Форсаж.Обработка черновика Виталий Сокол

И тут мои размышления прервал визит доктора Боткина:

— Доброе утро, ваше величество.

Утро добрым не бывает, подумал я и ответил:

— Здравствуйте, доктор.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, доктор, не очень, — сразу выздоравливать я не стал.

— Ну вот, вы уже шутите. А это верный признак того, что вы на пути к выздоровлению. Вы нас очень напугали, ваше величество, когда потеряли сознание. Я уже не надеялся, что вы выйдете из комы. Но теперь я уверен, что вы пойдете на поправку. Расскажите, как вы себя чувствуете?

— Евгений Сергеевич, у меня сильные головные боли, сильная слабость и все плывет перед глазами, — начал я готовить для себя оперативные позиции. Хотя я не сильно лгал доктору Боткину. У меня действительно все эти симптомы были. И видимо Евгений Сергеевич поэтому поверил мне. Все-таки он врач от бога и обмануть его просто так было бы невозможно.

— Я назначу вам, ваше величество, общеукрепляющие и успокаивающие лекарства. Вам необходим полный покой. И еще просил бы вас ограничить себя в посещении родственников и государственных лиц. Хотя бы на одну неделю.

— Хорошо. Евгений Сергеевич, скажите, а как отнеслись к случившемуся мои родственники и другие лица?

— Ваше величество! Я не хотел бы разговаривать на эту тему.

— Все же Евгений Сергеевич, я настаиваю...

— Хорошо, ваше величество, — сказал доктор после довольно длительной паузы. — Многие ваши родственники не сильно расстроились от того что случилось. Но больше я говорить ничего не буду.

— Благодарю вас! Этого достаточно, — не стал пережимать я.

Тут у меня в голове проскочило сочетание "боткинская больница" и появилась мысль, которую я решил реализовать немедленно.

— Евгений Сергеевич! Насколько мне известно, вы занимаетесь научной деятельностью связанной с медициной?

— Да, ваше величество, по мере возможности.

— Я хотел, что бы вы занимались ей не по мере возможностей, а на постоянной основе. Если я вам помогу с размещением больницы и лабораторий с полным их оборудованием, вы согласитесь возглавить этот медицинский институт и следовать моим условиям, которые обязательны для исполнения?

— А что это за условия, Ваше величество?

— Первое. Вы в обязательном порядке занимаетесь изучением крови и всем что с ней связано.

— Понимаю вас, ваше величество.

Я внимательно посмотрел на Боткина. Видимо про гемофилию Алексея он уже знает.

— Да, Евгений Сергеевич, признаю личную заинтересованность в этом. Но подумайте, что помогая мне, вы поможете и тысячам других людей. Второе. Вы займетесь изучением грибковой плесени и ее свойств. Незадолго до этого я узнал о работе нашего кожного врача Полотебнова Алексея Герасимовича по плесени. Кстати вы знакомы с ним?

— Да. Он работал у моего отца.

— Как вы считаете, возможно ли его наградить за его деятельность орденом?

— Он как никто достоин этой награды.

— Что же, быть посему. И последнее, третье условие. Вы обязаны согласовывать со мной возможность обнародования результатов исследований по вышеуказанным условиям. Вы согласны?

— Да, ваше величество!

— Хорошо. В остальном я вас не ограничиваю. Пригласите, пожалуйста, мою супругу и попросите, чтобы она была со стряпчим.

Доктор закончил осмотр и вышел.

Глава 3

Прошла неделя после беседы с доктором Боткиным. Первый человек с кем я пообщался, была моя нынешняя супруга — государыня императрица Александра Федоровна. Пересказывать наш с ней довольно длительный разговор я не буду. Мне показалось, что она действительно любит своего супруга, но вот небольшие наезды с её стороны мне совсем не понравились. Видимо не врут историки, что Николай второй был подкаблучником. Судя по всему прийдется приучать Александру Федоровну к тому, что характер у супруга несколько изменился. И мне стало интересно — заметит ли она то, что ее Никки стал совсем другим человеком? Самое удивительное, что воспринимала меня как Николая без всяких изъятий.

