, — скорректировала его приказ Верховная ведьма. — Я покажу, где она.

Спорить из-за ерунды в этот раз никто не стал.

Квейн тут же вскочил на ноги, пошатнулся — видимо, слухи о его недомогании не были сильно преувеличены — но быстро выровнялся и попытался взять меня на руки. Серьезно? После того, как он чуть меня не угробил, я еще его общество должна терпеть?! Естественно, такой план мне совсем не понравился, но мои попытки лягаться и уползти оборотня оставили равнодушным.

Его остановил отец.

— Не ты, — и припечатал сына строгим взглядом, от которого тот дернулся, словно электрический разряд получил. — Пусть понесет Реиас.