Сотруднику милиции всегда приходится играть кого-то. Поэтому я стал изображать больного флегматика. Из-за того, что наша беседа проходила в солировании Аликс, это было не так уж трудно. Может от страха за свое положение, а может действительно боялась за меня, но она трещала и причитала не переставая. И несмотря на значительное количество словесного мусора, я получил много полезной информации о внутренних отношениях в императорской семье. Естественно с поправкой на Александру Федоровну. От нее я узнал, что мне хотят выказать сочувствие представители великокняжеских семей и знатных аристократических родов. Ссылаясь на требования Боткина, я заметил, что это возможно, но приму я их не всех сразу. При этом я про себя не переставал удивляться тому, как быстро принял нынешнюю реальность.

Первой меня посетила вдовствующая императрица Мария Федоровна с дочерью, и по совместительству моей сестрой, Ольгой. Если честно, то встречи с ней я откровенно побаивался — все-таки мать. Вдруг почувствует самозванца да как заорет: "А царь то не настоящий!". Шучу, конечно. Но в каждой шутке есть доля шутки. И перед этой встречей мне было не по себе. Но, несмотря на мои опасения, все прошло более-менее нормально. Во всяком случае, если она что и заподозрила, то наверняка списала на болезнь. Кроме беседы о внутрисемейных делах она попросила меня срочно принять Петра Аркадьевича Столыпина. В моих планах было знакомство с самым знаменитым русским премьер-министром, но столь быстро встретиться с ним я не ожидал.

На следующий день после обеда ко мне в комнату вошел высокий по местным понятиям (для моего времени рост был чуть выше среднего) мужчина. На всех фотографиях, которые я видел, Столыпина запечатлели очень серьезным. Что было не удивительно, принимая во внимание, то в каких условиях он был и какую должность занимал. Войдя, он подошел к кровати, на которой я лежал:

— Добрый день ваше величество! Рад, что вы идете на поправку. Извините за беспокойство, ваше величество, но государственные дела заставляют меня так поступать.

— Не извиняйтесь, Петр Аркадьевич. Присаживайтесь. Ведь в ногах правды нет.

— Что простите?

— Я говорю, что так будет удобней.

— А, хорошо, — он взял стул и присел у кровати. — Обстоятельства требуют вашего личного вмешательства. Волну беспорядков и забастовок нам удалось сбить, но протесты регулярно подпитываются антиправительственными партиями. Одним из мест, где революционеры чувствуют себя лучше, чем в Швейцарии, является Финляндия. Я прошу Вас, ваше величество, разрешить принять меры необходимые для пресечения антигосударственной деятельности. Должен доложить, ваше величество, что поток денег и оружия не уменьшается. Революционеры, если им угрожает опасность, просто переходят границу и ни от кого не прячутся. Подобное положение не терпимо!

— Принимайте все необходимые меры. А относительно Финляндии, Петр Аркадьевич, я хотел бы с вами посоветоваться. Как вы считаете, допустимо ли положение, при котором русские люди в Финляндии ущемлены в правах, а финны и шведы даже имеют преференции на это? Как вы считаете, допустимо ли, что православная святыня Валаам находится под протестантским игом? Допустимо ли, чтобы рыбоглазая чухня выдавливала и выживала русских из исконно русских земель? Я имею в виду русскую Корелу. Как вы считаете, не пора ли Выборгскую губернию вывести из состава княжества и присоединить к Петербургскому генерал-губернаторству?

Столыпин был явно растерян, видимо Николашка не позволял решительных действий против чухонцев. Но я то не Николашка! И никаких добрых чувств к чухонцам и прочим лабусам не испытываю. А Выборг я вытаскиваю из-за того, что в 1918 году истинные финские патриоты провели в нем и других окрестных селениях, как говорят в мое время, этническую чистку. Все русские люди, жившие в нем, были убиты. Не жалели никого: ни молодых, ни старых. Поэтому и предлагаю решительные мероприятия.

— Ваше величество!!! Это так неожиданно, что я и не знаю что ответить. Но думаю, некоторые радикальные меры проводить не стоит. Во всяком случае, пока... Ваше величество, а как мы объясним вывод Выборгской губернии?

— Ну например тем, что передача Корелы была не легитимна. Ведь Александр Павлович, будем говорить прямо, не самый легитимный самодержец. Как вы считаете, Петр Аркадьевич? Кроме того, думаю, что в документе о передаче Выборга и прилегающей территории можно найти зацепки для его отмены.

— Ваше величество, но это умаление авторитета самодержавной власти!

— Авторитет был умален сто с лишним лет назад, когда на деньги британского посла Уитворта русскими придворными и русскими гвардейскими офицерами был убит государь Павел Петрович.

— И все же, ваше величество, как мы будем выглядеть в глазах других держав?

— Хорошо, пусть основным будет документ о передаче. А как будем выглядеть? Да как англичане, которые когда не могут выиграть по правилам, меняют правила игры. Выведение Выборга из состава Финляндии, Петр Аркадьевич, вопрос решенный! И поверьте мне, я исхожу из возможности самого плохого варианта развития для России. Думаю, совсем не дело, когда враг сможет сразу после начала войны обстреливать из артиллерийских орудий столицу империи. Считаю, что нам уже сейчас нужно готовиться к военному столкновению с финскими сепаратистами. Я морально уже готов к очень жестким действиям по отношению к ним. И было бы очень здорово, если бы нам удалось столкнуть лбами шведов и финнов. Петр Аркадьевич, не смотрите на меня так! Да, я сделаю так, как поступают англосаксы. Но, увы, сейчас это невыполнимо! К сожалению, наши службы качественно и без следов провести все это не смогут...

Теперь о специальных службах. Во многом мы проиграли войну с Японией от их плохой работы по информационному обеспечению руководства страны, невозможности противодействовать шпионажу, диверсиям и поддержке антигосударственных сил. Поэтому, как только я буду в силах, полиция, жандармерия и контрразведка будут изменены в соответствии с тем, чему мы будем противодействовать.

Столыпин с большим изумлением смотрел на меня.

— У вас все?

— Да, это было единственное, что сейчас требует вашего немедленного вмешательства.

— Хорошо. И еще. Крестьянина Тобольской губернии Григория Распутина выслать по месту проживания с запретом посещения и проживания в европейской части Российской империи! Если у вас, Петр Аркадьевич возникнут какие-нибудь проблемы, то запомните одно. Это мой личный приказ!!! Поэтому всех защитников "святого старца" отсылайте ко мне. Больше не смею вас задерживать и занимать ваше драгоценное время. Вас ждут неотложные дела.

Столыпин встал, поклонился и вышел. Думаю у него масса впечатлений.

Следующие две недели я знакомился с родней и высшей аристократией. Наглость второе счастье. Я старался отвечать на вопросы посещающих односложно и расплывчато, чтобы не возникло никаких лишних, уточняющих вопросов. Если вопросы все-таки начинали задаваться, то я симулировал симптом острой головной боли и слабости. Хотя особо симулировать и не приходилось — голова раскалывалась от получаемой информации. И ведь ничего нельзя было упустить или забыть. Во избежание, так сказать. Из всех, кто меня посетил, особенно запомнилась Зинаида Николаевна Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон. Знаете, портрет кисти Серова хорош, но полностью раскрыть красоту Зинаиды Николаевны, мне кажется, не сможет никто. В жизни, наяву она еще лучше. Еще должен отметить — очень умная женщина. Думаю, кое-какие вопросы у нее возникли, но, слава богу, что у аристократов с детства воспитывают значимость собственного эго и некоторый нарциссизм. Наверняка некоторые нестыковки она потом объяснила себе моей болезнью. Уверен, что по моему поводу она не сильно ломала голову. Императоров много, а Зинаида Юсупова одна. Очень хорошо, что визит длился не больше пяти минут. Вообще-то все визитеры посещали меня не с целью выразить сочувствие, а просто оценить обстановку и получить возможность спрогнозировать то, как может повернуться ситуация.

Вы можете задаться вопросом, почему у меня все как-то просто получается, без разных косяков. Так ответ очень простой. Во-первых, у меня очень хорошая память. Особенно зрительная. Поэтому мне удавалось запомнить и переварить полученную информацию. Во-вторых, и это самое главное, многих из тех, кто ко мне приходил я знал по фотографиям и книгам. Если бы не это, то я бы наверняка засыпался.

Но с историей у меня отношение особое. Школьные учебники по истории я читал, как художественные книжки. К концу шестого класса я прошел курс истории десятилетней школы. Вроде бы можно остановиться. Но вот сделать это и не получилось! Я, буквально не останавливаясь, глотал все художественные и документальные книги по истории, до которых мне удавалось добраться. И в конце школы знаний по истории накопилось довольно много. Если сравнивать с чем-то, то уровень знаний по истории у меня соответствовал студенту четвертого курса исторического ВУЗа. Так почему же я не стал историком? Отвечу вам на этот вопрос так — я свое увлечение историей воспринимал не более чем забаву, хобби. Мои родители работали на электромеханическом заводе в инструментальном цехе. И что такое цанга, пуансон, приспособление, литформа, штамп знал уже в школьные годы. И не только на чертеже, но и в металле. Поэтому, когда я окончил школу с углубленным изучением иностранных языков, получил на руки аттестат и взял медицинскую справку, отправился поступать в политех на приборостроительный факультет. От языков, несмотря на то, что эти самые языки в меня вбили и я мог свободно разговаривать на английском и немецком, мне, если честно, хотелось рыгать, да вообще в сторону гуманитариев. Если вас мой ответ не устроил, то извините, но другого у меня нет.

На второй неделе пребывания на больничном мне через дежурных офицеров удалось получить для работы документы. Я старательно делал вид что работаю, но на самом деле я усиленно изучал образцы подписи и вообще почерк Николая Романова. Должен сказать почерк у него весьма кудрявый. Заодно с изучением почерка вникал в правила правописания. У меня за время работы в следствии было несколько десятков дел связанных с подделкой документов. А такие дела это обязательно почерковедческие экспертизы. Если внимательно прочитаете хотя бы с десяток почерковедческих экспертиз, то вы многое узнаете. И не только в линии изобличения подозреваемого, обвиняемого, но и в области как правильно и достоверно подделать подпись. Это знание помогло мне довольно быстро воспроизвести подпись Николая второго. После чего я смог более или менее свободно вздохнуть.

Эти три недели прошли у меня в форсажном режиме, на сплошном адреналине. Долго в таком режиме и здоровый бык не протянет. В итоге я отключился на два дня, чем очень напугал Боткина. Поэтому, когда я снова пришел в себя, Евгений Сергеевич все отобрал и установил режим строгой изоляции сроком на две недели.

Глава 4

Эти две недели я потратил на анализ ситуации и обдумывание своих действий. Передо мной стояла та же задача, что и перед Иосифом Виссарионовичем Сталиным — подготовить страну, армию и флот к тяжелейшей войне с Германией и её союзниками. Так называемые союзники решали свои задачи. В итоге, в основном, помощь от них была только в организации переворота и прихватизации кусков распадающейся Российской империи. Если меня до начала войны не убьют и я смогу провести необходимые мероприятия по подготовке к первой мировой войне, отношение к союзникам будет как к потенциальному врагу.